Не оставляй меня...

Художник кистью по холсту, Образ медленно выводит, В размытых красках я ищу свою мечту, Он есть, он просто где-то бродит...

Здание госпиталя, этажи за этажами, большое, громоздкое, серое. Только приходя сюда, понимаешь, что болезни существуют, что люди болеют, что все мы не вечны, и смерть поджидает каждого из нас. Я тоже хотел умереть. Пять лет назад. Я не истерил, как многие, не пытался этим поступком что-то кому-то доказать, не пил, в моем случае алкоголь уже не действовал. Я был трезв, в своём уме, в здравомыслии. Я просто не хотел жить. Я учился на врача, мечтая стать хирургом, и поэтому избрал для себя близкий моей душе метод самоубийства. Ванная с горячей водой, полумрак, острый скальпель и прощальные слова шепотом для моего единственного, любимого, истинного… Но… не все в мире руководствуется человеком, есть кто-то свыше, решающий судьбу каждого. Брат, практикующий тогда уже врач, вернулся домой за забытыми документами… Я так и не понял, что меня тогда спасло: живучесть, при всем моем желании умереть; брат-врач, сумевший правильно оказать первую помощь, или прихоть Богов, которые были садистами, и им нравилось наблюдать за моими мучениями. А может, это ты не отпустил меня? Уходя за край, я чувствовал, я всем своим нутром ощущал нить, связывающую нас. Она не отпускала, вибрируя и звеня в моих ушах, что и держало меня в сознании. Неужели я еще нужен тебе? Почему? Или это все был бред умирающего человека? Меня спасли. Восстанавливался я долго, больше полугода, измучив свою семью. Я не хотел есть, я не хотел дышать, разговаривать, ходить… Я просто лежал в полутемной комнате с задернутыми шторами, чтобы не видеть небо, которое так похоже на твои глаза… Пока… пока краем сознания не заметил дрожащие руки отца, который обнял своего мужа, пытаясь вывести его из моей палаты. А потом я увидел, как рыдает мой папа, как он осунулся, и волосы, его красивые иссиня-черные волосы были побелены сединой. Я испугался. Отец!!! Он был высоким, широкоплечим крепким альфой, хирургом от Бога, спасающим жизни людей. Я всегда хотел быть похожим на него, идти по его стопам и работать вместе с ним в нашем госпитале, давным-давно открытым нашими прадедами. И у него дрожали руки!!! Именно они и привлекли мое внимание. Он хирург, а его пальцы тряслись, как у больного с синдромом Паркинсона!!! Я перевел взгляд на брата, который подпирал спиной стенку возле двери. Кайлер, растрепанный, с темными кругами и мешками под глазами, бледная кожа по цвету сливалась с зеленоватыми обоями в этой комнате. Я прислушался к себе. Нет, боль потери не покинула меня, но она не была уже такой яркой, разъедающей душу, она просто приглушенно ныла. Очиститься от тебя, успокоиться, начать жить заново… Этого мне уже не дано. Я альфа, ты мой истинный омега. Мы должны быть вместе, и расстояние, невозможность слияния как физического, так и духовного - причиняет большие муки. Как ты живешь с этой болью, любимый? Я закрыл глаза и прощупал нашу связь, ведь всех истинных связывает некая нить, сплетающая души при первой же их встрече, и они могут чувствовать друг друга на расстоянии. Наша связь подобна тонкому волоску, вибрирующему на сильном ветру и готовому в любой момент разорваться. Но она была! Наша связующая нить еще не исчезла?! Моя пара была далеко, я ощущал его спокойствие, умиротворенность и… Он был счастлив!? Его аура светилась яркими цветами, в ней не было грусти. Счастлив даже без своей истинной пары? Во мне заговорил голос врача, ведь это противоречит всем нормам, всему, чему меня учили родители, учили в медицинском университете. А как же его боль, которую я явно почувствовал, умирая? Он звал меня тогда!? Слишком это было явно, слишком сильно мой организм сопротивлялся, слишком быстро я очнулся и физически восстановился, слишком… Этих слишком было очень много, чтобы думать о случайности. Но… он счастлив… как должен быть счастлив омега рядом со своей парой… ошибки быть не может . И я решил, что мне этого достаточно – знать, что с ним все хорошо, пусть и без меня, пусть природа посмеялась над нами… И я понял еще одну вещь – у меня нет тебя, любимый, но есть семья, которую я впервые заметил за эти полгода. - Отец, - я резко сел на кровати, - отец, - схватил его за руку, - как ты делаешь операции? Что с твоими руками? Они опешили, папа перестал плакать и только моргал мокрыми ресницами, непонимающие разглядывая меня. Отец выглядел не таким растерянным. - Это не постоянно, - тихо ответил он, улыбнувшись мне, - только тут, рядом с тобой. Мой сын не хочет жить, мне больно смотреть на это. - Ты оперируешь? – с надеждой в голосе, спросил я. - Нет, - покачал головой отец, - я не могу рисковать жизнью пациентов. Я консультирую. Я почувствовал горький комок в горле, попытался сглотнуть – не получилось, слезы сами покатились из глаз, и через несколько секунд я уже рыдал, громко и навзрыд. Ко мне бросились брат и папа, обняли, прижали к себе, пытаясь согреть мое остывшее сердце. - Тиши, тише, - папа гладил меня по голове, как маленького ребенка, - успокойся. - Нет, - прервал его брат, - пусть плачет, вся горечь, скопившаяся внутри, выйдет вместе со слезами. Ему это нужно. Он очнулся. Он заметил нас, мир вокруг себя. Кризис миновал. Теперь он будет жить, и все наладится. Кайлер был прав. Я выплакался, и мне стало намного легче. И жизнь продолжалась, даже без него… Без тебя! Через какое-то время я вернулся к учебе, окончил медуниверситет, потом аспирантура, и вот пришло время быть самостоятельным врачом. Пять лет… Долгих пять лет… Быть врачом, помогать своей семье. Моя мечта. Одно но… Я каждый месяц в течение этих лет проходил консультацию у психолога, и только от его решения теперь зависит моя профессиональная деятельность в ближайшем будущем. Хирург должен быть психически и морально устойчив, с железными нервами и самообладанием. И вот я уже поднялся на нужный этаж, подошел к двери, постучал, какой-то слишком знакомый голос разрешил войти. Я открыл дверь, а за ней и рот от удивления, нет, даже, от шока. - Ты? – это все, что я смог произнести, - но где..?