Незаданный вопрос

На губернаторский прием Лазареву идти не хотелось. Совсем не хотелось. Слишком много сил он отдал этой чертовой эпидемии, когда сначала вообще остался единственным завом, способным хоть как-то взаимодействовать с городскими и не только городскими властями, а потом еще и разделенным с теми, кого по-настоящему любил: и Натали, и Мишка мало того, что и так были не с ним, так еще и оказались в изоляции в медцентре, а он один как перст и в Москве. Впрочем, московское одиночество было условным – Емельянова обладала чудовищной интуицией и чудовищными же способностями мозгоправа. По крайней мере, его мозги на место встали быстро, после всего-то одной фразы. С Наташкой, в силу дистанции, Елене было посложнее, но и тут она, похоже, справилась. Натали на прием тоже не рвалась, вообще собираясь провести вечер дома, с сыном, но Миша рассерженно шипела, что она превращается в квохчущую курицу-наседку, и Бахметьева, облачившись в выбранное Александрой платье, нехотя поехала. Наверное, они действительно должны были пройти через все произошедшее, видеть чужие потери, переживать их, чтобы этот момент наступил. И дело даже не в благодарностях, медалях и почестях. Не в красиво-помпезном зале и нарядах, в которые пришлось облачиться, чтобы соответствовать. Наташа повела плечами: несмотря на духоту, было зябко. Или может это были мурашки предвкушения? Андрей, словно почувствовав ее взгляд, отвлекся от разговора с одним из завов Склифа и обернулся, безошибочно находя ее глазами. Совсем другой: статный, в идеально сидящем костюме, белоснежной рубашке и галстуке, начищенных туфлях. Новая прическа делала его неуловимо серьезнее, а седина лишь добавляла что-то неуловимо важное, весомое. Неуловимое. Все неуловимое… Неуловимо другой, и подходить к этому неуловимо другому – совсем другому Андрею было страшно и неловко. Впрочем, Андрея видимо, их общие перемены не волновали, а может изменился он меньше, чем думала Наташа, потому что пожав собеседнику руку, Лазарев направился прямо к ней. - Привет. Всего одно слово. Их почти сразу же оттащили друг от друга коллеги, и все, что оставалось ему и ей, так это ловить случайные взгляды, брошенные друг на друга, прятать улыбки за хрупкими преградами бокалов с шампанским, да ждать окончания сего мероприятия. Впрочем, помимо ожидания, Наташа еще втайне мечтала, чтобы он подошел со спины, обжег ухо своим дыханием и тихо, почти интимно спросил: - Правда или желание? И она снова бы выбрала желание, почти наверняка зная, чего пожелает Андрей. Наталья не обратила внимания, когда Андрей вышел вместе с коллегами на улицу, но в зале, очень быстро пустеющем, его уже не было. Бахметьева завернулась в палантин, пошла к двери. В том, что Андрей на улице, она не сомневалась… Наташа уже собиралась выйти к Андрею, но, взявшись за витую бронзовую ручку тяжелой двери, вдруг замерла. Лазарев стянул опостылевший галстук, расстегнул ворот рубашки и стоял, засунув руки в карманы брюк, очень расслабленный, очень уставший и очень ждущий. Ждущий ее, Наталью, ждущий и предвкушающий продолжение этого раута, не такое чопорно-светское, даже наоборот, но от этого более прекрасное. Наташа стояла. Она точно знала, что стрясись сейчас что-то страшное, и он, и она сбросят предвкушение и вернутся на работу, но при этом оба будут ждать окончания работы, того момента, когда для него будет существовать только она, а для нее - он. - Вот ты и помудрела, девочка, - сама себе мысленно проговорила Натали, - Елена была права: рано или поздно это происходит со всеми. Наталья толкнула тяжелую дверь, сбежала по ступенькам, подошла к Андрею, спрятала лицо у него на груди. Он, спустя минуту, осторожно отстранил ее, сделал шажок к воротам. Они, не сговариваясь, пересекли двор, вышли на улицу, прямо в теплый весенний вечер. Словно двое коллег: приятные собеседники, но не более. А потом Наташа просто остановилась, чтобы развернуться к замершему Андрею лицом. А он просто ухмыльнулся и прижал её к себе, укутывая в теплый пиджак и обдавая дыханием висок. Это снова было возвращение. Только теперь ее вопрос «Где ж ты так долго был?» мог быть парирован его вопросом. Но Лазареву хватило ума вопросов не задавать.