***
Гермиона приклеила идиотский детский пластырь к пальцу, который постоянно отклеивался. Конечно, она была в этом виновата. По привычке скребла ногтем по кутикуле, по розовой поверхности ткани. Она смотрела на смайлики, которые украшали этот кусочек пластыря. Смотрела на бесконечные улыбки и пыталась повторить, прежде чем войти в директорский кабинет. Губы растянулись в улыбке, и Гермиона ступила на лестницу, которая начала двигаться вверх. Слова Малфоя болью ударили в сердце. И ей катастрофически необходимо было узнать новости. Здесь всё так же, как было при Дамблдоре, за исключением множества плакатов разных команд по квиддичу с подписями игроков. Гермиона прошла к столу и посмотрела на портрет Дамблдора, который, улыбнувшись ей, качнул головой. — Добрый день, директор… — поздоровалась она в ответ и сразу же улыбнулась, потому что Альбус уже закрыл глаза и удобно устроился в кресле, чтобы поспать. — Гермиона? — Минерва появилась в дверном проёме и сразу зашагала к ней. Положив руку на плечо, она аккуратно потрепала её за мантию. Грейнджер всегда ощущала от Макгонагалл эту материнскую любовь ко всем студентам. В груди стало тесно, сердце пропускало удар за ударом. — Не желаешь чаю? — поинтересовалась директор и палочкой призвала поднос. — Благодарю, с удовольствием. Первые минуты разговора были совсем не по той теме, которую хотела задеть Грейнджер. Они обсуждали занятия и успехи Гермионы, говорили о Гарри и его вечной занятости на квиддичном поле. Макгонагалл даже поинтересовалась о семье Уизли. Тёплый разговор и тёплая улыбка напротив немного успокоили Гермиону. Но сердце по-прежнему было неспокойно. — Вы… — она запнулась. — Вы не получали новостей из Лондона? Женщина поставила чашку обратно на столик и сложила руки в замок, печально посмотрев на Гермиону. — Я бы в ту же секунду послала тебе патронуса, — помотала она головой. — Твой обливиэйт был очень сильным. Я сделала всё, что смогла, отменив его. Нужно время… — Да, я очень вам благодарна, но… — голос дрогнул. — Если бы я знала, что родители не пострадают. Что их не найдут, что всё будет в порядке, я бы оставила хоть одну крупицу воспоминаний обо мне, я бы сделала всё… Минерва подалась вперёд, обнимая девушку за плечи, будто сдерживая, защищая от подступающей истерики. Гермиона думала, что не выдержит. Не выдержит сердце, которое разламывалось на рваные куски, такие, что ничем не склеишь. Потому что тревога вгрызалась в каждую вену, артерию, кость, даже в голосовые связки, которые дрожали при каждом звуке. Ей было страшно. Страшно, что родители так и не вспомнят её. — Ну-ну, тшш… — женщина погладила её по плечу. — Всё обойдётся. Просто нужно время. Может, ты хочешь слетать к ним, проверить? Я могу дать тебе разрешение на аппарацию. Она быстро замотала головой. — Нет-нет, спасибо. В другой раз. Боюсь, что сорвусь и постучу в дом, — улыбнулась Гермиона, вытирая слёзы. — Что они подумают про меня, увидев на пороге? — Ты в любое время можешь их навестить, просто скажи мне, и я сниму для тебя ограничение. Грейнджер сделала глоток липового чая, ощущая, как он приятно грел горло. Ей хотелось задать ещё один вопрос. Ей хотелось рассказать всё. И какое из этих желаний было сильнее — она не знала; и боялась совершить ошибку. — Могу я задать ещё один вопрос? — и увидев, как Макгонагалл кивнула, развернувшись к ней и внимательно слушая, Гермиона решилась: — Малфой… он… зачем он вернулся в школу? По нему видно, что это его угнетает. Он часто пропускает занятия и… — Гермиона покраснела, заметив удивлённый взгляд напротив. — Простите, наверное, это не моё дело. Но Макгонагалл ответила. — Думаю, он вернулся сюда за тем же, зачем и все мы… За вторым шансом. «Вот только использовать этот шанс он не хочет…»***
Второй урок «понимания» состоялся через несколько дней. Последние курсы заняли место в Большом зале, кучно сев в круг. Гермиона смотрела почти на каждого здесь присутствующего, замечая, как многим некомфортно. Ученики сели не в последовательности своих факультетов, смешиваясь в этом круге. Даже Гарри сидел на другом конце с Невиллом, а Грейнджер, опоздав, удалось сесть на свободное место рядом с Паркинсон и Забини. И чёрт, рядом с Блейзом был Драко. — Я прямо предвкушаю сегодняшнюю битву умов, — Блейз нагнулся и посмотрел через Грейнджер на Пенси. — Ты готова, котик? Гермиона плечом ощутила, как слизеринка тяжело вздохнула. — Ещё раз так меня назовёшь при всех, клянусь Салазаром, я подсыплю слабительного в твою фляжку. Забини моментально распрямился. — Понял, котик. Прости, котик, больше так не буду. Грейнджер захохотала, пытаясь поймать Пенси и удержать её на месте, усаживая обратно. На удивление, место, которое ей досталось, оказалось очень удачным, даже несмотря на то, что через одного сидел тот, кого она видеть не желала. Гермиона всегда поражалась дружбе слизеринцев. Змеи жалили в собственный хвост и при этом оставались в отличных отношениях. — Грейнджер? — в её бок ткнулся локоть Блейза. — Почему Долгопупс так на меня смотрит? Гермиона посмотрела вперёд, где Невилл, сложив руки на груди, неотрывно смотрел на слизеринца, зло и с прищуром. Знал бы Забини истинную причину, да вот только друга не хотелось выдавать. — Ты ему понравился, — вдруг ответил Драко. — Пригласи на свидание. Своди в Хогсмид. Это была первая шутка, услышанная от него. Гермионе хотелось повернуть голову, чтобы увидеть выражение его лица, но обида была сильнее. Ей не хотелось больше проявлять к нему интерес. Это всегда заканчивалось ужасно. Но чёрт, как же язык чесался ответить и нагрубить, вступиться за Невилла. Ей вообще не удавалось рядом с Малфоем включать логику. Словно она с хрустом ломалась и оседала пеплом под ногами. С Малфоем вообще было не то что сложно, с ним было катастрофически никак. — А вот и мегера приперлась, — Паркинсон закатила глаза, когда в центр круга вышла мадам Майнд. — Сейчас будем дружно делать вид, что у нас всё хорошо… Люсиль всем своим видом показывала, что являлась маглорождённой. Синие джинсы, толстовка с логотипом английской музыкальной группы на груди. Грейнджер даже узнала марку кроссовок. Точно такие же носила мама… — Всем добрый день, — она прокашлялась и стала ходить из стороны в сторону. — С прошлым заданием справились не все, но я очень рада, что вы постарались найти общий язык. В связи с этим, сегодня мы сделаем такое же задание, только устно и прямо здесь… Гермиона встретилась взглядом с Гарри, который палочкой ткнул себя в висок, словно выстреливал из пистолета, и откинулся назад. Она улыбнулась, кивнув ему в ответ, что ощущала себя так же. — Я поменяю вам партнёров, вызывая по двое сюда, — Майнд указала рукой рядом с собой. — Хочу, чтобы вы, глядя друг другу в глаза, объяснили свои чувства и ощущения, с которыми сейчас сталкиваетесь. И прошу, пожалуйста, выбирайте выражения! Итак, начнем! Она подняла к глазам папку и проскользнула пальцем по фамилиям. — Мистер Долгопупс и… — она задумалась и наконец нашла нужную фамилию. — Мистер Забини! Прошу, выходите сюда. Гермиона услышала, как обречённо ругнулся Блейз, посмотрела на то, как он неохотно поднялся с места, и в этот самый момент её взгляд встретился с обжигающим свинцом напротив. Драко смотрел на неё без единой эмоции. Даже бровью не повёл. Гермиона разорвала контакт первой. К чёрту. К чёрту Малфоя! Выдохнуть-вдохнуть. И снова выдохнуть. Она не будет тратить нервы. Точно не на него. Не на того, кто эти нервы жрал на завтрак, обед и ужин — сырыми. Выдохнуть эту ненависть из себя. Абсолютно всё равно… В Ы Д О Х Н У Т Ь. — Прошу, Невилл, начните первым. У вас есть что сказать Блейзу? Майнд отошла от парней на пару шагов в сторону. В зале стало тихо, лишь шёпот Пенси отвлёк слух Гермионы: — Началось… Долгопупс заметно нервничал, стоя там, среди десятков взглядов. Он склонил голову вниз, казалось, даже сгорбился, когда Блейз уверенно стоял прямо, лишь рассматривая свои ногти на руках. — Я… — начал Невилл, — я не знаю, что сказать… — Не страшно, вы можете ещё немного подумать, — успокоила его женщина. — Тогда вы, Блейз. Хотите что-то сказать вашему партнёру? Малфой сбоку хохотнул. Гермиона закатила глаза и очень захотела ему врезать. Слишком не вовремя он стал таким «живым». — Классные туфли, Невилл, — сказал Забини, и весь зал начал хохотать. Долгопупс резко поднял голову, словно поняв, что над ним издевались. Но на лице Забини не было эмоций, которые показались бы издёвкой. Он сказал это серьёзно. — Блейз, давайте по существу, — поправила его Майнд. — Я наблюдала за всеми вами во время этих трёх недель, и у меня сложилось впечатление, что между вами возникло недопонимание. Забини нахмурился. — У меня нет никаких недопониманий с Долгопупсом. Мы даже не общались толком… — Быть может, в этом и проблема? — продолжила Люсиль. — Быть может, вы намеренно не замечаете это ваше «недопонимание»? — Что за чушь! — прошипела Паркинсон. — Блейз и мухи не обидит. Гермиона напряглась. Ей самой не нравились эти уроки «понимания». Зачем вот так натравливать учеников друг на друга? Вытаскивать из них клешнями то, о чём не хотели говорить? Она знала, что Невилл ни за что не будет говорить о таких вещах, тем более при полном зале свидетелей. Эти методы казались ей странными. — Ну хорошо, — сказал Блейз. — Прости меня, если я тебя чем-то задел… И это тоже было искренне. Долгопупс поднял взгляд и обернулся. Грейнджер сразу поняла, на кого он посмотрел. И дьявол, зачем? Это же так очевидно… Полумна, сидящая среди пуффендуйцев, мило улыбнулась, поймав взгляд Невилла. Даже, казалось, хотела поднять руку и помахать, но в этот момент Долгопупс резко развернулся и выплюнул в лицо Блейза: — Просто не делай то, от чего могут пострадать другие! — Чего? — переспросил слизеринец. И как только посмотрел за спину Невилла, туда, куда он секундой ранее смотрел, в его голове всё сложилось. — Ах, ты про это… — Про «это»? — возмущенно перебил его Невилл. — Как ты смеешь говорить так! К удивлению всех, Блейз сделал два резких шага вперёд. Положив руку на плечо Долгопупса, он зашептал. Но, к сожалению, в этом огромном зале слишком хорошая акустика. — Мы можем поговорить об этом наедине. Я вижу, что для тебя разговор не из приятных… И также, к удивлению всех, Невилл кивнул. — Хорошо. Давай… Пока они расходились на свои места, Люсиль начала хлопать, призывая всех делать то же самое. Гермионе хотелось закрыть уши. Какое унижение, господи. Забини сел на место и негромко сказал: — Ну вот, я пригласил его на свидание. Ты доволен? Пенси засмеялась. Драко лишь слегка улыбнулся… или же Гермионе показалось. — Продолжим. Гарри Поттер и… И пока Майнд искала в списке фамилию, Грейнджер почувствовала, как напряглась Паркинсон. — Если она вызовет меня… Клянусь, если вы засмеетесь… — она перегнулась, чтобы взглянуть на Забини и Драко, — нашей дружбе конец! — …мисс Паркинсон! Пока Грейнджер смотрела на удаляющуюся спину Пенси под хохот Блейза, становилось ещё больше не по себе. Откуда Майнд всё знала? Неужели ей докладывали? Или же в этом замке стены действительно видели всё? Оставалось лишь спросить их секреты… Она пыталась сделать спокойное лицо, но не удавалось. Потому что на сто процентов была уверена кто будет её «партнёром». И если это окажется так, то Гермионе проще встать и уйти прямо сейчас. — У меня с Поттером нет никаких разногласий! — сразу же начала Паркинсон, как только вышла на середину. — Я в этом не уверена, юная леди, — улыбнулась Майнд. Её улыбка была неприятной. — Вы были грубы с Гарри, и не только с ним. Вы можете сейчас исправить эту ситуацию… — Что поделать, если у меня такой характер! — перебила её девушка. — Сучий, — прошептал Блейз. Гарри поднял руку, сделав шаг вперёд. — У меня нет никаких претензий к Паркинсон. Поэтому мы можем сразу закончить и… Майнд подняла папку чуть выше, покачав ей из стороны в сторону. — Нет-нет. Мисс Паркинсон должна попросить прощения. «Что?» Грейнджер была на пределе. Как бы она не относилась к слизеринке, Люсиль не должна была заставлять её извиняться. Зачем извинения, если они неискренние? Что вообще происходило? Казалось, напряжение в зале только росло. — Вы староста школы и должны показывать пример. Не сочтите за наглость, но, кажется, значок на вашей груди — это второй шанс? Гермиона увидела, как Гарри снял очки и потёр переносицу. Увидела, как его руки при этом задрожали. Ему также было неприятно стоять в центре. Он ненавидел это внимание. — Пенси, садись на место, — резко сказал Гарри. — Мы закончили! Майнд вскинула брови. — Мистер Поттер, мы закончим, когда услышим от мисс Паркинсон извинения… Гарри посмотрел на Люсиль в упор и ровным голосом произнёс: — Я сказал, мы закончили. Садись на место, Паркинсон… МЫ. Закончили. Пока Пенси шла обратно, стуча каблуками, Майнд вновь захлопала, вот только аплодисментов в зале стало меньше. Никому не захотелось продолжать… — Мисс Грейнджер! — Лучше беги отсюда, — прошептала Паркинсон, садясь рядом с ней. — Эта мегера больная. Её саму нужно лечить! Гермиона почувствовала вязкую горечь на языке. Голова автоматически повернулась в сторону, чтобы просто убедиться, чтобы увидеть, что он тоже понял, какой айсберг надвигался на них. Но в этот момент Малфой сидел спокойно, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки. Он смотрел вперёд, на женщину, и в его взгляде был какой-то азарт. Грейнджер это не понравилось. Это была катастрофа. Надвигающаяся блядская катастрофа. — И мистер Малфой! Прошу, выходите сюда. Эта фамилия, как удар под дых, заставила её резко встать и чуть сгорбиться. Грейнджер ковыряла палец на руке, чтобы успокоиться, чёрт, просто вздохнуть, сформулировать речь. Но где логика, когда дело касалось Малфоя? Верно. В самой глубокой яме. В самой глубокой яме, наполненной дерьмом. — Нет! — резко и громко сказала она. — Я не буду в этом участвовать. Люсиль сложила руки на груди. Её лицо слегка вытянулось от удивления. — Прошу прощения? — переспросила она. — Это я прошу прощения, но какого дьявола здесь происходит? — выплюнула наконец Гермиона, почувствовав облегчение. Все зашептались. Но это было только начало. Гермионе плевать, что подумают. — Я смею высказаться за себя и за тех, кто считает ваш «подход к пониманию» не совсем правильным. Майнд, сощурившись, сделала пару шагов вперёд. — Я вас слушаю, — слишком спокойно, и эта уродливая улыбочка вновь поплыла по её губам. — Смею заметить, что вы предвзяты к некоторым ученикам. Это становится очевидно, если посмотреть на вас со стороны. — И чем же я… — Я не закончила, мадам Майнд. Раз уж вы просите высказаться, не перебивайте меня! Блейз сзади присвистнул. — Дайте угадаю, вы сейчас попросите Малфоя извиниться передо мной? — Верно, — слишком быстро ответила она. И Драко, и Гермиона синхронно хмыкнули. — Ещё бы. Ваша предвзятость к факультету Слизерин слишком очевидна. Как вы сказали, вы наблюдали за нами. Только вот плоховато. Почему вы просите только слизеринцев начинать разговор, когда Гарри и Невиллу дали подумать? К чему эти показательные выступления? — Гермиона говорила на одном дыхании, и с каждым словом её голос становился всё громче. Точка кипения была достигнута. — А эти ваши слова о Паркинсон и её «втором шансе» выглядят как шантаж! — Как вы смеете обвинять меня в этом? — возмутилась женщина. — Как вы смеете сомневаться в моих методах? — Вы могли бы приглашать к себе в кабинет по парам и в спокойной обстановке использовать свои «методы». Не все хотят говорить о проблемах открыто. И не все хотят говорить о них вообще! Грейнджер дышала через рот. Она слышала, как сердце стучало уже где-то в спёртой глотке. Голова кружилась, и злость преобладала над ней. Впервые за долгое время она испытывала такие эмоции. Было ли это защитой перед Майнд, чтобы избежать разговора с Малфоем при свидетелях, или же защитой всех здесь присутствующих, чтобы избежать этого цирка — она не до конца понимала. — Вы говорите за себя, мисс Грейнджер, — она посмотрела на Драко. — Давайте спросим самого мистера Малфоя. Вы хотите выйти сюда и высказаться? Гермиона в испуге перевела на него взгляд. Ей показалось, что он сейчас встанет, и вся её речь пойдёт коту под хвост. Но Драко сидел, лишь покачав головой. Грейнджер выдохнула, почувствовав, как кровь вновь подступила к лицу. — Что ж, это решать не вам, молодые люди. Министерство прислало меня, и они не сомневаются в моей терапии, — громко продолжила Люсиль. — Вы должны выйти сюда и высказаться, тем более, большинство здесь присутствующих хранят обиду и злость на мистера Малфоя. Это на его предплечье до сих пор чернеет метка пожирателя. Уверяю, если мы услышим, что думает по этому поводу мистер Малфой, мы сможем понять его. Всем просто нужны ответы… Гермиона сделала шаг вперёд, зло рассмеявшись. — Нужны ответы «всем» или «ВАМ»? — Я чувствую в вас скрытую злость, мисс Грейнджер… — А по-моему, это у вас скрытая злость на детей пожирателей! — выкрикнула Гермиона, и в зале пронёсся шёпот. Это было открытое обвинение. — Вы выплескиваете свою злость на слизеринцев, прикрываясь благими намерениями, унижаете их перед всеми, заставляя прилюдно извиняться! Гермиона почувствовала руку Пенси на своём запястье, которая тянула её вниз. Казалось, она шептала что-то про: «сядь». И: «хватит». — Салазар, завали свой рот, грязнокровка! Грейнджер оцепенела на месте. Она видела боковым зрением, как поднялся с места Малфой. Вот и айсберг. Вот и катастрофа. И плавать она не умеет… — Драко! — прошипел Блейз. — Что ты творишь? — А что я творю? Называю вещи своими именами. Грязнокровку — грязнокровкой. Этого ведь и ждёт от меня наш психолог, как от пожирателя смерти? Почти все гриффиндорцы встали с мест. В руках Гарри была палочка. В руках Грейнджер была кровь из раненого, убитого её ногтем пальца. — Каких признаний вы от меня ждёте? — он ядовито, премерзко улыбнулся. — Что я убивал людей? — Малфой! — выкрикнул Гарри. — Что такое, Поттер? Мне ясно дали понять, что все ждут от меня ответов, чувств и всей этой поеботы… — он смотрел на Майнд злобным взглядом, каким смотрят загнанные охотником звери. Таким зверям нечего терять, они будут биться до смерти, откусывать по кусочку от протянутой руки. — Но я смею вас разочаровать. Мне плевать на всех здесь присутствующих и на то, что они обо мне думают. Мне плевать на ваши занятия, в которых вы обещаете «освобождение». От чего? От всего дерьма в голове? Кому от этого польза? Вы лишь заставляете вспоминать всё то, что мы пытаемся так сильно забыть! Так что да, мне поебать на ваши занятия. Идите на хер! — Раунд… — прошептал Блейз. — Да, и ещё! — он ткнул пальцем в Люсиль. — Ваш муж прислал мне бумаги, чтобы я подписал разрешение на продажу кресел из мэнора на аукционе. Так вот, у одного там ножка шатается. Подложите под неё вашу ебучую папку с фамилиями! Драко развернулся и перешагнул скамейку. Гермиона заметила, как первый шаг получился откровенно хромым, но последующие вышли ровными. Она слышала, как Майнд кричала ему в спину вернуться и продолжить занятие, слышала весь шум в зале, который поднял Малфой, и боже, слышала своё сердце, которое в такт её шагам бежало за ним следом. Она поймала его за рукав уже во дворе школы. И попыталась остановить, но чёртов Малфой слишком силён. Он легко выдрал свою руку из захвата. — Что ты сделал? — в висках долбило. Ей хотелось кричать. Но слова давались почти шёпотом, словно она охрипла. — Ты хочешь вылететь отсюда? — С превеликим удовольствием! — ответил он, не глядя ей в глаза. Куда угодно, только не на неё. Гермионе больно. С Малфоем всегда так. Он всегда всё разрушал до основания. Божеправый… Зачем? — Так какого дьявола ты сюда вернулся? Здесь все пытаются жить дальше, но только не ты! Драко попытался обойти её, но Гермиона была слишком зла. Слишком чувствовала, как адреналин шпарил вены. Она толкнула его в грудь, останавливая. — Как только из моего дома вынесут всё подчистую, растащат, как тараканы, последнюю мебель, даже грязные тряпки домовиков, я уеду отсюда. И поминай как звали… Её колотило от злости. От ярости, обездвиженности собственных мыслей, которые сжигал Малфой каждым своим словом. Её трясло. Даже зубы стучали. Последнее выражение, что он бросил, оставило наибольший отпечаток. — Как понять, «поминай как звали?» Ты хочешь что-то сделать с собой? Вот тогда-то он на неё и посмотрел. Вонзил острый взгляд прямо внутрь. До костей. И слишком спокойно ответил: — Я уже сделал… Грейнджер смотрела на его удаляющуюся спину и давила стон в глотке, потирая своё предплечье окровавленным пальцем. В Ы Д О Х Н У Т Ь.***
Суббота началась с грозы, сильной и громкой. Даже стёкла в окнах дрожали, заставляя некоторых на завтраке вздрагивать. Гермиона жевала тост и не чувствовала вкуса. Эти несколько дней после разговора с Малфоем слились в один смазанный отрезок времени. Она бесилась. Очень сильно бесилась. У Слизерина вычли пятьдесят баллов за поступок Малфоя, когда с Гриффиндора сняли всего десять. Майнд подкрепила своё решение тем, что Гермиона выбирала выражения, а Драко пользовался и матом, и ныне запрещённым словом «грязнокровка». Как бы она ни пыталась доказать Минерве, что её поступок соизмерен поступку Малфоя — было бесполезно. Директор объяснила, что Майнд вправе вычитать баллы по собственному желанию, и Макгонагалл не имела над ней авторитета, потому что психолог был прислан и закреплён Министерством. Невилл с Блейзом, как ни странно, поговорили. Многие наблюдали за их разговором, сидя за столом во время ужина, когда парни стояли в стороне и спокойно обсуждали разногласия. Долгопупс после сел за стол в явно подавленном настроении. На все вопросы о том, что случилось, он в конце концов ответил: «она ему тоже нравится…». Друзья старались поддержать его, хотя каждый понимал, что от Невилла ничего не зависело. Полумна чётко дала понять, что не разделяла его чувства. На это было жалко смотреть. Видеть, как Долгопупс провожал взглядом Лавгуд, а та, ничего не подозревая, мило улыбалась ему в ответ. После этого все на курсе старались не начинать разговор с Невиллом, который бы касался Когтеврана или, не дай бог, Полумны. Пока Грейнджер глотала апельсиновый сок, стараясь протолкнуть внутрь застрявший сухой кусок тоста, решила пойти к Гарри и выгнать его с поля. Дождь набирал обороты, и ей не хотелось, чтобы он простудился, даже несмотря на то, что его форма была под защитным заклинанием. Уже на подходе к полю, плотно прижимая к себе трансформированный из палочки зонт, Гермиона заметила неладное. Около десяти человек с разных курсов в форме запасных стояли в начале поля, и по мере приближения к ним, Гермиона начала слышать громкие голоса. Пенси стояла спиной к ней, что-то выкрикивая Гарри. Её волосы облепили лицо, приклеиваясь к щекам и скулам. Грейнджер быстро подошла к ней и поднесла зонт, закрывая слизеринку от дождя. — О чём вы опять ругаетесь? — поинтересовалась она, заметив, как Гарри, часто-часто дыша, выдыхал пар изо рта. — Ко мне подошла команда, которая должна была в это время летать! Но заметив нашего героя войны, занявшего поле, никто из них не осмелился его выгнать! Может, он подругу послушает? Скажи ему, Грейнджер! Это не его поле! Гермиона обернулась, взглянув уже на промокших до нитки игроков. — Идите в раздевалки и высушитесь, сегодня нелётная погода. Один мальчик с третьего курса Когтеврана заулыбался Гермионе, словно видел перед собой звезду. Она помнила, как он подходил к ней и просил автограф. Пока ребята бежали к раздевалкам, она подняла палочку и высушила одежду Пенси и её волосы. — Я уже заканчивал! — сказал Гарри. — Если бы знал, что сюда придёшь ты со своими претензиями, ушёл бы сразу! — Я вообще не понимаю любовь к этой игре! — не могла успокоиться староста. — Ненавижу эти метлы! — она пнула прямо по прутьям метлы Поттера. Гермиона не понимала озлобленности друга к Паркинсон. Неужели они действительно так сильно начали ругаться, что у него не выдерживали нервы? У того, кто эти нервы щепетильно берёг? — Поттер, в тебе что, играют амбиции? — не успокаивалась Пенси. — Стой. Или гормоны? Что ты вымещаешь всё в физические нагрузки? Так напиши своей рыжей, пусть она тебя успокоит… Гермиона вздрогнула от того, что он сделал резкий шаг вперёд. — Гарри! Он стоял вытянув дрожащую руку вперёд, едва не касаясь горла Паркинсон, оставляя пальцы в считанных сантиметрах от её кожи. Гермиона слышала, как Пенси сглотнула. Господибоже… Но в ту же секунду Гарри сильно зажмурился. По стёклам очков скатывались капли дождя; он с силой сжал кулак. Бесполезно. Он всё так же дрожал. Поттер развернулся и ушёл с поля, не сказав больше ни слова, оставив девушек одних. И только тогда Гермиона повернулась к слизеринке и без прикрас высказала всё то, что хотел сказать Гарри. — Какая же ты дрянь, Паркинсон, — плотно сжав губы, она отодвинула зонт к себе. — Ты могла выбрать любое ругательство, но сказала про Джинни? Грейнджер развернулась, чтобы уйти, но Пенси поймала её за руку. — Ты же знаешь, что полёты ему важны! — продолжила Гермиона, и теперь уже окончательно покинула поле.***
Вечером после ужина никто не расходился. Их большая компания, усевшись за столом Гриффиндора, обсуждала будущий поход в Хогсмид. Полумна помогала домовикам, передавая им подносы с остатками еды. Эльфы смущались от доброты девушки. Так же, как смущался и Невилл, сидящий рядом с ней. — Я уже договорился с Аберфортом! — Симус смачно откусил яблоко, нагнувшись над столом, чтобы все услышали. — «Кабанья голова» в нашем распоряжении в следующую субботу! Так что, Гермиона, ты только скажи, и мы всё устроим! Грейнджер ничего не поняла и уточнила, что он имел в виду. За него ответил Дин: — Твой день рождения, конечно! — Но он же в пятницу, — всё ещё не понимала она. — Но поход в Хогсмид в субботу. Поэтому мы можем отметить на следующий день. Гермиона неуверенно засмеялась. Ей точно не хотелось ничего отмечать. — Вы и отметьте, но только без меня. Настроения вообще нет. Тем более, я хочу в этот день сходить за перьями, и… — Поттер? Восемь голов повернулись в сторону нарушителя их разговора. Паркинсон стояла переминаясь с ноги на ногу. Очень было заметно, как ей некомфортно. — Можно тебя на секунду? — вновь спросила она, и теперь уже семь голов обернулись на друга. Гарри не ответил. Он просто встал, перешагнув скамейку, отвесил подзатыльник Симусу, который ляпнул какую-то ерунду, и они вдвоём отошли немного в сторону. Пенси намеренно встала к ним спиной, видимо, чтобы не смущаться ещё сильнее. Гермионе почему-то казалось, что её щёки горели. За столом все молчали, лишь Симус хрустел яблоком, уничтожая его до основания. Гарри спокойно слушал девушку, кивая головой, и на том моменте, когда Грейнджер поймала его улыбку, в груди стало тепло. Она забыла, как он мог очаровательно улыбаться. Такие улыбки у него редкие. И не дай Мерлин, если Паркинсон сломает и это. Поттер в последний раз что-то ей ответил и проводил взглядом, после чего вернулся и сел на место. За столом все молчали. Семь голов были повернуты на него. — Ну! — не выдержал Дин. — Что ну? — переспросил Гарри. — Пенси просто… — Пенси? — удивился Симус. — Пенси? Гарри вздохнул, игнорируя шпильку друга. — Пенси предложила мне тренировать команду запасных. Нашла в этом выгоду для обеих сторон. Я буду летать когда захочу и совмещать это дело с полезным. — И-и-и?.. — протянул Финниган. — И дальше это не твоё дело, — оборвал Гарри. Уже направляясь к гостиной Гриффиндора, Поттер рассказал Гермионе всю версию разговора. Рассказал, как Паркинсон неумело извинилась за слова. Говорила, что ничего не имела в виду и не хотела обидеть. Просто подстегнуть, но не ожидала такой реакции. Гарри даже удивился, когда увидел её такой растерянной. Паркинсон вновь удивила Гермиону…***
На следующий день так и произошло. Гарри в первый раз стал тренером запасных игроков. Когда Невилл вернулся в гостиную, то передал Гермионе впечатления от увиденного. Рассказал о том, что Поттер гонял команду четыре часа вместо положенных двух, а ребята не хотели уходить с поля, чтобы продолжать тренировку с таким тренером как Гарри. — Он очаровал всех, — заключил Невилл. Гарри не вернулся ни через час, ни через два. Пропустил даже обед и пришёл только на ужин. Грейнджер заметила, как дрожь в руках после полётов немного поутихла. Ей это не могло не нравиться. Она устроилась в углу дивана, бросив рядом с собой сумку и читая очередной роман, присланный Джинни. У камина сидели Парвати и Падма, доделывая домашнее задание. Гермиона чувствовала, как начинали слипаться глаза. Но, к её удивлению, книга становилась только интереснее. Она изо всех сил старалась держать веки открытыми, пока на её плечо не опустилась рука. — Мне нужно с тобой поговорить… Грейнджер подняла голову, встречаясь с встревоженными глазами Гарри. Ей это не понравилось. Она отложила книгу и пошла следом за другом, который уводил её к выходу из общежития. — Тут такое дело… — и решив, что проще показать, он задрал рукав и вытянул руку. Сначала Гермиона ничего не поняла, заметив лишь какую-то грязь на предплечье, пока не уловила очертания букв. Она резко схватила его за руку и потащила в ванную. Заперев её с внутренней стороны, Грейнджер обернулась. Под белым холодным светом ламп она различила слова, которых там быть не должно. — Это?.. — запнулась она. — Та идиотская игра, которую устроила Флер давным-давно! — выдохнул Гарри. В его голосе чувствовалось уныние. — Чёрт, я думал, у меня ничего не появится, ведь у Джинни был не я… Гермиона подняла его предплечье ближе к лицу. — «Если я сейчас сяду на метлу, то ты проиграешь мне. Ведь я всегда сверху»? — на последних словах Гермиона не сдержалась и засмеялась. — Господи, Гарри, ну это же удача! Она разделяет твою любовь к полётам… Поттер вырвался из её полуобъятий и опустился на кафель, зарыв пальцы в волосы. — Когда это появилось? — Гермиона села рядом, просунув руку под его плечо, и вновь притянула предплечье, пальцем обводя чернильную надпись. — Сегодня… Недавно, — обречённо ответил он. — Я летал с командой и почувствовал, как жжёт руку. Я сначала подумал, что это от прилетевшего бладжера. Но когда пошёл в душ… Чёрт, это можно стереть? — Можно. Если серьёзно подумаешь об этом, то надпись пропадёт, — ответила она и увидела, как Гарри закрыл глаза, задумываясь. — Подожди! Гермиона толкнула его в бок, приводя в сознание. — Погоди так делать. Это же весело, — успокоила она его. — Это кто-то из твоей команды, я уверена! Я видела там двоих семикурсниц. Кажется, их звали… — Камилла и Диана… Ему нужно было идти дальше. Он обязан идти вперёд — так думала она. Пусть с Джинни не получилось, но Гарри найдёт свою любовь. Уже была подсказка… оставалось дождаться, когда какая-нибудь девушка произнесёт это выражение в разговоре с ним. Всего лишь соулмейт. Всего лишь та, ради которой Гарри будет очаровательно улыбаться… Гермионе вправду этого хотелось. Очень хотелось. Хотелось, чтобы на него смотрели не как на героя войны, а как на друга, как на любимого. Он больше всех их взятых этого заслуживал. Чёрт возьми, Гарри обязан был идти дальше. Чёртов второй шанс, господибоже… — Просто подожди. Хорошо? — спросила она, заглядывая в его глаза. — Просто дождись, когда она тебе это скажет, а потом сам решишь, что с этим делать. Ведь ты будешь знать, что с этой девушкой у тебя всё будет хорошо. — Я пока не готов… Слишком не до этого, — он вытянул руку вперёд ладонью вниз. Пальцы дрожали. На это даже смотреть больно. Гермиона просунула пальцы сквозь его, крепко сжимая их в замок. Они есть друг у друга. Их дружба вечна. Ведь если у тебя есть хотя бы один человек, которому ты действительно можешь доверять, на которого можешь положиться, то неважно, как часто будут вонзать нож в спину, как часто будут неудачи — ты не пострадаешь… …потому что у тебя есть кому доверять. Они прошли через многое, и это многое хотелось поскорее забыть. Они будут помогать друг другу в этом несмотря ни на что. Осталось просто подождать… — Пойдёшь спать? — спросила она, положив голову на плечо Гарри. — Чертовски устал, а завтра у Слизнорта контрольная. Не уверен, что я на неё проснусь. Гермиона поднялась на ноги и потянула друга вверх. — Я разбужу тебя и дам списать, — улыбнулась она, заметив, как он стягивал вниз рукав толстовки, пряча слова за тканью. — Я очень на это надеюсь! Когда Гермиона подошла к дивану, чтобы забрать вещи и подняться в спальню, Парвати остановила её. — У тебя… сумка кричит. Она недоуменно посмотрела на подругу, которая указывала на раскрытую школьную сумку. Грейнджер взяла её в руки и поднесла к уху. И как только услышала приглушённый крик, уронила к ногам. Сердце ушло в пятки. Она совсем забыла. Боже. Забыла про прослушку, которую в ту ночь так и не забрала из хижины… Драко опять больно… Гермиона сгребла вещи и быстро побежала в спальню. Закрыв за собой дверь, она вытащила ухо из сумки и бросила его на пол, вытягивая палочку. Сжечь и забыть. Сжечь. Забыть. Выдохнуть. Кончик древка дрожал под глухой крик из уха. Господи. Так умирают. Так кричат, когда умирают… она помнила эти звуки войны. Сжечь. Забыть. Выдохнуть. «Он сам просил не трогать его!» Сжечь. Забыть. Выдохнуть. «Тогда почему кричит так, будто ему нужна помощь, Мерлин!» Все мысли утонули в желудочном соке, как только перед глазами появилась та самая картинка… …на которой Драко скрёб руку ногтями и с кровавой пеной у рта извергал нечто похожее на хриплый крик. Выдохнуть… …и сорваться с петель. Бежать, не разбирая дороги. Вниз по лестницам любимой школы. Вниз по лестницам, которые пережили многое. Бежать сквозь стены, которые видели многое. Видели смерть. И ей не хотелось, до боли в сердце не хотелось, чтобы эти стены опять увидели нечто подобное. Она неслась через поле даже не чувствуя, как липла одежда от холодных капель дождя. Ива уже обездвижена. Ей оставалось лишь войти внутрь и споткнуться об удалённый, приглушённый крик в тоннеле. Она поднималась по лестнице ощущая, что стояла на обрыве перед истерикой. Но весь этот страх отпустил, когда Гермиона поняла, как сильно сжала зубы. До хруста, до сведённых скул, почти вдавливая одну челюсть в другую. Нет. Чувств не осталось. Лишь механические движения, работающие по инерции, потому что перед глазами открылась ужасающая картина. Такая, которую она и представить себе не могла. Драко, сидя на коленях в одних брюках, правой рукой пытался порвать светящиеся нити с предплечья левой. Грейнджер сначала ничего не поняла, но догадка вспыхнула в сознании слишком резко. Так же резко, как она побежала вперёд, накидываясь на него сверху. И обняла так крепко, притянув его левую руку к себе, что казалось, будто теперь они стали одним целым. Она дышала в загривок Малфоя, держа его одной рукой за талию, а второй ногтями впиваясь в горячую кожу запястья. Вжимая грудь в его вздымающуюся спину, через которую она чувствовала, как ранено билось его сердце. Выдохнуть… — Я с тобой, Малфой… Я с тобой… Ты не один… Я здесь… Впервые она чувствовала, как это не важно. Не важно помнить о том, как сильно они друг друга ненавидели. Важно только то, что она предотвратила его смерть. Вот только что. Не дав ему порвать нить непреложного обета. Вот и всё, что было важно… — Отпусти, — хрипло попросил он, пытаясь высвободиться. — Ни за что… Грейнджер ощутила, как от напряжения лопались сосуды в её голове. Куча вопросов нацелены в висок, совсем как кончик палочки, совсем как чёртов выстрел непростительного, прямо в подкорку, ни на грамм меньше: Зачем ты это делаешь? Что с тобой происходит? Кому ты дал обет? Почему ты только что чуть не убил себя? Что здесь делаю я? — Обещай, что ничего не сделаешь? — шепнула она прямо в его ухо. — Я мог бы убить тебя прямо сейчас даже не шевеля губами! Гермиона толкнула его в спину грудью, сильнее стискивая в объятиях. — Обещай! — Я уже дал когда-то обещание, — чернота в его голосе густая. — Видишь, что из этого вышло… Гермиона прислонила лоб к его затылку. Ей хотелось плакать. Она никогда не чувствовала себя такой обессиленной и сильной одновременно, как сейчас, сжимая пальцы на его теле. — Просто обещай… Драко расслабился под её весом, и Грейнджер тихонько отстранилась, отползая назад к стене, облокачиваясь на покачивающуюся опору. Малфой сделал то же самое, сев напротив. Между ними кусочек выбеленной светом луны комнаты. Видны лишь их ноги, направленные в центр гостиной. Она слышала, как тяжело он дышал. И думала, что Драко слышал и её. — Надо же, сегодня ты одета. — Надо же, сегодня ты не разбил мне лицо. Гермиона нутром чувствовала, что он ухмыльнулся, пусть даже его лица не было видно. — Можем это исправить, — вновь послышался его голос из темноты. — Разбить мне лицо? — Раздеть тебя. По её коже пронеслись кусачие мурашки. Тело ещё немного колотило, а ладони до сих пор ощущали фантомный жар его кожи. — Какой же ты подонок, Малфой. Он не ответил, подтянув ноги к себе, теперь уже скрываясь в темноте полностью. Так даже спокойнее, так не видно монстра. Они всегда прячутся в темноте. Там их место. Законное и справедливое. Грейнджер услышала, как что-то щёлкнуло, а затем на секунду появилось очертание его лица, выхваченное огоньком от прикуренной сигареты. Она опять пропахнет дымом до ужаса сладких вишневых сигарет. — Почему ты хромаешь? — наконец набравшись храбрости, задала она первый вопрос. — Сразу с козырей зашла? — он злился. Оправданно злился, ведь она зашла на чужую территорию, которую охраняла злющая собака в его лице. — Поверь, я никогда не позаимствую твоё плечо, чтобы поплакаться. Уж так сложилось, что Гермиона не в силах просто взять и выдохнуть. Не в силах сжечь ухо, через которое слышно, как этот ублюдок убивал себя. Не в силах просто взять и отступить, закрыть глаза на происходящее. Не в силах отвернуться. Она притянула колени к себе, обнимая их руками; ей просто нужно за что-то держаться. Просто уловить какую-то опору, чтобы не упасть вниз, в ту жижу смердящей ненависти к себе, которая кричала и кричала: Сжечь. Забыть. Выдохнуть. Гермиона не в силах сделать этого. Не зная всей его истории и того, с чем столкнулся Драко во время войны, Грейнджер не могла не думать об этом. Пострадали все, даже те, кто носил метку. Даже тот, кто сидел напротив неё. Гермиона вздрогнула от того, что в другом конце комнаты Малфой протяжно и хрипло застонал. Шорох и глухой удар об пол были последними каплями. Чёрт возьми, Грейнджер не в силах это игнорировать. Она стрельнула люмосом вверх, освещая комнату. И увидела, как он, завалившись на бок, лежал спиной к ней и держался за предплечье. Шаги осторожные. К таким подходить только так. Она присела рядом с ним, до боли прикусив губу, просто потому что не могла представить, какую боль он испытывал. Вся рука содрана от его ногтей, но он всё пытался и пытался её царапать. И как только его палец поймал светящуюся нитку обета, которая по мере растяжения проявлялась ярче, тогда-то Грейнджер и плюнула на все осторожности. Она перевернула его на спину, удивляясь тому, что он вообще не сопротивлялся; совершая ошибку за ошибкой; фатальной. Гермиона легла рядом с ним и обняла, опуская свою ладонь прямо на чёрную метку. Гермиона всегда думала, что метка будет ощущаться выпуклой или шершавой, как чешуя змеи на ней. Но кожа гладкая, и если закрыть глаза, то можно представить, что там ничего нет. Драко замер, будто осознав, что сейчас она делала. Фатальная. Фатальная ошибка. Сердце ёкнуло, как ужаленное острым клыком змеи. Она едва сдержала сдавленный вздох между чёртовых губ, когда он резко поднялся и навис над ней, прижимая её кисти к полу своими руками. — Знакомые декорации? — зло выплюнул Малфой. — Ты, я, эта ёбанная хижина? Гермиона задёргалась под его телом. Бесполезно. — Давай я тебе объясню, как делать не надо? — он сжал пальцы на её кистях. Наверное завтра там будут следы. — Я ненавижу тебя так сильно, что моё желание сдохнуть уходит на второй план, когда я вижу тебя. Она видела, как подлетела к нему сигарета. С каким наслаждением он сделал глубокую затяжку. А затем нагнулся ещё ближе, чтобы выдохнуть в её лицо весь этот ядовитый дым. — Меня не волнует твоё лицемерное беспокойство обо мне. Меня вообще ты не волнуешь. Я ждал, что ты сдохнешь ещё тогда, в моём доме, когда психанутая тётка вырезала это, — он повёл ногтем по шрамам на её руке. — Блядство. Я стоял там, смотрел на тебя и хотел, чтобы ты сдохла… — Нет! — первая слеза ошпарила её висок, скатилась к уху и заползла внутрь. Он лгал. Гермиона помнила, с каким взглядом он смотрел на неё. И это точно было сочувствие. — Сочувствие? — будто переспросил он. И Грейнджер стало страшно. Он шарил в её голове, а она даже не чувствовала этого. Боже. — Ты только это запомнила в тот день? Что ж, я отлично постарался. Всё, что он делал, сейчас было похоже на жертвоприношение. Вот жертва, пришпоренная руками и ногами к полу. Вот алтарь — грязный пол визжащей хижины. И его острые слова — вместо клинка в сердце. Осталось умаслить рогатого, но Грейнджер сразу поняла, что дьявол в этом аду один, и это Малфой, впивающий в её кожу литые свинцом лапы. — Не советую больше ко мне подходить, — он взглядом повёл сигарету к её лицу. Тлеющий кончик остановился в сантиметрах от глаза Грейнджер. Едкий дым разъедал белок. — Это тебе мой первый совет. И последний. Сигарета зашипела рядом с её ухом, прижигая пол. И она не сдержалась. Потянула руки к лицу, их больше ничего не удерживало. Гермиона плакала, осознав, что вновь обозналась. Перепутала направления, спутала цели. Он вновь оставил её одну, также лежа. Также разбито. Так же предательски подло. — Пошёл к чёрту, Малфой! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Но крики летели в пустоту. В глотку засело, словно огромная кость, осознание. Разодрало слизистую, упёрлось в стенки глотки, затопило желчью, и больше в голове не было никаких иллюзий. Больше не хотелось спасать. Не хотелось даже смотреть в сторону того, кто этого не хотел и не заслуживал. Не хотелось сказанного ранее «я здесь… я с тобой», потому что всё кончено. Пусть пытается умереть. Она не будет этому мешать. Сжечь. Забыть. Выдохнуть.