Déprimé

В доме семьи Тюваж было тихо. Даже , если можно так выразиться, стояла гробовая тишина. Все члены семьи готовились ко сну, практически во всех окнах погас свет. Мишима Тюваж стоял в ванной напротив запотевшего зеркала, оперевшись руками на раковину, глядя в пустоту. В небольшой светлой комнатке было довольно душно и влажно. От этого дышать было труднее, сконцентрироваться на собственных мыслях - тем более. Из крана мощным напором лилась холодная вода, заглушая плеском тяжелое дыхание мужчины. Страх. Отчаяние. Усталость. Все мерзкие, не особо приятные эмоции слились в одну субстанцию. Бесконечные толпы покупателей, которые ищут способ изысканно покончить с собственной жизнью. Натянутая улыбка и напускная радость, желание подсказать товар «получше». Мсье Тюваж, каково это – продавать орудие смерти, билет на тот свет человеку с полным умиротворением на лице? Наверное не так уж легко, верно? Легко было пару лет назад, может месяц, но не сейчас. Для Мишима это – бизнес, дело семьи, которое перетекает из поколения в поколение. Прибыль чистой воды , особенно в такой ситуации в городе. Не было и дня, когда в магазин не зашел хоть какой-нибудь человек. Не пыльное дело. Какое ему дело до этих людей? Одни уходят, умирают, за ними приходят другие – и так по кругу. Каждый день. Много лет подряд. Но рано или поздно наступает тот переломный момент, когда начинаешь задумываться, в какой отвратительной яме ты оказался. Возможно, для Мишима этот переломный момент – смерть господина Кальмеля. Человека, за чьими плечами была долгая, возможно даже счастливая жизнь. Труп на фоне фотографий, по которым можно увидеть целую жизнь – радостную, счастливую, без намеков на суицид. Что толкает людей на самоубийство – известно им самим. В голове будто что-то щелкнуло. Бывают моменты, когда резко переосмысляешь жизнь? Это именно тот случай. Размышления о происходящем на протяжении всего вечера давили на мужчину. Наверное, Мишима не вспомнит сходу , когда в последний раз ему было так гадко на душе. Еще этот чертов Алан, действующий на нервы своей чрезмерной жизнерадостностью! Черт, как же это все сложно. Ополоснув лицо холодное водой , Мишима проводит рукой по стеклу и смотрит на свое отражение. Да, вид у него не важный : уставший взгляд, растрепанные волосы, спадающие на лоб и темные круги под глазами. Жалкое зрелище. Он делает глубокий вдох, пытаясь собраться мыслями и идет в спальню, где его ждала супруга. Без лишних разговоров и вопросов проходит мимо, ложится на кровать . -Что с тобой? Неважно выглядишь. Что-то случилось? – спрашивает Лукреция, заметив нетипичное поведение мужа. -Все в порядке, просто устал. Доброй ночи, дорогая, - вяло отвечает Тюваж и разворачивается на бок, пытаясь уснуть. Уснуть получается не с первого раза . В голове всплывают жуткие мрачные картины. «Вот, отличная пеньковая веревка! Петля за счет заведения». «Чем вы занимаетесь? Я помогу вам определиться с выбором, пройдемте». «Берите, не пожалеете. В конце концов, дважды не умирают, верно?». Краски сгущаются, все тело будто бы окутывает липкой смрадной массой. Жарко, очень жарко, на лице проступают капельки пота , грудь сдавливает, и дышать становится невыносимо тяжело. Одну психоделическую картину сменяет другая, более жуткая. До безобразия искривленные лица покупателей перетекают друг в друга, сливаясь в безобразные гримасы боли. Кошмары заставляют Мишима резко проснуться. Приподнявшись на локтях он судорожно хватает воздух ртом, в панике осматривает комнату. Никого. «Что за чертовщина? Успокойся, это всего лишь сон.» - успокаивает себя мужчина и падает на подушку. Сон снимает как рукой. Страшно, руки начинают трястись. Надо успокоить нервы. Накинув на плечи халат, Тюваж тихо выходит из спальни, чтобы не разбудить никого. В кармане лежит полупустая пачка сигарет. Пара затяжек сделают свое дело и все встанет на свои места. Мишима, облокотившись на перила небольшого балкончика, смотрит в серую гущу города. Прохладный осенний ветер обдает лицо потоком свежего воздуха. Одна затяжка. Вторая. Третья. Выкурив несколько сигарет, мужчина бросает последний бычок на землю . Где-то вдалеке слышится вой сирены. Наверное, опять выписали штраф несчастному самоубийце, кинувшемуся под колеса авто. Как странно, а ведь в городе почти не бывает солнечных дней. Будто сама природа улавливает это депрессивное настроение и не хочет что-то менять. Забавно, от того и грустно. Тюваж мог дышать свободно только тогда, когда он оставался один в своем кабинете в цоколе , наедине со своими счетами , разработками и чертежами новых «товаров». Работа полностью забивала голову, не давай подобным мыслям забираться внутрь. А был ли он счастлив в собственной жизни? Он сам не знает. Сказать, что он был счастлив от того, что в его руках был магазин? Возможно, но до поры до времени. Семейное дело, деньги, их фамилия на слуху и про тебя знает по меньшей мере треть города . Счастлив от брака ? Сложно ответить. Лукреция понимала его как никто другой, могла уловить его настроение и поддержать в тяжелые моменты, если у той было желание. Они скорее дополняли друг друга. Наверное, любовь и была, но, как это бывает обычно, спустя годы она уходит и остается привычка, которая через определенные промежутки времени начинает раздражать. К детям Мишима скорее был равнодушен. Они не затрагивали струн его существа. Он, Лукреция, Мерлин и Венсан представляли из себя четко сложенный механизм, где каждый представлял важную деталь, выход из строя которой привел бы к поломке всей системы . -Отец, почему мы не можем убить себя? -Потому что в ваши руки потом перейдет магазин и вы продолжите наше дело. Разве это не чудесно? -Ладно Венсан и Алан – они мальчишки. Почему я не могу умереть? Я же бесполезная. -Мерлин, не задавай глупых вопросов. Спускайся вниз и помоги матери. Мишима задумался – а сделал ли он за всю свою жизнь что-то хорошее для себя, для других, для своей семьи? Если отбросить понимание того, что «счастье» - давать установку того, что ты ничтожен в этом мире, твои труды бесполезны и что прокладывать людям тропу к смерти – правильно, то нет. Что счастье для одного – трагедия для другого. Эта простая истина дошла до Мишима только сейчас, когда он бы вполне себе взрослым мужчиной. Грубо говоря, своими руками он «убил» сотни людей, продавая им яды, веревки, оружие или ядовитых насекомых. О боже, сколько вреда! А с другой стороны – люди сами идут к нему. Он лишь помогает. Как же все сложно и запутанно. -Наверное было бы проще лишить себя жизни, чем пребывать здесь во всем этом дерьме, - срывается с губ в ночную тишину. В этот момент в голову Мишима приходит спонтанная мысль – оборвать свою жизнь на этой ноте. И она кажется ему удачной. К месту. Внезапный порыв, решительность, четкое понимание того, чего он хочет. Нес пеша он спускается по ступеням в торговый зал, внимательно обходит каждый стеллаж, изучая товары, которыми они торгуют много лет. Теперь он сам чувствовал себя покупателем в своем магазине. Но тут никто не поможет и не подскажет - что лучше выбрать. Пустить кровь из вен в ванной – банально, да к тому де будет много грязи. Повеситься ? Тоже не то. Пустить пулю в лоб – разбудить всю семью и , возможно, соседей. Пауки, змеи, холодное оружие, передоз таблетками – все не то. Мишима неоднократно говорил , что смерть должна быть изысканной и быстрой. Взгляд падает на большой стол, на котором стоит огромное количество бутыльков и баночек с цветными жидкостями . Яды. Почему бы нет? Простенько и со вкусом. Потирая переносицу длинными тонкими пальцами, Мишима не глядя берет какой-то пузырек с длинным горлом и идет за стол. Рухнув на стул, сгорбившись он читает этикетку :

«Дом семьи Тюваш. Беладонна и Аконит»

Неплохо, в самый раз. С характерным чпоканием пробка удаляется. На долю секунды Мишима опешил. Задумался. Провалился в собственные мысли так глубоко, что не услышал , как спустилась Лукреция, как она быстрым шагом подошла к нему и вырвала из рук эту отраву. -Мишима, что ты творишь?! Что случилось? – испуганно лепечет женщина, взмахивая пулыми руками. Мишима понимает, что он сломан. Внутренний стержень разломился на две части. Он дает волю эмоциям, не может связать двух слов, с губ слетает невнятное мычание вперемешку с жалобным стоном, из глаз самопроизвольно текут слезы. От чего – жалости к себе, осознания того, что чуть не лишил себя жизни ? Это не важно. Уже не важно. Лукреция за годы совместной жизни не видела супруга в таком подавленном состоянии. Нет, конечно, были моменты, когда все шло из рук вон плохо, но до такого состояния Тюваж не доводил себя никогда. Она пытается его успокоить. Осторожно обнимает и медленно покачивает содрогающееся в рыдании худощавое тело, пытаясь утешить, как ребенка. Мишима отстраняется от нее, накрывает большими ладонями свое лицо, делает глубокий вдох и шумный тяжелый выдох. Пальцы медленно сползают вниз по лицу, оттягивая нижние веки, делая его побледневшее лицо еще более страдальческим и измученным. Женщина садится рядом , накрывает маленькой ладонью руку супруга и осторожным тихим голосом спрашивает что случилось. Понимая, что скрывать свое тяжелое эмоциональное состояние от столь близкого человека неправильно и глупо, коротко рассказывает о собственных мыслях и переживаниях. -Лукреция, я не могу так. Не могу! Это слишком тяжело для меня, я не знаю что делать… -О, Мишима, дорогой, все будет хорошо, не накручивай себя лишний раз. – Она протягивает ему стакан, из которого в нос бьет запах разных трав. -Что это? – морщится Тюваж, непонимающе глядя на жену. – Решила сама меня добить? – горькая ухмылка и истеричный смешок сам слетает с губ. Лукреция всплескивает руками: -Да как ты можешь так думать! Выпей, это успокоит нервы. Залпом опустошив стакан, Мишима кривит лицом. На вкус жижа еще хуже чем на запах. Успокоительное. В висках бьет кровь, во рту противная горечь, глаза сушит и жжет от мимолетной истерики. Лукреция помогает ему подняться наверх. Ноги будто ватные , отказываются слушаться. Добравшись до кровати, Мишима плашмя падает на кровать, взгляд направлен в потолок. Темно. Опять темно. Начнет засыпать – опять пойдут жуткие картины. Или нет?.. Руки в напряжении сжимают одеяло, он стискивает зубы до скрипа. Лукреция ложится рядом и обеспокоенно смотрит на своего благоверного. Мишима замечает на себе ее взгляд и в ответ как бы спрашивает : «Что?» -Не смей больше так делать. Знал бы ты, как напугал меня этой своей выходкой! - женщина хмурит брови и с небольшой долей злости смотрит на мужчину. -Тебе как будто есть до этого дело. -Да как ты можешь так говорить? – вспыхнула женщина - Мне больно слышать это от тебя. Мишима, родной, ты вроде не глупый человек, а ведешь себя как подросток. Что сказали бы дети, если бы узнали? – Лукреции было сложно переварить происходящее. - А что было бы, если… -Мне страшно.- Мишима обрывает ее, - Меня пугают собственные мысли, тяготит то, чем мы занимаемся, понимаешь? По – моему, жизнь жестоко шутит со мной. Тюваж пододвигается к супруге и молча кладет голову ей на плечо. Лукреция чувствует, что продолжение разговора на эту тему взвинтит Мишима вновь и понимающе сохраняет тишину, давая возможность мыслям в голове мужа прийти в порядок. Медленно она обнимает его за плечи, перебирая пальцами черные густые волосы, в которых местами белеет седина и очень тихо , как бы мыча, напевает какую-то старую песню, которую Мишима любил слушать на пластинке. Это заставляет мужчину расслабиться. Напряжение в плечах и теле спадает, веки наливаются свинцом. Подействовал настой. Перед глазами все плывет. На часах глубоко за полночь, а утром опять открывать двери магазина и принимать новых покупателей. -Мне нужен психолог, чтобы решить эту… проблему, - уже еле как волоча языком говорит Мишима. -Если тебе от этого станет лучше – конечно… Лукреция сидела без движений до тех пор, пока ее супруг не провалился в глубокий сон, е вздрагивая от едва заметного шевеления женщины. Эту проблему определенно надо решать …