***
— Говорю же я вам, не суйтесь на крайний север Ледяных Земель без плаща,— увещевал Мобей.— Даже я там могу замёрзнуть насмерть. И Синьмо с собой возьмите... Да, я понимаю, что ваша шестьсот вторая жена похищена. Да, я понимаю, что медлить нельзя... Ну хоть шапку наденьте! Но Ло Бинхэ не слушал его. Он уже уходил в прекрасную снежную даль на поиски шестьсот второй жены. Почему не надел тёплую одежду? Он считал себя слишком крутым для этого. Почему не взял Синьмо? Ну... По глупости, видимо. В общем, закончилось всё тем, что он бродил по снежной пустоши, не имея понятия, где там зад, где перед, где восток и запад. Где верх он тоже осознавал только когда сваливался в сугробы. Ло Бинхэ потерял счёт времени, потому что небо было одинаково серым всё время. Конец этому безобразию пришёл неожиданно. Ло Бинхэ провалился в ледяную реку и утонул.***
И так. Ло Бинхэ, император трёх миров, умер. Ситуация неловкая была просто до крайности. Он уже начал думать о том, как будет оправдываться перед предками, когда осознал, что думать мертвецам не положено. Ло Бинхэ осторожно открыл один глаз. Затем второй. Он стоял в малюсенькой комнатке с одной единственной дверью, из-за которой пробивался лучик света. Ло Бинхэ толкнул её, и очутился в куда более просторном помещении. Стены были выкрашены в приятный голубоватый цвет, тёплый свет струился с высокого потолка без всяких светильников. Около шкафов со странными сосудами стоял вытянутый вверх стол с такими же вытянутыми стульями, в прочих стенах находились двери всевозможных форм и размеров. Из одной такой вышел Ло Бинхэ. Он осторожно прикрыл её за собой (дверь исчезла с мелодичным звоном), и прошёлся по комнате, огибая столики с подозрительно мягкими сиденьями. Вдруг на одном таком сидении он заметил Шэнь Цинцю. Тот вольготно облокотился на спинку и увлечённо что-то читал. Ло Бинхэ замер. Внезапно он осознал, что большую часть своей жизни провёл, убивая и насилуя, и что мало чем отличался от своих заклятых врагов, и что- — О, вот и ты. Шэнь Цинцю вновь обломал Ло Бинхэ, не дав ему опуститься в посмертный экзистенциальный кризис. — Вот и я,— глупо повторил Ло Бинхэ, глядя на бывшего учителя, только сейчас понимая, насколько тот бесстыдно выглядел. На учителе была всего одна рубаха, и та короткая, странного кроя, с очень узкими рукавами. Под рубахой были штаны из тяжёлой ткани, а волосы и вовсе скреплялись кое-как, почти у шеи. Но самыми странными всё-таки Бинхэ показались глаза: они были спокойными. В них не леденело презрение и не пылала ярость, они не щурились, не закатывались, не выпучивались. Нормальные глаза. И не то, чтобы учитель в таком безмятежном спокойствии казался очень красивым, и не то, чтобы видеть его живым, не злым и глядящим без насмешки было как-то особенно здорово, просто всё так навалилось: и смерть, и осознание своих грехов, и эта встреча, что у Ло Бинхэ (бывшего императора трёх царств) на глазах слёзы выступили. Он уже много раз думал, как снова встретит учителя, что скажет ему, что почувствует, но в итоге слова подняли восстание и бежали, а чувства напротив, устроили полный хаос и потеряли строй... Впрочем, к чему это я, если вы хоть раз встречали горячо ненавидимого человека после своей смерти в ледяной реке, вы прекрасно поймёте ощущения Ло Бинхэ. А если нет, советую попробовать, опыт незабываемый. Так к чему это я. Ло Бинхэ. Он стоял и плакал, вернее, молча глотал слёзы, пока Шэнь Цинцю, его бывший учитель, сидел на мягком диване (мы с вами знаем, что это был диван, а вот Ло Бинхэ ещё не знал, он пришёл из древнего Китая) и смотрел на этого дурака, который даже поздороваться нормально не смог. — А, осознание ошибок накатило,— кивнул Шэнь Цинцю.— Понимаю, мы все через это прошли. Нин Инъин тогда Минъянь даже нижние одежды промочила своими слезами. Но ты, надеюсь, всё-таки успокоишься быстрее, время конечно, а мне нужно много тебе сказать. Ло Бинхэ кивнул со всей серьёзностью. Такая себе была серьёзность. Покрасневшая и промокшая. Шэнь Цинцю досадливо покачал головой, отошёл к шкафам с бутылками, достал чашку и, намагичив там чего-то страшного, всунул в руки Бинхэ. — Пей,— приказал он. Ло Бинхэ, конечно, послушался, забыв о том, что его теперь можно отравить. Вы бы тоже послушались. Да и я бы, если быть совсем честным, а я ведь внушению не поддаюсь. Напиток оказался горячим и очень сладким. Закончив, Ло Бинхэ неловко облизнул коричневые усы. Слёзы высохли, и Шэнь Цинцю забрал чашку. — Нда, не зря говорят, муж и жена — одна Сатана, ты сейчас точь-в-точь Инъин. Садись давай, говорить будем. Ло Бинхэ, уже нормально вытершись и кое-как подправив прилипшие волосы, сел. С него всё ещё капала ледяная вода, прямо на дорогую обивку, но это не сильно его волновало. Шэнь Цинцю на всякий случай выключил кондиционер. Ему не сильно хотелось, чтобы герой простужался. Герой же покорно сложил лапки на коленках, ни дать ни взять благородная девица, и внимательно смотрел на бывшего учителя. Тот сел напротив, отодвинул со стола книгу, и закинул ногу на ногу. Ему тоже было немного сложно начать говорить, но у него действительно имелся план беседы и, в отличие от Ло Бинхэ, он не растерял слова. Шэнь Цинцю решил зайти издалека, чтобы не травмировать и так больную психику мальчика. — Для начала хочу извиниться за тот случай с чаем. Я был не прав. Но в своё оправдание скажу, что действовал не по собственной воле, как и все мы в определённые моменты жизни. Лицо Бинхэ вытянулось, а брови залезли за чёлку. — Ты наверняка уже вспомнил свои странные дела, которые не хотел совершать, но всё-таки совершил,— продолжал Шэнь Цинцю.— Так вот, дело всё в том, что ты, как и я, и все наши знакомые, были всего лишь героями книги, написанной очень и очень плохо. Автор создал нас когда-то, дал личности, а потом сам всё напутал и, не умея написать сюжет правильно, заставлял всех вести себя так, как требовали обстоятельства. Взять, к примеру, меня. Умного вообще-то человека, и холодного, как твоя река. А зачем-то обижал несмышлённого ребёнка и не сумел нормально себя защитить на суде. Глупость же. Или ты. Большие амбиции имел, а в итоге потратил жизнь на весенние забавы. Теперь Ло Бинхэ ясно понял, почему в короткие вспышки совести он порывался идти, что-то делать, как-то управлять, но в итоге снова спасал очередную девицу. — Значит, это всё не наша вина?— спросил он с надеждой. — Наша, конечно, мы же так поступали,— отрезал Шэнь Цинцю.— Но волю автора можешь счесть смягчающим обстоятельством. — А это место? Это ад? — Это — сервер. Книга кончилась, а персонажи были в таком ужасном состоянии, что не могли продолжить нормально существовать, и умерли потихоньку. Те, что ещё были живы. Ты, кстати, дольше всех продержался... Их администратор отправил дальше. — Какой администратор?— не понял Ло Бинхэ. — Мы жили в определённой системе, которая не давала плохо сшитому миру разойтись по швам,— терпеливо пояснил Шэнь Цинцю.— Системы объединены общим сервером, сюда мы все попадаем после смерти, чтобы продолжить путь. А чтобы сервер не полетел, за ним следит администратор. Он сейчас смылся куда-то, но ты его ещё встретишь,— (тут Шэнь Цинцю кинул взгляд как раз в мою сторону. Я почти поверил, что он увидел меня).— Так вот. Героев хорошо написанных книг, у которых и характер, и история, и всё прочее, отправляют дальше в зависимости от их личных качеств. А нам, как компенсацию, дали возможность самим выбирать. Мобей Цзюнь вот стал какой-то ледяной принцессой. Ему обещали увеличение сил — что аж замок за десять секунд слепить сможет — и вокальные данные. Ты знал, что твой подопечный петь любил? — В жизни бы не догадался,— честно признал Ло Бинхэ. — Вот и мы все удивились. Девиц твоих выпроваживали едва не пинками. Они все, когда осознали, на кого отдали свою молодость, решили тебя дождаться и жутко отомстить... Твоё счастье, что ты по своим пустошам десять лет блуждал, они все успели разойтись. Инъин, кстати, плюнула на всё и пошла на роль двойной шпионки с особым даром соблазнения и лилией на плече... Испортили девочку... — Постой, постой,— перебил Ло Бинхэ, проявляя жуткое неуважение.— А почему ты здесь? — Ну я же сказал уже,— раздражённо ответил Шэнь Цинцю.— Все ушли. Мобей в принцессы, Инъин в шпионки, администратор смылся и носа не кажет... Должен же был тебя кто-то встретить, включай мозги, за тебя больше никто не решает! — Ты ждал меня,— бесцветным тоном проговорил Ло Бинхэ.— Ты ждал меня десять лет. Даже больше. Шэнь Цинцю пожал плечами. — Ну да. Если вы ещё не поняли ситуацию, то проясню. Ло Бинхэ явился в посмертие, осознал, что все его кинули и сам он вёл себя как идиот, и тут его бывший краш-враг-пленник заявил, что ждал его кучу лет просто чтобы было кому объяснить, как жить дальше. Чудесный парень этот Шэнь Цинцю, ломает чужое мировоззрение одной фразой. Ло Бинхэ впал в некоторую прострацию, гейскую панику, проще говоря. Шэнь Цинцю вздохнул и пошёл делать ему новую чашку какао, себе тоже заодно. — Спасибо тебе,— внезапно сказал Ло Бинхэ.— И прости меня... За всё прости. Шэнь Цинцю хотел ответить ему, что понимает, что он не чувствовал боли под пытками, ведь глупый автор забыл прописать это, и что ощущение было крайне забавным — руку отрывают, а тебе норм... Но дело в том, что Ло Бинхэ сидел на этом мягком диване в своём дурацком мокром ханьфу, и капал на пол, и смотрел такими глазами, живыми, что-ли, и был весь до жути романтичный, и влюблённый, и искренний, и Шэнь Цинцю не мог просто свести этот разговор к шутке. Не мог он, хоть теперь имел и свободу воли, и силу самовыражения... — Я прощаю,— ответил он.— И тоже благодарю тебя. — Так ведь не за что,— улыбнулся Ло Бинхэ. — Ещё будет за что,— тихо сказал Шэнь Цинцю и торопливо отпил своего какао, просто чтобы не смотреть в яркие глаза бывшего-нынешнего Бинхэ и не объяснять свои слова. — Хватит тут мёрзнуть,— решительно заявил он, когда какао кончилось, а мысли вернулись в строй.— Видишь, слева от шкафов появляется белая дверь? Иди, прими нормальную ванну и вытрись наконец. Сил нет смотреть на эти лужи. Сервер тебе всё сам выдаст. Ло Бинхэ в счастливой потерянности почапал, куда было велено. За белой дверью оказалась бочка с нагретой водой, мыльный корень и сложенные одежды, похожие на те, что были на Шэнь Цинцю. Позже тот покажет Бинхэ чудеса душа двадцать первого века, но пока комната работала по мысленному велению самого Бинхэ, и душ создать не могла. Своеволие проявила только в выборе гардероба. Сервер всегда ответственно подходил ко внешнему виду сотрудников. Цинцю же тем временем вытер мокрые пятна, сполоснул чашки и вновь открыл забытую книгу. Ло Бинхэ вышел в чёрной рубашке и брюках. Мокрые волосы были завёрнуты в полотенце и как-то закреплены на голове. Шэнь Цинцю не знал, как Ло Бинхэ додумался до такого, но выглядел он... Комично. Сервер не соизволил выдать ему халат или что-то вроде, так что суровый уже-не-император демонов сидел теперь в шикарной рубашке и с полотенцем на голове. — Не я выбрал так вырядиться,— пробурчал повелитель демонов. — Так я и не спорю. Сиди, сохни. Можем пока подумать, куда тебя направить дальше. Хочешь куда-нибудь в мир заклинателей или отдохнуть от всего этого? — А вы? — А я останусь,— пожал плечами Шэнь Цинцю.— Администратор разрешил мне быть тут, сколько я пожелаю, и я намерен пользоваться этим. Бытие утомляет, знаешь ли — Тогда — Ло Бинхэ смутился,— я бы тоже хотел остаться с вами. Шэнь Цинцю замер. — Со мной, прямо тут? Это глупость. Ты не сможешь переживать приключения и всякое такое. — Вы долго ждали меня. Теперь я пришёл и не хочу уходить,— Бинхэ поднял на него глаза.— Я могу научиться готовить тот напиток, и ещё умею хорошо делать всякие штуки, и вообще быстро учусь, и... — Я не против,— неоправданно громко сказал Шэнь Цинцю. — Да? — Да. Тут есть некоторые сложности, но ты, думаю, быстро научишься... В это время деревянная дверь справа от шкафов со странным звуком разделилась на две, почти идентичных. Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю посмотрели на них. — Раньше за этой дверью была моя комната,— сказал Шэнь Цинцю.— Теперь, наверное, наши. Они оба ощутили странное чувство не-одиночества, как будто теперь что-то изменилось в них самих и в мире вокруг, и как будто эта вторая дверь означала что-то большее, чем просто то, что они будут жить в этом межмирье вместе. Ло Бинхэ думал о стольких вещах, что не мог сосредоточиться ни на одной. А Шэнь Цинцю не думал ни о чём, но пустота в его мыслях обретала очертания Ло Бинхэ. Они остались вдвоём.***
— А-Цзю, что это? — Не понимаю, о чём ты. Шэнь Цинцю сидел на диване воплощением невозмутимости и спокойствия. Ло Бинхэ аж засмотрелся. — Об этом. Картину портила кошка, свернувшаяся клубочком на коленках Цинцю. И ладно бы белая или чёрная, но кошка была отвратительно многоцветная, пятнистая, с сорванным ухом и разными глазами. И Шэнь Цинцю спокойненько гладил её, не обращая ни на что внимания. — Она проскочила сюда случайно,— сдался наконец Шэнь Цинцю.— Теперь вот. Вот так. — Ты хочешь её оставить?— скорее констатировал, чем спросил Ло Бинхэ. — Она хорошая,— просто ответил Шэнь Цинцю. Кошка согласно муркнула. — Но она будет везде оставлять шерсть,— возразил вдруг Бинхэ.— И нам же убираться придётся. И ещё её надо кормить, и... — Ревнуешь? — Конечно. Шэнь Цинцю вздохнул и последний раз провёл ладонью по кошачьей голове. Кошка понятливо спрыгнула и ушла по своим делам. — Иди сюда,— позвал Цинцю, протянув к Бинхэ руки. А, точно! Там же ещё до этого было развитие отношений! Скучное, скажу я вам, развитие. Во-первых потому, что ещё когда Ло Бинхэ признался, что хочет остаться в межмирьи, все уже знали, чем это кончится. Ну а во-вторых, будем честными, если люди в отношениях не тупят и легко понимают друг друга, отношения их для посторонних кажутся скучными. Ни тебе разбивания посуды, ни громких скандалов. Ло Бинхэ быстро привыкал к новому месту жительства. Его комната тут точно повторяла комнату во дворце демонов. Там всегда была свежая одежда в странном местном стиле и книги. Межмирье наполнялось следами нового жителя. В основной зале появился кухонный уголок с белым шкафом, где всегда появлялись свежие продукты. Им не нужно было есть, но Ло Бинхэ правда любил готовить, а Шэнь Цинцю нравилось смотреть на него в это время. Сон им тоже не был нужен, но иногда свет с потолка мерк, и они расходились. В это время ничего не появлялось. Ло Бинхэ читал в свете настольных светильников или спал по старой памяти. Он вспоминал странные дни покоя в бытность его учеником. Обычно в такие шёл дождь. Мин Фань и остальные будто забывали о своих обидах и уходили заниматься чтением или музыкой. Учитель не язвил и не придирался, и сам Ло Бинхэ чувствовал себя немного иначе. В один такой день он гулял под дождём в бамбуковой роще. Учитель тоже гулял, без зонта, и словно наслаждался непогодой. — Учитель,— внезапно для себя спросил Ло Бинхэ,— а откуда в небе берётся вода? Он ожидал издёвок, но Шэнь Цинцю спокойно ответил: — Вода на земле испаряется в солнечную погоду, собирается в тучи, и опадает обратно. Ничего не появляется случайно в этом мире. Они немного прошли вместе и разошлись по своим тропинкам. Ло Бинхэ забыл этот случай при жизни, но вспомнил сейчас. Он понял, что это был непрописанный эпизод, день, о котором автор не думал и который прошёл так, как хотели провести его жители. Теперь всё их общение было наполнено этим неловким, дождливым умиротворением. Ло Бинхэ заново узнавал себя и свои интересы, и Шэнь Цинцю старался не мешать. Навязанная им некогда ненависть давно рассыпалась, а обоюдная симпатия только прорастала. Шэнь Цинцю научил Ло Бинхэ делать какао, и это была первая вещь, которой он его действительно научил. Вот так проходило время. Вы наверняка хотите знать, как же всё завертелось в ту самую сторону. А завертелось благодаря Системе, вернее, благодаря той самой Системе. — Задолбало! Как меня всё задолбало!— негодовала она, развалившись на диване. Ло Бинхэ хмыкнул. Посетители были неотъемлемой частью межмирья. Чаще всего приходили люди, Шэнь Цинцю с вежливой неумолимостью отправлял их в иные миры через иные двери. Иногда заходили служаки, Системы, которые, в общем-то, и следили за сохранностью миров. Эта Система приходила чаще других. Она была Системой новой версии мира Бинхэ. Шэнь Цинцю, уже по привычке, налил ей красного полусладкого и приготовился слушать. — Этот Шэнь Юань, которого ты направил на своё место,— негодовала Система,— ну идиот идиотом! Я ему говорю, скинь мальчика в Бездну, и он скидывает! Ну какой нормальный герой так вообще делает, а, Цинцю? Что это вообще такое творится? — Его просто так прописали,— попробовал заступиться Ло Бинхэ. — Не оправдывай его!— возмутилась Система.— Даже вы двое завели отношения быстрее, чем он хоть что-то осознал! — Мы завели отношения?— удивился Ло Бинхэ. — Я собирался тебе сказать на днях, но всё не было удобного случая,— спокойно ответил Шэнь Цинцю. Он, конечно, шутил, но Ло Бинхэ решил считать это официальным началом отношений. И, кстати, не прогадал, но об этом я вам не расскажу, потому что вы ещё маленькие. Дни шли за днями. Спорное заявление, ведь в межмирьи время было относительно, но относительный день всё-таки сменялся относительной ночью. Пока Ло Бинхэ по утрам экспериментировал с плитой и техникой, Шэнь Цинцю варил кофе или заваривал чай. Ему нравилось рисовать на пенке узоры. Иногда Ло Бинхэ думал, что вопреки сюжету его истории, он был создан, чтобы любить этого человека. Что к нему тянулся от начала своего существования и от этого так прекрасно чувствовал себя вдали от приключений, и девиц, и даже обычных шумных улиц. Ло Бинхэ думал, что хотел бы остаться здесь, и любить, и быть любимым в ответ, и ещё... И ещё Шэнь Цинцю был к собственному и чужому удивлению согласен с ним. Они жили вдвоём, потом они жили с кошкой, а Администратор так и не появился. К чему я всё это веду? Когда после смерти встретите этих двоих, передайте, что они могут распоряжаться новыми правами по собственному разумению, у меня к ним претензий нет, справляются на отлично. И не думайте, что я их кинул! Кинул — это предыдущий меня, после его ссоры с тем немецким усатым философом. А я даже позаботился об их не-одиночестве! И ещё передайте... Что я благословляю их. Пусть живут счастливо.