***
Армет с самого рождения привык к темноте. Он слепой. Тьма окутывала всё его тело, без малейшей капли жалости сжимая его хрупкую грудную клетку. Становилось тяжело дышать, сердце стучало очень быстро.Становилось одиноко и страшно…
Но, слава Великому Зонтику, его быстро нашли. Морион… он оказался молодым экзархом при церкви и однажды увидел его работы, сделанные из глины. Несмотря на свою слепоту, Армет стал мастером своего дела. И это заметил Морион. Он и сделал голубоволосого гончаром при церкви. И вот, кажется, что жизнь наладилась: не надо прятаться на улицах в коробках по ночам или хранить крошки хлеба в порванных карманах. Жизнь удалась! Но есть одно но… — Подданные Зонтопии! Братья и сёстры! Мы все здесь собрались, чтобы приклониться нашему доброму и справедливому правителю, великому Зонтику! — этот голос…Он был просто восхитительным…
Хриплым, немного высоким и грубым. Но при этом слышалась идеальная интонация, чёткость и звонкость речи. Юноша не заметил, как постоянно стал думать об его обладателе и представлять его образ у себя в голове. Какой он внешне? Возможно, он очень высокий и статный господин с аристократично-бледной кожей, ярко выраженными скулами и ключицами. Но какой он на самом деле? Может, он совсем другой?Но он никогда не узнает об этом…
Так было до момента, пока он не получил дар. Дар видеть всё, что тебя окружает. Он открывал глаза каждое утро, ожидая какое-то чудо. И это чудо однажды случилось. Как же он был счастлив! Он мог видеть! Он мог увидеть того человека, чей голос так пьянил гончара одним лишь звучанием! Но с того момента, он больше не слышал этого голоса… Даже хотя бы единственного малюсенького намёка на него… Но нет. Он словно исчез…Словно исчез из этого мира, оставив Армета снова одиноким…
— Армет, погоди минуту. — позвал его однажды Морион. Пусть гончар и не видел лица экзарха (так как был повёрнут к нему лицом), но слышал его волнение в голосе. Подойдя к мужчине, парнишка тут же встрепенулся: рядом с теплом Мориона чувствовался ещё и чей-то холод. — С тобой хочет поговорить первый министр Зонтика, Алебард. — сказал синеволосый, делая два шага назад и указывая на высокую фигуру. — Добрый день, Армет. — бывший слепой чуть не упал на землю, услышав мужчину. Это же тот самый голос! Значит, он принадлежал первому министру. Это огорчило Армета: если раньше он не знал статус этого человека, то сейчас он и не смел мечтать об их сближении! Стало так обидно… — Я, как понял, ты самый лучший гончар в Зонтопии, верно? — Д-да… — грустно пробормотал парнишка, поправляя волосы. Он не понимал, к чему шёл разговор. Зачем это стало интересно первому министру? — Понимаешь, Зонтик нуждается в том, чтобы его спальню украсили теми же гвоздиками, какими ты украсил орган. Он был впечатлён твоей работой, поэтому решил пригласить тебя, чтобы ты выполнил эту работу. Бедняк не верил своим ушам. Зонтик видел его работу! Этот день точно стал для него сказкой. Сказкой, о которой он не мог и мечтать. — Мне можно положиться на Вас, Армет? — спросил мужчина, от чего тот встрепенулся и покрылся румянцем. — Д-да, конечно! Это большая честь для меня! — чуть ли не воскликнул он, встав в стойку смирно. Это улыбнуло Алебарда, который потрепал парнишку за бело-голубые волосы. — Какой смышлённый мальчишка. — сказал он. — Только есть одно условие. — К-какое? — спросил Армет. В руках первого министра оказалась чистая и белоснежная повязка, отчего гончар побледнел. Только не это… — Когда рядом с тобой будет повелитель Зонтик, тебе нужно будет надевать это…***
С того момента, парень жил в замке повелителя. Ему выделили отдельную комнату и одежду. Он стал есть там же, где ел его создатель. Армет жил в тех условиях, о которых никто не смел даже мечтать! Но… он не был счастлив…***
Вечер. Армет сидел в своей комнате и лепил свои любимые цветы. Пальцы машинально выравнивали лепестки, где-то делая края чуть рваными. Но в его душе было неспокойно. Он хотел рассказать о своих чувствах Алебарду! Рвался к нему, но не мог даже и слов связать! Не имел права даже коснуться его… Неожиданно скрипнула дверь. Полоска света становилась толще, пока не осветила всю комнату. Появился знакомый тонкий и высокий силуэт. — Армет, почему ты не спишь? — спросил тот же холодный голос. Мальчишка встрепенулся и чуть не выронил заготовку из рук, но всё ловко предотвратил первый министр, сдержав своими руками фарфоровые кисти гончара. Бывший слепой потерял дар речи и покрылся еле видным румянцем. — Армет, тебе не стоит сидеть за работой до поздна. — мужчина с какой-то заботой потрепал парня по волосам, отчего те смешно растрепались. Армет только кивнул. — А вы будете спать? — неожиданно спросил он, растилая постель. Уже хотевший уйти, Алебард повернулся к хрупкой фигуре и округлил глаза. — Почему это тебе интересно? — спросил он. Мальчишка замялся. — Когда у меня бессонница, я выхожу на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Из вашего окна ночью обычно светит. А ещё вы, в последнее время, ходите с мешками под глазами. Чем же вы занимаетесь в такой поздний час? Неужели это так интересно? Министра забавляла такая невинность и любознательность гончара. Он уселся на стул Армета и потёр переносицу. Оказалось, парнишка очень внимательный даже к мелким деталям. — Не зря ты лучший гончар, Армет, раз такое заметил… — усмехнулся он, сильнее вгоняя голубоволосого в краску. — Нет, это не очень интересное занятие. Но разбирать документы — моя обязанность. Как твоя — сделать композицию для спальни нашего повелителя. Армет кивнул. Прошла неловкая пауза. — Армет, а ты когда-нибудь чувствовал любовь? — неожиданно спросил его министр. Голос мальчишки дрогнул. — Д-да, было дело. И-и сейчас я чувствую её. — похоже, ответ бедняка заинтересовал Алебарда. Он поднял голову и вопросительно поднял одну бровь вверх. — Да? — спросил он так, будто его это не особо интересовало. Но, давайте буду с вами честна, мой дорогой читатель, его распирало от любопытства, кто мог быть этим счастливчиком. Первый министр, который холоден на вид, млел лишь от одного невинного взгляда этого парня с россыпью голубых веснушек на лице. Улыбку Армета он мысленно сравнивал с самыми тёплыми лучами солнца, а руки гончара были и вправду золотыми. Алебард давно мечтал к ним прикоснуться, прикоснуться своими губами к губам этого чуда, почувствовать его тепло, услышать его голос. Вот поэтому он предложил своему повелителю украсить его спальню композицией гвоздик, как когда-то украсил ими Армет орган. План был идеальным, ничего не скажешь. — Ну, да… — вздохнул с какой-то грустью. Это как-то выдернуло Алебарда из потока мыслей. Он не мог понять: почему Армет грустно вздыхает, вспоминая того, кому он отдал своё сердце? — Что-то не так, Армет? — недоумённо и даже взволнованно спросил первый министр. С этим парнем его прежняя холодность ко всему лишь улетучивается со скоростью света. Армет обвёл взглядом заготовку композиции. Сказать ли ему? Но это его только отпугнёт. — Мы с ним из разных сословий. — ответил гончар, придерживая ту гвоздику, которую он поймал на лету с Алебардом. Ощущение прикосновения тех грубых пальцев и ладоней не ушло, а лишь греет. Но этой любовью парнишка сейчас только и делает, что обжигается. — Маловероятно, что он даже посмотрит на меня. Он… так холоден ко всем… а ко мне и подавно так будет относиться… Алебард почувствовал, как его сознание громко треснуло, словно кто-то уронил хрустальную вазу, и она разбилась на миллион кусков. Встав со стула, он подошёл к парню и дотронулся до щеки мальчишки. Гончар покрылся краской и почувствовал табун мурашек по спине. — Я тоже боюсь признаться одному человеку, что я люблю его, Армет. Он не того сословия, он ниже меня во много раз, в этом плане. Но знаешь… — он наклонился к его уху. — Я надеюсь, что Великий Зонтик не будет против того, что я сейчас сделаю. И минуты не прошло, как шершавые губы первого министра мягко и осторожно коснулись губ бедного гончара. Армет распахнул глаза, не веря своему счастью. Это точно не сон? Это реально происходит? Почему он хочет плакать? Это от радости, что его сейчас распирает изнутри? А тем временем, мужчина отстранился от парня и поправил небесный локон на голове у него. Оба покрыты румянцем и смотрели друг на друга. — Я понимаю, что ты любишь, вероятно, другого. И я знаю, что у меня мало шансов, но… я хотел тебе это сказать раньше твоего возлюбленного. — громкий выдох. — Я люблю тебя. Очень сильно. Бывает, я даже не могу сосредоточиться на работе, когда вижу твоё счастливое лицо. Когда я вижу твоё счастье. Я до сих пор благодарю Зонтика, когда подарил тебе зрение. Я всегда невольно улыбаюсь, когда вижу твоё счастье, и… — Я-я тоже вас люблю! — не успел Алебард опомниться, как две тонкие ручонки обвили его шею, а левую скулу начали обжигать быстрые поцелуи: вот насколько любил гончар этого первого министра. Длинные и большие руки обвили худенькое тельце Армета и крепко прижали к своей груди это милое чудо. А Армет так и продолжал говорить, как он любит своего мужчину больше всего на свете, не собираясь затыкаться. Всё-таки, они оба слепо любят. И эта любовь оказалась вечной…Конец: 3