Надо чаще исповедоваться

«Так, Митчелл, соберись, хватит терять время, завтра мы плывем в Японию, и одному богу ведомо, что там и как будет», — сказала самой себе, стоя перед каютой Натаниэля Готорна. Взяв себя в руки, стучу, он открывает. Высокий, элегантный и стройный, жилистый, но не перекачанный, с пепельно-серебристыми волосами и глазами цвета грозового неба. Ему очень идет черная мантия, похожая больше на плащ. И белая рубашка под ней прекрасно оттеняет… — Ты что-то хотела, Маргарет? — спросил он, нарушая бег моих мыслей. — Да, я хотела пригласить тебя на прогулку. — Мм… — задумался он, смерив меня непонятным взглядом. — Завтра мы отправляемся в Японию, и неизвестно, что там и как будет, конечно, они обычные бандиты, но даже крыса бывает опасна. — Что ж… идем, — кивнул он, решительно шагнув ко мне и предложив локоть. Мы шли по городу и говорили. Просто болтали обо всем на свете. От моды до политики, от новых книг до современной музыки. Темы плавно сменяли друг друга, причудливым образом перетекали, порой перескакивая совершенно удивительным образом и… мне было хорошо, так хорошо с ним, что голова немного закружилась. А может быть все дело в жаре полуденного солнца… — Моя святая обязанность карать грешников, — Натаниэль перескочил на свою излюбленную тему. — О, я очень грешна, святой отец, — улыбнулась, теребя завязки платья. — Н-да? — приподнял бровь Натаниэль. — И… — Сегодня утром я дважды согрешила, — говорю, старательно делая вид смущенной пай-девочки. — Кхм, что ж, мой долг… — И каждый раз, греша сама с собой, я думала о тебе, — перебиваю его, прекращаю играть, вскидываю голову и смотрю в его лицо. В моей голове проноситься мысль о том, что либо сейчас, либо уже никогда. Наши взгляды встретились, и я утонула в омуте его прекрасных глаз. Мы стояли так близко, что я могла ощутить аромат его одеколона. Он пах цветущим летним садом и налитыми солнцем грушами, желтыми, сладковатыми и ароматными. Обволакивал невесомой дымкой разовых лепестков вишни. Странно, но это лишь оттеняло его мужской запах, создавало фон, на котором он расцветал и играл новыми красками. Он обнял меня. Я почувствовала его крепкие руки на своей спине, прижалась к его крепкому, мускулистому телу. Мои ладони сами собой замкнулись в кольцо вокруг его талии. Внизу живота потеплело, и я непроизвольно прикусила губу, сдерживая рвущийся наружу стон страсти. Натаниэль вопросительно заглянул в мои глаза. «Да-да-да, сто, тысячу раз да!» — мысленно ответила ему, и сама потянулась навстречу. Он понял, я увидела это в его взгляде и опустила веки. Он осторожно, словно бы пробуя на вкус, прикоснулся своими губами к моим. В голове словно фейерверк взорвался. Тело наполнилось желанием, и я ответила ему. Страстно, горячо и жарко. Прильнула к его губам, ощутила их терпкий вкус, почувствовала аромат морозной свежести мятного ленца или чего-то вроде него и отдалась, растворилась в нем. Наши языки зажили своей жизнью, они сплелись в только им ведомом танце. Я прижималась к нему всем телом. Кровь прилила к груди. Внизу живота стало мокро. Мне захотелось большеного, много большего здесь и сейчас. Немедленно. И не только мне. Бедром я почувствовала вздувшийся бугорок на его штанах и чуть не кончила от одного лишь осознания — он хочет меня. — Идем, — прошептал он, отстраняясь от меня. — Да, — кивнула в ответ, и облизнула чуть припухшие от страстного поцелуя губы. — Быстрее. Мы продолжили в номере ближайшего отеля. Опытный портье понял нас без слов. Принял плату, выдал ключ, и мы чуть ли не вбежали в лифт. Натаниэль нажал кнопку шестого этажа, и обернулся ко мне. Он прижал меня к стенке кабины, и мы вновь слились в поцелуе. Я запустила пальцы в его волосы, его ладонь легла на мою грудь. Он сжал ее в порыве страсти, сдавил сосок большим и указательным пальцем, причинил сладостную боль. Никогда не считала себя мазохисткой, но сейчас мне это понравилось. Тренькнул звуковой сигнал, лифт остановился и двери открылись. Нам пришлось вновь оторваться друг от друга. Бежевый коридор с рядами темно-коричневых дверей, пол с темным узором геометрического орнамента, зеркало на стене, квадратные световые панели на потолке, все это промелькнуло фоном. Пластиковая карта, жужжание электронного замка, и мы оказываемся в номере. Дверь щелкнула, закрывшись за спиной. И я оказалась в его объятьях. Плотный тюль и не до конца раздвинутые шторы. Волнующая полутьма и блеск его глаз. Вкус его горячих губ. Наши языки снова сплетаются в танце, скользят, ласкают друг друга. Его горячие ладони спешат забраться под мою одежду. Я сама раздеваю его. Короткий перерыв — он спешно расстегивает рубашку, я стаскиваю блузку. Он вновь обнимает меня, прижимает, его ладони скользят по спине, талии, бедрам, опускаются на попу, в голове мелькает дурацкая мысль о том, что он не оценит моего белья, надетого специально для него. Мы вновь отрываемся друг от друга. Грудь горит, голова кружится, то ли от нехватки воздуха, то ли от возбуждения. Он тянет меня за руку, к кровати. Я скидываю юбку, он сбрасывает штаны. Какой же он красавец. Его тело похоже на туго свитый канат. Стройное и гибкое, с рельефными мышцами. У него сильные руки и потрясающие кубики пресса. И это все мое. Теперь мое! Волна жара рождается внизу живота, охватывает меня всю, ноги сами собой сжимаются, и в промежности становится горячо. Падаю на кровать, откидываюсь на подушку, стон вырывается из груд, ладонь привычно скользит в трусики. Пальчики находят возбужденный клитор, и я начинаю ласкать его, теряя самоконтроль. Кровать чуть качнулась — он рядом. Его ладонь легли поверх моих пальцев. Миг стыда. Это ведь я прямо перед ним… Он улыбается и накрывает мой губы своим. Долгий поцелуй, он начинает водить ладонью по моей руке, поощряя продолжать. Больше не могу и не хочу сдерживаться. К черту стыд и прочую дурь. Начинаю снова ласкать саму себя. Какие-то жалкие секунды и в голове взрывается бомба. Мое тело содрогается от оргазма. Волна жара пробегает от низа живота до головы. Кожа покрывается испариной. Еще никогда мне удавалось так быстро дойти до пика. Впервые я кончила так мощно. Тело стало ватным. Накатила нега и слабость. Его пальцы скользнули под мою ладонь, раздвинули половые губы и принялись ласкать возбужденный клитор. — Ах, ах, ааа… — Да, — прошептал он, на миг оторвавшись от моих губ. — Что ты со мной делаешь, что… Новый взрыв оргазма разметал меня на мириады осколков, перед глазами заплясали звезды и поплыли разноцветные круги. Тело выгнулось дугой, ноги сжались, я попыталась остановить его пальцы, но он только чуть сильнее надавил на мой клитор и ускорил движения. Не успев отойти от накрывшей меня волны наслаждения, я вновь ухнула в омут безумства. Очередной оргазм сотряс тело и снес все мысли и преграды. «Словно в романах», — подумала, когда он все же дал мне передохнуть. Натаниэль стянул с меня пропитавшиеся соками трусики, отбросил их в сторону и замер надо мной. Я развела ноги, закрыла глаза, желая поскорее почувствовать его в себе, но вместо этого он припал к моей промежности губами. Я схватила его за голову, попыталась подтянуть, в голове крутилась какая-то идиотская белиберда, что-то связанное с интимными стрижками и прочей гигиеной, но он лишь перехватил мои руки и перенаправил их на мою же грудь. Его язык прошелся между моих ножек, скользнул по нежной плоти внизу подрагивающего животика, на миг, самым кончиком, он проник во влагалище, и пошел зигзагом к лобку, задержался, побродил кругами возле набухшего клитора, нежно приласкал его, и все повторилось с самого начала. А потом еще раз, и еще, еще… Глупостям, недавно пришедшим в мою дурную головушку, не осталось места. Их снесло очередной волной жара, ударившей из низа живота прямо в разум. Вынесло вместе с криком наслаждения, вырвавшимся из груди. Мои пальцы сжимали смятое постельное белье, грудь вздымалась быстро-быстро, я дышала часто-часто, но воздуха все равно не хватало. Я трепетала, словно пламя на ураганном ветру, горела и стонала от носящихся и сотрясающих тело волн жара. Содрогалась от его ласк. Качалась на прокатывающихся по мне всполохах огня страсти и экстаза. Он подарил мне целую вечность блаженства. — Будем считать, ты искупила первый грех, — прошептал он, прекратив играться с клитором. — Ах, ах, ох… — я с трудом открыла глаза и провела рукой по лицу. Той самой рукой, которой ласкала себя. Почувствовала запах своих соков, смешавшийся с потом на лбу, и посмотрела на него. Он навис надо мной, опершись ладонями о матрас, и облизнулся. Его глаза сияли от счастья и обещали продолжения. — Я… я согрешила… дважды, — выдохнула, с трудом справившись с ходящей ходуном грудью и бешено стучащим сердечком. — Ай-яй-яй, — покачал он головой и зажмурился, словно кот при виде сметаны. Все на что меня хватило — застонать. Мой взгляд сам собой пошел вниз, скользнул по мускулам его груди, задержался на кубиках пресса, и, собравшись с духом, я посмотрела ниже. Увиденное заставило прикусить губу. Наверняка мои глаза расширились. Его член не был огромен, но он был достаточно большим, чтобы заставить содрогнуться от предвкушения. Захотелось скорее ощутить в себе эту темно-лиловую, наверняка горячую головку. Стать жертвой этого копь любви. Крепостными воротами, павшей под ударами могучего тарана. Я согнула ноги, закинула голени на его щиколотки, развел пошире колени, и он опустился на меня. Навалился на грудь, прижал ее своим весом, и поцеловал в губы. Солоноватый привкус возбудил меня еще больше, я завозилась под ним, заелозила. Его член касался моей промежности, головка раздвинула половые губы, она терлась о них, задевала и обжигала клитор прикосновениями, но Натаниэль не спешил входить в меня. Я сгорала от нетерпения. Я хотела его, хотела, чтобы он заполнил меня всю, но мне приходилось довольствовать лишь обещанием, надеждой на это и танцем наших языков. Наконец он приподнялся на руках, дал мне вдохнуть полной грудью и подался вперед, вошел в меня решительно, но не резко, без боли. Головка его члена скользнула по увлаженному каналу влагалища, и из моей груди вырвался вздох-стон. Он чуть шевельнулся, сменил положение на более удобное и заработал бедрами. Его лобковые волосы терлись о и без того разгоряченный клитор. Его член ходил внутри меня, и с каждым его движением, с каждым толчком, я вновь ощущала, как во мне раскручивается обжигающее торнадо наслаждения. Ножки кровати едва слышно поскрипывали, матрас под нами покачивался, и вскоре меня накрыло девятым валом нового оргазма. «Надо чаще исповедоваться», — мелькнула мысль на задворках уплывающего по волнам блаженства разума, ощутив, как внутрь меня выплескивается горячая струя его семени.