Жанна

Полусонные улицы, манящие в свои переплетенные клубками ядовитых змей переулки. Здесь начало жизни, здесь и ее окончание. Где зарождается пламя, там умирает воздух. Запах гари и пыли, оседающей смогом на твоих разбитых плечах. Имя моё — подарок рая Не обещает спасения более Кто-то идёт — и я замираю Будто в предчувствии боли… Словно ангелы, над крышами пролетают чёрные птицы смерти, с чьим приходом кругом воцаряются страх и ужас. Они разрывают воздух свистом железных перьев и падают в море, словно ярмо с шеи приговорённого. Ангел приходит ко мне всё чаще Созданный из железа и света Господи, не отнимай этой чаши Дай мне войны и победы… В моих молитвах нет искренности, присущей, разве что, детям. Но это не мешает им оставаться полными боли и надежды на то, что улицы будут все так же переполнены веселым народцем, о котором остались одни лишь легенды и полузабытые предания старины… В это самое время на площадь выходит глашатай. На его плечах железные рыцарские латы, а рука его сжимает тяжелый Эскалибур, единственную нашу надежду на победу в этой заведомо проигранной войне. Он призывает мужчин — даже самых юных мальчиков — встать на защиту их любимой родины, поднять мечи, шашки и головы гордо вскинуть выше крыш и деревьев. Словно гордый сокол, реет он над домами и над людьми, управляя диким сборищем своих родичей. Были у меня волосы, словно мёд. Руки были, отнимающими боль Стали они отнимающими жизнь Сталью налился сердца комок в груди Правда ли ты говорил со мной, Господи? Ты ли в руки мои клинок вложил? И начнётся бойня, кровавая, как цвет твоей потемневшей радужки, как усталость и недосып, горящими угольями осевшие на дне твоих мутных зрачков. Полетят стрелы и копья, полягут бойцы, словно колосья ржи, поспевающей к осени. Будут плакать жены и дети, не дождавшиеся возвращения мужей и отцов своих. Глаза их станут чуточку больше, а скулы немножко острее, словно глубокие рвы и канавы, дорожками их соленых слез проложенные. И когда угаснет надежда, воспрянут, как из глубоких подземных пещер, древние легенды, единственное утешение исстрадавшегося простого люда. Дева, невинная и смелая, храбрее самого удалого воина, встанет во главе войска и скажет громко и звонко: «За мной!» Слово моё — беда нагая Мало ли славить тебя делами? Паузы пыток мерю шагами Время уходит. Костёр пылает… И понесутся кони, люди помчатся, сбрасывая доспехи тяжелые на ходу, превращаясь постепенно в пегих ланей быстрых, крыльями пегаса одаренных. Глаза, где проснётся надежда, будут смотреть только вперёд, чтобы путь был короток и лёгок, как никогда. Дьявол приходит ко мне всё чаще В мантии белой, в словах Завета Господи, не отнимай этой чаши Дай мне войны и победы… Они зовут ее Жанна, Орлеанская Дева. Эта девушка нечто большее, чем просто воин, рядовой солдат. Это символ, залог их победы. Они идут за ней, как моряки следуют за полярной звездой, полностью и безоговорочно доверяя ей свои жизни. Впереди у них — победы и счастье, ее впереди ждёт горе и костёр инквизиции. Последняя вылазка, словно последнее пророчество слепой ясновидящей, роковая и неизменная. Чужие руки, что движения враз ограничивают, ломают птичьи крылья, лишая их возможности улететь на волю. Как легко погасить чужое пламя и как невероятно трудно зажечь его вновь!.. Были у меня волосы, словно мёд Руки были отнимающими боль Стали они отнимающими жизнь Сталью налился сердца комок в груди Ты ли тогда говорил со мной, Господи? Ты ли в руки мои клинок вложил? Это не смерть. Жанна медленно угасает, чахнет в своей темнице… Ей что-то говорят про дьявола, брюки, которые стоит поменять на платье, в то время как у неё перед глазами яркое пламя погребального ее костра, помимо которого, кажется ничего и не надо, кроме… Я взойду на костёр весной Обескровлена и легка Бог простит меня, а пока Все, кто любят меня, За мной!.. Кроме полусонных улиц, манящих в свои переплетенные клубками ядовитых змей переулки. Здесь начало жизни, здесь и ее окончание. Где зарождается пламя, там умирает воздух. Запах гари и пыли, оседающей смогом на твоих разбитых плечах. Деревушка Домреми и оплёванное ядом инквизиторов дерево фей, где так легко и весело поётся и танцуется, а костёр ведьминский — что-то вроде старой давно забытой сказки… Жанна обращает к небу свои серые потухшие уголья глаз, бросает мимолетный взгляд на пламя ее костра… И вновь обретает цель и смысл, которые возвращают былую отвагу и доблесть. Алые всполохи земного пламени перерастают в неутомимое, будто никогда и не погасавшее пламя души ее. Этот огонь прожигает не хуже живого жара, даже сильнее. По венам вместо крови течёт горячая лава… Жанна поднимает глаза, обводит взглядом толпу… И прежде чем мозг, зашедшийся пламенем не хуже ее горячего сердца, успевает осознать смысл фразы, слова срываются с уст девичьих шепотом приглушённым… «За мной!» Взойду на костёр весной Обескровлена и легка Бог простит меня, а пока Все, кто любят меня, За мной!