Кресло для короля

      После их возвращения из ада прошло уже достаточно времени. Данте заметил, что брат постепенно начал обживаться в Devil May Cry, заполняя ранее пустующие полки какими-то только ему интересными книгами. Не обошлось без его привычных капризов и демонстративно наморщенного носа — ну, подумаешь, слегка не прибрано.       А потом появилось оно.       Это кресло сюда совершенно не вписывалось: слишком вычурное и удобное, что даже козырный стул младшего, отполированный его собственными штанами до зеркального блеска, не годился ему ни в какие подметки. Было несложно догадаться, что оно принадлежало Вергилию: только он мог выбрать для себя упрощенную версию королевского трона.       — Так и скажи, что тебе просто завидно от того, что у меня есть свое рабочее место, — насмешливо заявил Данте, не упуская возможности его поддеть.       — По-моему, завидуешь сейчас ты, — усмехнулся старший близнец, как он умел, одними уголками губ; больше ни один мускул на его лице не дрогнул. — На фоне моего изысканного кресла твой стул выглядит жалким.       Конечно, никакого фона не было. Кресло Вергилия стояло в противоположном углу комнаты, рядом с книжными полками и недалеко от окна, чтобы ловить хоть какой-то свет. С этого места просматривалось все агентство, а вот его самого почти не было видно: взгляд любого вошедшего клиента приковывал к себе массивный стол Данте, и никто бы и не подумал посмотреть в сторону.       — По крайней мере, у меня нет такого неудержимого желания править, — фыркнул Данте, закатывая глаза и показательно усаживаясь на свое место, привычно забросив ноги на стол. Он понимал, что сейчас они спорят совсем как в детстве, когда мерились игрушками, полученными от родителей. Даже если эти игрушки были абсолютно одинаковыми. Стулья же одинаковыми не были, поэтому Данте видел отличный повод потренироваться в подколках.       Вергилий хмыкнул, проводя кончиками пальцев по поверхности стола и собирая небольшой слой пыли. Не удостоив брата прощальным взглядом, он развернулся и медленно направился к своему креслу, стуча каблуками по полу.       — Уверен, когда я сяду в него, ты заговоришь по-другому, — многозначительно произнес он, и его голос стал тягучим и сладким, как мед, однако сам Вергилий делал вид, что бросил эту фразу как бы невзначай. По какой-то причине ему казалось, что он прав, и соблазн подействует. Он не хотел участвовать в детских забавах Данте; если играть, то играть по-взрослому.       Данте нагло ухмыльнулся. Он уже чувствовал, что его ждет что-то интересное и, судя по голосу Вергилия, обязательно приятное.       — Давай проверим, — с вызовом ответил он, плавным и слитным движением убирая ноги со стола и упираясь в него уже локтями, положив на сцепленные пальцы подбородок. В его голос прокрались низкие урчащие нотки, когда он не удержался и добавил, — Ваше Демоническое Величество.       Вергилий спиной чувствовал заинтересованный взгляд Данте, а потом этой же спиной ощутил побежавшие от его слов мурашки и закрыл глаза, наслаждаясь услышанным. Лишь когда волна удовлетворения прошла, он обернулся и все так даже медленно опустился в кресло, будто испытывая терпение брата. Новая кожа приятно скрипела под его штанами, и он уселся поглубже, откидываясь на широкую спинку и чувствуя ее прохладу оголенными руками. Он бросил на Данте томный взгляд и скользнул ладонями вдоль подлокотников.       — И у тебя хватает наглости сидеть в моем присутствии? — он усмехнулся чуть шире; Вергилию нравилось входить в роль.       Данте скользнул взглядом из-под ресниц по силуэту брата, гордо и действительно по-королевски сидящего в этом ужасно-прекрасном кресле. Даже посреди беспорядка и не самых новых вещей Вергилий выглядел величественно, и младший близнец мысленно это признал. У Вергилия всегда была эта аура аристократичности и утонченности, теперь усиленная демоническим обаянием.       — Примите мои искренние извинения, — подхватил игру Данте, на самом деле совершенно не раскаиваясь. Он нарочито тягучим движением поднялся со своего места, обходя стол и ведя пальцами там, где еще недавно прошлись пальцы брата. У Данте тоже хватало грации, пусть и не утонченной, но своей, ленивой, и Вергилий ловил каждое его движение. Тот не торопился, видимо, пытался подогреть аппетит, но старший близнец уже был голоден, просто выдержка не давала ему сорваться.       — Это серьезный проступок, Данте, — он перевел взгляд на подлокотник и задумчиво поскреб кожаную обивку ногтем. — Одних извинений будет мало.       Вергилий сделал вид, что раздумывает над вариантом искупления, а затем похлопал по своему колену свободной рукой, приглашая Данте подойти ближе. Тот не удержался, насмешливо вскидывая бровь от такого жеста. В любой другой момент он бы поступил наперекор, но раз он принял правила этой игры, то нужно им следовать.       — И что же мне сделать, чтобы искупить свою вину? — протянул он, лениво приближаясь к Вергилию, как сытый хищник, желающий понежиться после удачной охоты — хотя все самое вкусное ждало его впереди.       Вергилий ухмыльнулся и все же посмотрел на брата краем глаза. Было удивительным то, что Данте безропотно подчинялся, даже не думая бунтовать. Это приносило старшему максимальное удовлетворение. Пусть Вергилий и не подчинил ад, он чувствовал себя самым могущественным на свете, ведь еще никому не удавалось подчинить себе легендарного охотника на демонов.       — Для начала — встать на колени, — без капли стыда продолжал он.       — Извращенец, — прокомментировал Данте, подходя еще ближе, практически вплотную, и подчеркнуто медленно ведя языком по губам. Он чувствовал, как внутри него поднимается горячая волна, знаменующая скорое возбуждение, и принимал ее без стеснения. Опустившись на пол прямо у ног брата, Данте бросил на него взгляд, тут же пряча его под длинной челкой в покорном жесте.       — Ваше Демоническое Величество довольно?       Сердце Вергилия пропустило удар. Брат слушался его приказов, и это пробуждало в его мозгу самые смелые фантазии — впрочем, их лучше было приберечь на потом.       — Ты делаешь успехи, — хриплым голосом ответил Вергилий, скользя взглядом по серебристой макушке. Через пару секунд, не удержавшись, он положил на нее свою ладонь и принялся властно поглаживать, словно уже готов был простить все его грехи.       Данте чувствовал возбуждение брата, которое пробивалось сквозь его выдержку, просачивалось в голос, заставляя его вибрировать от желания. Ему иррационально нравился такой Вергилий, расслабленный, самоуверенный, а вследствие этого — по-своему соблазнительный.       — Теперь я прощен? — спросил он, покусывая губу и прижимаясь плечом к затянутой в высокий сапог ноге.       Вергилий хмыкнул, так, чтобы Данте прекрасно это расслышал.       — Это было бы слишком просто, — наигранно издевательским тоном произнес он, разводя ноги пошире, чтобы брат смог поудобнее умоститься между ними. Тот ластился к руке, но Вергилий одергивал ее и перемещал на другой участок волос, давая понять, что сам решает, где будет гладить — хотя, несомненно, ему нравилась эта нежность. — Нет, Данте. Мне хочется убедиться, что ты действительно раскаиваешься.       Разочарованное урчание непроизвольно вырвалось из горла Данте. Он придвинулся ближе, теребя зубами нижнюю губу и бросая на Вергилия томные взгляды.       — Я сделаю все, — заговорил он, невольно пропуская в свою речь демонические нотки. Данте позволил своим коленям разъехаться чуть сильнее, прижимаясь щекой к горячему даже сквозь грубую кожу штанов бедру Вергилия. Он вел себя как послушный лохматый пес, жаждущий ласки хозяина, но Вергилий с этим не торопился. Он отвел бедро в сторону, вжимаясь им в подлокотник, и придвинулся ближе к лицу брата.       — Все? — так же хрипло переспросил он, лениво взъерошивая чужие волосы. Скользнув этой же рукой к подбородку, старший близнец ухватился за него, заставляя брата поднять голову. Разомлевший взгляд Данте сводил с ума, и Вергилий едва сдерживался, чтобы не выпустить когти прямо в его щеку, но вместо этого поднес вторую ладонь к его лицу.       — Целуй. Хочу видеть, как ты мне верен.       Данте с любопытством и восхищением смотрел на него из-под полуопущенных век. Вергилий слишком хорошо вошел в роль, явно научный опытом Юризена. Ладонь старшего близнеца была прохладной, стоило только Данте скользнуть по ней пальцами, чтобы взять ее в свою руку, как подобает верному рыцарю. Он усмехнулся от таких мыслей, касаясь губами выступающих костяшек, задерживая на них поцелуй и уделяя внимание каждой. Пальцы Вергилия были тоньше его собственных, красивые, но цепкие — Данте знал это наверняка. Он целовал их, больше скользя губами, чем прижимаясь, доходя до кончика самого длинного, среднего, пальца и прихватывая зубами мягкую подушечку.       В такие моменты Вергилий всегда вспоминал, что брат мало что берег в своей жизни: лень и расхлябанность превратили его в пофигиста, неспособного дорожить даже теми немногими материальными вещами, что у него были. Но эти поцелуи заставляли Вергилия думать, что сердце Данте всегда было занято только одним человеком, и на все остальное его просто не хватало.       Не прекращая гладить брата по голове, старший близнец повернул зацелованную руку, приобнимая того за подбородок и ласково скользя большим пальцем по губам.       — Ты так сильно любишь своего короля, — почти прошептал он, усмехаясь.       Данте высунул язык, ловя им палец брата, обхватывая его губами и втягивая в рот на одну фалангу. Его взгляд из-под длинной челки совершенно не скрывал желания, наоборот только делая его более явным. Грубая кожа штанов терлась о чувствительный член, скользя по влажной головке и заставляя дышать рвано и сбивчиво. Данте заерзал на полу, еще шире раздвинул колени, больше показывая себя и провоцируя, чем для того, чтобы уменьшить давление ширинки.       — Это еще не все, что я могу, — хрипло ответил он, выпуская изо рта палец Вергилия, и добавил, не в силах сдержать тихий и томный стон, — Ваше Величество.       От Вергилия не укрылись подозрительные движения Данте, и он догадливо усмехнулся. Брата было так легко возбудить, стоило только слегка понизить свой голос и наградить многообещающим взглядом. А от такого спектакля он бы и подавно не устоял, можно было только удивляться, как Данте до сих пор держал себя в руках. Впрочем, Вергилий понимал его, как никто другой: игра приносила гораздо больше удовольствия, чем тривиальный секс.       — А что же еще ты можешь? — он склонил голову набок и провел влажным от слюны пальцем по приоткрытым губам брата, чувствуя, как от такого откровенного жеста кровь приливает к паху. Вторая рука грубо прошлась по волосам Данте и сжала их на затылке, оттягивая и заставляя того смотреть только на Вергилия.       Данте прикрыл глаза от смеси легкой тянущей боли и удовольствия.       — У меня очень умелый рот, — объяснил он, демонстративно облизывая губы и вновь задевая языком палец брата. Затем ловко обхватил его губами, втягивая в рот и мягко посасывая, чтобы еще больше раздразнить Вергилия.       — А ты нетерпеливый, — произнес тот, и в его голос прорывались нотки сдерживаемой сексуальности. Между губами Данте было жарко и мокро, это тут же вызвало пошлую аналогию, заставляя старшего близнеца вновь придвинуться к спинке кресла и слегка свести ноги. Он вытащил палец изо рта брата и растер соседними слюну, чтобы она поскорее высохла.       — Но сначала тебе бы не помешало спросить моего разрешения.       Данте растянул губы в ухмылке, обнажая острые клыки и проходясь по ним кончиком языка. Вергилий был так сексуален в своей аристократической надменности, что Данте еще сильнее его хотелось. Он вновь подался вперед, прижимаясь щекой к внутренней стороне бедра брата, совсем близко к топорщащейся ширинке, и потираясь о плотную кожу штанов.       — Могу ли я отсосать Вашему Демоническому Величеству? — пропустил он в голос рычащие нотки своей демонической сущности.       Такая прямолинейность чуть ли не заставила Вергилия подавиться, но он тут же коротко рассмеялся. Не удержавшись, он поддел пальцем упавшие на глаза Данте волосы и отвел их в сторону, наслаждаясь порочным взглядом брата, предназначенным только для него.       — Даже не знаю, — протянул он, решаясь еще немного подразнить Данте. — Не уверен, что тебе действительно этого хочется.       Младший близнец уткнулся в складку у самого паха и шумно вдохнул запах похоти, исходящий от Вергилия.       — Если Ваше Демоническое Величество мне позволит, то я докажу, как сильно мне хочется, — рокочущим голосом ответил он, приоткрывая рот и слегка царапая зубами плотную кожу на ширинке — и Вергилий тут же втянул носом воздух. Пытаясь справиться с накатившим на него возбуждением, он вдавил пальцы в подлокотник, внешне оставаясь все таким же спокойным.       — Попробуй, — наконец ответил он, будто бросая вызов. А затем прикусил губу и едва удержался, чтобы не податься пахом навстречу зубам Данте. Трение было едва ощутимым, но взбудораженному Вергилию казалось, что брат проезжался по всем проступающим венкам на голой коже.       Данте прижимался щекой к твердому члену брата, горячему даже под слоями одежды, дурея от его запаха. Пальцы уже на автомате расстегивали ширинку, расправляясь с преградами так же быстро, как с ордами демонов. От каждого прикосновения член Вергилия твердел еще сильнее, и он сам тихо и почти жалобно рычал, понимая, что терпение не железное. Его заводила эта пробудившаяся в Данте животность, это безумие, с которым он терся о чужой пах, словно за ширинкой скрывалось нечто священное, от чего он впадал в экстаз. Вергилий не смог отказать себе в удовольствии погладить брата по волосам, одобряя его действия.       — Чего же ты ждешь, Данте? — и это не был вопрос, это был приказ, и звучал он соответствующе. — Ты заставляешь меня сомневаться в правильности моих решений.       Данте помотал головой, чтобы брат и правда не решил, что он несерьезен в своих намерениях. Горячая плоть приятной и знакомой тяжестью легла на язык, и Данте не смог сдержать довольного стона. Он опустил дрожащие от возбуждения ресницы, пропуская член Вергилия глубже в рот, расслабляя горло и чувствуя, как гладкая головка практически обжигает нежную слизистую.       Вергилий выгнулся, прижимаясь затылком к спинке кресла и инстинктивно двигая бедрами. Данте издавал такие страстные звуки, словно он уже обратился в демона и сражался на поле боя, а не облизывал чужой член. Вергилий чувствовал, как его демоническая сущность тянется к сущности брата, и из его горла вырвался низкий продолжительный рык.       — Теперь я вижу, как сильно ты этого хочешь, — он усмехнулся, облизывая губы и толкаясь навстречу. — Так глубоко берешь.       Рычание брата прошлось мурашками по всему телу Данте, жаром оседая в паху и только сильнее распаляя. Он пересилил себя и пропустил головку глубже, полностью заглатывая член Вергилия и смыкая губы у широкого основания. Его брови сами изогнулись от смеси страсти и дискомфорта, но Данте это нравилось, потому что именно сейчас брат терял самообладание. Он поднял взгляд, блестящий от непроизвольно выступивших слез и темный от желания и возбуждения. И медленно, один мучительный миллиметр за другим, выпустил твердый член брата изо рта, чувствуя, как влажная от слюны и смазки головка приятно скользит по губам. Это медленное движение заставило Вергилия задрожать и нетерпеливо заерзать на кожаном сиденьи, продолжая толкаться между губ и не желая, чтобы брат соскользнул с его члена. Он вновь сгреб рукой волосы Данте на затылке, как бы говоря, что продолжает контролировать ситуацию, хотя его несдержанность намекала совсем на другое.       — Даже не думай меня дразнить, — прорычал он, подаваясь бедрами вперед и касаясь головкой чужих губ, блестящих от смазки. — Ну же, покажи, как ты меня хочешь.       Данте сбивчиво выдохнул, вновь прикрывая глаза от крепкой хватки. Исполненный страсти, он готов был кончить прямо сейчас, не расстегивая штанов и даже не прикасаясь к себе, но вместо этого он покорно открыл рот, разомкнутыми губами целуя влажную головку и позволяя Вергилию толкнуться внутрь.       Рычание Вергилия сменилось на довольный стон, а дыхание из напряженного стало ровным и расслабленным. Вновь почувствовав головкой приветливый жар чужого рта, он сделал несколько коротких толчков навстречу, как бы прощупывая почву, испытывая на прочность и выдержку. Нёбо Данте было от возбуждения пересохшим, но влажный член все равно проскользнул дальше, на контрасте чувствуя под собой мокрый от скопившейся слюны язык. Данте продолжал расслаблять горло, чтобы старший мог толкнуться как можно глубже, при этом сдерживая собственное желание прикоснуться к своему истекающему смазкой члену: это было бы не по правилам их игры. Вергилия заводили его послушание и жертвенность. Он знал, что тот ждал разрешения прикоснуться к себе, но старший близнец был непоколебим. Он оказывал брату услугу: если у Данте хватит терпения, его оргазм будет гораздо приятнее. Себя же Вергилий не ограничивал. Он толкался в рот на всю длину члена, закидывал голову и издавал стоны, смешанные с рычанием. Его ноги по-собственнически сжались вокруг тела Данте, не давая ему уйти.       От того, что брат сейчас трахал его в рот, Данте испытывал несравненное удовольствие — эта грубость только сильнее распаляла, и он совершенно не задумывался над дискомфортом. Он тонул в их смешанном возбуждении, только теснее прижимаясь к своему близнецу, выгибая спину и потираясь о его ноги, цепляющиеся за одежду застежками на высоких сапогах. Данте с трудом разлепил мокрые от невольно выступающих слез ресницы, скользя взглядом по открытой шее Вергилия и по дрожащему от тяжелого дыхания кадыку.       Вергилий наклонил голову вперед и ухватился за подбородок Данте, призывая ненадолго остановиться, чтобы полюбоваться этим жестом слепой покорности. Он чувствовал, как течет его член — и внутри рта, и снаружи, подбирая большим пальцем стекающие с губ Данте капли. Данте только крепче сжал их, безмолвно понимая его желание и плотнее обхватывая член. Он хотел доставить брату удовольствие, чтобы тот еще сильнее толкался в его рот, чтобы он кончил в него, не давая ни одной капле горячей спермы вытечь наружу. Вергилий не изменял себе, входил грубо и жестко, и Данте срывался практически на животное демоническое скуление. Эти откровенные звуки сливались с частым дыханием Вергилия, и такая жаркая симфония сводила старшего с ума. Он всхлипнул от очередного глубокого толчка и на мгновение остановился, впиваясь пальцами глубже в кожаную обивку.       — Отпусти, — томно произнес Вергилий, охваченный подступающим оргазмом. — Хочу кончить тебе на лицо.       Данте едва сдержал собственный позыв, стоило только Вергилию обозначить свои намерения. Его дыхание на мгновение перехватило, но из горла уже рвался предвкушающий стон. Младший бросил на брата сладострастный взгляд, плавным движением выпуская изо рта твердую плоть и напоследок проходясь языком по выступающим венам. Тонкая ниточка слюны растянулась между его губами и блестящей головкой члена Вергилия, заставляя Данте облизнуться, а затем тут же приоткрыть рот и высунуть язык в готовности выполнить еще один каприз своего брата.       Вергилий расслабленно охнул, с наслаждением глядя на то, как младший близнец послушно расстается со своей игрушкой. Это заводило похлеще, чем все, что ему предшествовало. Он медленно накрыл ладонью свой член, влажный от слюны брата, и сделал несколько толчков между плотно сжатых пальцев, ощущая головкой теплый шершавый язык Данте. От накатившего напряжения Вергилий поджал ноги и с рычащим стоном брызнул тому на лицо спермой, продолжая издавать жаркие и восхищенные звуки, но уже от красивой картины.       Горячая жидкость медленно скользила по щекам и губам, собираясь на языке и дразня обоняние запахом наслаждения. Ресницы Данте дрогнули, приоткрываясь, и он жадным взглядом рассматривал Вергилия, дрожащего от оргазма, полностью поглощенного своим собственным удовольствием, такого красивого, совершенно не сдерживающего стоны. К нему хотелось залезть на колени и любым способом получить собственную разрядку.       Вергилий откинулся назад и позволил прохладной коже кресла облепить его тело. Данте хотелось облизать; он выглядел так беспомощно, собирая капли спермы на свой язык, что Вергилий залюбовался этим зрелищем, тяжело вдыхая воздух и чувствуя собственный запах.       — Ты мой, — хрипло выдавил из себя он в перерыве между частым дыханием, а затем поднял ногу и провел носком сапога вдоль торчащего бугорка в штанах брата, дразняще надавливая на ширинку.       Прикосновение к члену даже сквозь одежду вызвало в нем крупную дрожь, охватившую все тело. Данте выгнулся, откидываясь назад на руках, позволяя коленям разъехаться еще сильнее, оставляя для сапога брата еще больше пространства.       — Какой ты послушный сегодня, — довольно проурчал Вергилий и прикусил губу, жадно скользя взглядом по изгибу чужого тела. Его было мало, его хотелось чувствовать рядом с собой, хотелось пометить зубами.       — Все, как желает Ваше Демоническое Величество, — низко выдохнул Данте, закусывая губу и чувствуя, как по ней стекает капля оставшейся спермы.       Он так напрашивался на грубые ласки, что старший близнец не мог ему отказать. Жалея, что носок скользит по штанам, а не по голому телу, Вергилий завел его между ног младшего, надавливая снизу и представляя, как, должно быть, горит сейчас его пах. Не сводя взгляда с лица Данте, он принялся тереть его пах сапогом, проезжаясь не только носком, но и голенищем. Тот выгнулся еще сильнее, плавно двигая бедрами, чтобы усилить трение. Сапог Вергилия цеплялся за швы на кожаных штанах, создавая еще более сильные ощущения. Данте высвободил одну руку, водя ею по собственному лицу и собирая с него остатки спермы брата. Испачканные пальцы скользнули в рот, и младший принялся их вылизывать, прикрыв глаза от удовольствия, чтобы ни одна капля не пропала зря. Каждое движение Данте было таким откровенным и соблазнительным, что старший близнец едва сдерживал порыв притянуть его к себе и трахнуть, но уже в другой позе. Вместо этого он снисходительно давал Данте то, чего ему не хватало.       — А теперь я хочу, чтобы ты кончил, — он вновь приподнял носок и вжался им в топорщившуюся ширинку. — Прямо в штаны, не трогая себя, потому что трогать могу только я.       Вкус спермы во рту Данте смешался с кровью из прокушенной губы — слишком сильно влияли на него слова брата.       — Пожалуйста, — сбивчиво выдохнул он, дергая бедрами и выгибаясь сильнее, чтобы вновь проехаться пахом по жесткому сапогу. — Я хочу кончить.       Вергилий возбужденно сглотнул, а затем сразу же выдохнул сквозь приоткрытый рот; гибкость брата сводила его с ума.       — Тогда кончай, Данте, — прохрипел он, будто это его трахали в рот. — Не сдерживайся, я разрешаю.       В подтверждение он только активнее надавил сапогом на ширинку, проходясь краем подошвы по твердому члену и чувствуя его рельеф даже сквозь штаны. Эта причуда Данте не носить белья сейчас оказалась как нельзя кстати.       Хриплый голос Вергилия обволакивал, соблазнительный, дающий разрешение, позволяющий наконец-то отпустить себя. Оргазм встряхнул Данте, выгибая еще сильнее, вырывая из горла сорванный стон, двоящийся с демоническим рыком. Он дрожал от невозможного напряжения во всем теле, впиваясь когтями невольно трансформировавшихся рук в дощатый пол, будто пытаясь найти для себя опору.       — Верджил, — выдохнул он, не в силах сдержаться от желания позвать брата по имени в момент максимального наслаждения.       Вергилий облизнулся, довольный тем фактом, что все мысли брата сейчас занимал только он.       — Да, Данте, — он в последний раз надавил на ширинку, понимая, что под слоем штанов теперь тоже мокро — и это осознание заставило старшего близнеца сладко заурчать. — Кончай для меня. Посвящай мне свои вздохи.       Брата так хотелось раздеть, увидеть, до чего Вергилий довел его, даже не касаясь напрямую. Наклонившись вперед, он ухватился за воротник плаща Данте и потянул на себя.       — Иди ко мне, — томно прошептал он, не в силах сдерживать желание. — Можешь посидеть у меня на коленях.