Бескрылые птицы, или тайна закрытых дверей

Джен
R
Завершён
25
dunkelseite бета
Felis caracal бета
Размер:
18 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
25 Нравится 7 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В небе собирались грозовые тучи, и распростертое на земле женское тело белело под светом газовых фонарей с городской стены. Четверка возбужденных зевак мялась у кромки травы и вытягивала шеи, чтобы лучше видеть обезображенное лицо и кровавую рану на шее мертвой девушки.Тонкое белое платье в красный горох было запачкано, подол помялся, одна светлая перчатка валялась на земле, вторая осталась на руке, на подушечки пальцев босых ног налипла грязь. К тому времени, как приехали два Сыскаря, лунный свет начал просачиваться через толщу городского тумана, а зеваки разделились на два лагеря. Толстая дама и Безусый юноша кричали, что девица — непременно проститутка — стала жертвой недовольного клиента, тогда как Джентльмен в коричневом котелке и Работяга в синей робе утверждали, что погибшую девушку похитили, чтобы насолить ее отцу. Однако, если хотите знать мое мнение, эта девица была не из тех, кого дома ждут почтенные родители. Итак, два Сыскаря появились, когда споры зевак стали особенно ожесточенными. Они проворно выскочили из коляски, и их черная, как ночь, лошадь забила копытом. Сыскари носили темно-зеленые сюртуки и высокие кожаные ботфорты, на полях черных цилиндров лежали зеленые гогглы, за широкими поясами торчали револьверы, одинаковые перстни красовались на пальцах Сыскарей, и маски были похожи друг на друга, как одна капля дождя на другую. Но как бы ни одевались Сыскари, никто не счел бы, что эти птенцы вылупились в одном гнезде. Один был долговязым и суетливым, его рыжая бородка торчала из-под кожаной маски с золотым клювом, он резко взмахивал руками, когда говорил, и длинные ступни отбивали такт. Второй — на голову ниже первого, с густыми черными кудрями и гладковыбритыми щеками — редко улыбался. Наоборот, его тонкие сжатые губы и проницательные, будто в душу глядящие глаза заставляли свидетелей рассказывать даже то, что они изначально хотели скрыть. Никто не знал, сколько Сыскарям лет, — по моему мнению, им было около сорока, хотя они сами признавались, что перестали стареть. Сыскарей в городе боялись. И, скажу вам, не без причин: даже бескрылые птицы не любят чужаков. А эти Сыскари были — теперь именно что были, но я обязан рассказать историю с начала, — чужаками в Городе Изумрудных камней. — Кто нашел тело? — зычно крикнул долговязый Сыскарь. — Я, мистер Гиор, — вперед выскочил мальчишка, сущий птенец, еще не вставший на крыло, в поношенной курточке и дырявых башмаках. — Это Элли Смит, она танцует в Фургонном квартале. Она сказала, чтобы я ждал на дороге, и я ждал, ждал, а она… а потом я сюда… а она тут. Еще теплая. — Как тебя зовут? — спросил строгий Сыскарь. — Я — Тото, мистер Мант, я работаю в театре вместе с Элли. — Что же твоя сестра делала поздним вечером у городской стены? Лицо мальчишки сморщилось подобно засохшей ягоде, и на глазах появились слезы, которые он тут же начал утирать грязными ладонями. — Она мне не… я не… — залепетал мальчик, но строгий Сыскарь резко оборвал его. — Придет время оплакивать ушедших, мальчик. Отложи горе на потом, если хочешь, чтобы убийца был пойман. Что привело мисс Смит к городской стене? — Я не знаю, мистер Мант. — У нее был поклонник? Мальчишка замотал головой. — Эта стена, ей просто нравилась эта стена, я не знаю, я ничего не знаю… Она просто гуляла. Толстая дама и Безусый юноша загоготали. Признаться, я был на их стороне: ни одна птица, ни пернатая, ни бескрылая, не будет охотиться в столь отвратительном месте. Городскую стену от трущоб отделяли несколько миль болот и лесов, которые были похожи на изысканные парки примерно так же, как мой медный клюв на клюв живой птицы. Тут не вили гнезда и не откладывали яиц, ведь то, чем пахло за городом, было опасно, и деревья получали из земли отравленный сок, а жесткая темно-зеленая трава могла обжечь ваши лапы. Редкий двуногий хищник забредал в лес у стены в поиске деревьев с изумрудной смолой на стволах, из которой делали фальшивые изумрудные камни. Увы, в последние годы смоляные изумруды проредили число жителей города: от малейшего тепла они источали газ, незаметный, почти неощутимый, поражающий легкие своих жертв. Только безумцы, отчаявшиеся заработать деньги иным путем, соглашались собирать смолу, и маловероятно, чтобы в этот день несчастная девушка повстречала на своем пути такого безумца. — Умерла около часа назад. — Долговязый Сыскарь стоял на коленях перед телом, его длинные узловатые пальцы деловито обыскивали карманы жертвы, а сквозь зеленые стекла гогглов нельзя было увидеть его глаза. — Нижнее белье цело. Серьги на месте, кольцо не снимали. Есть пудреница, платок с вензелями «Э. С.», связка ключей… Одна за одной нехитрые вещицы из карманов убитой девушки исчезали в черном саквояже Сыскаря. Ни писем, ни записок среди них не было — возможно, забрал убийца. Но несколько мелких монет он не тронул. — Перерезали горло — быстрая смерть, — продолжил долговязый Сыскарь. Он достал из саквояжа увеличительное стекло и склонился над лицом жертвы, чтобы изучить ужасные пятна на коже. Он же закрыл девушке глаза, когда разглядел в них все, что хотел. — Ожоги вызваны алхимическим соединением, — заключил он. — Глаза начало разъедать, и потому можно сделать вывод, что при попадании частиц или паров пока неизвестного вещества в ротовую и носовую полости началось разрушение слизистой. Вы успеваете записывать, мистер Латокинт? — Да, — согласился я. Хотя, скажу вам, прежняя моя хозяйка диктовала медленнее и по буквам, но ведь и я тогда был не механическим, а живым филином, и потому еще не держал перо так крепко, как ныне. Однако если бы меня спросили, предпочел бы я… Впрочем, это неважно. — Тело нужно доставить в мой кабинет, — распорядился долговязый Сыскарь, когда закончил диктовку и проверил написанный мной текст. — Молодец, Гуамоко, ты делаешь меньше ошибок. Строгий Сыскарь молча наблюдал за нами. Он никогда не подходил к жертвам слишком близко и почти ничего не трогал руками, по крайней мере, пока все вещи не будут описаны. Но его взгляд скользил по примятой траве и по башмакам зевак, поднимался на стену или обращался в небо. Если бы вы знали мистера Манта так же долго, как я, вы бы поняли, что в тот момент у него в голове точно сотни шестеренок вращались, выполняя свою работу. — Тото, какие туфли были на мисс Смит сегодня вечером? — спросил он мальчишку. Согласен, очень странно, что девица явилась к стене босиком. Хотя это не так странно, как то, что она вообще пошла сюда. — Ее любимые, — пролепетал мальчик. — На небольшом каблучке, посеребренные, с алым пышным бантом. Как маковый цветок. Что-то шевельнулось в моей памяти, но у меня не было времени на воспоминания, и я продолжил запись. Быть может, она потеряла обувь, пока бежала через болота? — У кого могла украсть такие туфли трущобная проститутка? — возмутилась Толстая дама. — Эти туфли принадлежали мисс Смит, или она одолжила их у кого-то? — Строгий Сыскарь цепко держал Тото за плечо и по-совиному наклонял голову, отчего, благодаря своей маске и длинным полам сюртука, сам напоминал птицу. — Это ее туфли! — закричал Тото, и вновь дорожки слез заструились по его лицу. — Ты поедешь с нами, малыш.

***

Далеко позади остались леса и городская стена. Копыта черной механической лошади отбивали такт по мостовой, вереницы каменных домов по обе стороны дороги пробегали мимо нас, когда я спросил: — Почему вы решили, что жертва — сестра этого мальчика? По моему скромному мнению, этот мальчишка, хоть служи он в театре, хоть не служи, был не больше чем одним из сотен городских оборванцев, тогда как мертвая девушка — одной из многих певичек и танцовщиц, служительниц пивных или прачек. Слишком много похожих птиц. — Вы не обратили внимание, мистер Латокинт, на шею жертвы, — ответил строгий Сыскарь. — Я прекрасно помню перерезанное горло! — возмутился я. — Разумеется, но вы смотрели на рану, а не на шею. Тогда как на три пальца выше ключицы есть родинка в виде колоска пшеницы. А теперь поглядите на этого юношу. Долговязый Сыскарь, который сидел ближе всех к Тото, отодвинул в сторону ворот его курточки, и на грязной шее я разглядел родинку в виде колоска. — Сколько лет вы живете в Городе? — спросил строгий Сыскарь. — Всегда, мистер Мант. Долговязый Сыскарь защелкал пальцами — не знаю, что в словах Тото ему не понравилось, но было похоже, что мальчик говорит правду. Он должен был родиться внутри Города, ведь ему едва ли стукнуло десять, а городские ворота закрыли пятнадцать лет назад. Повозка остановилась на Лучистом бульваре перед невысоким каменным домом с зелеными окнами, и мы прошли внутрь, сначала по коридору, затем по лестнице, и наконец попали в Медную гостиную, которая служила Сыскарям приемной. Я знал, что в этом доме находились еще личный кабинет мистера Манта, лаборатория и мастерская, в которой когда-то я родился во второй раз. В холодном подвале мистер Гиор изучал тела, а мансарда служила архивом. Вероятно, в доме еще были спальни и кухня, возможно, столовая и ванная комнаты, но я никогда не бывал в них. В любом случае, дом напоминал пчелиные соты. Я помню: мистер Гиор однажды пошутил, что в доме слишком много дверей — и ни одной нужной. Долговязый Сыскарь выложил из саквояжа предметы, найденные при мисс Элеоноре Смит, и строгий Сыскарь занялся ими. Я едва успел почистить перья на правом крыле, а мальчишка Тото сделал только три глотка чая с булочкой, принесенной мисс Флитой из кладовой, как мистер Мант воскликнул: — Так я и думал! Друг мой Дин, погляди. Он протяул долговязому Сыскарю пудреницу жертвы. — Запишите, мистер Латокинт, — попросил строгий Сыскарь. — Пудреница использовалась мисс Смит вместо коробочки для белил. Об этом говорит слой белил на крышке. Однако внутрь подмешана негашеная известь. Довольно жестоко: девушка накрасила лицо перед встречей с…. неизвестным нам другом, и… Мальчишка открыл рот и хлопал глазами, очевидно, не понимая, о чем говорят Сыскари. Признаться, я и сам не сразу понял: в Городе убивали и уродовали друг друга, ведь где такого не бывает, но чаще всего с помощью револьвера или ножа, иногда в ход шли топоры или кирпичи, и, конечно, не было более простого дела, чем подсыпать в вино крысиный яд. Но известь в пудру… Ну конечно, ведь эта девушка была танцовщицей, и наверняка ее подруги завидовали ей. Только завистливая женщина способна на такую жестокость! — Подозреваю, что мисс Смит мучительно умирала бы в течение некоторого времени, — пробормотал долговязый Сыскарь. — Ты думаешь, убил ее другой человек? Мистер Мант прищурился и неопределенно покачал головой. Почему-то никто из этих двоих не подумал, как жестоко по отношению к несчастному мальчику обсуждать при нем убийство сестры. Мне даже пришлось перепорхнуть на соседний с Тото табурет и погладить крылом по плечу. — Тото, — позвал долговязый Сыскарь, когда заметил, как пристально мистер Мант изучает ключи, — эта связка всегда была с твоей сестрой? Ты знаешь, от чего они? — Эти ключи всегда с ней, — ответил мальчик. — Этот от ящика в ее столе, этот от шкафа, вот тем большим открывается моя каморка, а вот черный, от ее спальни, и наконец желтый… я не знаю, от чего он. Сыскари переглянулись. Ключ, на который смотрели Сыскари, был меньше других, но было непохоже, чтобы им запиралось что-то важное: всего одна бороздка — любой оборванец вскроет такой замок одним ногтем. — Есть ключ, но нет двери, однажды я уже слышал такую историю… Уважаемый мистер Латокинт, — строгий Сыскарь повернул голову в мою сторону, — не могли бы вы отыскать карту города? Меня интересует, где были ворота и запасные калитки прежде. — Это я без карты скажу вам, мистер Мант, — ответил я, потому что в своей молодости облетел городскую стену не один и даже не десяток раз. — Не далее чем в полумиле от того места, где нашли тело мисс Смит, есть калитка. Она выходит восточнее дороги из жёлтого кирпича, но сейчас там ничего нет, кроме макового поля. — Распространенная ошибка, дорогой друг, — заметил мистер Гиор, — считать, что за одной дверью есть только один проход. Возьмите в пример эту комнату: я вижу в ней всего лишь приемную, тогда как другие — место, где вершат судьбы, а для нашей горничной Флиты эта комната — храм грязи и пыли. Возведите эту аналогию в степень и представьте, что вы выходите из той калитки. Куда попадете вы? На маковое поле? В другой мир? — А куда попадете вы, мистер Гиор, мистер Мант? — спросил я. — Хотел бы я знать, — отозвался мистер Гиор. — Неплохо бы вернуться домой. — Обратите внимание на разрез глаз: черты лица немного тоньше, чем у местных жителей, другие пропорции конечностей, — мистер Мант говорил негромко, так, чтобы не разбудить задремавшего мальчика. — Я уверен: эти дети пришли в Город через Дверь. — Дверь, которую нельзя отпирать? Конечно, я не раз слышал от Сыскарей про эти Двери. Они звали их дверями в иные миры, но если хотите знать мое мнение… Однажды эти двое вышли из клозета в заведении мадам Гозы и сказали, что спаслись от войны. — Мы могли бы узнать, куда точно ведет эта дверь, — предложил я. — Но сомневаюсь, что хоть один из пятидесяти замков на калитке открывается этим ключом. — Ты не прав, Гуамоко. — Мистер Гиор прошёл мимо меня и коснулся перьев на макушке. — Выйдя в Дверь, невозможно войти обратно. В этом ее отличие от обычных дверей. И второе: если этот Ключ — от Двери, то неважно, сколько на ней замков, она откроется, стоит сделать один поворот. — Если есть закрытая дверь, значит, ее запрещено отпирать. Если есть запрет — значит, будет тот, кто его нарушит. Друг мой Дин, нам ли этого не знать, мы пять раз нарушали такой запрет. В глазах мистера Гиора мелькнуло что-то, чему мой механический разум не мог найти объяснения. Эта эмоция была непонятна мне, но я почувствовал: что-то назревает. — Согласен, Мантик, но сначала мы найдем убийцу несчастной девочки. — Конечно. — Мистер Мант наклонил голову, и кудри рассыпались по его плечам. — Полагаю, в Фургонном квартале царит оживление — ночь как раз вступила в свои права. Поедем, друзья.

***

Фургонный квартал не был самым бедным местом в Городе. Возможно, что среди обитателей трущоб он пользовался таким же положением, как дворец Правителя среди господ. В Фургонный квартал стекались искатели приключений, наживы, любви на одну ночь или запрещенных товаров, здесь продавали и покупали, заключали браки и обменивались женами, искали и получали работу, из-под полы толкали механизмы и алхимические порошки. Девицы, работающие и живущие в Фургонном квартале, походили на знатных дам, как воробьи на орлов, и даже я не могу сказать, кто был кем в этом сравнении. Первый же встречный прохожий за пять мелких монет показал нам дорогу к театру, в котором работали Элли и Тото Смит, — мальчика мы оставили в доме на попечении мисс Флиты. Театр занимал двухэтажное здание с соломенной крышей, комнаты девушек смотрели на свет узкими чердачными окошками, просторная темная зала на первом этаже, где стояла сцена и ломились от бутылок полки, освещалась лишь несколькими канделябрами, да время от времени вспыхивали то тут, то там огоньки самокруток. Дородная матрона, владелица театра, прижала к лицу желтый платок, едва услышала о смерти мисс Смит, и не отрывала его до нашего ухода. Через каждое слово она начинала причитать. От нее мы узнали, что мисс Смит прослужила в театре пять лет и танцевала партию Феи, была невиннее только вылупившегося птенца и вне сцены не разговаривала с мужчинами, не говоря уже о том, чтобы остаться с ними наедине. Она бредила птицами с железными крыльями и ветром, способным поднять с земли дом. Впрочем, в последнее время к Элли зачастили трое: здоровяк из мясной лавки, увалень с рынка и третий, изящный, может, даже из благородных господ. Где найти их — хозяйка не знала. — Если новость о смерти мисс Смит еще не достигла ушей ее поклонников, они придут навестить свою любимицу, — предположил долговязый Сыскарь. — Тогда тот, кто не придет, может являться убийцей. Однако его расчет не оправдался: в театр в эту ночь пришли все поклонники мисс Смит. Вычислить их оказалось не так сложно — строгий Сыскарь буквально с одного взгляда и первого же сказанного предложения определил, что именно эти трое гостей увлекались погибшей девушкой. И потому очень скоро мы покинули театр в компании троих подозреваемых и вернулись на Лучистый бульвар. — Господа, — начал строгий Сыскарь, когда наши невольные гости устроились перед широким столом, на углу которого примостился черный саквояж, а долговязый Сыскарь водрузил на нос зеленые гогглы и склонился над пудреницей, — в каких отношениях вы были с мисс Смит? — Мы любили ее, — прошелестел увалень. — Тогда с вас и начнем, мистер… — Все зовут меня Страшилой. Не то чтобы это было похоже на имя. — Хорошо, мистер Страшила. Как давно вы знали мисс Смит? — Не больше месяца, — отозвался увалень, и его приятели кивнули. — Я встретил ее на рынке — у нее была большая корзина, которую она едва могла нести. Я предложил помощь… Потом мы встретили Ника Вудмэна, — он указал на изящного молодого человека. — Мы оказали ему некоторую услугу, — он замялся, — с его костюмом. Весьма расплывчатое определение, скажу вам. — А потом к ним присоединился я, — встрял в разговор мясник. — Честно говоря, я погнался за мальчишкой, ее братом, — мне показалось, что он стянул с прилавка кусок. Но только я поймал его за ухо, как обнаружил, что он ничего у меня не воровал, а потом на меня налетели эти деятели… Так мы познакомились. — Кому же из вас троих мисс Смит оказывала больше внимания? — заинтересовался долговязый Сыскарь. Молодые люди переглянулись. — Она не выделяла ни одного из нас, — сказал увалень. — Она была очень сердечная и приличная девушка, — заметил изящный. — Да с чего бы ей, — возмутился мясник. — Она не собиралась выскочить за одного из нас замуж! Пока они говорили, а проницательные глаза строгого Сыскаря буравили троих подозреваемых, длинные пальцы мистера Гиора порхали над столом. По очереди он наносил краску на руки наши гостей, и очень скоро на бумаге появились следы их пальцев. Эту же краску Сыскарь нанес на пудреницу, и мы увидели отпечатки на металлическом корпусе. — Должен сказать, господа, что рисунок линий на наших ладонях так же уникален, как наши лица. Не стоит труда определить, кто из вас держал в руках пудреницу. — Строгий Сыскарь обвел подозреваемых взглядом. — У одного из вас есть шрам в виде дуги на правой стороне большого пальца и длинный тонкий шрам на указательном пальце, такой, что продолжается на полторы фаланги. Мистер Страшила? — Я держал эту пудреницу в руках сегодня днем, — подтвердил увалень. Он нелепо моргал и вообще производил впечатление недоумка — его обвиняют в убийстве, а он хлопает глазами… — Мистер Страшила, я ни в чем вас не обвиняю, но вы должны рассказать. Строгий Сыскарь подвинул кресло ближе к увальню и, казалось, был занят только им, однако если бы вы знали его столько, сколько знал я… Конечно, от его взгляда не укрылось, как переглянулись мясник и изящный молодой человек. — Я всего лишь помог Элли с корзиной! Ее хозяйка отправила Элли на рынок, а список покупок… она бы не донесла сама, мистер Мант. Мы немного прогулялись, посмотрели представление на рыночной площади, еще за нами увязалась старуха и хотела погадать. Ничего предосудительного! Эта пудреница просто вывалилась из кармана Элли, а я поднял. — Помилуйте, господин Сыскарь, я тоже видел Элли сегодня, — вмешался изящный. У него был глухой голос, какой бывает у тех, кто пьет горькую или тяжело болен. — Она занесла мне масло, и потом мы пили чай в палатке на углу Фургонного квартала. То есть это она пила, а не я. — Масло? — заинтересовался долговязый Сыскарь. — Мне показалось, перчатки девушки пахли машинным маслом. Простите мое любопытство, но вы?.. Изящный расстегнул жилетку, и когда его пальцы коснулись рубашки, мне стали понятны три вещи: во-первых, расстегивание мелких пуговиц было серьезным испытанием для мистера Вудмэна, а во-вторых, его легкие не наполнялись воздухом. И сердце не билось. Наши мастера достигли небывалых успехов за последний десяток лет, и механические органы скрывались в теле живого существа так же легко, как скрываются в норах мыши. Мистеру Гиору и мистеру Манту даже удалось запустить механический мозг, и теперь величайший механик Города Изумрудных камней — сам Правитель — использовал их изобретение, но создать механическое сердце!.. Это невозможно. Сидящий перед нами мистер Вудмэн был кем угодно, но не человеком. — Вот почему вы ошибаетесь, если думаете, что я питал к Элли плотские… — Я уверен, никто не думает этого, Ник, — мягко перебил его увалень. — Тебе вредно волноваться, ты можешь снова выйти из строя. Сыскари переглянулись. — Тогда, быть может, кто-то из вас троих знает, что привело мисс Смит к городской стене в этот вечер, если не свидание? — Разумеется, она искала Дверь, — мясник отмахнулся от вопроса Сыскарей, как от чепухи вроде разговоров о дожде и тумане. — Малышка Элли говорила о доме. «Нет ничего лучше, Лион, чем вернуться домой», — сказала она мне, когда я вез ее и Тотошку к стене. Она сказала, что уйдет, не прощаясь, но я не мог отпустить их бродить по лесу и по болотам, поэтому мы договорились: я отвожу и уезжаю. А дальше… — Что бы делала мисс Смит посреди ночи в дремучем лесу, если бы ключ не подошел? — тихо спросил мистер Мант. Он наклонил голову, и кудри устало скатились с его плеч, но не прошло нескольких поворотов шестеренки, как он забрал волосы в хвост и продолжил разговор. — Итак, все вы знали, что мисс Смит собирается открыть Дверь? — Конечно, — хмыкнул мясник. — Боюсь, что да, — заметил изящный. — Разумеется, она сказала нам. — Увалень размял толстые пальцы и сложил ладони на колени. — Когда мы поняли, что Элли и Тото брат и сестра, — у них ведь одинаковые родинки, вы заметили? — Элли очень удивилась и стала плакать. Много плакать. Наш друг Ник даже слегка заржавел от ее слез. Она заговорила о мире, в котором жила с родителями, пока не налетел ураган — свирепый ветер, который поднял дом и понес его в небо. Элли говорила, что ураганы были нередки в степи, где она жила, и обычно семья пряталась в погребе, но маленький Тотошка — тогда ему было всего два года — испугался и побежал в дом, Элли за ним, и… Когда она вытащила мальчика из-под кровати, земли под домом уже не было. Их долго несло по небу, пока они не приземлились тут, неподалеку от Фургонного квартала. — Это было восемь лет назад? — переспросил мистер Гиор. — Да, в ночь красной луны, когда Оруженосец в небе столкнулся с Охотником на драконов, — воодушевленно сказал изящный. — Удивительная ночь, ночь чудес! В старинных балладах ее описывали как ночь турниров меж самыми храбрыми воинами, и победитель получал в подарок яйцо дракона и руку прекрасной принцессы. — А вы тоже любитель рыцарских подвигов, мистер Вудмэн? — Мистер Мант по-птичьи наклонил голову. — Я знал одного такого любителя, — и тут его губы тронула нежная улыбка. — Однако давно это было. Вы должны вспомнить: кого боялась мисс Смит? Восемь лет она прожила в Городе, но именно сейчас решила бежать. — Просто не нашла Дверь раньше? — предположил я. — Нет, Гуамоко, девушка знала, куда едет. Она взяла с собой брата, она была уверена, что Дверь откроется. Она знала, где находится Дверь, она шла к ней. Но почему-то попросила Тото подождать. Кого-то заметила? Хотела убедиться, что путь свободен? И вы все забываете про туфли. — Мне тоже не дают покоя туфли, Дин, ты прав. Они были на ногах мисс Смит, но убийца унес их с собой. И какое-то время девушка продолжала идти босиком. Даже если эти туфли так красивы, как говорит Тото, сложно представить, что убийца последовал за мисс Смит к городской стене, только чтобы похитить их. — И нас никто не преследовал, — уточнил мясник. — Я уверен, дорога была совершенно свободна, когда я ехал к стене и когда возвращался обратно. Значит, убийца караулил нашу Элли в лесу, и когда мы приехали, он уже был там? — Элли плохо спала в последние дни, — заметил изящный молодой не-человек. — Конечно, она не говорила, что именно ее беспокоит, но я же видел… Один раз она безумно перепугалась, когда увидела старую гадалку на улице. Элли почему-то решила, что старая женщина пришла за ней. — Но объясните, — попросил увалень, — если есть Дверь и она закрыта, значит, через нее запрещено проходить. Если есть запрет, будут те, кто его нарушит. Но если запрет нарушен, значит, за это ждет наказание? Сыскари посмотрели друг на друга и не отводили глаз довольно долго. — Кто знает, уважаемый Страшила, кто знает… Этот мир — шестой, который мы видели. В каждом был город в центре страны, в который вела дорога из желтого кирпича. Первый мир был ужасным, пятый мне очень нравился. — Еще бы, мы поступили в Академию и учились вместе с будущим сановником королевы. К слову, она училась с нами, — мистер Гиор широко улыбнулся. — Прелестная женщина. — Да, это были прекрасные годы, — глаза мистера Манта затянуло поволокой. — А через пятнадцать лет началась война, в которой мы отказались выбирать сторону. Можно ли считать, господа, что те испытания, которые выпадают на нашу долю, это наказание за открытие Двери? — Разумеется, нет, — ответил увалень Страшила, немного подумав. — Всегда что-то происходит: плохое, потом хорошее, потом снова плохое и снова хорошее — и так до бесконечности, но это не наказание, это естественное течение времени. Но есть ли некие сущности, неподвластные нам с вами, которые могут… наказать? — Увы, мой друг, не сущности подсыпали в белила мисс Смит негашеную известь и не сущности перерезали несчастной горло, — с сожалением ответил мистер Мант. — И вполне вероятно, что это была женщина, — добавил мистер Гиор. — Потому что она забрала туфельки? — Не только поэтому, мистер Лион. Не каждый мужчина догадается смешать белила и известь. Мы, если на то пошло, не так изобретательны в вопросах косметики, как женщины. Я заметил другое: убийца не обчистил карманы платья, не покушался на невинность девушки, однако смял подол, чтобы мы решили, будто клиент повздорил с проституткой. А следы не такие глубокие, как если бы их оставил мужчина. — Или толстая дама, — вспомнил я. — К сожалению, мы были у Правителя, когда узнали об убийстве, и пока приехали… Сколько бы ни боялись горожане стены и запаха маков за нею, это не помешало им примчаться на место преступления. А где есть свидетели, там обязательно затоптаны следы. Мистер Латокинт, вспомните, когда вы прилетели, сколько человек вы увидели? — Мальчишку и еще двух, — вспомнил я, — а двое других подтянулись чуть позже, когда новость достигла города. Сами понимаете, если филин Сыскарей куда-то вылетел, это значит… — Я понимаю, дорогой Латокинт, — оборвал меня строгий Сыскарь, — это не ваша вина. Надо было сделать вас менее приметным. Меня всего передернуло: еще бы он мои перья ощипал! Украшение настоящего филина, которым я гордился и когда состоял из плоти и крови, и когда мои внутренности сменились на латунные шестеренки и рычаги. — Разумеется, вы узнали, что делали эти четверо в лесу? — Разумеется, — важно кивнул я. — Дама выслеживала неверного мужа — почтенного господина, которого вы видели там же. Второй мужчина — художник, он искал натуру для нового пейзажа. А третий собирал хворост. Как видите, я выполняю свою работу на совесть. — Вы ошибаетесь, мистер Латокинт, — отрезал строгий Сыскарь. — Лишь двое из этих четырех были мужчинами. Я задумался и воспроизвел в памяти облик четырех свидетелей. Ну конечно, я должен был сообразить, что молодой женщине проще всего превратиться в безусого юношу, но ничего женского в его фигуре не было видно, ведь в противном случае я бы еще вечером обратил на это внимание. — Припоминаю, — откликнулся долговязый Сыскарь со своего края стола, где он изучал пудреницу, монеты и платок из карманов мисс Смит, — что там болтался один, в синей робе и с сумкой на поясе. Что ж, возможно, ты прав, мой друг, это вполне могла быть пожилая леди. — Старуха! — в один голос воскликнули увалень, мясник и изящный не-человек. — Только я не понимаю, кем была та гадалка и почему она преследовала нашу Элли? — Увалень озадаченно почесал голову, и его светлые пальцы на мгновение утонули в пшеничных волосах. — Увы, если бы мы знали, что руководило убийцей и почему похитили туфли… Мы бы тогда немедля! — Мясник сжал кулаки, тряхнул рыжей гривой и свирепо рыкнул. — Страшно подумать, что милая Элли… Мои механизмы ржавеют, едва я подумаю, как она там, в лесу… — с огорчением отозвался изящный не-человек. — Разумеется, мы поможем вам, только скажите, что от нас требуется. Его друзья горячо закивали. Если бы вы знали Сыскарей столько, сколько знаю их я… вы бы поняли, как я удивился, когда Сыскари согласились. Мистер Мант велел троим друзьям мисс Смит отправиться по домам и вернуться на следующий день с закатом. Мальчика Сыскари оставили в своем доме, к большому удовольствию мисс Флиты и, признаться, к моему недоумению. В одной только Медной гостиной было много ценных вещей, которые мне бы не хотелось увидеть на прилавках в Фургонном квартале, что уж говорить о лаборатории и мастерской… Но я не посмел возразить Сыскарям и улетел в свой угол. Меня ждали дела.

***

К утру описание туфелек было составлено и разослано по обувным салонам Города. Честно говоря, я не видел в этом смысла: туфли мисс Смит не могли быть настолько дорогими, чтобы преступник рискнул продавать их по нормальной цене через обувных мастеров. Я проверил имена и адреса, которые мне оставили четверо свидетелей, и убедился, что двое мне соврали: в Городе не существовало жителей с такими именами, и на улицах, которые они назвали, не было домов с таким порядковым номером. Я написал в городской архив с просьбой найти регистрационные данные на Тото Смита, чтобы выяснить, где родился этот мальчик. Я внимательно изучил утренние газеты и с сожалением увидел статью об убийстве Элеоноры Смит. Мне не давало покоя описание туфелек, которое дал Тото на месте преступления. Я сделал несколько кругов под потолком, а потом посидел на насесте и на шкафу, но навязчивая мысль, что я упустил что-то важное, не оставляла меня. А потом я вспомнил. Будто маковый цветок. Я уже видел туфли с точно такими же бантами, их тоже покрывала серебряная краска, у них был небольшой каблучок. Это было больше восьми лет назад. Возможно ли, чтобы туфли прослужили так долго? Возможно ли, что это были те же самые туфли, которые я видел в последний раз на ногах моей покойной хозяйки? К сожалению, в ту пору я еще был живой, старой и больной птицей, и не все воспоминания об этом времени уцелели в моей памяти, иначе бы я сразу сообразил, что и к чему в этой истории. Но то, что я не вспомнил сам, мне помогли осознать Сыскари.

***

В отличие от меня, Сыскарям требовался сон, но, как бы поздно они ни ложились, занятые расследованием или изобретениями, подъем в доме случался тогда же, когда вдалеке начинали гудеть фабрики и лавочники открывали свои магазины в ожидании ранних посетителей. Они не спеша завтракали, и я против обыкновения составил им компанию. Затем мы немного читали и занимались чистописанием — я все еще допускал ошибки, — затем направились в мастерскую, где мне устроили осмотр. Но при этом я чувствовал что-то новое и не мог сосредоточиться на задачах. Мои крылья трепыхались чаще, чем следовало, и мистеру Гиору пришлось несколько раз смазать соединения на моем позвоночнике. Мистер Мант закончил собирать мои новые лапы — с ними держать перо стало намного удобнее, к тому же они были несравненно легче прежних. Мне почистили клюв и проверили окуляры, хотя в последних двух процедурах надобности не было. — Что-то произойдет этим вечером? — спросил я. Мистер Гиор улыбнулся мне, а мистер Мант кивнул: — Да. К тому времени, как друзья мисс Смит появились на пороге нашего дома, Сыскари уже были готовы, саквояжи сложены, револьверы заткнуты за пояса, и в голенищах сапог спрятались острые кинжалы. Тото они взяли с собой и наказали мне не спускать глаз с мальчика. Увалень, мясник и изящный не-человек тоже были вооружены, хотя их экипировка несколько уступала нашей: лопата, топор и тесак — вот, кажется, все, чем они владели. Мы сели в повозку и поехали. — Каков план? — Тото первым прервал молчание. — Мы едем раскапывать клад, — просто ответил долговязый Сыскарь. — Хорошо, что вы взяли с собой лопату, мистер Страшила. Увалень, изящный не-человек и мясник переглянулись. Признаться, я тоже чувствовал недоумение. — Я обратил внимание на отпечатки обуви мисс Смит, — объяснил долговязый Сыскарь. — Поначалу мне показалось, что подошва довольно ветхая и потому на следах остаются вмятины и трещины, однако тогда было неясно, почему девушка не отнесла эти туфли в мастерскую. Она собиралась вернуться в родной мир, думаю, она бы хотела выглядеть достойно в этот момент. — Поэтому она накрасилась перед этим, — сообразил увалень. — Верно, мистер Страшила. — Долговязый Сыскарь одобрительно щелкнул пальцами. — Но если подошва туфелек не разваливается от старости, то?.. Кроме того, наш друг Гуамоко вспомнил, что уже видел похожие туфли на ногах своей прежней хозяйки, а его хозяйка… Тут долговязый Сыскарь сделал паузу и посмотрел на меня с сочувствием. — Его прежняя хозяйка была известна под именем Гингема. Увалень, изящный не-человек и мясник ошеломленно ахнули. Мне даже показалось, что они сжали кулаки. — А кто такая эта Гингема? — спросил Тото. Что ж, список занятий моей прежней хозяйки вряд ли поместился бы на двух сторонах листа, но только две или три строчки не вызвали бы негодования у читателя. Гингема была некоронованной правительницей западных трущоб, и в свое время слухи об ее жестокости держали в страхе и городских бедняков, и лавочников, и господ. К тому времени, как она умерла, я уже оставил службу, и потому не знал обстоятельств ее гибели. — Тело Гингемы нашли возле Фургонного квартала восемь лет назад, в ночь красной луны, — сказал строгий Сыскарь. — В ее логове не обнаружили и малой части тех денег, которые она награбила у жителей Города, и никто из ее людей не мог сказать, куда все делось. Однако известно, что старуха была недоверчива и хитра; близость леса давала ей возможность закопать клад, а чтобы не потерять его, она изготовила карту, которую поместила на подошву своих туфель. — Но как они оказались у Элли? — удивился Тото. — К сожалению, этого я не знаю, — ответил строгий Сыскарь. — Возможно, ваше падение с небес вместе с домом до смерти напугало женщину. Возможно, мисс Смит нашла тело и сняла с него туфли, а возможно, это сделал ты, мальчик. Как бы то ни было, туфли оказались у твоей сестры. Время шло, она росла, и вот туфельки стали впору. И тогда кто-то заметил их на ногах мисс Смит и захотел отобрать. Кто-то, кто знал о карте и кладе. — И этот кто-то сейчас откапывает клад? — уточнил увалень. Сыскари кивнули. — Чудненько, — пробормотал мясник, и мне показалось, что он напуган, но затем его пальцы сжались на рукояти ножа и с губ сорвалось: — Он за все ответит. Механический черный конь нес нас по дороге, позади остались центральные кварталы, и трущобы пролетели мимо нас стрелой. Мы въезжали в лес, и чем больше старых деревьев вставало стеной по обе стороны дороги, тем сильнее чувствовалось волнение моих спутников. — Но кто эта старуха, которая преследовала нашу Элли? — Увалень недоуменно почесал голову. — С чего она взяла, что эти туфли — те самые? — Мы обязательно узнаем это, мистер Страшила, — ответил строгий Сыскарь. В его руках был рисунок подошвы, в котором действительно можно было угадать ориентиры. Не облети я в прежние времена стену и лес и не служи я Гингеме, я бы ни за что не догадался, как читать эту карту. Но, на счастье, я обладал некоторым опытом и потому понял то, над чем ломали голову Сыскари. — Нам нужно болото, по форме похожее на равносторонний треугольник, вокруг него растут могучие дубы в количестве семи штук. Это место находится на равном расстоянии между стеной и дорогой. Я бы сказал, это не очень большое расстояние, возможно, всего в двадцать семь шагов. Видите, на подошве девять точек между звездой и этими линиями? Гингема считала три шага за единицу, итого… — Вы действительно бесценный помощник, мистер Латокинт, — сказал строгий Сыскарь, и мне показалось, что по его губам скользнула тень улыбки. За своими вычислениями я не заметил, как повозка остановилась у стены. Мы все вышли, Сыскари опустили на лица клювоносые маски, и пальцы в темно-зеленых перчатках взялись за ручки саквояжей, а наши друзья схватились за свое нехитрое оружие. Тото пошел к лесу позади всех, и я летел в шаге от него. Сквозь туман за нами наблюдали луна и звезды, чей далекий свет едва долетал до земли, но газовые фонари, висящие вдоль стены, не давали нам потеряться во мраке ночи. Я не сразу понял, что в лесу мы не одни. Только когда Сыскари остановились и наши трое друзей едва не врезались в их спины, Тото замедлил шаг и выглянул из-за спин своих друзей. А я… а я с ужасом понял, что знаю женщину, стоящую в тени могучего старого дерева, в нескольких шагах от зловонных вод зеленого болота. В первое мгновение мне показалось, что это Гингема: тот же злобный взгляд из-под нависших бровей, такие же бородавки на длинном крючковатом носу, и всклокоченные седые волосы убраны в точно такой же пучок, только заколка в нем не с пауком, как у моей покойной хозяйки, а с обезьяной. Старуха была одета в фиолетовый жилет и грязную серую юбку, в одной руке повисла плеть, другая опиралась на лопату. — Вас зовут Бастинда? — спросил я. Старуха мне не ответила. Она свистнула, и стая волков выбежала на ее зов. Их было немного, едва ли больше десятка, но нас — всего шестеро и один мальчик. Сыскари вытащили из-за пояса револьверы, но тут мясник оттеснил их назад, а перед этим забрал у изящного не-человека топор. — Это моя работа, — бросил он. По обе стороны от него возвышались могучие деревья с широченными стволами, и, чтобы добраться до нас, волкам было необходимо пробежать мимо мясника или сделать небольшой круг. Все они бросились вперед, но бежали один за другим, и мясник сперва одним ударом топора переломил шею вожаку стаи, а затем второму волку, третьему и последующим. Волки падали возле дерева перед ногами мясника, хрипели и дергали лапами, кровь струями текла по их шкуре, брызги попадали на нас, а страшные раны обнажали светлые шейные позвонки. Я вылетел вперед, чтобы своими крыльями закрыть глаза Тото. К сожалению, не только волки служили Бастинде. Она свистнула дважды, и в небе появились птицы с острыми черными клювами. Их тоже было не так много, как мне показалось поначалу, но они быстро пикировали на нас и метили в лица. — Оставьте их мне, — попросил увалень. Мясник отступил ему за спину, а мистер Страшила проворно схватил двух птиц, крутанул их в воздухе, и через мгновение птицы упали на землю, а их шеи неестественно изогнулись. Я взмыл вверх и атаковал тех, кто ушел от кулаков увальня. Конечно, в моих лапах не было такой же силы, как в руках мистера Страшилы, и мой клюв оказался не так остер, как клювы этих ужасных птиц, но я превосходил их размером и не знал усталости. Я бил и клевал их, ударами крыльев отгонял от моих друзей и от мальчика, и через какое-то время тела волков накрыло телами птиц. Старуха позеленела от злости, когда увидела, что мы расправились с ее слугами. Она свистнула трижды, и из дупла одного из деревьев вылетел рой насекомых. Они были похожи на ос, только крупнее и злее, их жала напоминали иглы. — Что ж, с ними я справлюсь, — сказал изящный не-человек и выступил вперед. Я не сразу понял, что он хочет сделать, потому что мистер Вудмэн не размахивал руками и был безоружен, но вместе с этим он стал для своих друзей щитом. Под его рубашкой и жилеткой скрывалась железная грудь, о которую осы ломали жала, и лицо, оказывается, также было сделано из железа, только тонкий слой кожи обтягивал его. Я парил над головой мистера Вудмэна, и в меня тоже врезались осы, но ломали жала и падали. Сыскари стояли по краям, возле деревьев, и брызгали в тех ос, что решили обогнуть деревья, едкой зеленой жидкостью. К тому времени, как битва с осами закончилась, я увидел две вещи. Во-первых, старуха пришла в ярость, ее губы тряслись, глаз выпал и покатился по траве, а крючковатые пальцы потянулись к заколке в волосах. Во-вторых, мальчик Тото, который должен был оставаться за нашими спинами, оказался вовсе не там. Он стоял в нескольких шагах от старухи, у самой кромки бурлящего болота, над которым как раз начал клубиться зеленоватый дым. В руках Тото была ложка. Ни больше, ни меньше, обычная деревянная ложка, какой люди хлебают кашу или суп. Мальчик проворно наклонился и зачерпнул воду, и в тот самый миг, когда старуха дотянулась до заколки, Тото плеснул воду ей в лицо. Я не ожидал, что старуха закричит. Она упала на землю, с ее губ сорвалось шипение, лицо загорелось, и на коже появились волдыри. Сыскари склонились над ней, мистер Гиор жестом попросил меня подлететь ближе, а мистер Мант показал увальню, мяснику и изящному не-человеку, чтобы увели мальчика. Времени, чтобы задать вопросы, осталось немного. Через несколько минут все было кончено. Чуть позже мы всемером собрались возле глубокой ямы, на дне которой лежал железный сундук. На его крышке виднелись незнакомые мне вензеля, и герб напоминал мне о чем-то, что я знал, но давно забыл. В любом случае, ключа от сундука у нас не было. — Давным-давно, — сказал изящный не-человек, — когда Правитель еще не пришел в наш Город и цветы за стеной не хотели уничтожить нас, в мире жило четыре волшебницы. В книгах пишут, что две были страшны, как смерть, а две прекрасны, как жизнь. У одной из двух добрых волшебниц был камень, розовый, как рассвет, и прозрачный, подобно слезе. Пока этот камень находился подле нее, мир не знал зла, но однажды этот камень украли… И тогда четыре волшебницы потеряли силу, а Город оказался в опасности. — Это легенда, мой друг, — сказал мясник. — А я думаю, в этом сундуке на самом деле скрывается камень доброй волшебницы, — заметил увалень. — Знать бы только, что с ним сделать, чтобы зло ушло и мы зажили, как прежде. Тото повернулся к Сыскарям, его темные глаза заблестели от слез, и мальчик вытер нос грязной ладошкой. — Но почему эта ведьма преследовала Элли? — Она хотела владеть камнем, — ответил ему строгий Сыскарь. — Бастинда мечтала забрать камень у Гингемы, но выкрасть его в свое время не смогла. А потом Гингема умерла, и, казалось, тайна драгоценного камня ушла вместе с ней. Пока месяц назад Бастинда не увидела на рынке мисс Смит и не обратила внимание на отпечаток ее следов. — Она попыталась забрать туфельки, — продолжил долговязый Сыскарь. — Несколько раз подсылала воров, но девушка редко находилась на улице одна — все время рядом с ней были вы. Бастинда даже хотела купить туфли, но мисс Смит прогнала ее. Тогда Бастинда решила ее убить. Она подменила пудреницу, полагая, что девушка погибнет во время выступления и в суматохе никто не обратит внимания, куда исчезла ее обувь. — Но мисс Смит собиралась уйти за Дверь, — сказал строгий Сыскарь, — а Бастинда не могла допустить, чтобы туфельки ушли в другой мир. О, она знала про Двери… Она знала, что секрет туфелек навсегда уйдет вместе с мисс Смит. И тогда она убила ее. — Сначала она забрала туфли, — продолжил долговязый Сыскарь. — К тому времени мисс Смит уже накрасила лицо смесью белил и извести, она ничего не видела перед собой, возможно, она даже не поняла, кто снял с нее обувь. Но Бастинда испугалась, что мисс Смит расшифровала карту и первой найдет сокровище, в тот момент она позабыла, что девушка умирает и уже ничего не сможет найти. Она убила ее. И убила бы тебя, Тото, если бы ей не помешал свидетель — тот безусый хмурый юноша, которого вы видели прошлой ночью. Он не художник, как сам сказал, а газетчик, и по службе своей не лишен сообразительности. Бастинда не могла рисковать. — Вот и вся история, — закончил рассказ строгий Сыскарь. — А сейчас, Тото, мы вернем тебе ключ от Двери. — Я должен вернуться домой? — спросил мальчик. — Это будет твое решение, — улыбнулся ему мистер Мант. — Ты всегда можешь отпереть ту Дверь и уйти в другой мир. А можешь остаться. — А вы? — прямо спросил я. — Вы уйдете? Сейчас? Сыскари кивнули. — Мисс Флита будет распоряжаться домом согласно нашему завещанию, и вы все всегда сможете найти там пристанище. Все, что вы найдете в лаборатории и мастерской, отныне ваше, — сказал мистер Гиор. — Гуамоко, дружище, свидетельство о твоем ремонте, твой оклад за последний месяц и схемы твоих суставов лежат в верхнем ящике конторского стола. Ты многому научился за эти годы и всегда сможешь заработать себе на машинное масло, однако я бы посоветовал присмотреться к нашим новым друзьям. Увалень, мясник и изящный не-человек переглянулись. — Вы хотите сказать, что из нас выйдут новые Сыскари? — удивился увалень. — Если вы захотите, — согласился мистер Мант. — И потом, если легенда о камне не врет, кому-то предстоит разыскать добрую волшебницу и вернуть ей этот сундук. Он погладил меня по макушке и улыбнулся с той нежностью, какую я никогда не видел за ним прежде. — Не храни воспоминаний о нас, милый Гуамоко. В твоей жизни будет еще много новых событий и знаний, для которых понадобится место на медных пластинах твоей памяти. А мы со временем уйдем в небытие, будто нас никогда не существовало. Живите счастливо, дорогие друзья. Сыскари по очереди попрощались с каждым из нас и даже пожали руку малышу Тото. Они подхватили свои саквояжи, проверили револьверы и кинжалы и направились к Двери, так что скоро стволы деревьев скрыли от наших глаз их фигуры: долговязого рыжебородого мужчины и мужчины поменьше с водопадом темных кудрей, который склонял голову набок, как большая бескрылая птица. Наверное, история должна была кончиться на этом месте, но позвольте мне признаться: я не мог оставить их просто так. Я полетел следом на большом расстоянии и потому видел, как мистер Гиор и мистер Мант дошли до Двери. Один из них достал из-за пазухи ключ, а другой — вставил в замочную скважину и повернул. Замок щелкнул, и дверь поддалась. За нею не было маков. За нею расстилались зеленые поля и бежала вдаль дорога из желтого кирпича. Мистер Мант и мистер Гиор шагнули за Дверь, и она захлопнулась за их спинами. Больше я никогда их не видел. И я до сих пор не знаю, какой мир ждал их за Дверью и вернулись ли домой мои дорогие друзья.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.