неопытный

«Да он совсем неопытный», — думается Кэйе, когда Чайлд стукается с ним зубами в поцелуе и отстраняется от неприятного звука; смотрит виновато, словно нахулиганивший школьник. Кэйа может лишь усмехнуться и наклонить голову в бок, открывая доступ к шее, подталкивая настойчивой рукой в рыжих вихрах. Тарталья с радостью прижимается носом к загорелой гладкой коже и изо всех сил старается сделать приятно: целует, лижет, кусает и снова целует. Альберих временами сжимает ладонь на затылке сильнее и одобрительно мычит, когда у Чайлда получается задеть нужные участки кожи. Вторая смуглая рука спускается вниз к паху, нащупывая наполовину вставший член. Кэйа удивлённо и довольно выдыхает, чувствуя размер и тяжесть в чужих штанах, и начинает поддразнивать лёгкими движениями. Предвестник кусает шею сильнее, давясь стоном, отстраняется и смотрит Кэйе в глаза. Они только начали, но чужой взгляд уже пьян от желания. Чайлд легко подхватывает капитана под бёдра и несёт на близстоящую кровать, максимально аккуратно опускает, словно хрустальную вазу, и нависает сверху. Кэйа только смеётся и ловит чужое лицо в свои ладони, притягивая для поцелуя. В этот раз Тарталья даёт вести себя, и Альберих специально целует медленно, чтобы Чайлд запомнил, как это делается. Тот нагибается ближе, вдавливая капитана в матрас всем телом, стараясь распробовать, а потом резко отрывается, чтобы сорвать с себя куртку вместе с рубашкой. И Кэйе хорошо бы сделать то же самое, но он забывается, увидев чужое тело, покрытое шрамами. Его рука тёмным силуэтом ложится на чужую грудь и проводит по одному особенно глубокому. Чайлд накрывает его ладонь своею. — Тебе противно? — серьёзно спрашивает он. — Нет, — качает головой Кэйа. — Вовсе нет. — Хорошо. Тарталья улыбается и нагибается для очередного поцелуя. Этот выходит долгим, мокрым и неуклюжим. Чайлд всё ещё стукается зубами, а Кэйа не может сдержать улыбки и короткого смеха. — Я у тебя первый? — спрашивает Альберих, разъединяя их губы. Предвестник не сразу понимает вопрос: застывает с раскрытым ртом — красным и блестящим от слюны, — а потом неловко смеётся. — Я настолько плох? — Ну, не сказал бы, что ужасен, но… Чайлд улыбается тепло и немного виновато. Кэйа чувствует прилив жара к щекам и точно знает: это не от поцелуя. — Было пару раз, — признаётся Тарталья и трётся о загорелые ладони, словно домашний кот; синие глаза искрятся честностью. — Но ты мой первый парень, если хочешь почувствовать себя особенным. И Кэйа чувствует. Чувствует, как в груди разливается тепло, а по лицу расплывается глупая улыбка. Чайлд нагибается и целует в скулу. Кэйа поворачивает голову, чтобы поймать чужие губы своими. Этот поцелуй выходит лёгким и тёплым. Рубашка сходит со смуглых плеч легко, Кэйа даже не успевает заметить когда и как. На его собственном теле шрамов не так много, но Тарталья выцеловывает каждый, ведя языком от пупка до груди. Шершавые руки прощупывают рёбра и невзначай задевают горошины сосков. Кэйа закусывает губу и ёрзает на постели, а Тарталья плутовски улыбается, припадая к одному соску губами и покручивая второй в пальцах. Язык работает неумело, но слюна и жар заставляют пробежать по спине мурашки. Альберих впервые за ночь стонет, когда чужие зубы сжимаются на чувствительной коже, и чуть прогибается в спине. Чайлд отрывается от груди и смотрит на Кэйю с таким восторгом, что капитан не знает, куда деть глаза. — В тумбочке флакон, — говорит он охрипшим голосом. Тарталья тут же лезет в деревянный ящичек, а Кэйа расстёгивает сложную пряжку ремня, снимая с себя штаны. Чайлд замирает при виде длинных гладких ног и круглых бёдер. Альберих самостоятельно вырывает флакончик с маслом из застывших рук и толкает ногой в широкое плечо. — Наблюдай, — мягко приказывает он, и предвестник послушно садится на согнутые колени, пока Кэйа разводит перед ним ноги. Смазанные пальцы медленно скользят от паха вниз, находят отверстие и начинают легонько массировать. Сиреневый глаз неотрывно следит за реакцией двух синих напротив. Наконец, указательный палец медленно входит, растягивая горячие стенки. Чайлд заметно сглатывает. Кэйа игнорирует дискомфорт и вводит первый палец до основания, слегка жмурясь. Второй входит почти так же легко. Альберих откидывается на подушки и начинает медленно двигать запястьем, одновременно массируя собственный член свободной рукой и тихо постанывая. Он приоткрывает глаз посмотреть на предвестника, который за всё время и звука не издал, и в груди что-то приятно замирает. Тарталья всё ещё сидит, сжав кулаки так, что от ногтей потом останутся следы, и, не моргая, смотрит за каждым движением. Его глаза горят желанием, но к нему примешивается ещё какое-то детское восхищение, будто Кэйа — нечто особенное и удивительное. Бледные губы закусаны почти до крови. — Хочешь попробовать? — манит Кэйа, и Чайлд слегка нерешительно подвигается к ногам. Альберих ищет глазами флакон, но предвестник быстро конденсирует на пальцах воду. Глаз Гидро всё ещё блестит на ремне неснятых штанов. «Удобно», — думает Кэйа, перед тем как в него входит третий палец. Альберих чуть шипит, но заставляет себя расслабиться. Чайлд нервно метает взгляд от пальцев к чужому лицу и медленно входит до конца. Его палец больше тонких пальцев Кэйи, но при этом горячее, приятней. Тарталья раскрывает губы в тихом «вау» и завороженно выдыхает. Кэйа усмехается и обхватывает чужую ладонь оставшимися пальцами, заставляя двигаться синхронно, а после коротко стонет каждый раз, как пальцы касаются нужной точки. Чайлд с упоением ловит каждый звук, снова зарывается носом в шею, уже зная все чувствительные участки, и рычит прямо над ухом, когда Альберих напоминает ему о собственной эрекции, найдя коленом пах. — Можно? — Тарталья не спрашивает — умоляет. — Можно, — улыбается Кэйа, вытаскивая пальцы, и раздвигает ноги шире. У Чайлда еле хватает терпения нормально расстегнуть штаны, только приспуская их до колен, но его хватает, чтобы медленно вставить твёрдый член в промежность, вводя аккуратно, почти нежно. — Не больно? — тут же спрашивает он, оказавшись внутри. — Не-а, — слегка мотает головой Кэйа. — Уже можно двигаться? — на лице столько волнения и надежды, словно Альберих сейчас решает его смертный приговор. Рыцарь притягивает предвестника за шею и целует, а потом оттягивает зубами губу. Этот поцелуй получается дразнящим. — Давно можно, — шепчет Кэйа, и Чайлд не тратит ни секунды. Потом Тарталья всё же срывается. Движения переходят с плавных неуверенных толчков на более резкие и сильные. Техники у него никакой, одна сила и желание. Но он всё ещё пытается поцеловать, пытается расслабить, сделать приятно и держит смуглую ладонь в своей, не разжимая пальцев. Кэйа стонет от боли, перемешанной с удовольствием, и старательно насаживается и сжимается в ответ, лишь бы почувствовать сильнее, глубже. Ритм толчков совсем сбивается, и Чайлд дышит у самого лица Кэйи часто-часто. — Чёрт, — ругается он сквозь зубы и жмурит глаза на пороге оргазма. — Чёрт, Кэйа, ты такой красивый... Ты такой... Ты изумительный. Альберих задыхается от его слов больше, чем от члена у себя в заднице. — Можно- Можно я кончу внутрь? — синие глаза смотрят почти по-щенячьи. — Пожалуйста. Разве можно отказать такому? Кэйа кивает и прижимает Чайлда ближе за шею. Тот делает всего пару движений и кончает почти сразу после этого с чужим именем на губах. Капитану приходится доводить свой оргазм руками. По телу прокатывается усталость с оттенком разочарования, но Кэйа не расстроен. Предвестник ещё с минуту восстанавливает дыхание, потом выскальзывает из обмягшего тела и ложится рядом. — Ну как? — смотрит прямо в глаза. Кэйа усмехается. — Неплохо. — Я рад. Он придвигается и целует Кэйю ещё раз. Обычно капитан был против ласк после секса — это создавало чувство ложной и никому не нужной привязанности. Но сейчас это кажется чем-то уместным и даже нужным. Движения чужого языка всё ещё неловкие, но уже более уверенные. Капитан отмечает про себя, как быстро учится фатуи, и улыбается в поцелуй. Этот выходит просто приятным. — Я посплю у тебя? — как будто просьба, но в голосе снова столько надежды, что отказать не получается. Они засыпают вместе, но Кэйа просыпается утром раньше. Спящий рядом Тарталья напоминает ребёнка с блаженной улыбкой на лице. Капитан тихо одевается, незаметно сбегает из своего же дома и всё же жалеет о поцелуях и совместном сне. Но это чувство быстро исчезает, когда Чайлд хватает его за руку на рынке и тащит в сторону. Он прижимает Альбериха к каменной стене и впивается в губы, не замечая окружения. Этот поцелуй выходит грубым, колючим, властным. Рыжие волосы взъерошены даже больше обычного. — Я везде тебя искал, — выдыхает предвестник после поцелуя. — А я и не прятался, — отвечает с улыбкой Кэйа и уже врёт: специально сегодня взял на себя побольше патрулей в городе, чтобы смешаться с толпой. Тарталья как будто всё понимает, но ничего не говорит и только трётся носом о шею. — В следующий раз отделаю так, что не сможешь убежать утром, — обещает он горячим шёпотом в ухо, и капитана передёргивает от приятных мурашек. Кэйа был против ложиться в постель с одним и тем же человеком дважды — это создавало чувство неудобной и никому не нужной привязанности. Но в этот раз это показалось чем-то правильным. — Жду с нетерпением.