Твой лучший ход

Сейчас Ты не просто директриса, ментор или военачальник, Розалинда. Нет, дорогая. Ты — гроссмейстер. Как же легко ты размениваешь пешки. Они не имеют значения. Для тебя все мы пешки, так ведь, Роз?! Это шахматная партия без короля. Король умер, да здравствует Королева! На доске теперь есть только ферзь и он — а точнее она — правит бал. Она отдает приказы, она решает, кому жить, а кому умереть. Ты никогда не защищаешься, только атакуешь, загоняешь в угол. Предвосхищаешь действия противника. Победа любой ценой, а победителей не судят. И если не задумываться о морально-этической стороне твоих решений и поступков, что ж, любимая, ты великолепна в этом. У тебя всегда есть план. Роз, был ли на мой счёт какой-то план? Или в этой партии я — разменная фигура? Почему же я так отчаянно не хочу это принять. Какая-то частичка моего существа всё еще цепляется за прошлое. Дело в вере, я полагаю. Людям всегда нужно верить, судорожно хвататься побелевшими пальцами за крохотную ниточку, боясь сорваться в пропасть пугающей действительности. Но реалии таковы, что ниточка эта давно стала терновой ветвью, которая не приносит больше надежды, одни лишь кровоточащие раны. И отпустить я её не могу. Мне жизненно необходима защита от твоего безумия, от океана хаоса, что плещется в тебе. Иначе я утону в нём, захлебнусь. Я уже чувствую, как легкие наполняются ледяной мутной водой, отдающей болотной затхлостью. Я хочу обрасти коконом из мягкий белых нитей. Я буду баюкать на руках своё отчаянье. И горе, и боль, и досаду. Всё это моё. Нет, не так. Это и есть я. Мне необходимо чувствовать, иначе я утону в темных густых водах уныния. Но мои нервы, как оголенные высоковольтные провода, и мне каждый раз больно. Но знаешь, что самое забавное во всём этом, Роз? Когда игра закончится, королева и пешка окажутся в одной коробке. Тогда - Андреас, ваш отряд имел тактическое преимущество, почему же вы упустили сожженных? — Колючий холод в голосе, неизменная сдержанность и натянутая улыбка. Розалинда злилась. Нет, она никогда не срывалась на крик, не метала гром и молнии, но лёд в её вкрадчивом голосе, пробирающий до костей и заставляющий цепенеть, был куда страшнее громкой ярости. - Двое моих бойцов были ранены, требовалось срочно доставить их в Алфею. Мы исчерпали все запасы занбака, а без него они долго бы не протянули... - Вы осознаете, что вашей первоочередной задачей было уничтожить сожженных, которые вторые сутки пытаються пробиться через защитный барьер Алфеи? — Не дав мужчине договорить, Розалинда фальшиво-участливо улыбнулась. Эта улыбка никоим образом не говорила о том, что директрисе не наплевать. Судьба раненных специалистов ее интересовала в последнюю очередь. - Да, мэм. -Если я ставлю задачу, Андреас, то требую её неукоснительного исполнения. А что до специалистов.... Побочный ущерб. На войне это неизбежно, вы согласны со мной? - Розалинда, уверяю, больше такого не повторится. Директриса кивнула, давая понять, что принимает обещание мужчины. - Фара, ты сегодня превосходно себя показала, - в голосе Розалинды проскочили довольные, практически ласковые, нотки. — Лично устранила дюжину сожженных. Другого я и не ждала от моей лучшей ученицы. Андреас недобро исподлобья зыркнул на Фару. - На сегодня всё. Утром общий сбор в штабе. Разрабатываем тактический план захвата двух-трех тварей. Живыми. Да, Бен, — директриса кивнула в сторону профессора Харви. — Будем искать их ахиллесову пяту, уязвимость. Мы слишком много сил расходуем на одного сожженного. Ловим их поодиночке. Необходима стратегия массового уничтожения. А для этого нужно понять, как эта тварь думает, чего желает, боится. Если подобные категории вообще применимы к сожженным. Андреас с профессором Харви направились к выходу из кабинета директрисы, что-то обсуждая в полголоса. - Они говорят о нас, — Розалинда коснулась плеча Фары, ни к чему не обязывающий жест — с одной стороны, невербальная просьба задержаться — с другой. — Ты это почуствовала? - Андреас, как минимум, не в восторге от меня. Ревность? — Фара подошла к директрисе непозволительно близко, нагло нарушая личное пространство. Но ей было позволено больше, нежели другим. - Профессиональная ревность. Пока он проигрывает битвы, одну за другой, ты крушишь, испепеляешь тварей, как фурия. Это вызывает восхищение. И зависть у тех, кто не так хорош. Розалинда положила руку, затянутую в черную кожаную перчатку, на талию своей протеже, сокращая и без того мизерное расстояние между ними. - Но есть кое-что, Фара... Ты сдерживаешься, ограничиваешь себя. Слишком много контроля. Ты поставила блоки и магия бъется, как вода о волнорезы. Дай силе выйти из берегов. Позволь ей наполнить тебя. - Роз, мы уже говорили об этом. Если я потеряю контроль, то стану опасной. Для всех. Для себя самой. - Милая моя, стены, которые ты возвела, мешают тебе. Рамки, запреты, ограничения — это барьеры на пути к силе, — Розалинда на долю секунды прижалась губами к шее своей подопечной. — Ты как птица, запертая в клетке: можешь петь, но улететь не в состоянии. Как только ты это поймешь — освободишься. Легкие касания Розалинды, теплое дыхание возле сонной артерии действовали на Фару как морфий: легкость в голове, сродни эндорфинной эйфории, притупляла восприятие. Как-будто смотришь на происходящее через кисею. Тепло волнами разливалось по телу — откуда-то из самого центра живота по венам и пульсирующим артериям до самых кончиков пальцев. - Я покажу тебе, милая, как прекрасна и разрушительна может быть твоя магия. Не Возражаешь? Директриса неспешно стянула перчатки и взяла Фару за руки, сплетая пальцы. Кожа к коже. - Чувствуешь тепло? Покалывания, будто между нашими ладонями разбиваются осколками сотни крошечных молний? Фара кивнула. Сейчас вся её реальность, всё мироощущение сузилось и сконцентрировалось на пальцах и ладонях наставницы. Дыхание замедлилось до анабиотического, сердце пропустило несколько ударов. - Замечательно, милая. А теперь давай по-другому. Не теряй концентрацию, Фара. Розалинда погладила большим пальцем щеку своей ученицы. Провела по тонким губам. Фара послушно открыла рот, пропуская палец глубже, проводя по нему влажным языком. Женщина прикрыла глаза, фокусируясь на своих ощущениях. - Нет, Фара, смотри на меня! — Розалинда резко отдернула руку, — Ты отвлекаешься. Сосредочься на целостном восприятии. Всё твоё тело, а не только рот. Магия — это синергия. Это сумма всех твоих чувств. Без частностей. Ты удерживаешь внимание на чем-то одном — ладонях, губах, языке, вместо того, чтобы воспринимать всё в совокупности. Ты опять пытаешься контролировать. - И это мне говорит человек, болезненно помешанный на контроле, — Фара насмешливо изогнула бровь. — Ты просчитываешь все ходы ещё до начала партии. Розалинда улыбнулась, в уголках ее глаз цвета чистого июльского неба собралась паутинка морщин. Можно было бы даже принять эту улыбку за искреннюю, если бы директриса могла испытывать чувства подобного толка. Фара отстранилась от своего ментора, наблюдая за реакцией, провоцируя. - И меня ты хочешь контролировать? Я позволю тебе это делать. Только тебе. А сейчас я сконцентрируюсь на замках. Фее разума не нужен физический контакт, чтобы расстегнуть молнию на форменной куртке наставницы. Взмах руки — и деталь гардероба полетела в сторону пыльных книжных полок. - Весьма прозрачный намек, дорогая. Но расстегнуть куртку — это не призвать бурю. Ребячество. - В таком случае, давай продолжим урок, Роз. — Фара также быстро, но уже без помощи магии, справилась со своей одеждой, которая казалась ей сейчас абсолютно лишней и неуместной. Она стояла абсолютно нагая, без стеснения и предрассудков, предлагая себя наставнице. - Разденься. Я хочу, чтобы мы были в равных условиях. Розалинда молча наблюдала за своей протеже, как рептилия смотрит на ничего не подозревающую птичку. Птичка заливается трелью, но через миг будет проглочена с потрохами и переварена до тонких косточек. В партии, которую разыгрывала Розалинда, Фаре отводилась главная роль в гамбите — пожертвовать малым ради большего. Но сейчас можно и подыграть, обманчиво поддаться, так будет даже интереснее. Розалинда легко распрощалась с форменным костюмом. Военная униформа, которую носили все преподаватели и студенты Алфеи, может и хороша в бою, но, к сожалению, скрывает все приятные глазу изгибы. - Всё тело, Фара, помнишь? Никаких частностей, только целое. — Розалинда змеёй скользнула к подопечной. Мягко взяв Фару за предплечье, женщина развернула фею от себя так, что та прижалась щекой и обнаженной грудью к прохладной стене кабинета. Розалинда провела рукой вдоль позвоночника, погладила ягодицы, слегка надавив на поясницу. Фара с готовностью прогнулась и расставила ноги шире, открывая взору бархатистую розовую вульву в окружении тонких пшеничных волосков. Директриса опустилась на колени. Немного помедлив, погладила промежность и большими пальцами раздвинула мягкие складки. Провела языком вдоль всей щели, задержавшись на чувствительной точке между анусом и влагалищем, отчего Фара издала тихий вздох. Розалинда лизала и втягивала нежные складочки, показательно игнорируя набухшую горошину клитора. Промежность с распухшими губами сочилась солоноватой тягучей смазкой, которая смешивалась со слюной и стекала по бедрам. Фея продолжала двигаться в ритме ласк наставницы, отчего её болезненно-возбужденные соски тёрлись о шероховатую поверхность стены. Фара потянулась рукой к клитору, но Розалинда резко пресекла её попытку. - Нет-нет. У меня есть предложение поинтереснее, — Директриса увлекла фею к своему столу, снова развернув ту спиной к себе и прижав промежностью к деревянному углу. Видимо, сакральное желание достигнуть оргазма настолько сильное и естесственное, что Фаре понадобилась секунда, дабы сообразить, чего от нее ждёт наставница. Женщина задвигала бёдрами, скользя мокрым от смазки клитором по гладко отполированной, глянцевой столешнице. Пока Фара подмахивала бедрами и терлась о твердую поверхность вишневого дерева, Розалинда беззастенчиво любовалась этим зрелищем, всецело срежессированным ею. Директриса погладила свой лобок, скользнув пальцами между больших губ, вошла во влагалище. Не отрывая взгляда от Фары, мастурбирующей таким изощрённым и извращённым способом, женщина задвигалась пальцами внутри себя, растягивая узкое влагалище. Всего на миг она прикрыла глаза... - А теперь ты смотри на меня! — Фара метнулась к наставнице и схватила ту за кисть. Поднеся ко рту её блестящие влажные пальцы, женщина тщательно и с наслаждением их вылизала. — Роз, эти пальцы должны быть во мне. Фея положила ладонь ментора на свою припухшую промежность и та охотно проникла в сочащуюся щель, согнув внутри указательный палец. -Ты у меня на крючке, милая, — Розалинда добавила второй палец и стала их сгибать и разгибать внутри влагалища, задевая чувствительное местечко. Это сводило Фару с ума. Шея и грудь её покрылись красными пятнами, женщина задвигала бёдрами, вторя пальцам внутри себя. Розалинда слизала каплю пота, прочертив влажную дорожку на ключице феи. Взяла губами сосок, чуть прикусив его. Фара потянулась к лобку наставницы и погрузила пальцы в мягкое лоно, стараясь сконцентрироваться и поймать ритм, схожий с тем, который задаёт Розалинда. - Хорошо, Фара... сосредоточься... не сопротивляйся силе... прими её.... ах... — Розалинда прерывисто дышала, перемежая слова с поцелуями. Фара почувствовала знакомое покалывание в подушечках пальцев, которое медленно разливалось по телу. Она ощущала, как энтропия заполняет каждую её клеточку и аморфная, как вода, просачивается через поры. Первоматерия — materia prima. Неоформленная, неопределенная. Подлинный хаос! Небеса, затянутые грязно-серыми ватными тучами, разверзлись, и в каменный круг огненной чертой ударила молния, кроша тысячелетние глыбы. В этот самый момент обе женщины достигли пика. Фара всегда была особенной, всегда на шаг впереди других учеников, на голову выше. Талантливая, способная — ей всё давалось легко, играюче. Розалинда никогда не сомневалась в своей лучшей ученице. И в тот самый миг, когда осознаёшь всю ценность фигуры, нужно быть готовым ею пожертвовать. Время сделать ход.