Джули, призраки и немного хаоса

«Как думаешь, чувак, что вообще главное, когда играешь в музыкальной группе?» — Задумчиво произнёс Реджи, ёрзая на высоком стуле за барной стойкой. Потёр ногтем засохшее пятно от какого-то алкоголя, лившегося рекой в этот субботний вечер, покрутил в руках круглую картонку с названием бара, которую обычно кладут под пивные кружки, схватил салфетку и начал скручивать её, загибать уголки, создавая причудливые, но не похожие на привычные образы фигурки — всё равно тот дальнобойщик, к которому он обращался, не производил впечатления человека, который способен трезво оценить тот факт, что вещи вокруг него едва заметно двигаются без видимого постороннего вмешательства. «Типа, понятно, что ты делаешь это ради музыки, у тебя как бы потребность такая, вроде как кто-то сёрфингом занимается или… кексы печёт. А это просто такой способ выплеснуть чувства, энергию — всё что внутри тебя так и бурлит иногда. Довольно классный, кстати, способ». — С мечтательной ухмылкой добавил парень. — «И ты просто играешь, и сочиняешь вместе с людьми, которые понимают тебя, как никто другой, и это тоже офигенно — это значит, что есть те, кто тебя поддержит, и с кем ты можешь просто обалденно проводить время и заниматься тем, что любишь. Но это не всё. Тебе нужно быть услышанным. Хочется видеть лица людей, их реакцию. Понимать, что ты делаешь что-то правильное. Нечто потрясающее. Я не говорю о славе, всемирной известности, богатстве там, личном вертолёте… для семнадцати лет это какие-то слишком амбициозные амбиции. Мы от таком вроде как и не думали. А сейчас тем более. На кой чёрт нам личный вертолёт? Но признание, отклик… наверное, это существенно?» Поставив на паузу свой сбивчивый монолог, Реджи сделал несколько пасов руками, разминая запястья, словно собирался взять в руки гитару. Но на сегодня они уже своё отыграли — небольшой концерт, больше похожий не на выступление, а на гаражную репетицию в ставшем за последние недели привычным формате — среднестатистический бар, каких великое множество рассыпано вдоль дорог Штатов, вечер выходного дня, полупьяные зрители и — если повезёт — небольшой гонорар. Точнее, в самом деле везёт в этом случае в основном одной Джулии, потому что вырученные деньги уходят на еду и прочее, что перешедшим на другой уровень относительного обычного бренного существования призракам не требуется, но, во-первых, благополучие Джулс для ребят первостепенно, а во-вторых, топливо для старенького автодома тоже надо на что-то покупать. У них не было миссии, не было плана. Всё по-прежнему, если такими словами можно описать сложившиеся за три года закономерности в рамках компании тех, для кого время вообще лишилось какой-либо системности. Они не заказывают гамбургеры или картошку — и, если так подумать, уже не так часто скучают по вкусу блюд, сидя в очередной кафешке — не пьют ни воду, ни газировку, ни пиво. Без проблем проходят сквозь стены, могут при желании дотрагиваться до предметов и удостаиваются внимания других живых людей только когда играют. Вселенная соткана из закономерностей, порядков, принципов и некоторой доли хаоса, достаточной, чтобы они, получившие своеобразный «второй шанс» были здесь и сейчас, колесили по стране в компании Джулии Молины, сбежавшей из дома в «свободное плавание» через некоторое время после своего совершеннолетия. И одновременно не настолько масштабной, чтобы можно было творить всё, что душе угодно. По этой причине «Джули и Призраки» отказались от размаха и всех возможностей, которые могла предложить им большая сцена, и пели в барах и фестивальных площадках, а ещё в своём фургоне, на придорожных парковках, в парках, на улицах маленьких городков, у костра в кемпингах в самых живописных местах. Да, в эпоху своего расцвета, так и не ставшего золотой порой творческого пути, участники «Последнего луча» не были одержимы идеей повышенного внимания к своим персонам, но, в конце концов, это приятно — когда зал взрывается аплодисментами, когда миловидные поклонницы подкарауливают у гримёрки, когда продюсеры одобрительно кивают, прослушивая записи новых песен. И рано или поздно стремнина известности подхватывает тебя, закручивая в водоворотах музыкальной индустрии. Наблюдение за современными правилами игры в этой области — то есть за сверстниками Джулии, хотя бы за той же Флинн с её бесконечными аккаунтами, твитами, соцсетями — привело парней к выводу, что, если продолжить идти к славе, запросто и очень скоро можно угодить под пристальные взгляды любопытных, которым не так-то просто будет понять, что за странности творятся с подающей неплохие надежды группой. А странности весьма незамысловатые и при этом абсолютно дикие — группа всего лишь на три четверти состоит из призрачных, не существующих в некотором роде в объективной реальности людей. Когда Реджи однажды сказал это: «Призрачные, не существующие в некотором роде в объективной реальности люди», Люк почти обиделся. Видите ли, раз я мыслю, значит, я существую, а раз могу держать гитару или карандаш для записи текстов — то тем более. Но они уже притёрлись друг к другу настолько, что эта ложка дёгтя, правда, не единственная, в бочке мёда их посмертного существования скоро забылась, хотя тема дальнейшей деятельности квартета никуда не делась и разрешилась некоторым образом только тогда, когда Джулс решилась уйти из дома спустя год с лишним регулярных побегов в студию в любое время дня и ночи. Как будто подвыпивших завсегдатаев баров проще убедить в том, что появляющиеся из ниоткуда и исчезающие в никуда сразу после выступления музыканты — всего лишь чудо современной техники, нежели проделать это с толпой фанатов и профессиональными критиками. Это был своеобразный компромисс. Между грёзами Джулии о том, чтобы засиять, поглотить внимание готовых полюбить её всем сердцем зрителей и преданностью музыке в любом её воплощении и друзьям, ставшим семьёй. Между пристрастием Реджи к развлечениям за счёт разнообразных возможностей призраков и воодушевлением от посвящения любимому делу. Между некоторой нервозностью Алекса перед лицом неизвестности и его светлой восторженностью привычным, прикольным, дерзким, весёлым, красивым вещам этого мира. Между горячностью Люка, желанием зажечь и любовью к ним, его группе, его братьям, заботе о Джулии. Потому что пока они оставались семнадцатилетними, их девочка продолжала взрослеть, и идиллия могла закончиться. Не им ли не знать, что всё хорошее имеет тенденцию заканчиваться, причём иногда в самые неподходящие моменты. Не им ли, чёртовым охотникам до хот-догов? Резко вытянув вперёд сцепленные в замок руки, Реджи задел кружку с остатками пива, и та опасно накренилась и снова стала неподвижно, глухо стукнув по деревянной столешнице. Иногда такое случалось, непроизвольное соприкосновение с предметами уже не было новшеством. Никто не обратил внимания — дальнобойщик блуждал взглядом по висящим на стене за стойкой трофейным оленьим рогам, бармен отошёл в противоположный конец помещения — уладить какие-то проблемы с изрядно подвыпившим клиентом, Алекс где-то шатался, а Люк и Джулс, вероятно, нашли укромный уголок и упоённо целовались. «Непростой вопрос, а? Это всё так индивидуально». — Снова развернулся Реджи к не слышащему его собеседнику. — «Не парься, я сам пока не знаю наверняка». — И похлопал его по плечу. Рука прошла сквозь кожаную куртку и кожу, и парень быстро отдёрнул её, избавляясь от неприятного ощущения — что-то вроде покалывания, но только не на физическом уровне. «Если тебе нужен собутыльник, присоединяйся!» — Раздался с левой стороны знакомый голос, и Реджи развернулся, едва не соскользнув со стула от неожиданности. Перед ним предстал Алекс, правда, не совсем полностью, и это, несомненно, привело бы в ужас оставшихся — тут Реджи не смог удержаться от каламбура — в живых посетителей и сотрудников, имей они возможность его видеть. Передняя часть Алекса торчала из запертой двери склада, он словно нарочно встал ровно посередине, оставив свой зад и блондинистую макушку висеть по ту сторону. Но для Реджи интереснее было другое. «Blue Moon, серьёзно?» — Спросил он, косясь на ящик пива, который друг медленно толкал перед собой. — «При том, что во все прошлые разы у нас ничего не вышло?» «Во-первых, не совсем ничего, маленький прогресс всё же есть…» — На этих словах на лице Реджи проскользнуло недоумение — он бы точно не назвал те несколько часов мук после попытки призраков напиться успехом. — «Во-вторых, сегодня у нас получится, я чувствую. Мы должны достойно отпраздновать. А в-третьих, чёрт, помоги мне дотащить это до машины, пока здесь никто не появился!» «Приятно было поболтать!» — Бросил напоследок Реджи дальнобойщику, допивающему последний глоток уже почти выветрившейся янтарной жидкости. — «Береги себя, мужик». «Разве ты сам не можешь?» — Обратился он уже к Алексу, спрыгивая с табурета. «Могу. Но так будет быстрее и незаметнее». В итоге Реджи почти не помогал, только брёл рядом, оглядываясь, чтобы в случае чего заранее предупредить о возможных свидетелях магического перемещения ящика с пивом в сторону входной двери и дальше — к стоящему на краю парковки автодому. Алекс, можно сказать, больше всех преуспел в том, чтобы расширить свои призрачные способности. Он уже без особых проблем двигал предметы, как мелкие, так и довольно крупные, без необходимости при этом тратить по несколько минут на попытки сосредоточиться. Он неплохо управлялся с современной техникой, знал много неологизмов и по большей части был обязан этим Вилли, который несколько месяцев назад исчез со всех радаров, заявив, что заляжет на дно, чтобы скрыться от Калеба. С одной стороны, думать, что этот позёр-шоумен просто так забудет про одного из своих выдающихся работников, было наивно, но Вилли и сам парень не промах, а опыт троицы с избавлением от метки Голливудского Призрачного Клуба подарил ему надежду. И силы, чтобы скрываться, пытаясь найти своё призвание, которое сделает его свободным. Иногда они получали от него весточки. Один раз, совсем недавно, он позвонил на телефон Джули, но в основном… записки. Оставленные под дворником автодома, или переданные через официантов забегаловок, где они забивали себе сцену на вечер. Иногда совсем короткие, обрывочные — просто чтобы дать знать, что всё в порядке. Получая такие, Алекс нервно сглатывал, коротко вздыхал и изо всех сил старался искренне улыбаться, повторяя, что всё будет о’кей, а Люк приобнимал его, похлопывал по спине и после этого тащил всю их компанию заниматься какой-нибудь ерундой. Иногда длинные, скреплённые погнутыми скрепками тетрадные листы, которые Алекс подолгу разбирал, раскладывал в нужном порядке и читал, всматриваясь в витиеватый почерк при свете фонарика поздними вечерами. Иногда после этого они находили его, сидящего ранним утром на каком-нибудь камне или коробке неподалёку от места стоянки, задумчиво настукивающего ритм барабанными палочками и мурлыкающего под нос какой-то мотив. Люк и Джули были основными авторами текстов — вдохновение порой просто било из них ключом, Реджи иногда тоже что-то записывал, но Алекс терпеливо шлифовал идею и ни с кем ею не делился, пока она не сформируется в нечто законченное и прекрасное. Как та песня, которую он продемонстрировал им неделю назад и которую они впервые сыграли сегодня в этом баре. Алекс не мог написать записку в ответ, но он мог надеяться, что однажды увидит на помятой бумажке из-под дворника их дома на колёсах слова: «Видел сегодня, как вы играли. Та песня в конце, она просто «вау!» И Вилли, и Призраки с Джулией отдали карты своих судеб на волю случая, под покровительство дороги. Никто не знал, где окажется на следующий день. Когда Реджи и Алекс вышли незамеченными из здания, шутливо препираясь по поводу того, куда убрать бутылки, с другого конца парковки послышался дружный смех и знакомый женский голос выкрикнул: «Да, было дело!» Джули сидела на капоте нелепого старого чёрного джипа, оживлённо рассказывая что-то столпившейся вокруг молодёжи. Рядом примостился Люк, приобняв девушку за плечи. «Хорошо, что мы ничего не весим». — Пошутил Алекс, опустив характерно звякнувший ящик на прохладный асфальт. «Потому что потеряли аппетит аж в девяносто пятом!» — В тон ему отозвался Редж. «И хорошо, что никто их них не догадался подсесть к Джулс», — Подметил Алекс, глядя на полный нежности взгляд Люка, которым тот одарял отливающие бордовым в свете неоновой вывески бара густые кудряшки, оголённые ключицы, движущиеся губы. — «Иначе бы они получили очень злого ревнивого Каспера». «Честно говоря», — продолжила девушка. — «Тогда я как-то и не думала о том, что мы выступаем с Panic! At The Disco. В смысле, у них на разогреве, вроде того. Были совсем другие приоритеты. Хотя моя подруга сказала, что Брендон был очарователен». — Джули усмехнулась, но в её взгляде проскочила едва заметная нотка грусти. — «Полагаю, у меня нет повода сомневаться в этом». «Какое-то время назад мне очень нравилась их High Hopes». — Откликнулась девушка с короткими каштановыми волосами, которую они, кажется, видели среди зрителей. — «Начнём с того, что у этой песни действительно сильная энергетика. Может быть, конечно, её посыл стар, как мир, но клип, который они сняли… по-моему, неплохо отражает современное общество. Да и вообще, это довольно актуальный вопрос: можно ли сейчас создать что-то необычное в разных сферах искусства или всё, что можно, уже было придумано и изобретено, и даже технический прогресс не даст нам той невероятной новизны?» «Нихрена тебя куда понесло, Ло». — Встрял смуглый стройный юноша в джинсовой куртке, чудом балансирующий на краю крыши машины, повернулся к другому парню в тёмной толстовке, стоящему у приоткрытой задней двери, и пошутил: «Лорейн больше не наливаем!» «Да иди ты в задницу, Джи». — Пихнула его в локоть темноволосая девушка и, обхватив парня в толстовке и пошарив рукой на заднем сиденье, вытащила оттуда банку, резво откупорила её, сделала пару глотков и протянула Джулии: «Пиво будешь?» «Спасибо конечно, но я пас, мне ещё за руль». «Да ладно, Джули, потусите тут с нами! У вас же на завтра никаких срочных дел нет? Мы собираемся на озеро, тут неподалёку, отличное место, а сегодня такая отличная ночь…» «Мне показалось, или…?» — Начал Реджи. «И кто тут ещё говорит про мудрёные фразы, а, гений описаний и метафор?» — Бросила Лорейн, принимая у темноволосой пиво. «Я? Не выпил ни капли! Пока что». — Отмахнулся «Джи». — «Ибо кто водитель? Я водитель». «Мы на тебя надеемся». — Отсалютовала Ло банкой и вдруг совершенно неожиданно спросила: «Люк, будешь?» «Не показалось». — Ошарашенно ответил Алекс, толкая Реджи в плечо. «Было бы неплохо». — Ответил тот, обращаясь к Джули, и судя по тому, что она повторила его слова, добавив: «У него не получится», остальные Призраки поняли две вещи. Первое: всё протекает совершенно обычным образом, их не слышно и не видно вне сцены. Второе: Джулс сидит здесь, разговаривает с компанией ребят, по виду лет восемнадцати-девятнадцати, рядом с ней сидит её парень-призрак и никого это ничуть не смущает. После несколько раз повторённого «Очень жаль» разговор вернулся в прежнее русло. «Те же Panic! At The Disco кем-то вдохновлялись. Beach Boys, вроде Beatles, не знаю, а Beatles в свою очередь вдохновлялись кем-то ещё. У тебя было что-то подобное, Джули?» «Я… не знаю. Музыка всегда была для меня одним из способов самовыражения, с самого детства. Мы с мамой часто проводили время за фортепиано, наигрывая что-то или сочиняя, а иногда и просто музицируя со всем, что попадётся под руку. Посуда на кухне, камушки на пляже… Думаю, в каком-то смысле она и была моим… не кумиром, нет, пожалуй, но вдохновителем. Наставником». Люк обнял девушку крепче, и та положила голову ему на плечо. «Он сейчас расчувствуется». — Ляпнул Алекс. — «Ты ведь знаешь?». Реджи согласно кивнул: «Конечно». «Это потрясающе». — Ответила Ло после небольшой паузы и широко улыбнулась. — «Вы очень крутые, ребята». «Вы тоже». — Искренне рассмеялась Джули. «Вообще», — вдруг начал «Джи». — «Есть теория, что раньше вещи были лучше. Стоп!» — Он поднял руку, предупреждая готовых выступить с ответными аргументами друзей о том, что ещё не закончил. — «Я в курсе, что у человечества есть такая тенденция — вечно копаться в прошлом, но такова наша природа, и ничего с этим не попишешь, но мне и в самом деле кажется иногда, что мы стали меньше ценить простые вещи». «Вроде ракушек на пляже». — Поддакнула Ло. «Вроде того». «Он реально сейчас расчувствуется». — Произнёс Редж, про себя удивляясь, что их присутствие до сих пор оставалось незамеченным, хотя Люк и Джулс и сидели к ним боком, даже почти спиной. «Просто некоторые вещи получаются реально хорошими. Может, они просто попадают в своё место и в своё время, или они просто сами по себе классные, но они оставляют след». — Заметил парень в толстовке. «Например, Дин?» — Спросила темноволосая. «Например, Софи, эта старушка». — Усмехнулся Дин, похлопав по чёрному, покрытому дорожной пылью корпусу авто. — «Её спустили с конвейера ещё до нашего рождения, но она отлично справляется со своей миссией». «Давай, Джули, у нас есть ещё свободное место, и ехать тут недалеко». — Решил попытать удачи «Джи». — «Люку и остальным вашим, думаю, это не столь принципиально, но, если что, мы с радостью потеснимся». И, прежде чем Молина успела что-то ответить, из темноты вынырнули «остальные», и тащивший за руку своего слегка ошалевшего товарища гитарист в яркой клетчатой рубашке и с гнездом на голове, кажется, совсем забыв про то, что он бесплотный дух, провозгласил: «Мы в деле. Приятно познакомиться, я Реджи, это Алекс. Мы согласны ехать хоть в багажнике. У нас есть пиво!» И, пока теннессийская молодёжь обнимается с Джули, озвучившей этот неожиданный вердикт, Алекс и Реджи обхватывают Люка с обеих сторон, массируют плечи и шепчут что-то ободряющее. Потому что знают, как его передёргивает каждый раз, стоит какому-то пьяному байкеру пустить на Джулс голодный взгляд. Когда на захолустной дороге случайный шериф останавливает их автодом, и девушка смущённо, но уверенно демонстрирует добытые титаническим трудом Люка и Реджинальда поддельные водительские права. Каждый раз, когда он может с уверенностью сказать, что будет рядом всегда, но не может быть рядом полностью, во всём, не может помочь, защитить. Реджи обнимает Люка, и мысли лихорадочно вертятся у него в голове, как конфетти из хлопушки: «Как же это нелепо — наши незаурядные возможности одновременно приносят столько огорчений. Люк с самого начала их «загробного периода» держался молодцом, подкидывал идею за идеей, но он всегда знал толк в том, что можно взять от жизни. И, несмотря на то, как он любит музыку, их заигравшую новыми мотивами группу, он скучает — по вкусу домашней еды, рукопожатиям, аплодисментам, отдышке после долгого бега, лёгкому головокружению после выпивки. И, несмотря на то, как Люк скучает, он — и все это знают — счастлив быть с нами, здесь и сейчас». «Как же это нелепо». — Мелькает в голове у Реджи, когда он видит, как Джули делает пару внушительных глотков пива из банки. … и он ловит себя на той же мысли парой часов позже, когда прохладный напиток остаётся горьким послевкусием у него на губах, и удивлённо смотрит на Люка. И на Алекса. И на Джули, которая стоит, прислонившись к стволу дерева, в потрёпанных джинсах, одолженной у Реджи рубашке и с влажными после купания в озере волосами, а потом они смеются, и смеются, и смеются, опьянённые не алкоголем, не своей затянувшейся молодостью, а атмосферой этой ночи и совершенно невероятным ощущением единства. В такие моменты кажется, что грань между реальным и потусторонним прогибается самую малость, расплывается, поддаваясь их прихотям. «С Днём Рождения, Джули!» — Вопят они хором часа в три ночи, и их голоса эхом отдаются среди деревьев, но никто не услышит их — не из-за того, что они свернули с дороги в нескольких километрах отсюда, всего лишь в силу того обстоятельства, что Призраки — на самом деле призраки. Джи, который на самом деле Джеймс, Лорейн, Дин и Софи смотрят удивлённо, даже немного обиженно, кто-то бормочет: «Что вы раньше не сказали?», а потом подхватывают нестройным хором, переходя от криков к громкому распеванию «Happy Birthday», так что теперь кажется, что от приезда полиции с намерением выписать штраф за неподобающе шумное поведение — и, если подумать, не только за это — их уже ничто не спасёт, но всё проходит гладко. Алекс вопит поздравления так, что кажется, что сейчас у него откажут лёгкие, и мечтательно улыбается, а потом предлагает «что-нибудь забабахать», и Люк с готовностью выхватывает из ниоткуда любимую гитару, Реджи следует его примеру, а сам Алекс выстукивает ритм барабанными палочками по пустым бутылкам. Джули поёт, лихо мешая их старые и более-менее свежие репертуары с импровизацией, и на её раскрасневшемся лице играют отблески костра. Люк подхватывает девушку на руки, долго кружит и наконец опускает на землю, зарывается лицом в топорщащиеся кудри. Джулс смеётся ему в грудь, обхватывает за плечи и, приподнимаясь на носки, нежно целует. Ло, более-менее привыкшая к незримому присутствию ребят, как и остальные, улыбается и протягивает Реджи пиво, не прерывая их беседы. Дин демонстрирует Алексу, глядя почти прямо на него, свои умения игры на губной гармошке. «Чёрт с ним, с пивом», — Удивляясь собственным плавающим от разливающегося по вроде как отсутствующей крови алкоголю, подмечает Редж. — «К чёрту призрачное похмелье, к чёрту знать, получится ли это снова — я нашёл прекрасного собеседника!» Располагаясь на рассвете вповалку на сидениях в машине, непонятно откуда взявшемся надувном матрасе и большом старом пледе, валясь от приятной усталости — физической или духовной («От слова «дух» — Шутит Алекс), они не думают о том, во сколько проснутся («Или очнутся от прострации» — Снова комментирует Алекс). Не строят планов насчёт того, как искупаются в озере в полуденную жару, немного позагорают на прогретых солнцем камнях и поедут завтракать в кафе неподалёку от того бара, где встретились накануне, и где их пути разойдутся, чтобы когда-нибудь сойтись вновь. Джули пока не знает, что, вернувшись в их автодом в сумерках, она обнаружит на оставленном там мобильнике два пропущенных от папы, который всё-таки дождётся того, что дочь перезвонила ему, чтобы сказать, как она любит их c Карлосом. Джули девятнадцать. Люку, Алексу и Реджи — то ли семнадцать, то ли около двадцати, то ли сорок пять — последнее, впрочем, маловероятно. И они ни о чём не жалеют.