Имена и проценты

Все как-то незаметно стало очень сложно. Пожалуй, сам переход от более-менее тихой и устоявшейся жизни к сегодняшней бессмыслице произошел скорее сам собой, без непосредственного вмешания Шина. Раз — он понуро плетется с работы в крохотную съемную квартиру на другом конце города, привычно игнорируя неблагоприятность райончика для подобных вечерних прогулок; два — все уже произошло, все уже просто отвратительно. Забавно выходит, ведь его судьба была просчитана еще до начала Игры. Ноль целых ноль десятых процента на выживание — всяческая борьба абсолютно бессмысленна, но смогла ли смена имени выиграть ему хотя бы одну сотую шанса? И, скорее в качестве очередной издевки судьбы, жалкой подачки в виде незначительной отсрочки неминуемой смерти, вместо него казнили Канну. Казнили все так же противоестественно, бессмысленно и жестоко. «Если бы не ты, то Канна, возможно, смогла бы выжить и дальше.» — тихонько пытался вклинить свою мысль едва слышный голосок совести, но Соу предпочитает его игнорировать. Если бы не все остальные, они бы вполне уже могли убежать вместе. Очень хотелось верить в то, что если бы все пошло по плану, то Канна не выбрала бы Сару — ведь Кизучи обещала никогда не предавать его буквально за несколько часов до начала Главной Игры. «Ну, ведь не впервый же раз у тебя умирает кто-то близкий, верно? Все еще ничего не можешь сделать, так?» — в очередной раз звучали в голове безответно-болезненные вопросы. Виски противно болели от кучи полученной информации: новый этаж, Игра Убийц, очередной обреченный день в окружении ненавистных лиц, ну и разумеется, Мидори. Последний, пожалуй, был повесткой дня, а то и всего проведенного здесь времени. Сейчас перед ним слишком много вопросов и слишком мало возможностей хоть как-то ответить, а мозг напрочь отказывался работать, так что Шин и сам не заметил, как оказался в комнате с портретами. Не слушая раздраженный бубнеж манекена-напарника (Шин вполне мог бы усомниться в нем, имей он возможность связно мыслить конкретно сейчас), да и общем не особо хорошо воспринимая происходящее вокруг, парень просто тупо пялился на портрет Мидори, говоривший с ними несколько минут назад. Все не сходилось, казалось нереальным и в разы (хотя куда уж еще?) более бессмысленным и напрасным. Мысли текли тошнотворно-медленными несвязными кусками, не давая ни на секунду поверить в происходящее. Курумада, окончательно смирившийся с неадекватностью доставшегося напарничка, либо заснул, либо просто мастерски притворялся спящим. Время шло, кто-то из выживших (в очередной раз Сара зачем-то мельтешит тут и там, тихо мечтая его убить?) подходил к нему и что-то спрашивал, но Шин был не в состоянии говорить: думалось, что ответы на все вопросы должны быть где-то здесь, в очертаниях знакомого лица или в безразличных глазах, надо только посмотреть немного внимательнее, и уж тогда все точно станет абсолютно понятным. Призрачная отгадка, казалось, была совсем рядом, витала в воздухе, отдавая легким покалыванием в кончиках пальцев — протяни руку и возьми. Но каждый раз, едва только Шин будто бы начинал что-то понимать, обманка снова ускользала из рук, не оставляя после себя ничего, кроме звенящей пустоты. (Возможно, дело в максимальной нечеткости вопроса: его даже и не существовало толком, скорее общее чувство озадаченности и внутренней пустоты.) Несмотря на то, что с Соу они познакомились только в старшей школе, всегда казалось, будто бы они провели вместе всю жизнь: раньше Цукими был абсолютно уверен в искренности их связи. Пусть странно, пусть не совсем здорово и, в лучших традициях Хиери, пугающе, но Шин и правда всегда считал его д р у г о м. Это глупо было отрицать — его же ИИ минут тридцать назад во всеуслышание (неужели он был настолько наивным идиотом?) объявил то же самое. Но здесь и сейчас все это не имело никакой ценности — да и скорее всего причиной для начала их «дружбы» послужили именно испытания этого самого дурака ИИ. — Что, любуешься? — до боли знакомый голос прозвучал из-за спины. Еще секунду назад его там точно не было. Молчание затянулось. Слишком уж неестественным все это выглядело: слышать и видеть его, что-то ему отвечать, просто существовать с осознанием того, что вот, настоящий Соу Хиери стоит совсем рядом. Шину пришлось присутствовать при опознании трупа несколько лет назад — образ явно не самый приятный, химозными чернилами въевшийся в память и все еще отзывающийся тупой болью в сознании. Будто если заглянуть в лицо Мидори сейчас, то можно увидеть все то же самое леденящее, противоестественное спокойствие, словно наждачкой стершее всякие следы тепла (а было ли оно вообще?) и жизни. И хотя Хиери никогда не отличался богатством мимики, все равно тогда было что-то очевидно мертвое в его лице — возможно та самая жизненная сложность, сталью сдавливающая горло живому, но никак не касающаяся мертвого. Интересно, а сейчас его щеки и лоб будут такими же холодными и, как бы банально не звучало, мертвенными? Шин точно не хочет прикасаться к нему еще один раз. — Неужели совсем не рад видеть старого друга, а, Шин? Прозвучало так неожиданно тихо, что названный вздрогнул, будто бы забыв о чьем-то присутствии рядом. — Тебе что-то нужно? — Цукими только нервно мотнул головой, по привычке сильнее сжав край шарфа. — Может быть я просто так решил тебя проведать? Или захотелось дать фору в Игре Убийц именно тебе? А может быть я и вовсе пытаюсь защищаться? Лучшая защита это нападение и все такое? — вечно пустые глаза нехорошо сверкнули, а Мидори же подошел еще чуть ближе, произнося последние слова почти что шепотом. — Кто знает. Если бы сейчас рядом с ним стоял именно Шин Цукими, то он бы уже был в паре минут от того, чтоб расплакаться и куда-нибудь убежать или, что еще хуже, кинуться своему мучителю на шею, ожидая пока он не рассмется, сказав что все это шутка. «Главное помнить, что это не Соу.» — мантрой стучало в висках — «Это Мидори. Его зовут Мидори.» — Знаешь, а я правда польщен тем, что ты носишь его. — словно не замечая явного дискомфорта собеседника, Мидори указал на шарф на шее Шина, будто невзначай задев кожу последнего пальцами. От совершенно прямого и легкого прикосновения по спине пробежал мерзкий холодок. Очень захотелось убежать как можно дальше, либо просто сесть на пол прямо здесь, чтоб никогда больше не подниматься. Шин все-таки заставил себя заглянуть ему в лицо: знакомые глаза встретили все той же пустотой, так пугавшей раньше. Если чуть-чуть притвориться, совсем чуть-чуть солгать, то можно будет представить, словно все совсем как раньше. Нет никаких Смертельных Игр, кукол и смертей близких: зато есть относительно мирная жизнь (пусть даже в неведении), странный и достаточно пугающий, но все еще дорогой сердцу Соу; живой Соу Хиери, чье мертвое лицо Цукими никогда-никогда не видел и не увидит вовсе. Наверное, его рассудок дал еще одну серьезную брешь: но парень, не сказав ни слова, тихо шагнул таки на встречу Мидори, тяжело повиснув у того на шее. На самом деле он был бы вполне не против грохнуться об пол и наконец-то прийти в себя, плюс поваляться на полу в отключке именно на Четвертом Этаже он пока что не успел, а ведь уже выходила какая-никакая традиция. Но Соу на удивление крепко держит его за спину, насмешливо-нежно зарываясь носом в жесткие волосы. — А вообще, я так рад мысли о том, что когда ты очень-очень испугался, то ты первым делом подумал обо мне. — продолжал он издевательским шепотом. — Ты украл мое имя с такой нежностью, что я даже не злюсь. Противное хихиканье будто бы заставило несколько очнуться, хотя мыслями Шин старался быть от сюда как можно дальше. На несколько лет назад, где все было «хорошо», где в окружающих можно было верить. — Не обольщайся. — улыбка будто самостоятельно расплылась по лицу, ведь надо же было ответить хоть что-то? — Тогда я просто ляпнул первую глупость, пришедшую мне на ум. — Да-да, ты повзрослел и все такое, это я уже понял. Кстати, твой ИИ тоже недавно ходил ко мне плакаться — он ужасно расстроился из-за того, что ты просто взял и разбил его монитор на Третьем Этаже. — Зачем ты вообще держишь того парня включенным? — не самая животрепещущая тема на сегодня, но уже что-то относительно конкретное, а кроме того шанс, позволяющий проигнорировать чужую колкость. Мидори вспыхнул от такого глупого, по его мнению, вопроса и театрально завздыхал: — Здесь просто до смерти скучно, мой друг! Серьезно, я думал, что не дождусь вашего появления: а потом пришлось еще и шесть часов валяться в том гробу, а ведь это даже не совсем моя идея! Он, кажется, жаловался на что-то еще, но это уже не имело смысла. Надо же, «не совсем моя», ври больше, зная Хиери, можно было смело подумать о том, что все это жутко пафосное появление — от и до его придумка, которую он счастливо сватал всем вокруг с такой навязчивой проворностью, что лучше всего было просто согласиться. Словно не до конца отдавая отчет собственным действиям, Шин будто машинально, будто привычно, как раньше по-дурацки мягко коснулся его губ своими. Холодно и пусто, но если соврать себе совсем чуть-чуть, то можно подумать, что все на самом деле хорошо. Будто бы хорошо было когда-то раньше. — Хей, а если честно — спустя время от нескольких секунд до часа, Мидори отстранился, обжигая открытую часть чужой тонкой шеи нереалистично горячим дыханием. — Когда твое время придет, я буду даже рад убить тебя. Раз уж ты смирился с проигрышем и даже не пытаешься что-то сделать, из всех вариантов будет намного лучше и приятнее умереть от моих рук, не думаешь? Прощальный невесомый поцелуй куда-то под челюсть послужил эдаким отрезвляющим ведром холодной воды. — Ой, я тут что-то совсем заболтался: кстати, поздравляю, ты только что упустил свой шанс на победу в Игре Убийц! — Соу резко отошел от него ближе к двери. — Ну, ничего, попытайся в другой раз, все мне тут будет не так уныло! Пока-пока, целую и все такое! Несколько секунд Цукими простоял совершенно не двигаясь, а помотал головой и стремглав кинулся поднимать Курумаду, который каким-то магическими образом умудрился уснуть. Ему уж точно никак нельзя умирать, так что самым лучшим сейчас будет хотя бы попытаться исследовать новые Этажи. Может ведь быть так, что дело и правда не в именах и процентах, а в тех, кто скрывается за ними?