Пламя в песках

      Закат в пустыне – прекрасное но, одновременно, и немного пугающее зрелище. Оно завораживает своей красотой и внушает трепет глубокой мистичностью происходящего, пробуждая в душе смотрящего смутную тревогу. Огромное, будто раздувшееся за день, солнце касается размытого горизонта, окутанного колышущимся маревом. Его раскалённый диск, только что сиявший ослепительной белизной, обретает зловещий, багровый оттенок. Источаемые им потоки света разливаются над волнами барханов, и окрашивают небо оранжевыми и красными полосами. Всё происходит так быстро, что кажется, будто солнце тонет в песках. От мысли об этом становится не по себе. Ибо кто сможет спокойно смотреть на смерть светила, оставляющего планету во власти ночи и холода?       Вся природа, кажется, осознаёт это и на пустыню опускается великий покой. В долине становится тихо, как в церковном склепе, и лишь угасающее сияние заливает застывший в мрачной неподвижности пейзаж. На закате жизнь в Скрытой-в-Песках-Деревне замирает и люди, свободные от службы и повседневных обязанностей выходят из своих домов, чтобы полюбоваться им. Даже Пятый Казекаге – не исключение. Гаара совсем не прочь понаблюдать за агонией солнца, окрашивающего мир своей остывающей кровью.       Стоя у окна в своей резиденции он смотрит, как оно исчезает с небосвода, скрываясь за краем обрамляющих долину скал. Ноги юноши широко расставлены, а руки – сложены за спиной. Его лицо кажется спокойным, а взгляд – сосредоточенным. Гаара смотрит на город, затерянный среди источенных ветром камней, похожих на обломанные клыки, и на лице его нет улыбки. Напротив – губы Казекаге сжаты в узкую линию, а его спокойствие – не более, чем затишье. Верный предвестник песчаной бури!       Лишённые живого блеска и словно бы мёртвые глаза движутся от здания к зданию, не находя ничего, за что можно было бы зацепиться. Деревня-Скрытая-в-Песках, напоминает огромный термитник, лишённый даже намёка хоть на какое-то изящество и красоту. Все дома здесь сделаны из глины и окрашены в рыжевато-песчаный оттенок, а их закруглённые полусферические формы придают пейзажу оттенок чуждости. Глядя на все эти постройки, трудно поверить, что они созданы руками людей, а не являются творением природных сил, и даже ряды круглых окон и колонны, поддерживающие балконы и галереи, не в силах полностью разве ять это впечатление. Дрожащий от жары воздух усиливает мистическую ауру этой земли, превращая её в «страну страха и жажды».       Гаара смотрит на город, купаясь в лучах заката, а Темари смотрит на него и думает что её брат похож на заходящее солнце. Уже потускневшее, но ещё не утратившее обжигающей ярости. Ну или на бочку с маслом, готовым вспыхнуть даже от малейшей искры.       Находясь рядом с ним в одной комнате не следует забывать, что поводом для возвращения его садистских наклонностей может послужить любое, даже самое безобидное на первый взгляд явление. А в результате – горы изувеченных, истекающих кровью тел.       Сейчас, например, «спусковым крючком» послужил багряный свет солнца, напомнивший Гарее о крови всех тех, кого он убил. Видя, что её брат начинает выходить из состояния хрупкого психологического равновесия, которое сумел обрести благодаря столкновению с Наруто, Тэмари пытается успокоить и расслабить его. Берёт брата за руку и переплетает пальцы, удерживая от соскальзывания в бездну. Перехватывает в самом начале тёмного, саморазрушительного пути, который иначе вновь превратил бы его в чудовище. Искажённую и тёмную версию его самого, живущую только ради того, чтобы убивать других и упиваться страданиями.       Он всё ещё может сорваться. Стать тем, кем был ещё совсем недавно. Пустынным охотником, чьё наслаждение – страх добычи, попавшейся в песчаную ловушку и запах крови, льющейся на раскалённый бархан. Одиноким волком, не знающим ни дружбы, ни ни родства. Лишь те непрочные и мимолётные узы, что связывают хищника и его жертву.       Слова Наруто, благодаря которым Гаара смог, наконец, понять ускользавшую от него суть человеческих взаимоотношений, сыграли решающую роль. Однако одного, пусть и ожесточённого боя и короткой беседы мало для того, чтобы полностью отказаться от жестокости и кровавых увлечений прошлого. Необходима длительная и усердная работа над собой и, конечно же, помощь близких. И если с первым Гаара, как и любой человек, должен справиться самостоятельно, то помочь со вторым ему способна только Тэмари.       Кто ещё сделает это лучше родной сестры, по совместительству являющейся и его телохранителем? Её обязанность – защищать Казекаге от врагов как внешних, так и внутренних. А худшим врагом ниндзя, как известно, является слабость тела, духа и разума.       Поэтому Темари, пользуясь пассивностью брата, уводит его от окна, сопровождая вглубь его личных. Туда где никто не сможет увидеть или помешать им. Когда дверь захлопывается заними двое из Песчаной Троицы остаются наедине, в пропитанной приторно-сладкими благовониями и освещённой многочисленными свечами комнате Темари немедленно приступает к делу, совращая Гаару.       Её руки проходятся по телу брата, ловко расстёгивая ремешки его нагрудного жилета из малиновой кожи. Навык, которым ей пришлось овладеть, потому как после первого же поцелуя Гаара, обычно, впадает в состояние близкое к оцепенению. Всё его тело напрягается и даже как будто вытягивается. Мышцы скручиваются в жгуты, однако при этом не двигается и, кажется, почти не дышит. Воспалённые глаза остаются плотно закрытыми и лишь его губы скользят в такт с её губами целуя, или, скорее даже, поедая её.       Каждый его поцелуй отличается пугающей силой и жесткостью. Темари даже сравнила бы его с укусом, если бы не помнила ощущение зубов брата на коже и не знала, что сейчас он ещё сдерживается. Старается быть нежным. Вот только пустыня не знает нежности, а Гаара – порождение пустыни. И даже от его тела, освобождённого из плена одежды исходит жар. Как от нагретого за ночь песка. Хотя, может это и есть песок. Темари не единожды приходилось просить брата снять Песчаную Броню хотя бы на время близости, а затем наблюдать, как подвластная его воле пыль соскальзывает с кожи, золотыми струйками растекаясь по покрывалу.       Гаара любит песок, потому что песок любит и защищает Гаару. Тэмари же – напротив не испытывает к этой субстанции особо тёплых чувств. Он сухой, сыпучий и вездесущий. Проникает повсюду и подчас оказывается в самых неожиданных и ненужных местах. Особенно, когда они любят друг друга на ковре из песка, который сопровождает Гаару куда бы тот не шёл и где бы ни оказался.       К счастью для неё сейчас, кажется всё в порядке. Кожа брата – это просто кожа, а не песчаный панцирь в который он прячется подобно хищному насекомому. Просто кожа – бледная, гладкая и нежная. Пожалуй, даже слишком нежная для того, кто прошёл через такое количество сражений. Песок надёжно хранил его тело до этого момента, чтобы Гаара смог, наконец, познать женскую ласку. Оторваться от его губ удаётся лишь с некоторым усилием. Брат не хочет её отпускать, а потому усиливает поцелуй, буквально всасывая её в себя. Что же, по крайней мере в этот раз он не кладёт руку ей на затылок и не удерживает рядом с собой, потому что в этом случае вырваться бы было просто нереально. Их губы рассоединяются с пошлым шлепком, разрывающим сгущённую тишину.       Мгновение Темари смотрит на брата, а затем касается ладонью его умиротворенного, до безумия спокойного лица, отмечая что превращается во всё более красивого мужчину. Телосложением Гаара всё ещё худощав и может даже показаться истощённым из-за неестественно-бледной кожи и тёмных кругов под глазами, образовавшихся от вечной бессонницы, но в нём уже чувствуется стать, присущая Казекаге. Хотя над образом явно придётся ещё поработать – короткие, практически красные волосы Гаары как всегда растрёпаны, и торчат в разные стороны, придавая обладателю неухоженный вид. Ну а кроваво-красный иероглиф на лбу, символизирующий то ли к любовь матери, умершей при его рождении, то ли любовь к самому себе, ещё больше портит впечатление.       Что и говорить, внешность у её брата и правда весьма необычная, но Темари в нём больше всего привлекает не это, а его глаза. Довольно узкие, как и у большинства жителей пустыни, они имеют бирюзовый оттенок и как будто обведены чёрной подводкой. И хоть в душе у Гаары уже нет той злобы, что обитала там прежде, его отрешённый, а порой и попросту злой взгляд внушает людям страх.       Многие соплеменники всё ещё боятся собственного защитника, но Темари не из их числа. Она смотрит на брата с гордостью. Любуется им с лёгкой улыбкой на устах, одновременно позволяя своим рукам скользить по его обнажённому торсу. Обычно, когда игра переходит на эту стадию, он уже остаётся обнажённым по пояс, но сегодня они спешат, поэтому расстёгнутая рубашка из чёрного шёлка всё ещё болтается на плечах Гаары, что, впрочем, совершенно не мешает Темари гладить его рельефную грудь и живот, чувствуя как напрягаются под её прикосновениями твёрдые мускулы. Жар, исходящий от его кожи, почти обжигает её подрагивающие от волнения и затаённого страха ладони, но девушка не обращает внимания на это, продолжая творить свою магию.       И пусть она сейчас наедине со зверем, что может убить её, если безумие и жестокость возьмут верх, Темари не отступает. Потому сейчас она – единственная, кто стоит между Гаарой и его безумием. И будь она проклята, если отступит, позволив страху одолеть себя. Поначалу её действия, кажется, не оказывают воздействия на состояние красноволосого. Но постепенно он начинает расслабляться. Страшное напряжение, сковывавшее каждую мышцу его тела, начинает отступать и Гаара сначала расслабляется в объятьях сестры, а затем вовсе прижимается к ней всем телом, выдыхая весь воздух из лёгких. Это не вздох облегчения, а скорее стон. Завывание ветра в пустыне и песнь волка, криком выплёскивающего из себя одиночество. Громовой рёв Песчаного Демона.       Темари обнимает его обеими руками и прижимает. Ненадолго, потому что ответное объятие Гаары выдавливает воздух из её лёгких, заставляя рёбра трещать. По её приглушенному стону он понимает, что сдавил слишком сильно, причинив ей боль, и отпускает. Это прогресс. Раньше он не обращал внимания на подобные «мелочи» и продолжал обнимать её вот так столько, сколько ему хотелось. Сколько нуждался в этом. Ей же оставалось только терпеть, как терпит пойманная пауком легкокрылая бабочка. Теперь же Гаара постепенно становится более снисходительным к страданиям окружающих, которые прежде с таким удовольствием вызывал.       Чтобы поблагодарить его за это, Темари приникает с поцелуем к его губам и, дождавшись пока брат застынет, сконцентрировавшись на ощущениях, упирается руками в грудь и толкает на кровать. Гаара подчиняется сестре без сопротивления, хотя легко мог бы отшвырнуть её руки. Усевшись на устланное алыми шелками ложе он позволяет ей взгромоздиться себе на колени, при этом не прекращая поцелуй. Забираясь на него, сестра предусмотрительно роняет на пол юбку, избавиться от которой потом будет уже более проблематично. В этот раз слияние их губ длится несколько долгих, болезненно-сладких минут. Поцелуй Гаары причиняет ей столько же удовольствия, сколько и боли, а потому, когда он всё-таки решает прекратить его, Темари едва сдерживается, чтобы не прикоснуться к лицу и не проверить – есть ли у неё ещё губы, или брат уже оторвал их и забрал с собой?       Красноволосый же откидывается на подушки и ждёт, когда она придёт в себя и продолжит. Потому что теперь её очередь раздеваться и он не собирается помогать ей с этим. Нет, ему нравится, когда сестра делает это для него. Темари прекрасно понимает это, и не думает противиться. Напротив – с готовностью воплощает его желание. Нарочито неторопливым движением она распускает ярко-красный пояс и, медленно стаскивает его с себя, позволяя скользить на пол шёлковой лентой. Гаара внимательно наблюдает за её действиями. И хотя он выглядит неподвижным и безучастным, девушка видит рождённое страстью сосредоточение в его взгляде. Подмечает она, так же и то, что дыхание брата слегка учащается, от чего его живот под ней начинает вздыматься намного быстрее.       Невольно на губах девушки проскальзывает не лишённая самодовольства улыбка. Это ведь только начало, и она планирует как следует завести брата, раздеваясь у него на глазах прежде чем заняться с ним любовью. Вслед за поясом девушка раскрывает полы короткой, ярко-фиолетовой туники, кажущейся сливовой в тусклом сиянии свечей, и демонстрирует Гааре своё обнажённое тело. Под туникой, разумеется, ничего нет. Бандажи, поддерживающие её объёмную грудь, она надевает лишь на задания, а здесь дома они будут лишь досадной помехой в жару. Раскинувшийся на кровати юноша приклеивается взглядом к её бледным, торчащим от страха и возбуждения соскам. При этом на его красивом лице застывает удивлённое выражение. Как будто он первый раз видит сестру голой.        Впрочем, мгновение растерянности почти сразу сменяется желанием и жаждой действий. Гаара ловко подхватывается на кровати, рывком принимая вертикальное положение. Темари обнимает его за шею, поддерживая и помогая сохранить равновесие. В результате их тела оказываются прижаты друг к другу. Её грудь упругой мягкостью растекается по его рельефному торсу, а их бёдра соприкасаются. Тесно, но недостаточно для Гаары. Его худые, удлинённые руки, оборачиваются вокруг девичьего таза подобно двум бледным змеям. Одна ладонь сжимается на ягодице, а вторая – на бедре. Пальцы сжимаются, оставляя синяки. Отметины, которыми Гаара так любит украшать её тело. Они – знак его принадлежности ей. И Темари не остаётся ничего другого как покорно принять их.       Чтобы хоть немного смягчить обжигающую, словно солнце пустыни, страсть брата, Темари снова кладёт руку ему на лицо и, нежно поглаживая по щеке, приникает к губам. Целует неторопливо и сладко, меняя его внутренний настрой. Из опьянённого кровью хищника Гаара превращается в жестокого любовника. В мужчину, жаждущего её тела. Хватка на бёдрах чуть ослабевает и, всё ещё оставаясь жесткой, по крайней мере перестаёт причинять боль. В этот раз губами дело не ограничивается и в ход идут уже языки. Поцелуй углубляется, становясь более интимным и мокрым. Язык Гаары проникает в Темари подобно захватчику, не терпящему сопротивления. Проникает чуть ли не до самого горла и вызывая спазмы. И поделать с этим, к её сожалению, тоже ничего нельзя.        Язык у Гаары, не смотря на всю его неразговорчивость, – длинный и неудержимый. Останавливать этого наглого вторженца бессмысленно – его напор ничем не перешибить, поэтому девушка пропускает его, принимаясь обсасывать и играть с ним. Гааре это нравится и он тихо стонет от удовольствия, издавая первый за вечер звук, более громкий, чем дыхание. Вот только ему всегда мало.       Он хочет, чтобы сестра сосала его язык, втягивая в себя со всей силы. Чтобы это было скорее больно, чем приятно, так как боль помогает ему чувствовать себя живым. Темари не нравятся подобные напор и грубость. Она предпочитает лёгкие прикосновения и чувственные ласки, а потому пытается обучить им брата, да только без толку. Гаара не пробиваем, как его Песчаная Броня и всё делает по своему. А потому, не получив должного обращения, щедро одаривает сестру той лаской, которую сам так хотел испытать.       Заманивает язык Темари в ловушку своего рта и всасывает с такой силой, словно хочет оторвать и забрать с собой. Первые несколько мгновений интенсивность вакуумного воздействия кажется даже приятной, но потом корень языка пронзает резкая боль. Она не очень сильна, но всё таки заставляет Темари вскрикнуть, ужесточив хватку пальцев на его щеке. Гаара с усмешкой поглощает издаваемые ею звуки, даже не думая отпускать её. Он сосёт и сосёт, наслаждаясь протестом, горящим в её ясных как утреннее небо над пустыней, глазах. Заставляет чувствовать себя букашкой, оказавшейся на краю песчаной воронки с муравьиным львом на дне.       И лишь в тот момент, когда девушке начинает казаться, что её сущность сейчас утечёт в его ненасытную утробу, брат, наконец-то отпускает её. Позволяет вернуть себе онемевший и заметно припухший язык, вырывающийся из его рта с ещё одним смачным «чмок».       По губам юноши блуждает полусумасшедшая, не сулящая ей ничего хорошего, улыбка. Его руки снимаются с её бёдер и скользят вверх, поглаживая её талию, бока и грудь. Темари почти ожидает, что его пальцы сейчас сожмутся в кулаки, причиняя боль её нежным полушариям, но, к её удивлению этого не происходит. То ли Гаара уже успокоился и больше не жаждет упиться её страданиями, то ли она просто неправильно интерпретировала его намерения и у него изначально не было желания вредить ей. Так или иначе ладони лишь на миг охватывают полноту груди и, чуть сжав, движутся дальше, добираясь до плеч и спуская с них тунику.       Темари остаётся обнажённой перед ним, если не считать чёрных сеточек на левом бедре и правой коленке. Но с ними она и не думает расставаться ведь эти элементы костюма смотрятся так сексуально на её обнажённом теле и совершенно не мешают процессу. А главное – нравятся брату. Продолжая любоваться ею аловолосый вновь откидывается на мягкую перину позволяя сестре занять доминирующую роль. Каждый раз, когда они занимаются любовью он позволяет ей вести. Темари не знает почему и не спрашивает. Только предполагает, что он боясь причинить вред, передаёт ей контроль. Так это или нет – сейчас не время рассуждать о подобном.       Устроившись верхом на брате, девушка приспускает его черные, шёлковые штаны, об избавлении от которых они благополучно забыли,и выпускает его член на свободу. Тот уже твёрд и готов,а потому ей остаётся лишь соскользнуть вниз по нему. Гаара задыхается,издавая ещё один стон, и на мгновение их глаза встречаются. Темари не может не отметить, что брат больше не смотрит на неё с пренебрежением, что сквозило в его взгляде прежде. Осознавать это почти так же приятно, как ощущать его внутри себя.       Помедлив мгновение, девушка начинает двигать бёдрами, привыкая к его размеру. Несмотря на кажущуюся субтильность Гаара вполне одарён в мужском смысле слова, что без сомнения увеличивает их обоюдное удовольствие. Седлая его, Темари не может сдержать стоны, покидающие рот всякий раз, когда она скользит киской по братскому члену, принимая в себя целиком и полностью.       Всё идёт замечательно. По крайней мере до тех пор, пока Гаара не решает вмешаться, изменив ритм любовного танца. Его руки ложатся ей на талию и скользят вверх. Тянутся к груди, словно жадные змеи-альбиносы. Пальцы сжимают упругие полушария, разминая их и играя с сосками. Неласково, как всегда,но охватившая девушку любовная горячка способна даже боль превратить в удовольствие. Запрокинув голову, блондинка издаёт громкий стон, на мгновение сбиваясь с ритма. Гаара знает, как завести сестру и доставить ей удовольствие через боль. Но и она уже не так проста, чтобы слепо подчиняться его желанием, как было ещё недавно.       Нет,теперь Темари свободна в своём выборе и тоже делает то, что хочет. Чтобы донести эту мысль до брата, который, в нынешнем состоянии почти что и не опасен, она на мгновение останавливается и нависает над ним. Руки девушки упираются в его грудь, на которой, несмотря на не спадающую жару, не выступило ни капли пота, а её лицо оказывается напротив его лица. С дикой ухмылкой,придающей её лицу слегка безумное выражение, Темари смыкает их губы в поцелуе,одновременно продолжая трахать распластанного под ней юношу. Скольжение вниз и вверх по члену вызывало невероятное ощущение, перегружавшее её нервы.       Страстный, хоть и немного болезненный из-за своей интенсивности поцелуй, властные прикосновения Гаары, совсем не по-братски сжимавшего её пухлые ягодицы и собственные, резкие движения – всего этого оказалось достаточно, чтобы подтолкнуть Темари к её пределу. Ощущая, что стремительно приближается к краю, она пытается замедлиться, но Казекаге не позволяет ей. Он хочет довести её до оргазма и не потерпит отказа или сопротивления. Таков уж Гаара – суровый и непреклонный, как сама пустыня.       Удерживая сестру за талию, он начинает двигать бёдрами, вскидывая их над постелью и роняя обратно.Он входит и выходит из неё, пока она катается на нём, пронзая себя членом словно копьём. От их совместных, но одновременно и противопоставленных друг другу усилий тело Темари словно загорается. Пламя наслаждения распространяется по нервам, скручивая мышцы судорогой и вызывая ощущение нарастающего жара. Приятное напряжение, формировавшееся внизу её живота, превращается тяжёлый и тугой комок. Пульсирующий сгусток чистого наслаждения, что вырывается наружу внезапно, заставляя девушку кричать, достигая оргазма.       Мудрые говорят, что предки наложили запрет на инцест не только из-за риска возможных уродств, но и из-за удовольствия, которое иначе как запретным и назвать нельзя. Секс с братом настолько хорош, что чакра девушки вырывается наружу, становясь ветром на поверхности её кожи. Сквозняк прокатывается по помещению волнами воздуха, колыхая шёлковые занавески и заставляя колебаться пламя свечей, но Темари даже не замечает это. Её вырвавшийся за пределы физической оболочки разум оказывается подвешен посреди бесконечности, что зовётся Нирваной. Экстаз, лежащий за пределами обычных, человеческих переживаний.       Гаара усмехается, видя как дрожит в судорогах её тело, а соки сочатся по его члену,окутывая жаркой влагой, но не останавливается. Не прекращает двигаться до тех пор,пока тело сестры не прекращает дрожать и она, обессилев навалился ему на грудь. Его член остаётся в ней, пульсируя от нереализованного желания, однако Гаара всё таки замирает, глядя на сестру. Прежде он никогда не сделал бы ничего подобного, и был бы озабочен лишь собственным удовольствием, но добро уже пустило корни в его душе. Забота о ней является очевидным его проявлением, доказывающим что под толстым панцирем из песка бьётся живое сердце.       — Ну же, Темари, не останавливайся, – его голос кажется хриплым из-за обжигающего дыхания, вырывавшегося из глотки подобно ветру пустыни и редкого использования. – Продолжай, мне это нужно. Я хочу снова почувствовать себя живым, сестра...       Прежде эти слова приводили девушку в ужас, так как всегда предвещали чью-то смерть. И она не была уверена, что не станет следующей жертвой брата. В плохом настроении Гаара запросто мог накричать на неё, а то и вовсе поднять руку, а потому Темари жила в страхе,что однажды попадёт ему под горячую руку и сгинет как все те несчастные, что помогали Песчанному Демону доказать, что существует. Но то было раньше. Теперь же фраза значит нечто иное и, можно даже сказать, прямо противоположное.       Это так странно, ещё недавно брат терпеть её не мог и гнал прочь со словами: «Ты только мешаешься, Темари», а сейчас, нуждается в ней так сильно. Это приятно и заставляет девушку забыть о слабости. Оторвав голову от груди Гаары она чуть приподнимается и заглядывает в его голубовато-зелёные глаза. В пылу страсти он даже привлекательнее чем обычно – высокомерный юноша с тонкими чертами и узким подбородком – Темари не отказывает себе в удовольствии коснуться его лица прежде чем поцеловать снова. Она утомлена, но вполне способна справиться с этим. Брат нуждается в ней и она не подведёт его.       Даже изменив положение она всё ещё остаётся на его члене, а потому ей не составляет такого уж большого труда приподняться и возобновить прерванный оргазмом любовный танец. Ритм остаётся прежним, только позиция слегка меняется. Теперь окончательно избавившийся от рубашки и штанов Гаара сидит, свесив ноги с кровати, она цепляется за него, обвивая руками и ногами. Поцелуи следуют один за другим, почти без остановки, а проглотившее член лоно приятно массирует по всей длине. Темари делает всё, что в её силах, чтобы ещё раз показать брату – есть и другие способы почувствовать себя живым кроме убийства. И это лишь один из них.       Ей не требуется много времени, чтобы довести Гаару до состояния, именуемого маленькой смертью. Молодой человек вытягивается на кровати, в короткой, деревянной судороге и наполняет её влажным теплом своего семени. С его губ срывается тихий стон удовлетворения, мышцы тела подрагивают в накатывающем расслаблении, а член всё пульсирует внутри неё, выбрасывая новые порции драгоценной жидкости. Когда брат, исторгнув из себя последнюю каплю наконец-то полностью расслабляется, Темари соскальзывает с него и ложиться рядом. Позволяет обнять себя, прижав к груди. То, что они испытали – невероятно. Но этого мало.       Ни один из них не удовлетворён полностью. Даже Темари, не обладающая таким фантастическим запасом выносливости, чувствует готовность к большему. Секс после секса неплохо раздразнил её, а потому она не против второго раунда. Не сейчас, а чуть позже, когда Гаара насладиться прежде недоступным ему ощущением физической и духовной близости с дорогим ему человеком.       Пустыня ночью может и остывает быстро, но страсть, поглотившая брата и сестру, будет пылать всю ночь. Подобно костру в песках она будет гореть, озарять мёртвые ландшафты светом любви и жизни, и не угаснет до тех пор, пока изнеможение не заставит их без сил рухнуть на сбившиеся простыни и заснуть, переплетаясь телами, словно две паутинки...