Petty Pretty.

      Обычно в «Pretty Pizza» заказы на вынос не брали, лишь по выходным случались редкие звонки неосведомлённых людей, тех, кто ещё не был наслышан о дурной славе пиццерии. Тех же, кто хоть раз пробовал кулинарные произведения этого заведения невозможно было увидеть во второй раз. Звонки от них тоже не поступали. Случаи повторного визита можно было фиксировать лишь через два-три месяца, да и то это были лишь забывчивые старики или люди за сорок (впрочем, те же старики).       Хару проснулся от громкого гудка машины и нецензурной брани за окном. Первая мысль при пробуждении была: «Я не закрыл чёртову дверь в пиццерии.» Схватившись за голову, Хару мучительно промычал что-то невнятное. Он вскочил с кровати и побежал в сторону душевой комнаты, попутно осознав, что забыл повесить сушиться вещи, которые теперь естественно все до единой остались мокрыми.       Хару начинал злиться. Выхватив самую верхнюю футболку из таза, он натянул её, и понял, что эта та самая глупая футболка, что Шинноске подарил ему на 27-летие. — Боже, Шинноске, даже не находясь рядом ты умудряешься убить меня своими выходками! Почему я до сих пор не выкинул её?! Достав другую футболку, он быстро надел её на себя, умылся, пару раз провёл по зубам щёткой и выбежал из ванной.       За порогом его поджидал старенький удлинитель, к которому был подключен телевизор, подаренный родителями. Носок предательски зацепился за него. Тело тут же потеряло равновесие. Хару понял, что летит. Незабываемый полет закончился прокатыванием по полу и феерическим ударом об кровать. В ушах послышался звон. На глазах, словно в замедленной съёмке, огромный кусок стекла отделился от телевизора, пополз вниз и от контакта с полом покрылся трещинами. Раздался характерный хруст. Молчание в квартире держалось около половины минуты. У Хару перехватило дыхание и он быстро моргал глазами, не в силах осмыслить произошедшее. Когда парень наконец всё осознал, то он был в ярости. И это мягко сказано. — Дерьмо! Годы моральной и физической подготовки в полиции, а также воспитание любимой мамы удержали его от нецензурных выражений, но лишь на время.       Хару схватил рюкзак, поспешно натянул кроссовки и побежал по пустой улице. После получаса изнурительного бега, вдалеке показалась пиццерия. С сокращением дистанции, паника и тревога всё больше и больше охватывали парня. Также давали о себе знать лёгкие, которые были шокированы такой долгой пробежкой и тем, что на них вообще внезапно была взвалена нагрузка.       Из последних сил Хару подбежал к двери. Остановившись, он с минуту пытался отдышаться. Собравшись с силами, он открыл дверь. — Простите пожалуйста! — он поклонился. Когда он поднял голову, то увидел, что в пиццерии совершенно никого нет. — Слава богам. Он осмотрел все места, где могли что-либо украсть и обнаружил, что всё на месте. Даже когда он просмотрел записи древних камер, то не заметил ничего подозрительного. Оставалось полчаса до приезда машины с продуктами.       В двери послышался скрип ключей. — Ciao, tesoro,¹ — сказал войдя владелец. — Salve, Signor Budjardini,² — ответил Хару. Он не знал итальянского, владелец попросил приветствовать его подобным образом. — Почему ты так рано пришел? Хару замялся. — Ммм… Я просто рано проснулся, а других дел у меня не было. — Понимаю, мне тоже в последнее время не спится. Можешь отдохнуть до приезда машины. А я пока включу музыку.       Он поставил пластинку в старый граммофон. «Puorte o cazone cu 'nu stemma arreto 'na cuppulella cu 'a visiera alzata Passe scampanianno pe' Tuleto camme a 'nu guappo pe' te fa guardà!»‎³       Это была итальянская песня, Хару вспомнил, что слышал её когда-то давно.       Ну вот и началось море работы. Хару носился из стороны в сторону, а его утихшая с утра злость оказалась вовсе не утихшей. Он лишь отвлекся, а теперь она давала о себе знать комком в горле и отвратительной скользкой раздражительностью, которую Хару отчаянно сдерживал внутри себя. — Хару! Тут поступил заказ! Отнеси его, Эдамаме уже сделал пиццу. — Я Эдамура! Э-да-му-ра!       Хару захватил коробку и чек с написанным адресом, положил в рюкзак и вышел из пиццерии. Новый мотоцикл был сломан на днях студентом, что устроился недавно, так что оставалось довольствоваться малым. Дряхлый велосипед ждал его, поблёскивая на солнце проступавшим сквозь ржавчину металлом.       Он уже примерно знал, где находится это место и решил не заглядывать в карты. «Но это слишком далеко. Я вообще на рухляди доеду?» — подумал с досадой Хару, злобно пиная велосипед.       Старый велосипед кое-как набирал скорость. Фасады домов, прохожие, фонари, газоны и деревья мелькали в поле бокового зрения, сливаясь в пёструю кашу. Ветер дул навстречу и с ростом скорости езды увеличивал свою интенсивность. Оставалось только надеяться, что воздух не подхватит пыль с грязной улицы и не занесёт какую-нибудь мерзость в глаза. По мере отдаления от злачного района, брезгливость покинула Хару. Крутя педали, он погрузился в раздумья: «Это же один из самых лучших районов города, какой сумасшедший решил заказать пиццу у нас? Даже голодные студенты брезгуют нашей стряпнёй, я не устану это повторять...»       Спустя двадцать пять минут всё же пришлось обратиться к помощи карты. В этом обилии шикарных домов можно было либо пропасть, либо схлопотать приступ синдрома Стендаля, а, скорее, получить просто двойное комбо из этих незабываемых впечатлений.       Наконец ворота этого проклятого дома были найдены, точнее... Огромного. Особняка. Хару приоткрыл рот от удивления, словно шестилетка, что впервые увидел жестокий мир, где ты не рождаешься в семье мультимиллиардера и нефтяного магната, а наоборот каждый день вынужден пахать как собака, чтобы прокормить себя и наконец купить этот чёртов мотоцикл, где ты выбираешь тофу и молоко с истекающим сроком годности, где у тебя не было никаких отношений с грёбанной старшей школы, а твой лучший друг — это придурок Шинноскэ, что может говорить лишь о большегрудых красотках или ныть о том, что начальство заблокировало доступ к соцсетям, играм и порносайтам.       «И почему я вообще сейчас думаю о Шинноскэ?!» Он проверил адрес и просто смирился с тем, что судьба будет так издеваться над ним каждый раз, когда он будет думать, что сможет что-то улучшить в своей жизни.       Ворота открылись перед ним. Хару смущённо заглянул внутрь. Никого не было. Придется топать километр до двери главного входа. Хару до сих пор жутко беспокоился о том, что мог просто ошибиться адресом. Этак кварталов на сто. «Ну что ж, раз ворота открылись, наверное, меня тут ждали…» — обнадёжил себя Самый Несчастный На Свете Человек.       Дверь открыл дворецкий. Он вежливо пропустил Хару и попросил пройти в сторону «данной колонны». Навстречу, улыбаясь, вовсе не смотря в его сторону и, откровенно летая в облаках, вышла прекраснейшая девушка. Хару посмотрел на неё словно заворожённый. «Стой, ты на работе!» — мысленно остановил он себя. На лице девушки показалось непонимание, а потом она увидела коробку.  — Что это? Еда простолюдинов? Вы ошиблись адресом? Я могу помочь вам найти путь к нужному дому! Эврист, пожалуйста найди… Ой… Какой же адрес?  — Госпожа Сузуэ, он пришел по адресу. Господин Дайскэ заказал это блюдо. А Вы, пройдёмте за мной, — обратился он к Хару. Сузуэ смутилась и отвела взгляд. Хару пошёл вслед за дворецким.       Проходя вглубь особняка, Хару не мог не отметить атмосферу пафоса, царившую повсюду. Подумав о том, сколько, должно быть, стоит ковролин, по которому он вышагивает в своих запылённых от езды на велосипеде кроссовках, парень задумался, а не совершает ли он преступление, загрязняя такую безумную дороговизну. Свет проникал в коридор сквозь длинные окна с витражами. Кроме того, на стенах располагались дизайнерские светильники, включённые даже несмотря на незашедшее солнце. «Интересно, сколько нулей в их ежемесячных счётчиках за электричество?» Хару словно оказался в одном из венецианских палаццо, которыми синьор Буджардини восхищался настолько, что всплошную завесил одну из стен в пиццерии их фотографиями.       Позади послышался торопливый стук каблуков.  — Постойте! Дайскэ-сама будет опасно есть подобное! Постойте!!! Я могу просто попросить нашего повара приготовить суши на простой манер, без добавления элитных ингредиентов, если уж Дайскэ-сама так хочет попробовать простую еду!!! «О Госпожа Сузуэ, хоть вы и не угадали еду, но вы очень проницательны, раз поняли, что это действительно опасно есть Дадзай-саме. Или как там его называют… Если он действительно Дадзай, то я не удивлен, что он заказал нашу пиццу, это в разы надёжнее чем топиться в реке».       Хару и дворецкий подошли к двери.  — Я прошу вас! — Госпожа Сузуэ взяла Хару за руки. — Не могли бы Вы подождать, пока еду приготовит наш повар? Просто положим её в эту коробку и скажем, что эта еда заказана. Я ужасно беспокоюсь за него, он очень упрям и не согласится… Он сделает всё по своему, даже если это ему навредит… «Боже, какая же она… Милая… Стой! Это же жена Дадзай-самы! Как же обидно, одним — всё, другим — ничего.» Хару молчал и краснел, словно восьмиклассник, на которого впервые обратила внимание девушка.  — Что с Вами? Так вы согласны?  — Извините, Госпожа Сузуэ, но я не могу вам этого позволить. А так же Господин Камбэ просил Вас не беспокоить его.       Сузуэ расстроенно посмотрела на дворецкого и умоляюще на Хару. — Простите, ничего не поделать, я должен доставить заказ. — сказал Хару устало. Дворецкий открыл дверь в комнату. На роскошном кресле сидел парень в сером халате, держал книгу и совершенно не был сконцентрирован на книге: его взгляд был направлен на надвигающейся тучи. Он не обратил нет малейшего внимания на звук открывающейся двери, словно и вовсе её не слышал. Он сосредоточенно посмотрел в книгу и подправил влажные волосы. — Сузуэ? Никто ещё не приходил?- он обратил свой взор на пришедших. - Так вы пришли. Проходите. Дворецкий вышел. Дайскэ кашлянул. — Сузуэ, ты тоже можешь идти. Сузуэ обиженно посмотрела на них, но все же ушла вместе с дворецким. Хару оглядел интерьер, увидел столик и положил коробку пиццы напротив заказчика. — Спасибо за заказ. - он пошел к двери. - Ах, чуть не забыл про купон. - посмотрел на сидящего в кресле. "Это... Тот парень что приходил с Шинноскэ!" — Спасибо, купона не нужно. Хару откинул всю рабочую сдержанность, скрестил руки на груди и оперевшись о дверной проем, ухмыльнулся. — Так понравилась наша пицца, господин Дадзай? Дайскэ недоуменно обернулся, словно ожидал увидеть за собой японского писателя и по совместительству самого известного суицидника Японии. Затем снова посмотрел на Хару прямым непоколебимым взглядом. — Да. Очень. — Так вот предоставляю вам этот кулинарный шедевр. К сожалению на этот раз его приготовил не я. Ну что ж, я пожалуй пойду, досвида- — Какая жалость. Уже уходите? За окном грянул гром и по небосводу пронеслась страшнейшая молния. Хару подошёл к окну. Все небо было покрыто темными тучами. Хару до шестнадцати лет совершенно не боялся грозы и мог спокойно гулять во время неё. Но после шестнадцати он начал ужасно бояться гроз. Он не признал бы этого даже перед смертным одром, даже если бы ему дали миллион иен, он бы не вышел на улицу во время грозы. Потому что миллион это мало. Миллиард сойдёт. Наверное. Он решительно направился к двери. "Точно. Такси. Потрачу последние гребанные деньги на такси." Денег в кармане не оказалось. — Постойте. Извините за наглость, но я сейчас приехал на велосипеде. Могу ли я переждать грозу?- он остановился около стола. — Конечно, Хару Катто, можете остаться. — Спасибо. - поблагодарил Хару, и осознав, растерянно посмотрел на Дайскэ. — Увидев Вас в пиццерии я был заинтересован. Так же я узнал что вы были детективом в прошлом и понял что смогу убить двух зайцев одним выстрелом. У меня есть к вам просьба. Я думаю вы хотите вспомнить былые дни в качестве детектива?