Свобода

***

      Этим утром она пыталась сбежать.       Не то чтобы у нее был какой-то четкий план действий: его последовательность заключалась в том, чтобы успешно выбраться из Убежища, миновав разведчиков, чье расположение девушка успела более-менее запомнить, благодаря нескольким дням исследований территории поселения, и затем бежать как можно дальше, чтобы в конце концов оказаться вдали от солдат Инквизиции. И вероятно, подобный непродуманный до мелочей план мог оказаться для нее вовсе не спасением, но Ревас Лавеллан чувствовала себя диковинной зверюшкой в стенах своего небольшого домика вблизи церкви, на которое изредка приходили посмотреть местные жители, и это чувство безумно раздражало, как и необходимость помогать тем, кто не так давно был рад прикончить ее.       Ревас удивлялась тому, как ей было позволено свободно перемещаться по всему лагерю, давая возможность в любой момент сбежать — недвусмысленные намеки Лелианы на количество работающих на нее в тени разведчиков все же страшили, но девушка успела рассмотреть все возможные варианты побега, прогуливаясь по Убежищу под предлогом знакомства с местными обитателями. Если кто-то приближался к ней, она с улыбкой отвечала ему, мысленно гадая, сколько из них готовы всадить ей кинжал в спину за их погибшую Верховную Жрицу, стоит ей отвернуться. Страх, неуверенность в собственном окружении и возможная ответственность, которую пытались скинуть на нее другие, заставляли ее медленно сходить с ума от волнения, поэтому она могла только считать минуты до того, как наконец сможет сбежать отсюда.       И наконец настал подходящий момент.       Ревас знала, какая из стен охраняется хуже всего, она также узнала, в какое время ночной караул сменяется по утрам, когда Каллен начинает тренировать своих солдат и где примерно находились слепые зоны для шпионов Лелианы. Если кто-то все же успеет ее заметить, она не станет медлить и нанесет удар, чтобы он не успел доложить о своей находке. По этой же причине девушка старалась ни к кому не привязываться, постоянно напоминая себе, что здесь она совершенно чужая, а ее дом — далеко на Севере, за землями Ферелдена и Недремлющим морем.       Она вылезла через окно своего небольшого домика, который выделила для нее Кассандра, прекрасно зная, что в данный момент ее охраняют двое солдат Инквизиции. Раньше их было больше, но армия Инквизиции не была столь многочисленна, чтобы тратить ее силы на подобные вещи, в конце концов по всему Ферелдену нужно было восстанавливать порядок, отбивать атаки магов и храмовников, которые втягивали в свою войну невинных ферелденцев. Да и попытки убийства Вестницы вроде бы прекратились — давно девушка не просыпалась с зажатым у горла кинжалом или из-за возни схвативших очередного смельчака ее охранников. Все больше людей, казалось, начали проникаться идеями Инквизиции и верить в Вестницу. Ревас знала, что она сама сыграла в этом большую роль: долгие «прогулки» по Внутренним землям в поисках тех, кому нужна помощь, давали о себе знать.       Охрана стала гораздо ленивее, поэтому для разведчицы эльфийского клана не составило большого труда проскользнуть мимо задремавших солдат.       Дальше следовала самая простая часть плана — перелезть через забор, сооружённый вокруг Убежища. Ревас обладала обостренной ловкостью, и все ее навыки жизни в лесу идеально пригождались в этом деле, к тому же место, которое выбрала девушка, находилось примерно за хижиной, где жил Солас. Ревас помнила, что эльф любил вставать рано, но приблизительно в одно время, которое эльфийка успела хорошо изучить. К тому же маг обожал путешествовать по Тени в своих снах, о чем часто упоминал, и Лавеллан решила, что он, погруженный в свои странствия, не услышит в случае чего ее возню.       Совершенно тихо добравшись до нужного места, Ревас остановилась, чтобы перевести дыхание. Дальше будет только сложнее, но цель, как напоминала себе девушка, оправдывала все эти сложности. Может быть, разведчики Лелианы были мастерами своего дела, но и она не промах. Напомнив себе об этом, эльфийка начала свой подъем.       — Собралась на утреннюю прогулку, леди Вестница?       Уже было перекинувшая одну ногу через забор девушка замерла. От шока, конечно же, ведь она прекрасно знала, вернее была уверена, что знала, в какое время он встает по утрам и где предпочитает проводить свое время, поэтому не ожидала встретить его, но в большей степени от того, что ее нога буквально оказалась закована в лед. Поджав губы, Ревас быстро потянулась к своему луку, но и эта попытка была провалена: не находя опоры из-за заледеневшей ноги, эльфийка рухнула на землю, увы, не в нужную от забора сторону.       — Прошу прощения, — судя по голосу, ему было совсем не жаль.       — Ты тоже решил погулять с утра пораньше, Солас? — огрызнулась девушка. Серьезно, она так долго ждала подходящего момента, и теперь провалилась из-за того, о ком совсем не переживала. Маг оказался до ужаса некстати, и почему-то Ревас думала, что не случайно он решил сегодня встать так рано.       Уже лежа на снегу, но вполне способная двигаться, Ревас одним отточенным движением выхватила кинжал из ножен и думала хотя бы ударить мужчину по ноге, но тот быстро отбил ее попытку острым концом своего посоха, заставляя кинжал отлететь куда-то в сторону и скрыться в снегу. Эльфийка недовольно скривилась. Когда это маги стали такими ловкими?       — Я могу расколдовать тебя, или ты вновь попытаешься меня ударить? — вздохнув, спросил Солас. Он отставил посох в сторону и оперся на него.       — Обещаю, что буду вести себя хорошо.       Девушка попыталась улыбнуться. Не слишком широко, не слишком мило, но при этом достаточно дружелюбно и с толикой сожаления на лице, чтобы Солас мог поверить ее словам. Эльф какое-то время молча смотрел на нее, но затем все же пошевелил пальцами, и Ревас почувствовала, как ее нога высвобождается от оков льда. Поначалу двигаться все равно было сложно, поэтому она легонько шевелила пальцами, стараясь вернуть им чувствительность. Солас уходить не собирался. Он продолжал смотреть на нее, будто выжидая чего-то, но девушка не могла понять, что значил его взгляд. Он не то изучал ее, не то просто следил за тем, чтобы она снова не попыталась вытворить что-нибудь.       Но она была охотницей клана, а он обычным магом, привыкшим орудовать своим посохом. Ревас усмехнулась про себя, когда резко поднявшись на ноги, она выхватила стрелу из колчана и направила ее на явно не удивленного таким поворотом событий эльфа. Если он попытается колдовать, она выстрелит в него — тогда они и узнают, что быстрее: ее стрела или его фокусы.       — Попытаешься выстрелить в меня, я стану отбиваться, и тогда мы перебудим весь лагерь, — как несмышленному ребенку, объяснял мужчина, переводя взгляд с нацеленной на него стрелы на лицо эльфийки. Рука девушки не дрогнула, но в глазах появилось нечто похожее на неуверенность. — Ты ведь не хочешь этого?       — Я хочу вернуться домой, — твердо произнесла Ревас. — И я сделаю все ради этого.       — Домой?.. — Солас чуть склонил голову вперед. — Ты знаешь, ждут ли тебя дома после всего произошедшего?       Ревас закатила глаза.       — Тебя это не касается.       — Тут ты не права,— мягко возразил мужчина. Он вообще старался говорить с ней осторожно, боясь лишний раз провоцировать ее. Эльф видел, как дрожат ее руки, пусть даже девушка, по ее мнению, успешно скрывала свое волнение. — Твоя жизнь сейчас касается не только тебя или меня, от нее зависит весь мир, — метка на ладони едва заметно мерцала ярко-зеленым светом, вторя пульсации Бреши в небе, когда Солас перевел на нее взгляд. — То, что спасло тебя от смерти, может спасти и всех нас.       Он что, пытается давить на ее совесть? Ревас подумала, что это было бы странно, ведь он ничего о ней не знал. Он рассказывал, что встречал достаточно долийцев, тех, кто готов убить любого шемлена, забредшего не в тот лес, так почему он решил, что она отличается? Почему думает, что ее заботит то, что случится дальше с миром? Если она во время их совместных походов по Внутренним землям спасла пару-тройку людей, то вовсе не из-за своих милосердных наклонностей — она была далека от этого, и она также была прямолинейна насчет своих мотивов, не скрывая того, как мало удовольствия ей приносит помощь каждому встречному шемлену, неспособному самостоятельно добыть себе хотя бы пищу или теплую одежду.       — Ты можешь спасти свой клан, — дополнил он, видя, что его слова никак ее не задели. На этот раз она чуть вздрогнула, и Солас продолжил давить: — Демоны не выбирают, кого им убивать — эльфов, людей, гномов — твой клан в такой же опасности, как все остальные.       Ее клан... Ревас вспомнила Хранительницу, вспомнила свою семью. Она никогда не была особенной: не лучшая охотница, не лучшая дочь и не лучшая подруга. Она существовала среди других, точно таких же, как она, не хуже, но совершенно ничем не выделяясь, и ее вряд ли отправили бы на Конклав защищать Первого, если бы он сам на этом ни настоял. И все же девушка любила свой клан, он был ее семьей, и она готова была защищать его до самого последнего своего вздоха. Должно быть, он понял это. В конце концов она не могла всегда следить за тем, что говорит, а говорили с Соласом они часто: об эльфах, об их истории, о настоящем времени и их судьбе. И она явно не единственная, кто при разговоре оценивает своего собеседника.       Маханон был идеальным Первым: одаренный маг, добрый, сострадательный, не обделенный смекалкой и умом. Он уговорил Хранительницу отправить ее вместе с парой других разведчиков, заменив одного, который наверняка справился бы лучше, чем она. Маханон был ближайшим другом Ревас, однажды он спас ее, вырвав из лап жестоких шемов и вылечив своей магией. Ревас была готова пожертвовать своей жизнью ради этого Первого, который несомненно привел бы их клан к процветанию, впрочем, как и другие разведчики, отправившиеся на Конклав. И теперь он...       Ревас опустила глаза и вместе с ними и свой лук. Солас никак не отреагировал на это, будто бы ждал, что именно так она и поступит. Это злило девушку: он не должен так легко читать ее эмоции, и все же он делал это.       — Почему я? — всхлипнув — собравшиеся у уголков глаз слезы были неожиданностью для самой эльфийки — девушка прижалась к дереву и закрыла глаза. Она всеми силами старалась не заплакать от отчаяния, на которое быстро сменился гнев. — Почему это должна быть я?       — Ты случайно оказалась втянута в это, и я сожалею.       Ревас хмыкнула. Да, случайно.       Она не могла не поехать, не могла бросить своего Первого без охраны, даже если кроме нее рядом с ним было еще двое охотников, и теперь этот самый Первый мертв, а она оказалась втянута в конфликт глобального масштаба, где все почему-то решили, что она может спасти их. Она не могла спасти одного вверенного ей человека, куда уж ей до целого мира. Но остальные будто бы не слышат ее.       Признаться честно, она не особо задумывалась, чем займётся после своего побега. Ей следовало вернуться в клан, признаться, что она не уберегла их Первого и принять свое наказание, но ей было чертовски страшно. Прежде всего она понимала, чтобы добраться до дома, ей предстоит долгий путь через чужую страну, полную людей, с радостью попытающихся прикончить ее, стоит ей попасться им на глаза. Головой она понимала, что гораздо безопаснее ей оставаться здесь, в Убежище: несмотря на людей, считающих ее виновной в смерти их столь обожаемой Жрицы, были и те, кто готов защищать ее даже ценой своей жизни.       Ревас думала о них, как о глупых фанатиках. Один из них заслонил ее собой, когда другой безутешный слуга Церкви пытался заколоть ее ножом. Он даже не знал ее, не знал правду о том, что случилось в Храме, но он верил в то, что считал этой самой правдой, и эта вера стоила ему жизни. С одной стороны такое самопожертвование вызывало у эльфийки жалость, с другой, той, что руководствовалась принципами выживания, она считала, что подобное... крайне полезно. Однако любое такое поклонение может рано или поздно обратиться в ненависть и стать угрозой для нее, стоит этим людям разочароваться в своем кумире.       Кассандра тоже пыталась ее защитить, и сперва Ревас не верила ее словам. Та, что была готова казнить ее на месте, теперь ходила за ней по пятам каждый раз, стоило девушке покинуть свою тюремную камеру, обернутую в неплохой для недавней кочевницы вида дом. Затем девушка решила, что стоит записать Искательницу — каждый раз произнося это незнакомое слово, Ревас будто пробовала его на вкус, — в список местных фанатиков, считающих ее спасительницей. Как бы сейчас смеялись те, кто считал девушку мало на что способной охотницей, ту, что не так давно гнали взашей из людских городов, человеческая женщина охраняет будто бы самое дорогое сокровище.       И этот эльф. Слишком подозрительный, непонятно откуда взявшийся, какие цели преследующий, не похожий ни на долийцев, ни на городских эльфов, но ведущий себя так, будто знает все и обо всех.       Ревас нахмурилась.       — Расскажешь обо мне?       — Я должен буду, не так ли? — он мягко улыбнулся. Его голос звучал так заискивающе, что Ревас вопреки своей воле слушала его. И это раздражало.       — Если ты подчиняешься Кассандре, то наверное. Она защищает тебя, так что...       — Почему Кассандре?       — Она кажется главной, — Ревас пожала плечами. Да, сейчас Инквизиция была скорее без лидера и управлялась советом, в который она по идее должна была входить — на деле же ее роль заключалась исключительно в распространении их идеологии и подкреплении слухов о силе Вестницы. Каллен управлял военной силой, Лелиана шпионской сетью, а Жозефина, пожалуй, самая приятная из них всех, была послом, использующим все свое обаяние, дабы люди из внешнего мира перестали смотреть на возрожденную организацию, как на дикого зверя. Но никто из них не смог бы стать единоличным лидером, потому что все их сильные стороны были сосредоточены на чем-то одном: шпионаже, политике, воинской силе. В представлении эльфийки лидер должен был быть более... разносторонним, да и никто из советников не стремился стать во главе остальных. Кассандра казалась девушке наиболее подходящим вариантом. Свою кандидатуру Ревас даже не рассматривала: едва ли они позволят эльфийке стать главной в их организации. Сейчас она была нужна им, чтобы закрыть Брешь, привлечь больше военной силы и обычных людей, но что будет потом — девушка могла только догадываться. Она могла быть в их глазах Избранной, но это не перекроет тот факт, что она по-прежнему оставалась остроухой кочевницей и жительницей лесов. Даже если их самих это не волновало, такая неприятная правда вредила репутации Инквизиции.       — А ты? — словно прочитав ее мысли, предложил Солас. — Без тебя все их дело будет бесполезным.       — Я нужна им, но когда мы закроем Брешь, они скорее всего избавятся от меня, — хмыкнула Лавеллан.       — Если им позволят это сделать.       Ревас с интересом посмотрела на эльфа.       — Они отправляют тебя устанавливать связи с людьми, верно? — Ревас кивнула, но Соласу не нужно было подтверждение его слов: банально потому, что на большинство вылазок за пределы Убежища он отправлялся вместе с ней как единственный в команде маг и необходимый в случае чего целитель. — Так ради кого люди в итоге вступают в Инквизицию? Если подумаешь о том, нужна ли тем, кого ты привела в Инквизицию, она без тебя, то поймешь, насколько на самом деле ты незаменима и как много у тебя власти.       Едва ли охотница, выросшая в лесах могла иметь подобные амбиции, но Солас был уверен, что любого можно склонить к чему-то, стоит лишь немного подтолкнуть в нужном направлении. Да и девушка казалась не такой простой, какой он видел ее ранее, лежащей на холодном полу темницы, бредящей о пауках в своем беспокойном сне.       — Чего ты хочешь? — с подозрением спросила Ревас.       — Остаться в живых, — Солас с улыбкой пожал плечами. — Ты понимаешь, что тебе больше некуда идти, что одна ты можешь умереть, и ты даже не знаешь, как твоя метка действует и, быть может, она убьет тебя рано или поздно, но зато ты знаешь, что с Инквизицией у тебя больше шансов выжить. Сейчас ты чувствуешь себя загнанным в клетку зверем и поступаешь опрометчиво, но если не ради спасения мира, то ради себя и своего клана останься с нами.       Солас словно читал ее мысли, помогая им обретать словесную форму. В очередной раз Ревас почувствовала, как ей не нравится то, как легко эльф-отступник пробирался в ее голову, позволяя себе хозяйничать в ее сокровенных мыслях и желаниях. Девушка гадала, стоит ли ей ограничить свое общение с ним, но подобное решение могло ей только навредить — не только он читает между строк. Если она не будет постоянно поддерживать с ним контакт, то как поймет, чего он добивается и по какой причине помогает им и ей в частности?       Приняв решение, которое уже давно напрашивалось, Ревас убрала лук и колчан за спину, прочно закрепляя их на броне.       Солас заверил девушку, что он не станет никому сообщать о ее попытке побега, но Ревас не очень-то верила его словам. Но пока что она с трудом выдавила из себя блеклую улыбку и протянула ладонь в знак примирения.       Если обстоятельства того требуют, ей придется подчиниться им. Затем, когда ее роль будет исполнена, она наконец вновь будет свободна. Если идти вперёд с верой в это, будущее не кажется столь темным. И если ей вновь покажется, что она загнана в угол, Ревас будет знать: чтобы избежать подобного в будущем, ей нужно стать сильнее, авторитетнее, и тогда никто не станет ей указывать. Не посмеет.       И возможно стоит обсудить с этим странным эльфом дальнейшее сотрудничество на благо их обоих. Ревас думала об этом, буравя взглядом спину идущего впереди нее мага. Будто почувствовав, что она думает о нем, Солас обернулся и одарил ее доброжелательной ухмылкой, однако в его глазах Ревас видела только холодную решимость. Как бы там ни было, она была ему нужна. Точнее — метка на ее руке, раз он так в ней заинтересован. И он тоже был нужен ей: кроме того, что он явно знал о Бреши и метке больше, чем говорил, он уличил ее в попытке побега, и стоит ему рассказать об этом Кассандре, то количество ее «охраняющих» солдат увеличится, чего никак нельзя было допустить.       Где-то вдалеке раздался командный голос Каллена, и Ревас поняла, что солдаты уже проснулись. Сегодня эльфийка должна была отправиться на Штормовые Земли, чтобы встретиться с отрядом наёмников, и если раньше эта поездка не вызывала в ней никаких эмоций, ведь в мыслях девушки на первом месте был побег, то сейчас она чувствовала, как действительно ждёт этой встречи. Ведь теперь она позволила себе принять то, что ее положение не столь ужасно, как она думала.