Уродливо-прекрасные

      

      — Лора, ты же девочка! Тебе не стоит так себя вести! Ну-ка, стой. Стой, тебе говорю! Ха-ха-ха! — заливается смехом мама, еле добегая и останавливая бегущую по дому, рыжеволосую дочурку непоседу. — Ещё не хватало тебе упасть, удариться. В кого же ты такая… вечно заряженная батарейка? — Женщина пытается поправить непослушно-кучерявую шевелюру девочки.       — Я не маленькая! Мне уже… шесть. — Отсчитав по пальцам свой возраст, девочка пытается вырваться из заботливых рук матери и дотянуться одной рукой до любимой игрушки — красной гоночной машины, которую она в прошлом году буквально «отвоевала» у соседнего мальчишки.       Да, Лора не из тех девочек, которые любят куклы и всё розово-пушистое. С самого первого года жизни она показывала свой сильный, упрямый и независимый характер. И если остальные детки прибегали со слезами к мамочке при виде злой гавкающей собаки, то в случае Лоры, сама собака не успевала убегать от неё, боясь быть затисканной до смерти. Казалось, что у этого маленькой рыжей непоседы, с носиком-кнопочкой и необычайно голубыми глазами, напрочь отсутствует тот самый инстинкт самосохранения.       Смелая и любвеобильная малышка всегда интересовалась всем нестандартным, необычным, странным, и, порой даже, всем уродливым, неприятным и. опасным. Там, где для остальных мигал предупредительно красный свет, Лора всегда видела возможность проявить себя и свою смелость. Всё, что у других вызывало чистое отвращение, опасение или даже страх, Лора воспринимала, словно то есть самое прекрасное на свете: нелюбимый многими детьми брокколи, голубь без лапки в парке, жирный и скользкий червяк, выползающий из яблока, корявое, гниющее дерево и прочее подобное. Такие вещи удостаиваются её восхищения, интереса и любви. Впрочем, сама, будучи «не такой как все», а именно с недоразвитой ручкой с рождения, она всегда удивляла других людей своей открытостью и дружелюбием, и вызывала полный восторг у большинства окружающих.       — Нет, дорогая. Хватит уже на сегодня, поздно ведь. Нам пора спать, детка… — предупредительным голосом обращается мама к дочке, убирая машинку из её рук и оставляя ту на журнальный столик в гостиной. На это голубоглазая дует губки, но позже, спрашивает:       — Маааам? А, мам?! А ты мне прочитаешь сегодня «Ужасные истории»? Ну пожа-а-а-луйста… — мило просит Лора, с улыбкой на все, пока что девятнадцать, не считая одного выпавшего спереди, зубов.       — Хорошо, милая! Хоть я и удивляюсь, как тебя не замучили ещё кошмары после таких книжек. Однако, что не сделаешь ради этих пухленьких щёчек! — Мягкие и тёплые пальцы матери тискают пухлые щёчки девочки, которая снова включив турбо-режим, срывается на бег и поднимается на второй этаж, в свою спальню.       Комната Лоры, которая, на первый взгляд, вообще не похожа на девчачью — небольшая, и, несмотря на лёгкий беспорядок вокруг, всё ещё остаётся уютной, по крайней мере, сама Лора чувствует себя здесь, словно рыба в воде. На стенах местами развешаны какие-то старые плакаты из отцовских спортивных журналов — небольшую коробку, которую хотели выкинуть после очередной генеральной уборки, Лора никак не могла выпустить из рук, сразу же, как увидела блестящий глянец в ней. Столько восторга, наверное, ни один журнал в мире не получал в свой адрес!              Удивительно по-творчески по периметру комнаты разбросаны все её игрушки. Где-то можно увидеть даже игрушечных солдатиков: однорукие, одноногие, одноглазые…и даже безголовые. «Ну, а как вы хотите — война есть война! Где вы видели солдат без травм?!» — всегда возмущалась Лора, пытаясь объяснить своим друзьям и родителям критическое состояние своих игрушек.              В этом «царстве» самым излюбленным местом для Лоры всё ещё остаётся небольшая, мягкая кроватка, где обычно мама читает ей «Ужасные истории» — самый нереально-крутой, по мнению девочки, сборник ужастиков на всей планете. И вот, лёжа уже в тёплой постельке, Лора с нетерпением перелистывает страницы и всматривается в монохромные иллюстрации любимой книги.       — Как всегда? Про Кракена? Или сегодня прочитаем другую историю? — спрашивает женщина, приседая удобнее у изголовья кровати.       — Да! Кракен, Кракен! — с нетерпением и восторгом на устах отвечает малышка.       — Ну что, давай тогда про него и прочитаем, — мама открывает нужную страницу и приступает к чтению: — Когда-то, давным-давно, ходили легенды об огромном и страшном чудовище, который обитал на дне океана и вселял страх в сердца всех, даже самых храбрых моряков…       Женщина читает размеренно, не спеша, а дочурка вникает в каждое слово. Она всматривается в иллюстрацию на слегка пожелтевшем листе бумаги и будто переносит себя в неё. А может быть в сон — очень реалистичный, глубокий сон…       И вот, сквозь морской шторм, слышен скрежет деревянного корпуса корабля, усиливающийся под удушающие объятия морского чудовища. Вот видны его массивные, сильные щупальца, эти гибкие, устрашающие тентакли, которые так и норовят стереть корабль в оседающий на дно порошок.       — Что за корабль-то такой … маленький?! И странный… даже порохом не пахнет, — звучит голос из-под кровати Лоры. — Что? Я разговариваю? По-человечески? Не ору, как кит? И даже не булькаю? — голос становится тише и более удивлённым.       Вот, слышны крики ужаса матросов, которых монстр схватывает, крепко сжимая в своих тентаклях и швыряет в просторы морские, словно никчёмный мусор.       — Да что за моряки-то такие? Жёсткие, как их же сапоги. Не убегают, почему-то, от меня и не кричат вообще, не сопротивляются… — монстр исследует предметы в своих «руках», а одного и вовсе пытается испробовать на вкус. — Ыыыйй, противные такие. Несъедобные! — Чудище швыряет куда-то в просторы комнаты, найденных на полу, покалеченные, маленькие тельца пластмассовых солдатиков.       Слышен вой из морских глубин — сильный, отдающий эхом, устрашающий. Кто-то успевает выстрелить в монстра из огромной чугунной боевой пушки, после того, как уверенным тоном был озвучен приказ капитана корабля: «Огонь!».       — Ауч! Больно! — щупальца дотрагиваются до горячего ночника на тумбе и монстр отскакивает, наступая на резиновый мяч, характерным размахом — «вжух!» — падает на пол, словно холодная снежинка… Слишком тяжёлая, липкая, противная и… громкая снежинка. — Да что за напасть?! — Чудище чешет непонимающе затылок и пытается встать, собирая постепенно все свои раскинутые конечности в кучку.       Над головой капитана нависает огромная тёмная тень. Он встречается с глазом на глаз с ужасом, который смотрит на него леденящим душу взглядом. Тени играют на его лице, в ноздри бьёт солёный запах морской воды и запах гнили из пасти морского монстра. Капитан встречает гордо и без страха свой кошмар. Он, держа в руках меч… а, нет… /стоп кадр, эпическая музыка стихает/       — Это что, подушка? — задумывается капитан, держа в руке явно не личное холодное оружие. — Ни поранить, ни убить… Ай, ладно, в бою все средства хороши! Оглушим хотя бы… /дубль два, звучит повторно геройская музыка на фоне/       Капитан храбро держит в руках подушку, и уверенным шагом ступает до края корабля … /стоп кадр/       — Да ладно, что опять? Это же край кровати! Да и чёрт с ней, с кроватью!       Не зная никаких преград, уверенным шагом капитан ступает на край кровати и отчаянно кричит, ломясь в смелый бой:       — Ааааарррх!!!!! — и бац! — следует один удар сверху подушкой. — Я так легко не сдамся, чудовище ты ненасытное! Вот тебе ещё! — и сильный удар справа также не заставляет себя ждать.       — Ой! Ай! Ай-ай! Погоди-ка! Ай, больно же! Караул! Убивают! — монстр пищит, как деваха и отмахивается своими скользкими щупальцами от нападающей подушки, случайно задевая ими выключатель.       Включается свет в комнате. Бой стихает, в комнате нависает тишина. Но спустя секунду страх окутывает капитана, вырываясь из его уст ужасным, испуганным криком:       — Ааааа-а-о-Очуметь! — плавно превращающийся в восторг: Лора огромными глазами таращится на свою слишком реальную фантазию напротив, также где-то «уронив» свою маленькую, слегка беззубую челюсть.       — Ааааааа!!! — не совладав с испугом, громко кричит, нет — орёт во всю мощь, дрожащее напротив «чудо»… Нет, да не в перьях… в присосках! Весь в таких огромных, липких присосках.       — Ой… Ты такой… уродливый… — девочка оценивающе бегает взглядом по существу, и её выражение лица резко меняется, а глаза блестят, словно те увидели инопланетянина. — Крутяяяк!!! — пищит восхищенно Лора, слегка подпрыгивая от нетерпения, чтобы прикоснуться к этой живой подобии Кракена из той самой книги ужасов.       — Ой, на себя посмотри, да?! Сама, вон, какой уродец! Ты же без одного… щупальца! Фи! — чудище с отвращением смотрит на однорукую девочку, очерчивая её облик своей болтающейся перед её лицом тентаклей.       — Это что, слизь? Вааааа! Ты что, реально реальный? Ты… Ты. Ох, ты такой милый, сеньор Присоскин! — Лора подбегает к монстру и обнимает крепко-крепко того за шею… ну, или что у него там?.. — Я так рада знакомству, сеньор Присоска!!!       — Эй-эй-эй! Тесный контакт! Нарушение личных границ! — истерит монстр, но тут же замолкает, чувствуя прилив какого-то странного, тёплого чувства. — Эм… Ладно. Ты можешь отпустить меня вниз? У тебя какие-то древние методы борьбы, я не знаю, как обороняться, — кряхтит осьминог под крепкие объятия малышки, а его щупальца болтаются внизу, словно непослушные ленты. — И вообще, я не этот… как ты меня там назвала… Присоскин. Я Кракен!!! Кы-ры-а-ке-ннн! — он горделиво тянет по слогам. — Понимаешь? Морское чудовище! Ну там, «ужас на дне океана» и все дела. Ууууу, бойся меня! Ну?! Не работает? — мини-Кракен фукает безнадёжно, не понимая бесстрашие Лоры. — Странная ты какая-то…       — Да какой ты Кракен?! Ты же милый осьминожка! Сеньор Присоскин! — девочка улыбается широко. — Мой кумир! А я Лора, кстати, — она отпускает осьминога на пол и протягивает ему руку.       — Нет, ну ты точно ненормальная… — Сеньор Присоскин удивлённо таращится и булькает через почти закрытый рот, отчего из его слизи формируются и лопаются звонко пару пузырьков воздуха. — Такс, что это за море такое? Где вода, где кораллы? А моя коллекция ракушечек?! Мои ракушечки! — он ищет быстрым взглядом по помещению, и поднимая с пола какой-то белый носок, преподносит его ближе: — Мда, я однозначно не у себя дома… Таких водорослей у меня точно нет.       — Какое море?! Ты же у меня в комнате, дуралей! — заливается смехом Лора. — Ты мой гость! Видишь? Это книга. Моя любимая книга ужасов. А ты, тот самый мой кумир. — Лора открывает книгу на странице, где красуется иллюстрация Кракена, кромсающего фрегат. — Ты только посмотри, насколько ты идеален. Ну, правда, сейчас ты немного других размеров, но… всё ещё идеален! — она разворачивает книжного монстра к зеркалу в полный рост. — У тебя столько … рук! Ух! Я хочу так же!       — Что? Почему я такой… карлик?! — Сеньор Присоскин пугается своего отражения. — Нет, нет, нет. Я… Я не хочу быть карликом! Ох, это море слишком давит на меня! Нет, нет! Не хочу, не хочу-у-у! — он начинает плакать. — Кажется, у меня титаническая пата́ка! — он дышит часто, будто пробежал на своих щупальцах марафон.       — Паническая атака, — спокойно поправляет его Лора.       — Да какая уже разница! Верни меня в ту твою квадратную штуку, как её там… в книгу! Верни меня в моё море! Верни немедленно!!! — истерически кричит и дышит осьминог, становясь то буро-зелённым, то сине-жёлтым, и не находя себе место.       — Но… Я не знаю, как это сделать. И возможно ли это… — слегка грустно, будто с нежеланием расстаться, говорит Лора.       Она не знает, каким чудом этот милый Кракен появился в её комнате, но, одно ясно — она ни за что не упустит такого шанса: подружиться с таким очаровательным, по её мнению, созданием. Надежда обрести воистину настоящего друга не отпускала её. Как не отпускала и осьминога его титаническая пата́ка и желание убежать:       — Стой, стой, стой! Куда уполз? Туда нельзя! — тянет Лора за щупальцу убегающего слизистого сеньора, на что тот чуть не пищит от боли и возвращается назад в комнату. — Там моя мама… — тихо продолжает девочка.       — И что? — недоумевает Сеньор Присоска. — Стоп, а что такое «моя мама»?       — Ну… — не знает Лора, как объяснить. — Я её дочь.       — Это как? — погрузился в думы осьминог, позабыв вообще о побеге. А Лора, собравшись духом и взяв больше воздуха, начинает тараторить:       — Ну, изначально мама мне говорила, что они с папой меня в капусте нашли, но меня смущает то, что мы ту же капусту крошим в салат, а мы её покупаем вроде в магазине, а до этого капуста растёт на далёкой ферме дяди Тома и вообще она, как бы — овощ, следовательно я не могу быть выращенной на ферме дяди Тома, да и вообще, они думают, что я глупая и не понимаю, что они взяли меня в банке детей — мне так Вики сказала, ну… подруга из соседнего дома. Приходишь с деньгами и покупаешь: мальчика или девочку. Мальчик — это сын, девочка — дочь. Хотя, если быть честной, когда вырасту, я пожалуюсь в банк за вот этот бардак, — и Лора вытягивает свою недоразвитую руку вперёд.       — Я ничего не понял…       — Ладно, забудь.       Нависает неловкая пауза.       — Я конечно, была бы безгранично рада познакомить тебя, как моего друга, с моей мамой. Она правда классная. И папа вот такой, — Лора показывает палец вверх, — но раз ты хочешь уйти… — и тут же она грустно вздыхает. Всё же мечты не всегда сбываются.       — Но мне здесь не место, Лора. Раз мне нет пути назад в книгу, я бы остался здесь, с тобой, но… Здесь я другой. Мне не понятен твой мир с твоими капустами и... меня всё в нём пугает. Вот, даже твоя блестючка сделала мне больно, — Сеньор Присоскин указывает тентаклей в сторону лампы.       Звучит тихое детское «Прости», а по щеке Лоры скатывается маленькая, скромная слезинка. Он не останется…       — Эм… Лора, твои глаза протекают. Когда корабль протекает, он тонет. Я знаю. Я не хочу, чтобы ты тонула, — волнуется осьминог.       — Это слёзы, дуралей, — грустно вытирает щеку Лора, — и от них не тонут. Так бывает, когда падаешь и ранишь коленку, или когда ломается твоя любимая игрушка и тебе не купят новую. И когда одиноко…       Отчего-то сеньору Присоскину слово «одиноко» очень кажется знакомым, хоть он и не знает его значения. Скорее, эмоция, выраженная на лице Лоры здорово объясняет всё, даёт ему понять, что между ними всё же есть что-то общее. Отчего-то в этот миг маленький Кракен забывает о родных морских глубинах и о том, как там ему, на самом деле, одиноко.       — Эм… Лора? Я… тут подумал, и наверно… Я готов стать твоим… — хмурится он, чтобы вспомнить: — Ох, ну и названия у вас. Другом! Вот! Я готов стать твоим другом и познакомиться с Моя Мама. Фух! — сложно ему даются эти слова. — Хотя своих ракушечек и жемчуженок мне всё же жаль… Годами копил.       А Лора поначалу даже не верит в услышанное, но заметив решительность морского чудища, в миг оживает:       — Ты серьёзно? Ты станешь моим другом?! Ох, тогда я тебе всё объясню, всё покажу, всему научу, — в глазах Лоры зарождается искра. — И ракушек насобираем вместе! И в обиду тебя не дам никому!       — Кажется, я уже жалею о принятом решении. Мы это уже проходили с тобой несколько минут ранее, — с сарказмом выдаёт осьминог, намекая и на ранний удар подушкой, и на непонятную теорию о капусте.       — Дай мне ещё один шанс, мой скользкий друг, — Лора с интригой смотрит в сторону своей небольшой ванной комнаты. — Но для начала…       — Чего это я скользкий? — ошарашенный осьминог не успевает отреагировать, как его берут чуть ни ли в охапку и тянут за собой. Тело Сеньора Присоскина болтается, скользит, цепляется отчаянно за пол, шкаф, стул, оставляя всюду следы липкой и вязкой слизи. — Куда ты меня несёшь, дитя Адама?       — Ух, а ты тяжелее, чем кажется… — Лоре всё-таки удаётся засунуть Присоскина в свою маленькую ванну.       — Ааа! Что за ракушка такая! Нет, не мучай меня, дикое создание! Оно ослепляет меня! — Присоскин пытается отбиться и выйти из глубокой, ослепительно-белой ванны.       — Да, успокойся ты! Это ванна, и я тебя хочу помыть. Ты — мой новый друг, а мама, видите ли, не любит «грязных» друзей, — Лора пускает воду и надевает резиновую шапочку для душа на голову Присоскина. — Она всегда говорит мне о каких-то бацилах и микробах, и о том, какие они опасные. Но, я их не боюсь. Есть вещи опаснее микробов, — она намыливает губку и продолжает полушёпотом: — Видел бы ты мою маму, когда злится на папу и гонится за ним со скалкой в руках. Хи-хи, — смеётся она, пока осьминог брыкается и ускользает от намыливающих его рук, но позже сдаётся, приняв своё поражение.       — Понял. Бежать бессмысленно. Но... тараторишь ты, конечно, огого…       Стоя послушно в ванне, пока Лора моет его от грязи и слизи, Присоскин отчётливо замечает позади девочки какой-то силуэт… что тут же исчезает грохотом куда-то вниз.       — Эм… Лора. Мне кажется, или в твоей комнате кто-то есть? — говорит он испуганный, булькая сквозь пену и потирая глаза.       — Только не говори, что ты боишься, о, могучий Кракен, гроза всех морей!? — наиграно отвечает Лора, но когда замечает недовольное выражение напротив, а ля: «Ну да, ну да, а теперь повернись!», она решает всё же развернуться и приоткрыть осторожно дверь ванны.       Лора аккуратно выходит из ванной комнаты, словно шпион на задании, а вслед за ней скользит белое облако с тентаклями. Оба ошарашено смотрят на лежащую на полу фигуру милой женщины, в ромашковой пижаме.       — Эм… Мы, кажется, здорово влипли… — говорит Лора, увидев добежавшего до комнаты отца, который, не веря своим глазам, стоит как истукан и сам вскоре падает в обморок, рядом со своей женой.       — Мда… Вот и познакомились с Моя Мама, — безуспешно пытается слиться со стенкой, полный пены и вкусно пахнущий клубничным гелем для душа сеньор Присоскин.