Я не е..знаю где мы.

      Няша пыталась скрыть своё... Сожаление? Неужели, она действительно жалела о том, что не осталась там, чтобы помочь Анатолию или о том, что вообще начала читать этот чёртовый роман. Было до сих пор не понятно.       — Ну, Ня – ша! — Прокричал Дракоша Тоша, наконец-то, догнав их с помощью крыльев.       Она лишь его проигнорировала, а Тоша всё никак не унимался. Всё звал её, пытался преградить дорогу, но ничего не помогало. Что там у Яши и Дуся? У них всё норм, они просто молчат. Дракон их не раздражал, но им было стрёмно молчать, немного... Что-то было точно не так.       — Слушай... — Остановилась Няша и отпустила руки от рук брата и робота, — Мне тоже как-то жаль его, но ТЫ вообще видел его глаза? Он хотел нас защитить и уберечь от опасности, я это прекрасно понимаю, в отличии от тебя. Злость его обоснована, в отличии от твоего безрассудства. ТЫ не можешь не помочь кому-нибудь, кто попал в беду, ну кроме злодеев, но мы их жалели, а сейчас уже другие времена пошли! — Няша начала то ли отчитывать, то ли кричать на Дракона.       Вроде бы, что-то не так, но почему? Дуся начала ощущала в своём отсесеке что-то странное, как будто чью-то часть.

***

      Она просыпается. Ей больно двигать руками и как-то опираться на них. Евдокия еле-еле встала на одну ногу. Вообще не понятно, как она ещё не получила заражение крови, но, наверное, это условности этого мира. У неё снова пошли слёзы. В основном Евдокия старалась не двигать руками и пальцами, чтобы не чувствовать боль, а они-то ещё болели.       — «Я хочу проверить, стена рухнула или нет, но это опять же – рискованно. Она, нет оно может почувствовать, что я очнулась, правда... Какая уже разница? Я давно мертва, а значит – моя жизнь не имеет значения уже. Какой смысл сражаться с тем, что полюбому тебя убьёт? Была, не была...»       Евдокия, головой вперёд пошла к стене. В её глазах уже не чувствовалось ни надежды, ни отчаяния, лишь безразличие. Мысли были не связанными друг с другом. Воспоминания о той жизни были уже отключены, но боль никуда не исчезла. Голоса стали слышаться всё громче и громче, но что именно они говорили – вгоняло в жуть.       Она стукается об стену. Опять. Это было предсказуемо с самого начала. Евдокия делает лишь лёгкую, странную улыбку, но глаза остаются такими же пустыми.

***

      Тойройчик летит. Какие ещё действия нужны, чтобы описать, что он делает. Ему стоило предупредить своих друзей об опасности, но что Тойройчик сделал? Правильно — ничего. Тварь божья, "возможно", была в некой вроде "комы". Как знать, так и поминать.       Ладно, не собираемся мы его убивать, но кто знает, что случится с ним в следующем году? Сам по себе, хочет сбежать с друзьями, но...

Знает ли он про них?