Часть 1
9 апреля 2021 г. в 20:35
Мария никогда не жаловалась на мелочи. Грязь, гнетущая жара, ночной холод и вечный песок в волосах — всего лишь временные неудобства. Она обращала на них внимание только в состоянии абсолютного покоя. В те редкие моменты колкие слова жалили ее гораздо больнее, чем насекомые. В такие моменты она плакала, плакала, скрыв лицо под вуалью, чтоб никто мог видеть слезы.
Выходя из дома, она брала с собой чистейшие масла и изысканные благовония, тщательно заворачивала их в разноцветные платки и бережно укладывала в корзину. Мария редко пользовалась ими сама, вместо этого обходясь проточной водой, щелоком и грубой землей, которую могла купить на любом рынке.
То были мелочи, имевшие большое значение, ведь девушка знала, что брала их для пророка, способного воскрешать мертвых. Она жила ради человека, с уст которого никогда не спадала улыбка. Она — та, кто жгла благовония и следила за пламенем, пока он спал. Она втирала масла в его кожу, мазь — в кровоточащие ссадины, оставленные ветром и скалами.
Она — та, кто пела ему колыбельные, чтобы его сон был сладок. Она делала это, не слушая сплетни вокруг.
Он искал Марию по утрам и всегда благодарил ее за присутствие. Его глаза, кажется, заглядывали ей прямо в душу, и в те мгновения она чувствовала себя по-настоящему сильной и решительной. Именно в такие моменты, не более, чем на несколько минут, ей казалось, что чувства взаимны, но когда он покидал ее, чтобы дальше проповедовать, его лицо менялось. Оно становилось привычно напряженным, а руки бессильно опускались…
Когда он говорил о приближающейся кончине, сердце Марии разрывалось на части. Во время общих трапез она всегда старалась сесть поближе к нему, и ничто, кроме сплетен, не могло помешать ей. Сплетни — цена, которую она была готова заплатить за чудные мгновения, проведенные рядом с ним. Даже когда он уходил, чтобы защитить ее от нападок окружающих или удовлетворить другие потребности, всегда возвращался.
Она почти эгоистично желала, чтоб он лично попросил ее о помощи. Но ей лишь оставалось приносить бальзамы и мази для лечения ран, оставленных на его теле самой судьбой. Мария надеялась, что однажды ночью он обратится к ней, и тогда она зажжет ладан, использует остатки мирры, смешанной с шалфеем и каплей мяты, но… мечты оставались мечтами.
И все равно, когда они приезжали в другой город, засыпанный мелким песком, она всегда первым делом посещала местный рынок, чтобы купить все необходимые масла. Да, он являлся к ней, пока остальные спали. А когда, наконец, поддавшись мирскому отдыху, засыпал, Мария до рассвета гладила его волосы… Он улыбался во сне, а когда просыпался, ведомый солнцем, любовно брал ее руки в свои.
Она принимала его, когда находила спящим, свернувшись калачиком. Она осторожно будила его и уводила в спальню, тайком и удачей избегая хозяев дома. Она кормила его спелыми фруктами, и держала чашу, пока он пил. Только в темноте, без свечей, она видела, каким измученным он был, несмотря на все старания; он выглядел так, словно медленно увядал изнутри. Он нес бремя, от которого не мог избавиться.
Мария делала все, что в ее силах, чтобы помочь ему справиться с болезнью; она находила свежий халат, мыла ему волосы и стопы, она разминала его плечи и ухаживала за ранами. Когда она понимала, что он снова сосредоточенно слушает ее, а его мысли уже далеки от проблем и этой ужасной миссии, возложенной на его плечи, Мария переходила к чему-то более мягкому, ложилась рядом и рассказывала истории, все, что только могла придумать, пока его глаза, наконец, не закрывались.
Мария не смела отойти, боясь, что она — единственная преграда между ним и ночными кошмарами.
Она жила, чтобы держать его за руку. Она была его ориентиром, путеводной звездой, всегда рядом, чтобы успокоить и увести прочь, прежде чем он ослабевал настолько, что становился уязвимым. Мария знала, когда ему понадобится сила. Она всегда была рядом, на расстоянии вытянутой руки... пока стража не пришла за ним.
Даже когда его приговорили к смертной казни, когда тело распяли на кресте, она стояла рядом и сквозь слезы видела его силуэт.