Почему бы и да?..

Что было у Жади? Разбитое сердце, постылый муж, единственная подруга-сестра и верная няня. Так мало. И так много, если уметь расставить приоритеты. Жади открывает глаза, садится на кровати, неловко подогнув под себя ноги посреди разворошенного постельного гнезда. Взгляд медленно скользит по комнате – бесконечные драпировки, большое зеркало в роскошной кованой раме, солидное деревянное трюмо со множеством ящичков, по поверхности которых бежит прихотливый растительный орнамент, в них прячутся золотые украшения и косметика, шкаф с бездной нарядов, окно, тоскливо выходящее во внутренний двор дома... Как же душно – мысль лениво толкается в голову. Как же бессмысленно. Птичка в клетке. Муха в драгоценной янтарной смоле. Лукас, сердечная тайна, алмаз души. Мама бы сказала – харам. Саид, законный муж перед Всевышним и людьми. А на деле она едва знакома с ними обоими. Жади неловко усмехается своим мыслям и обнимает колени, подтягивая их к груди и кладя на них подбородок. Какая досада. Она задаёт себе вопрос: А что же было до этого? До Лукаса, до Саида?.. До смерти матери. В той, другой жизни. Она хотела учиться. Хотела поступать в MIT на астрофизику. Отчаянно и беззаветно. Так почему бы не?.. Хотя бы заочно. Её счета – это её счета, хоть где-то традиции идут ей на пользу. Она никого не ставит в известность. Высылает документы почтой, вступительные испытания тоже удается пройти благодаря победе в олимпиаде (чего ей стоило вырваться на неё – отдельная история), и вот она счастливая обладательница студенческого ID. Жаль, сполна вкусить студенческой беззаботности ей не дано, но всё же теперь, когда Саида нет дома (а нет его почти всегда – бизнес не терпит невнимательности), Жади наслаждается учёбой. Когда подходит срок явки в университет, Жади во всеоружии – она смогла убедить семью, что она интересуются модными показами одежды и дизайном интерьеров, и ей совершенно необходимо поддерживать имидж Саида как современного бизнесмена. А это значит – достойно выглядеть, содержать в достойном виде их дом и (тут Жади мысленно хохочет во всё горло) – тратить много денег. Аргументы, конечно, поначалу смехотворны, но её обзоры понравившихся ей вещей (с учетом мусульманских традиций) пользуются популярностью в только разворачивающем свои необъятные крылья Интернете, и ей даже приходят предложения вести свои колонки в нескольких солидных журналах. Конечно, здесь приходится ездить не только в Америку (чему она радуется как ребенок), и нагрузка возрастает в разы, но впервые в жизни Жади по-настоящему ловит кайф. Астродинамика захватывает её с головой, и Жади с удовольствием участвует в куче университетских проектов. Её кумиры – Константин Циолковский и Джон Лиланд Этвуд, Мэри Джексон и Хеди Ламарр. Иногда с Жади случается Латифа. Когда кузина начинает в своем порыве счастливой женщины пытаться осчастливить и её, советуя поскорее завести детей, Жади очень ловко переводит тему на дизайн интерьеров. Когда Латифа делится своими ревнивыми переживаниями, Жади советует ей не причитать, а удивить мужа новым образом и тут же начинает рассказывать о модных тенденциях макияжа и новых нарядах, которые специально для скромных арабских женщин сочиняют именитые дизайнеры. Удается даже вытащить свою чересчур правильную и богобоязненную кузину на пару закрытых показов. После этого в посылке от Латифы она находит свои любимые шоколадные конфеты с короткой запиской "спасибо", аккуратно вдетой под крышку. Почерк принадлежит Мухаммеду. Жади улыбается. Про своих мужчин она вспоминает изредка, о Лукасе – с недоумением, о Саиде – с признательностью. Первый был нелепой влюбленностью девочки-подростка (ну не сложилось с первого взгляда и на всю жизнь), второй уважал выставленные ею границы. В последнее время в его взгляде поселилось ещё и непонятное ей восхищение. Один за другим, как птицы летящие на юг, пролетают шесть лет. У неё родилась Хадижа, но она смогла организовать своё время так, чтобы хватило всем – и Хадиже, и учёбе, и работе с модой и дизайном. Она не гений и звезд с неба не хватает, но достаточно компетентна, чтобы её заметили и приглашали сотрудничать с NASA. Когда это происходит в первый раз, она не верит. Внутри неё восторженно кричит и стоит на голове маленькая Жади, а Жади внешняя, взрослая и рассудительная, осторожно, боясь сделать лишний вздох, пишет ответ. Сначала получается работать удалённо, но потом всё же таиться становиться невозможно – проекты требуют её личного присутствия. Жади сглатывает противный ком в горле и идёт с повинной к Саиду, дядюшке Али и чопорному Абдулу Рашиду. На удивление, скандала не случилось. О чём-то они догадывались, об остальном рассказала Жади. Саид как-то неловко улыбается и, бережно взяв её за руки, говорит: – Птицу в клетке не удержишь. Я не хочу тебя неволить, но хочу чтобы ты помнила – наша семья должна быть для тебя на первом месте. Несмотря ни на что. Жади вздрагивает и кивает, твердо смотрит ему в глаза. Она обещает. Саид смотрит на неё так нежно, словно целует её душу. Абдул Рашид, глядя на них недовольно поджимает губы и, как всегда, настаивает на соблюдении осточертевших Жади традиций: – Саид, я очень рад, что между вами царит мир и согласие. Но подумай о том, что Жади будет постоянно находиться в окружении других мужчин. У неё не будет времени заниматься домом. И потом, эта бесстыжая американская мода... Старший Рашид ещё не закончил брюзжать, укоризненно качая головой в красной феске, как его перебил дядюшка Али: – Абдул, ты посмотри на них. Разве Жади, при всей её занятости за эти шесть лет, обделила своей лаской и вниманием Саида? У неё ещё время на визиты к Латифе оставалось, несмотря на её разъезды и учебу! Уверен, надо дать ей шанс. Если мы поймем, что Жади не справляется, то всегда можно отказаться от участия. Но попробовать необходимо. Разве наш всемилостивый Аллах не наставляет нас на путь истинный ежеминутно? Разве не он одаряет нас талантами, чтобы мы делали этот мир лучше?.. В теологических диспутах с Али спорить можно было до умопомрачения, и если уж он взялся защищать Жади, то ей больше не о чем беспокоиться. Счастье заполняет Жади целиком, до кончиков пальцев, кажется, ещё чуть-чуть – и она взлетит, как яркий цветной шарик, наполненный гелием, подаренный Хадиже на день рожденья – и затеряется где-то в голубых небесах. Она летает по всему свету, старается успеть везде и всюду, и – о чудо! – у неё получается. Но самая главная для неё награда – не признание в научных кругах, не внесение в список самых успешных женщин Forbes, не обложка Time, не собственная линия одежды (спасибо, Саид!), нет – это тот сладкий миг облегчения, когда она переступает порог родной спальни, её обнимает радостная дочь и они вместе дожидаются Саида. И втроем они падают в разворошенную постель, обнявшись и смеясь, и болтают обо всем на свете. Потом обязательно устраивают танцы, только для себя, и заказывают что-нибудь вкусненькое. И засыпают абсолютно счастливые. А потом просыпаются, по-прежнему счастливые. Хадижа в обязательном порядке пропускает школу (мама потом ещё лучше объяснит), Саид по возможности откладывает дела и они собираются гулять. Они открывают двери. И отворяют для себя весь мир.