This Side of the Sky

Пролог Школа чародейства и волшебства «Хогвартс» известна тем, что имеет собственный разум. Со всеми этими движущимся лестницами и различными комнатами, которые появляются и исчезают в зависимости от потребностей человека, не было чем-то шокирующим, что Минерва Макгонагалл однажды свернула не туда и оказалась в комнате, которую никогда раньше не видела: она была длинной и ярко освещенной, а в конце виднелись красные двойные двери. То, что находилось по другую сторону этих двойных дверей, было, мягко говоря, интересным. Актовый зал был определённо не таким, каким ожидала его увидеть Макгонагалл, хотя она не была удивлена, узнав, что он был обставлен по последним магловским технологиям. В конце концов, на дворе двадцать первый век, и границы между миром маглов и миром волшебников начали стираться. Хотя айфоны всё ещё были запрещены в Хогвартсе. И ручек тоже не было. Они должны были хоть где-то провести черту. Но, несмотря на это, актовый зал был красив: впереди выступала большая сцена, спрятанная пышным красным занавесом; за кулисами скрывался коридор с комнатой для актеров, чтобы быстро переодеваться, пока бежишь с одной стороны сцены на другую; был ряд зрительских мест под цвет занавеса, разделённый на три секции двумя лестницами, ведущими в заднюю часть помещения. И на самом верху этих лестниц было самое особенное место: небольшая комнатка, заполненная оборудованием, с окном, которое позволяло любому, кто был внутри, видеть весь зрительный зал. Техническая будка. Минерва Макгонагалл улыбнулась сама себе. Пришло время для того, что Ховартс ни разу не видел за всю историю школы: целой постановки, поставленной без магии. И она знала, какой именно. Пятница. 18:26 — Что за свет блеснул в окне… Извините, я нихуя не вижу. Эй! Лунатик! Весь актерский состав «Ромео и Джулиуса» стонет от разочарования, когда Сириус Блэк срывается со сцены и начинает подниматься по ступенькам. На самом верху он поворачивает за угол и распахивает дверь технической будки, на мгновение останавливаясь, пока его глаза привыкают к маленькой полутёмной комнате. В нижней части окна, выходящего на весь зрительный зал, стоит стойка, полная гудящего оборудования, и два подростка, одетые во все черное, сидят перед ней, разговаривая в наушники. — Лунатик, — Сириус скрещивает руки. — Я знаю, что ты художник по свету, и твоё слово — Евангелие для остальных этих клоунов, но мой прожектор слишком яркий, и я, блять, ничего не вижу… Его предложение обрывается, когда парень, к которому он обращался, поворачивается, чтобы посмотреть на него, показывая вьющиеся каштановые волосы и лицо, испещрённое шрамами. Один проходил через его правую бровь, два прорывались вниз по щеке, и длинный, зазубренный разрез был на переносице. — Ты говорил что-то про освещение? — спрашивает мальчик, снимая наушники так, что они небрежно остаются висеть на его шее. — Да, — подбородок Сириуса слегка приподнимается. — Мой прожектор слишком яркий. Ремус еще несколько секунд пристально смотрит на Сириуса, а затем поворачивается к своей панели. Он регулирует ползунок, и через окно Сириус видит, как его прожектор заметно тускнеет. Мальчик снова смотрит на него и выгибает покрытую шрамами бровь. — Тебе этого достаточно, Ромео? Сириус щетинится на это имя, но кивает. — Да. Спасибо, — он поворачивается и выходит из технической будки, закрывая за собой дверь. Внутри девушка с длинными рыжими волосами и множеством веснушек тоже снимает наушники, отворачивается от звуковой панели и обращается к Ремусу. — Чего хотел Сириус? Рот Ремуса вытягивается в тонкую линию. — Его прожектор был слишком ярким. — Он настоящая королева драмы, — Лили почти смеётся. Она начинает надевать наушники обратно, но Ремус на мгновение кладет руку ей на плечо, останавливая. — Помоги мне разыграть его, — говорит он. Губы Лили кривятся в улыбке. 21:24 Вернувшиеся в гостиную Гриффиндора Ремус и Лили сидят на выцветшем красном диване, глядя на раскрытые учебники перед потрескивающим в камине огнём. — Эй, Эванс! Как прошла репетиция? Ремус и Лили поднимают головы, чтобы увидеть мальчика с теплой коричневой кожей и копной темных волос, спускающегося по лестнице, ведущей в спальню мальчиков. Он поправляет на носу круглые очки и ослепительно улыбается Ремусу. Джеймс. — Дерьмово. Макгонагалл наказала меня за «неподобающий язык», — объявляет Сириус с противоположной стороны комнаты, только что услышав вопрос Джеймса и забираясь внутрь через отверстие за портретом. — Где Питер? Ремус быстро захлопывает учебник, получая понимающий взгляд от Лили, когда она делает то же самое со своим собственным. — Уже спит. И это грубо, приятель, но я разговаривал с Эванс, — Джеймс плюхается в одно из кресел, стоящих рядом с диваном. Лили закатывает глаза. — Сириус был немного мудаком по отношению к Ремусу, если честно. — Это правда, Лунатик? — Джеймс удивлённо поднимает брови. — Не только ко мне, — Ремус пожимает плечами. — Вчера у него была стычка с кем-то из отдела костюмов по поводу размера его штанов, а накануне он спорил с рабочим сцены о том, где разместить реквизит. Он делал обход. Сириус перепрыгивает через спинку дивана и приземляется рядом с Ремусом, толкая его и Лили. — Я не стану извиняться за то, что ориентируюсь на детали. — Ориентируешься на детали? — усмехнулся Ремус. — Может, ориентируешься на диву? Джеймс и Лили смеются, а Сириус тыкает Ремуса локтём в бок. — Это очень большое давление — быть главным в спектакле! — настаивает Сириус, проводя рукой по волосам. — Посмотри правде в глаза. Не каждый может быть Ромео. — Может быть и так, но я уверен, что есть много Ромео, которые были бы менее придирчивы к яркости своего прожектора, — задумчиво произносит Ремус, толкая его локтём. — Я серьёзно сомневаюсь в этом, — Сириус закатывает глаза. — Ну, я ремузно сомневаюсь в тебе.* — О, заткнись. Некоторое время разговор продолжается в том же духе: Ремус, Сириус и Лили обмениваются театральными историями на рассказы Джеймса о квиддиче. В конце концов Сириус и Джеймс отправляются спать, в то время как Лили и Ремус извиняются, чтобы остаться надольше. — Завтрашняя репетиция ожидает быть фантастической, — заявляет Лили, уверенно кивая головой. Ремус ухмыляется, возвращаясь к главе «Проклятия и сглазы» своего учебника. — Так и будет. 23:00 — Эй! Все, вставайте! Уже пора. Глаза Ремуса распахиваются, когда он слышит голос Джеймса. Он садится в постели, спускает ноги на пол и раздвигает полог. Прошло так много времени с тех пор, как Мародеры объединялись для розыгрыша в последний раз. — Мне переодеться в мантию или пижама сойдёт? Джеймс дерзко улыбается ему. — Всё зависит от того, насколько ты уверен, что нас не поймают. 23:12 В конце концов они решают сделать всё в своих пижамах, как своего рода акт веры. Если бы они действовали так, как будто не было никакого шанса, что они могли бы потерпеть неудачу, возможно, они могли бы обмануть Вселенную, заставив её вести себя так. Но поскольку они приближались к концу своего шестого года обучения, они понимают, что больше не смогут все вместе поместиться под мантией Джеймса, и решают работать посменно. Питер настоял на том, чтобы пойти с Джеймсом на первую фазу плана, что означает, что Сириус и Ремус останутся в спальне, выполняя вторую. — У тебя есть все необходимые ингредиенты? — шепчет Сириус, запрыгивая на кровать Ремуса, как только дверь захлопывается за Джеймсом и Питером. Ремус кивает, перекатывается на край матраса и лезет под кровать за сумками, набитыми вещами, которые он стащил из класса зелий. — Пепел от чего-то недавно сожжённого, лепестки огненного цветка и усы местной собаки, — шутит он, подталкивая Сириуса ногой. — Надеюсь, это того стоит… Эта чёртова боль, — Сириус потирает щёку, как будто всё ещё чувствует это. — Доверься мне… — улыбается Ремус, опуская каждый ингредиент в пузырёк с раствором, закупоривая его и энергично встряхивая. — Это того стоит. 23:21 Первая и вторая фазы пранка были завершены. Домашние эльфы все уснули, благодаря нескольким сонным заклинаниям, выполненными Джеймсом и Питером, и зелье было сварено, что означало, что настало время Ремуса и Сириуса провести третью фазу. Под мантией немного тесно, когда они вдвоём шаркают по коридорам замка. Для того, чтобы они поместились, грудь Сириуса должна прижиматься к спине Ремуса, и по неизвестным причинам это очень мешает ему сосредоточиться на том, куда он идет. — Это слева, а не справа, — поправляет его Сириус во второй раз, слегка схватив Ремуса за руку и потянув его в противоположном направлении. — Ты ведь держишь карту, не так ли? Ремус чувствует, как другой мальчик дышит ему в затылок. Он смотрит на карту, которую держит в руках. — Да. Извини. Они наконец-то добираются до кухонь замка, проходят через комнаты для приготовления пищи и выходят в большую комнату, которая находится прямо под Большим залом и, честно говоря, почти идентична ему. Четыре больших стола, на которых уже стоит завтрак, протягиваются через всю огромную комнату. Один из самых малоизвестных фактов о приготовлении еды в Хогвартсе — это то, что каждый приём пищи готовится сразу же после окончания последнего, и уже готовая еда остается на кухне, волшебным образом сохраненная до тех пор, пока не придёт время телепортировать всё в Большой зал. Ещё меньше людей знают, что блюда расставлены в том же порядке, в каком они появятся на столах наверху. А это значит, что если кто-то сидит на одном и том же месте каждый божий день — возможно, некий Нюниус — то можно точно узнать, какой бокал будет стоять перед ним завтра утром, когда подадут завтрак. Ремус снимает мантию, оставляя Сириуса в одиночестве, и на цыпочках подходит прямо к столу Слизерина. Он начинает с одного конца и пересчитывает кубки, пока идет вдоль него, останавливаясь на двадцать седьмом. Затем он делает это снова, чтобы убедиться, что это точно правильный кубок, прежде чем добавить свою смесь к апельсиновому соку, который уже внутри. — Кислота должна скрыть вкус напитка, — тихо говорит он. Тишина — это единственный ответ, который он получает. Ремус разворачивается и осматривает комнату, пытаясь сделать невозможное — увидеть, где его друг прячется под мантией. — Бродяга? — чья-то рука хватает его за плечо, и он подпрыгивает, вертится и чуть не вскрикивает от неожиданности. Смех Сириуса заполняет комнату, когда он снова набрасывает мантию на голову Ремуса, всё время ухмыляясь. — Извини, Лунатик. Я должен был это сделать. Ремус раздражённо вздыхает и игриво пихает Сириуса. — Нет. — Да, — говорит Сириус, подмигивая ему. Ремус сглатывает и отводит взгляд.