Ненависть возрождённая

Пролог Московская область, Истринский район, 2002 год — Нету «стима». Совсем нету больше… — скулил худосочный Дрищ которого остервенело пинали ногами Зубатый и Беня. — Бабло куда дел, сука? — тяжело дыша, процедил Зубатый. — Последний раз спрашиваю, где бабло? Скрысить надумал? Или просрал на кокс и блядей? — Я сразу говорил, самим ехать надо, — бубнил Беня, не забывая молотить берцами по ребрам лежащего кореша. — Что, не нашли бы барыгу? Дрищ только подвывал при каждом ударе. Денег у него не было. Так и не раздобыв «стим», он крепко ширнулся героином с какими-то мутными пацанами, и очухался на помойке с пустыми карманами. Он своё-то имя с трудом помнил, не говоря уж о том, что это были за пацаны, и как он вообще с ними связался. Истринские кореша невнятным оправданиям не верили, и теперь отыгрывались на Дрище за облом радужных надежд. «Убьют, падлы». Всё равно он им не отдаст последнюю ампулу! Самому потом куда? После «стима» «герыч» на грани передоза — словно разбодяженный раз в сто. Кайфа никакого… Подвывания перешли в хрип, когда башмак вконец осатаневшего Зубатого впечатался в висок. — Ты его убил! — взвизгнул Беня. — Туда и дорога. Гниль был, а не пацан… Ну, чего раззявились? Прикопать надо. Я знаю, где, никто его там с собаками не найдёт. Братуха, сгоняй за лопатой по-тихому… э, да ты аж позеленел. Привыкай, жизнь, она такая… всяко в ней бывает. — У бабки участок в паре километров, — сказал Беня. — Туда заедем, там нет никого. Давайте когти рвать отсюда, да поживее! Они с Зубатым принялись запихивать тело Дрища в багажник раздолбанной «четверки». Еле сдерживая тошноту, на них таращил широко раскрытые глаза подросток, всю экзекуцию простоявший в стороне. Он так и не попробовал новой московской дури, о которой с восторгом рассказывал старший брат. На запачканных спортивных штанах умирающего Дрища медленно проступало ещё одно пятно: содержимое разбившейся ампулы, спрятанной в маленьком кармашке трусов. Московская область, муниципальный округ Истра, 2024 год Давние события терялись в тумане расплывчатыми обрывками, а вот место Воск запомнил накрепко и направлялся именно туда. Тогда ничего ведь так и не нашли. Если, конечно, вообще искали: кому он, торчок тот, нужен был? Вот и решили, что в каком-нибудь московском морге валяется очередной неопознанный труп с ножевой раной или передозом. Брат и Беня жертву свою ненадолго пережили, недели не прошло, как загнулись один за другим. А его уберёг Господь и вразумил. Понял он тогда, что не на ту дорожку ступил, сворачивать с неё надобно. Знал Всевышний, что выйдет из Воска толк, что послужит он ещё и России новой, возрождающейся, и вере православной. Хорошо послужит, достойно. Не одного супротивника воли Государевой изничтожит, Слово и Дело блюдя. Не убоится, не усомнится. Не зря сам Государь Николай Платонович Воска на тайное и ответственное Дело напутствовал вместе с Батей. Большие перемены идут, и недостаточно передавить внутренних врагов, лижущих руку Запада. Должен увидеть народ Кремль обновленный и увериться, что через малое время, подобно ему, обновится и засияет под Божьим солнышком вся многострадальная земля наша. Нечего более делать на Красной площади гранитной орясине с неупокоенным телом. Велено ему, Воску, труп зачинщика Красной Смуты вывезти тайно и закопать так, чтоб ни одна живая душа могилу его не нашла. Чтоб духу его поганого в новой России не осталось. Вот и самое место ему лежать рядом с никчемным слизняком, свою жизнь на дурь разменявшим. Московская область, муниципальный округ Егорьевск, 2024 год Церковь ветшала на глазах. Некогда её, превращённую в склад, а потом заброшенную, восстановили силами самих жителей, как уж смогли. С тех пор немало воды утекло, а отец Всеволод деньги не умел добывать ни из епархии, ни тем более из прихожан. Ничего не брал, если видел, что человек в нужде, а кто не в нужде тут остался? Богачи, которые лучшие земли в округе скупили, в другие храмы ездят, богатые. Думают, там их молитвы скорее Богу донесут. Старуха Сергеевна горько вздохнула и перекрестилась. Вспомнилось, что и сюда как-то заезжала незнакомая красивая женщина на дорогой по тем временам иномарке, но перестала давно. О чём они с батюшкой Всеволодом у него в домике разговоры вели, Сергеевна не знала, а только в церковь женщина та ни разу так и не вошла. А теперь и батюшку призвал Господь, давно в Царствии Небесном место для него приготовлено, святой был человек. А ей-то куда податься, убогой? Приезжали тут третьего дня… рожи сытые, холеные, поперёк себя шире. Говорили, что всё сносить будут и новый храм возводить. Тогда-де, старая, невозбранно сможешь на паперти стоять, а покуда освобождай территорию. Ещё в селе болтали, что на строительство китайцев завезут, потому как новая власть в столице повелела таджиков и прочих приезжих в недельный срок на родину вытурить. Да что те, что другие всё одно — нехристи. Стыдобища… Странные времена пришли, непонятные, жуткие. Подумать только, царь в Кремле на троне расселся. Головы летят… Люди богатые всё, в силе. Народу простому ни капельки их не жаль, туда и дорога, да тревожно: самим-то чего ждать от новых порядков? Никому уж не верится, что лучшей жизни. Тихо сидят, выжидают… «Господи, на всё воля Твоя, а только прибрал бы Ты уж меня поскорее». *** Какие потери ещё нужны, чтобы до некоторых горячих голов дошли очевидные вещи? Со времен Инквизиции история Тайного Города не знала потрясений, подобных кризису Ярги! Казалось бы, любой ребёнок должен понимать, как важно сохранять единство, достигнутое неимоверными усилиями и жертвами. Не время сейчас для ссор из-за чьего-то уязвленного самолюбия. Так нет же: вновь происходит разбирательство между Орденом и Зелёным Домом из-за нарушения Кодекса во время дуэли… («Тиградком») — Что там молодёжь не поделила? — вздохнул Артём, оторвавшись от экрана. — Опять белокурую красавицу? — Наш корнет заявил, что измайловец использовал против него боевой артефакт, — ответила Дагни. — Договоренность была о чистом поединке, без магии. До раны, не позволяющей продолжать бой, но не смертельной. — Это проверить проще простого. — Вот-вот. Вначале ведьмы утверждали, что никакого артефакта при их дружиннике не было, и они это докажут. А потом резкий поворот, согласие на выплату компенсации раненому и обещание наказать виновника. У Ордена больше нет причин продолжать расследование инцидента. Хотелось бы верить, что это просто редкая глупость и самонадеянность молодого люда. А не какая-нибудь очередная дрянь, в которую зелёные радостно вляпались. — Королева и принц очень стараются не вляпываться. Во время кризиса Ярги Людь исчерпала свой лимит. — Только на это и надежда. Артём не стал продолжать разговор. Сел на маленький диванчик рядом с Дагни, наслаждаясь её теплом, её спокойной силой, которую давно научился чувствовать, не будучи магом. Дагни, Дагни… Последняя и самая долгая любовь, наполовину рождённая болью утраты. Пройдя через все испытания, она повзрослела. Прежняя Дагни времён их знакомства ни за что не примирилась бы со своим двойственным положением. Тёмный Двор официально заявил, что не будет преследовать Дагни де Гир из-за гибели мастера Барраги. Артём знал, что причиной тому не только роль, которую она сыграла в разрешении кризиса. За жизнь в Тайном Городе Дагни заплатила технологией создания джиннов и обещанием никогда не пытаться в одиночку овладеть наследием Железной Крепости. После победы над Яргой она стала любимицей Ордена, но, несмотря на это, подданные Чуди не знали о ней всей правды. Слишком сильны были тысячелетние предубеждения. Она по-прежнему считалась внебрачной дочерью Франца де Гира и чуды, жившей вне Тайного Города. В действительности мать Дагни была человской ведьмой, а она сама — прилипалой. Редкий генетический выверт, благодаря которому полукровку почти невозможно было отличить от представителя старшей расы, и который заставлял семьи нелюдей безжалостно уничтожать прилипал. Артём был уверен, что комиссар Тёмного Двора догадался об истинной сути Дагни, и понимал, чего стоило наву поддерживать официальную версию. Навь не терпела полукровок, тем более — таких. Или думал, что понимает… Время от времени ближайшие друзья пытались осторожно намекнуть великому магистру, что Дагни, сильная кровь, отпрыск древнего магического рода, просто обязана дать Чуди потомка. Она собирается жить с челом, пока тот не помрёт от старости? Всем и всегда Франц отвечал одно и то же: «Попробуйте заставить её». Добровольцев не находилось. Умирать Артём в ближайшее время не планировал. Благодаря магии и эрлийским эликсирам он был здоров, в отличной форме, и никто бы даже не заподозрил его реального возраста. Это не отменяло очевидного: ещё лет десять-двадцать, и он для всех будет выглядеть отцом Дагни, а потом — дедом. До последнего тянуть он был не намерен и с каждым годом лучше и лучше понимал возлюбленных Сантьяги. Дагни может родить от него ребёнка, никаких препятствий для этого нет. Но для Тайного Города это уж точно окажется слишком, и ребёнка ждёт участь изгоя. А среди подданных нынешнего Государя, за несколько лет скатившихся в средневековье с опричниной, кнутами и Домостроем, их дитя жить не будет, в этом они с Дагни были единодушны. Проблема в том, что технологии средневековью доступны самые что ни на есть современные, и год от года аналитики Великих Домов повышают вероятность обнаружения Тайного Города челами. Никому не хочется иметь дело с непредсказуемым Государем и его прислужниками, жестокостью превзошедшими недоброй памяти коммунистов. Но придётся, если не будет иного выхода. Когда папаша Государя захватил власть после вечного президента и принялся «возрождать Святую Русь» огнём и кровью, довелось Артёму быть посредником при встрече Сантьяги с отцом Алексеем, на которой — неслыханное дело! — всерьёз обсуждалась возможность активного вмешательства Тайного Города с целью устранения новоявленного монарха и главных приспешников. — Государь — не колдун, — сказал лидер Забытой Пустыни после долгого и тягостного раздумья. — И опричные его не из преисподней вылезли и не с луны свалились. Сами мы, люди, их среди себя вырастили и зло творить попустили. Значит, сами чашу свою до дна испить должны, сколь бы горька она ни оказалась. В Европе тоже творился полнейший бардак. Китай, ставший мировым центром производства всего и вся, заодно стал Поднебесной империей, а император Чжоу Шень-мин — личным Государевым другом, не бескорыстным, разумеется. Отчаянно не хотелось перебираться в другое полушарие и обосновываться там. Но и видеть нынешнюю московскую реальность обрыдло — не на такое Артём рассчитывал под старость лет. Они с Дагни ходили только в увеселительные заведения и магазины Тайного Города, где всё осталось как прежде — по крайней мере, внутри. Не заглядывали в телевизор, именовавшийся теперь «вестевой пузырь». Не носили кафтаны с косоворотками и сарафаны, предпочитая использовать морок при необходимости. Словом, старались как можно реже покидать маленький мирок, созданный нелюдями для себя. Город, который принял дочь великого магистра Дагни де Гир, и в котором так и не нашлось места настоящей Дагни. Зелёный Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь В воздухе перед Снежаной висел небольшой прозрачный шарик в тончайшей оболочке. В жидкости, заполняющей шарик, весело плавали семь крохотных золотых рыбок. Сдемир едва не протянул руку, чтобы поднести шарик поближе, но вовремя спохватился — это же всего-навсего магический слепок! Очень детальный, точно изображающий оригинал, но не более того. — Что это, моя королева? — Ты был недоволен, что мои фаты убедили юного Белояра из домена Измайлово согласиться на сканирование памяти, прежде чем он предстанет перед судом чести в дружине. Теперь я могу всё объяснить. Сядь, пожалуйста. Лишь после этих слов Сдемир удобно расположился во втором кресле. Дворцовый этикет взаимоотношений королевы Зелёного Дома и принца-консорта соблюдался до последней мелочи. Королева и её принц никогда не испытывали друг к другу любви. Их союз был необходимостью, чётко просчитанным политическим марьяжем с обеих сторон. Об этом во дворце знали все. И многие полагали, что лишь благодаря этому союзу Людь сохранила себя как Великий Дом во время кризиса. После гибели Мечеслава, Ярины, Всеславы, нескольких жриц подряд, после недоверия и ненависти, растущих как снежный ком по мере того, как начала всплывать правда о предательстве и лжи. После того, как Ярга считал себя фактическим хозяином Зелёного Дома. После гибели Берегини, доказавшей, что это всё ещё не так, и кровью смывшей позор со своего имени. Между королевой и её принцем неоткуда было взяться доверию и приязни. Чтобы они начали зарождаться, потребовалось несколько лет после бракосочетания. Более глубокие чувства так и не возникли, несмотря на рождение общей дочери. Снежана и Сдемир не делали из этого трагедии. Они знали, на что шли. Они не устраивали личную жизнь и личное счастье. Они спасали то, что осталось от Великого Дома Людь. — Видишь ли, у мальчика действительно не было никакого артефакта. — Что? — Сдемир мгновенно просчитывал ситуацию. — Ты хочешь сказать, что… он сам? Он где-то раздобыл Золотой Корень? — Об этом я и хотела поговорить с тобой. Нужна твоя помощь, чтобы выяснить, где же именно. — Прошу подробнее, моя королева. — Конечно. Этот шар — новомодное развлечение богатых челов. Называется аквариум. Поступает контрабандой из Поднебесной империи около двух лет. Формально находится под строжайшим запретом. Фактически — чем выше чел в их нынешней иерархии, тем чаще запрет нарушается. Подвижные элементы в виде рыбок напичканы целым коктейлем стимуляторов и психотропов. Одна такая рыбка вводится в вену и достигает мозга чела, и уже там непосредственно воздействует на определённые центры. Что за жизнь проживают челы за это время, какие ощущения переживают, я не хотела бы даже представлять себе. К сожалению, с этой игрушкой успел познакомиться кое-кто из наших подданных. Некоторым ощущения тоже понравились. — Проклятое генетическое сходство, — зло пробурчал Сдемир. — Но какое отношение… — Самое прямое. Помимо всякой синтетической дряни золотые рыбки — только золотые — содержат микроколичества Золотого Корня. Предположительно, тоже синтетического, но полной уверенности у нас нет. Незадолго до поединка Белояр в компании друзей использовал аквариум. Всё вышло потому, что у него оказалась гиперчувствительность к Золотому Корню, такие случаи описаны. — Всё, что я рассказала сейчас, — закончила королева, — установлено анализом конфискованного шара или найдено Дочерями Журавля в человской Сети. — Это пока не подводит нас к наиболее важному. — Нам нужен поставщик, — медленно произнёс Сдемир. — Не местные дилеры, а источник. Производитель. — Он очень хорошо скрывается, — кивнула Снежана. — У азиатских челов за эти штуки полагается смертная казнь. А их там — полтора миллиарда. Кто-то мог и воспроизвести то, что однажды уже было проделано. Начинать в любом случае придётся отсюда. Но если мы затеем массовую проверку дружинников, нас никто не поймёт. Предупреждаю вопрос: мы не выявили случаев употребления среди колдуний не потому, что прилагали недостаточно усилий. «Им это не нужно, у них есть магия». — Максимум через пару дней я буду знать имена всех, у кого наши парни покупали эту дрянь. Но я не стал бы забывать ещё вот о чём. Никто не знает, где хранился запас гиперборейской ведьмы, и что с ним стало после её исчезновения. — Не в Поднебесную же она каждый раз моталась. Но ты прав, этот вопрос тоже следует обдумать. Обдумать предстояло многое. Допустим, Зелёный Дом первым найдет производителя. Допустим, соседи ни о чём не узнают. Если рыцари удовлетворились признанием вины злосчастного Белояра, время есть. Даже если золотые рыбки успели приплыть и в Орден, при такой малой дозе зависимость у чуда возникнет очень нескоро. Нава проще утопить в бассейне, полном аквариумов, чем отравить содержимым этого бассейна. Да и в чёрной дыре мозг навов и их вассалов видал все эти человские психоактивные штуки. Тёмный Двор вряд ли заинтересуется очередным извращённым изобретением, предназначенным для того, чтобы ненадолго выползти из дерьма, в которое челы превращают собственную жизнь своими же стараниями. Челы… при частом употреблении теоретически возможны спонтанные выходы магической энергии. Но золотой аквариум дорог, запрещён, его непросто раздобыть. Вряд ли даже верхушка человской пирамиды имеет возможность — как там было в докладе? — давить восторг ежедневно. За десять лет ни один случай внезапного пробуждения и быстрого затухания способностей к магии в поле зрения Зелёного Дома не попадал. Челов со способностями вообще в последние годы попадает в Тайный Город всё меньше. Их не выискивают власти и не сжигают на кострах. Они просто боятся. Оказаться не как все, приподняться над согнутой в поясном поклоне массой — и получить по голове подкованным сапогом. Они сами убивают в себе магов. Есть ли у производителя чистый Золотой Корень? Если да, к чему такие ухищрения? Если нет или жалкие крохи — много ли от него проку? «Мы узнаем это не раньше, чем найдём его». Если понять, как эти крохи были добыты, можно будет получить, сколько потребуется. Допустим. Допустим, в Поднебесной создали аналог «стима», тоже не вызывающий истощения организма и преждевременного старения. У Леонарда де Сент-Каре было больше двадцати литров «стима». Чем всё закончилось? «Но мы не станем вытаскивать из Глубокого Бестиария остатки армии Великого Господина! Этот Золотой Корень будет только для нас!» Королеву не покидало чувство, что она упускает какую-то очень важную деталь. Армия Великого Господина… Ну, и где она сейчас? Все гиперборейские ведьмы мертвы, если Яна Маннергейм не успела тайком родить, но на это ничто не указывало. Сильнейшие иерархи Кадаф в виде чучел услаждают взоры Сантьяги и воротил Торговой Гильдии. Кто остался? «Азаг-Тот, Великий Господин Гипербореи. Воплощённая ненависть мира. Выкраденный из зоны Кадаф и тайно преданный земле. И если он доберётся до Золотого Корня…» Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь, 2025 год — Мы собрались не для нового разбора нашей общей оплошности, господа. Комиссар Тёмного Двора расхаживал по кабинету, в котором чуть не каждый месяц добавлялись новые высокотехнологичные навороты при непреходящем торжестве минимализма. Циферблат больших часов высвечивался прямо в воздухе каждые десять минут либо по команде. В воздухе же при необходимости повисали виртуальные клавиатура и мышь. На подходе были экраны, а пока монитор поднимался по команде над краем цельной, превосходно отполированной каменной плиты, заменяющей собой стол. Бога как-то напророчил, что комиссар начнёт всё больше тяготеть к традициям древней Нави по мере окончательного и бесповоротного сумасшествия челов. Остальные помощники заявили, что вероятность есть, но маловата. В отличие от времен навской империи плиту поддерживали не крепкие, основательные столбики, а совершенно несерьёзные и эфемерные с виду подпорки из сверхпрочного волокна. Ортега вычитал где-то, что челы разрабатывают волокно, которое будет самовоспроизводиться. Ему сказали, что магические защитные сети Цитадели не потерпят таких выходок даже от немагического материала, и поэтому лес подпорок под столом комиссара вряд ли вырастет. В своё время повсеместный переход на голосовое управление вызвал у разработчиков «Тиградком» некоторые сложности с адаптацией к навскому языку. Язык Тьмы, несущий саму суть её магии, порой странно взаимодействовал с программами, завязанными на параметры полей магической энергии. У «ласвегасов», отыскавших выход, тогда был звёздный час, который всё же не затмил собой память об инциденте с мавзолеем. Сантьяга умел очень жёстко критиковать, когда считал нужным — себя в том числе. И в подземелье на одном из нижних уровней Цитадели, облюбованное наиболее чудовищными и опасными химерами Тьмы, отправился в одиночку. «Поразмыслить в спокойной обстановке», как он выразился. Уничтожение тварей Кадаф, вырвавшихся из Глубокого Бестиария, не развеяло, но всё же ослабило многовековую настороженность Тайного Города. По-прежнему было под тотальным запретом использование любой магии в зоне Кадаф, и тщательно отслеживались малейшие всплески, указывающие на возможную магическую активность. Но непосредственное патрулирование по мере углубления кризиса Ярги всё реже осуществлялось в полном составе. После победы Великие Дома восстановили заведённый порядок, однако немалая часть уцелевших магов относилась к нему как к излишней перестраховке. На фоне всего, что натворил Ярга в Тайном Городе, гиперборейский кризис поблёк и превратился чуть ли в рядовой эпизод. Ничего не происходило. Вокруг мавзолея не фиксировалось даже намёка на активность. Челу, сидящему в президентском кресле один срок за другим, он не мешал. Человский век недолог, и после вечного президента аналитики и предсказатели обещали большой передел власти. И много ли этих переделов среди постоянной грызни господствующей расы за власть Тайный Город хотя бы заметил? В нём было достаточно магов, способных предсказать не просто реставрацию монархии у челов, а реставрацию монархии времён Иоанна Грозного. Если бы они с какого-то перепугу задались такой целью. Мимо комиссара Тёмного Двора не прошла очередная перемена в тональности человских лозунгов и новостных каналов. Но и Сантьяга, если уж в этот раз челы перейдут от криков хоть к каким-то действиям, ожидал представления для толпы зевак и журналистов, после которого было бы нетрудно проследить перемещение тела. В одно не слишком прекрасное утро буднично и почти незаметно начались приготовления к сносу. Сантьяга незамедлительно отправил помощника для наблюдения и усиления патруля; Ортега вернулся мрачнее тучи и сообщил, что мавзолей пуст. Мумия Великого Господина исчезла бесследно. Сбежавшимся к началу работ журналистам было объявлено, что труп смутьяна и гонителя веры Христовой предан земле, как подобает по Божьему и человеческому закону. На вопросы никто отвечать не стал, мавзолей оцепили тройным кольцом, а в газетах и в Сети появились только фотографии чистого места. — Прошёл почти год, господа, — обратился Сантьяга в сторону аналитиков. — У нас есть какая-либо новая информация? — Выяснить, кому был отдан приказ о захоронении, не удалось, — развёл руками Доминга. — Мы по-прежнему связаны Договором, комиссар. — Мы никак не можем воздействовать на человского правителя и его иерархов, — добавил Ортега с другой стороны. — Мне это отлично известно, и я вас не торопил, но это не значит, что мы можем себе позволить умыть руки и ждать. — Но мы основательно покопались в прошлом Государя, — бодрым тоном сообщил второй аналитик, Тамир Кумар. — Ну что ж, если больше рассказать вам нечего… — По официальным источникам, — начал Тамир, — Николай Платонович Кукушкин… — Эта фамилия у челов уже стала государственным секретом, — влез Доминга. — Так вот, Кукушкин, — с нажимом повторил Тамир, подчеркнуто игнорируя напарника, — конечно же, происходит из побочной ветви старого царского рода. Кто бы сомневался. На самом деле, его прадед носил совсем другую фамилию и был рьяным сподвижником Азаг-Тота. Как забавно сходятся противоположности. — Нет никаких противоположностей, Тамир, — сказал Сантьяга ровным, бесцветным голосом. — Это абсолютно тот же самый росток ненависти Кадаф. Только в другой обёртке. — Есть основания думать, что росток скоро засохнет, — снова вмешался Доминга. — Прогнозы не обещают государю Кукушкину долгой жизни. — Этот отрадный факт как-то поможет нам выправить ситуацию с Азаг-Тотом? — Вряд ли, — честно признал предсказатель. — Трон унаследует Кукушкин-младший, Василий Николаевич, а этот чел будет похлеще отца, и может всё только усугубить. *** «Прошло больше десяти лет, а мы всё там же». Невозможно перепахать на десять футов вглубь все ближайшие и не очень окрестности мегаполиса. Невозможно отследить миграцию микрочастиц Золотого Корня, которые высасывает из почвы бессмертный властелин павшей Гипербореи. Ему понадобится немало времени… … если не будет дополнительной подпитки. За надёжность защиты плантаций хваны ручались головой. Ни одна проверка не вызвала опасений за их головы. Затянувшееся противостояние с Яргой не изгладило гиперборейский кризис из памяти комиссара. Великие Дома разгромили лабораторию, изготовлявшую «стим», и изъяли всю продукцию. Прекрасно. Где гарантия, что не уцелело ни миллиграмма «стима», который успели распространить? Где гарантия, что другой чел не повторит однажды сделанное кем-то открытие? Когда Сантьяга рассеянно перебирал в списке контактов группу «Наемники», с другого, не известного почти никому номера прозвучал сигнал вызова. Исходить он мог только от князя, высших магов Великих Домов и, в крайнем случае, ближайшего помощника — в нештатной ситуации уровня «апокалипсис». После разрешения кризиса Ярги Ортеге было объявлено, что отныне с уровнем «катастрофа» он должен справляться сам. Вместо имени абонента на экране вспыхнул запрос переключения на магическую связь. Качественно созданный канал обеспечивал стопроцентную секретность, но штаб-квартиры Великих Домов тщательно экранировались от потоков чужой энергии, и пробиться туда извне с магической связью было делом почти безнадёжным. Да и вообще, ею не часто пользовались из-за высокой затратности. До изобретения челами телефона наложить на письмо защитные чары высокого класса и отправить адресату порталом обходилось значительно дешевле. Этот канал был создан на тёмной энергии, и Сантьяга повёл рукой, открывая путь заклинанию вызывающего. Из телефона вытекла и оформилась возле стола полупрозрачная фигура принца Сдемира. — У меня артефакт, — объяснилась она. — От имени и по поручению королевы я хотел бы обсудить с вами, комиссар, безотлагательный вопрос, и в качестве извинения за вторжение поделиться кое-какой информацией… «Я ещё ничего не узнал, но уже подозреваю, что лучше бы это был Ортега с апокалипсисом». Ресторан «Для желудка» — Я не предлагаю вам контракта, Артём. Вам предстоит самому решить, как отнестись к моей просьбе. — Я и не заключаю больше контрактов, — грустно улыбнулся бывший наёмник. — Команда Кортеса давно прекратила существование. Ваша просьба, комиссар, имеет какое-то отношение к… Дагни де Гир? — Ни малейшего. Прошу прощения, но речь пойдёт о событиях, о которых вам наверняка тяжело вспоминать до сих пор. Вы знаете, что Тёмный Двор искренне сожалел и продолжает сожалеть о случившемся с нашими друзьями. Я очень уважал Яну и возлагал на наше сотрудничество большие надежды. «Надежды нет…» Давние слова комиссара возникли в памяти так отчётливо и ясно, словно были услышаны несколько минут назад. После взрыва, полностью уничтожившего островок в Тихом океане, Яну и Ингу — живых или мёртвых — не видел больше никто и никогда. И всё же надежда иногда возвращалась, порой в самые неожиданные моменты. Кто знает, что за артефакты и заклинания мог таить проклятый остров? Что, если девушки не погибли, а попали в руки Ярги? Даже если и так, скорее всего, они не раз успели пожалеть, что не погибли. Если же каким-то невероятным чудом они сумеют вернуться — как он посмотрит Инге в глаза? Что скажет? Они не вернулись. После разрешения кризиса не всплыло ни единого факта, подтверждающего, что Яна или Инга когда-либо были пленницами Ярги. Надежда умерла бесповоротно. Кортес покинул Тайный Город, оборвав все связи. Артём остался: у него была Дагни. — Мы прекрасно понимали, что Золотой Корень для Яны — жизненная потребность, — говорил Сантьяга. — Никто не смог бы уберечь запас «стима» лучше её самой. Я никогда не задавал ей вопросов по этому поводу. Уверен, что ваша команда — тоже, включая Кортеса. Артём медленно кивнул. — Она могла бы жить гораздо дольше обычного чела, и мы непременно помогли бы, если бы запаса не хватило. К нашему общему сожалению, всё получилось с точностью до наоборот. — Вы искали «стим» после её гибели. — Артём не спрашивал — утверждал. — Как и остальные Великие Дома, — невозмутимо ответил комиссар. — Это слишком опасная вещь, чтобы оставлять её бесхозной. Впрочем, я не сомневался, что поиски успехом не увенчаются. — Но почему вы решили, что успеха смогу добиться я? — Я этого не говорил. Но у вас в любом случае больше шансов: ведь все вы были близкими друзьями. Оговорки, шутки, туманные намеки… Встречи и поездки по личных делам, о которых вы не расспрашивали, но могли сохранить в памяти какие-то зацепки… — Я хочу знать, комиссар, с чем связано такое внезапное обострение интереса. Азаг-Тот спит в безымянной могиле вместо мавзолея далеко не первый год. — Час назад я пришёл к неутешительному выводу: он может выбраться из могилы намного быстрей, чем я рассчитывал. *** После рассказа о золотых аквариумах Дагни вмиг собралась и умчалась в Замок — обсуждать с отцом новую угрозу Чуди. Артём подозревал, что комиссар ожидал именно такой реакции, и просто-напросто сэкономил своё время. К вечеру заглянул на чай Артём-младший. В роду Олеси Старостиной способности к лечебной магии передавались на протяжении многих поколений — всегда от мужчины к женщине или наоборот. Сыну Олеси на роду было написано стать Целителем, а пройти полный курс обучения он мог только в Тайном Городе. Но не одна лишь жажда знаний вела юношу в Москву. В первые же минуты после подключения к «Тиградком» он разыскал отца, о котором столько слышал от матери. Несколько раз Артёму хотелось дать в морду самому себе за мысли, что перед Ингой он никогда не смог бы оправдаться за это. Дагни же довольно быстро нашла с Артёмом-младшим общий язык. — Совсем я отстал от человской жизни. Первый раз услышал об этих золотых рыбках. — Я тоже хочу так отстать, — ответил сын. — Но не всегда получается. В первые годы учёбы юный будущий Целитель при любой возможности подрабатывал в обычных человских больницах, всей душой желая помогать страждущим. Потом перестал. Последней каплей стал случай, когда в соседнее отделение привезли молодую вдову столбового после опричной круговухи. Она была на третьем месяце беременности. Спасти ребёнка не удалось, как и сохранить возможность иметь детей в дальнейшем. Ночью женщина тайком выдернула из вены катетер и впала в кому. Через два дня явился отец и, пряча глаза, попросил отключить дочь от аппаратуры. Куда её, обесчещенную и бесплодную, теперь пристраивать? А у него ещё две девицы на выданье в семье. — Так я, выходит, давно тебя мог об аквариумах расспросить? — И что бы узнал? — с горечью отозвался Артём-младший. — Мне одна знакомая ведьма рассказывала. Она, пока не проявила способности и в Тайный Город не попала, с опричником жила. Ну, как… вроде по согласию, но попробовала бы она отказаться. Опричники за аквариум мать родную продадут. И вот, любовник её как-то после кокоши с водкой разоткровенничался про свои глюки под рыбками. Думаешь, они, когда ловят, забыться в воображаемой реальности хотят и забыть, что каждый день вытворяют? Щаз. Они там всё то же самое делают. Жгут и насилуют тех, до кого на своей пёсьей службе дотянуться не могут. Через полтора часа беспрерывного напряжения мозга, подхлёстнутого эрлийскими стимуляторами, Артём понял, что у него остаётся два варианта. Отдаться навам на сканирование памяти, потому что не Дагни же об этом просить, учитывая время. Очень нежелательный вариант, прямо скажем. Или попытаться объединить усилия. Артём был единственным, кому Кортес оставил возможность выйти на контакт в самом крайнем случае. Бывший напарник однозначно дал понять, что не вернётся в Тайный Город и не будет иметь с ним никаких дел. Хватит. Так что может и просто послать, особенно если рана всё ещё не зарубцевалась до конца. «Не пошлёт. Когда-то его любимая, ставшая против воли и желания перерождённой гиперборейской ведьмой, отвергла философию ненависти и сделала всё возможное, чтобы Великий Господин не смог подняться. Если сейчас ему всё удастся — это станет надругательством над памятью о ней». Питейный дом «Счастливая Московия» Ли Вей прослушал последнее сообщение и прикрыл глаза, чтобы не беспокоили отсветы навеса из живородящего волокна. Можно и подремать чуть-чуть. На первый взгляд, Ли Вей ничем не отличался от завсегдатаев-соплеменников, в большинстве своём мелких торговцев с Троицкого рынка. На второй тоже. Даже нормальное мобило ему заменяла цепляющаяся за ухо дешёвая дальнеговоруха — звонилка и самый распространенный здешний посланник, который Тайный Приказ слушает-читает вдоль и поперёк, когда ему вздумается. И пусть слушает себе отборную русско-китайскую смесь про свидания, персиковые щёчки, лотосовые ножки и нефритовые жезлы. В ухе Ли Вея сидело крошечное зёрнышко, выделяющее из этого неудержимого потока только нужные слова. Слышные только ему. А под мешковатой поношенной одеждой лишь сканирующий луч рассмотрел бы татуировку триады. Но тут таких излишеств не водилось. Не кремлёвские палаты, обыкновенный кабак. Удачно расположенный и с утра до вечера полный самого разного сброда, среди которого нужным людям нетрудно остаться незамеченными. Дела шли превосходно. Каждая партия товара разлеталась за считанные часы. И будь товара вдвое больше, он уходил бы за то же время и ту же цену. Но люди поставщика уже обещали увеличить поставки при первой возможности. Золотых рыбок любили все богатые русские. Столбовые, думские, приказные, стрелецкие, опричные. Особенно опричные. Откупиться от них аквариумами не получилось бы разве что после покушения на Государя. Что было весьма хорошо и сильно облегчало жизнь Ли Вею и его подчиненным. Он не рисковал шеей, как братья, которые контролируют производство и обеспечивают поставки в Поднебесной. Но и его личный счёт с приятной регулярностью пополняли неплохие суммы. «Сидеть до закрытия или пойти? Съесть нормальный ужин, разложить на кровати белотелую услужливую Аришку…» — Отойдём в сторону, господин Ли. Там будет удобнее беседовать. Облик типичного подгулявшего студента в фуражке набекрень и с пьяно-осоловелыми глазами никак не вязался с холодным и абсолютно спокойным голосом. Ноги одновременно отказывались держать Ли Вея и сами тащили его в сторону незанятого стола палачей. «Он не из здешних, не знает порядков, сейчас вспыхнет скандал, и я…» Студента не было. Напротив сидел долговязый черноволосый незнакомец в чёрном комбинезоне странного, нездешнего фасона. Шумное сборище посетителей кабака словно не замечало вопиющего нарушения традиций. В «Счастливой Московии» только палачи или подпалачники имели право сидеть за этим столом. Ли Вей вздрогнул, осознав, насколько легко представить незнакомца в роли палача. Неумолимого и неподкупного, от которого не спасут все аквариумы Поднебесной. — Нас никто не видит и не слышит, господин Ли. И у меня мало времени. Откуда поступают золотые аквариумы? Кто их производит? Если не знаете — кто и как их передает вам? У вас есть ровно минута, чтобы проявить готовность к сотрудничеству. Ли Вею в своё время понадобилось четыре года, чтобы триада сочла его достойным членства в своих рядах. Он умел молчать и не был трусом. Триада не прощает болтунов, трусов и отступников. Такие не выживают. — У меня времени больше нет, — всё так же спокойно и буднично произнёс долговязый. — У вас тоже. Лба Ли Вея коснулись твёрдые пальцы. — Элъяр алдык, — отдавалось в гаснущем сознании нестерпимым, рвущим уши и мозг эхом. — Урган кектоай… Поселение Адищево, Егорьевский уезд Комиссар предполагал, что Яна могла хранить основной запас «стима» там, куда закрыт вход нелюдям. Если, конечно, могла до такой степени доверять кому-либо из служителей Церкви. Вначале Кортес категорически отверг такую возможность. Потом позвонил и попросил немного времени. Больше он не звонил. Из крошечного тёмного смерча — прокола в пространстве, а не полноценного портала — выпал клочок бумаги с именем и названием места, чтобы через тридцать секунд рассыпаться пеплом. Старый наёмник, давно покинувший Тайный Город, до сих пор предпочитал пользоваться его технологиями. На месте Артёма дожидалось крепенькое вотчинное село с церковью-новоделом. Он оставил внедорожник у церкви и пошёл осматриваться. Кое-где еще сохранились потемневшие от старости, видавшие виды избы. К одной из них приближалась, неся ведра на коромысле, женщина средних лет в резиновых сапогах, длинной клетчатой юбке, бесформенной кофте и выцветшем платке — когда-то красивом и ярком. — Здоров, хозяюшка, — поприветствовал её Артём, чувствуя себя персонажем любительского фольклорного представления. — Дозволишь водицы испить? Минутой раньше в огороде за хлипким штакетником он заметил проворного узкоглазого парнишку. — Заходи, мил человек. — Женщина устало толкнула сапогом калитку. Импровизированный полдник с продуктами из супермаркета Торговой Гильдии и стопкой коньяка сделал хозяйку немного разговорчивее. — Сама-то здешняя будешь? — Выросла тут. — И давно ль одна хозяйничаешь? Что же, папаша китайский вовсе не помогает? — Зачем же… Когда позвонит, когда пришлет несколько юаней. Токмо хозяйство-то здесь, а он там. Китайцам в Сибири дозволено тягло брать, а здесь, вишь, не положено. А я уезжать забоялась. Мыслю вот, зря, да что ж теперь… Сын вырастет, сам пусть решает. — Понятно… — А ты ведь, мил человек, из Москвы сюда ехал не про моё житьё-бытьё выспрашивать. — Твоя правда, хозяюшка. Отца Всеволода я видеть хотел. — Эка! Я молодая совсем была, когда он преставился. Добрый был батюшка, участливый, любили его все. А у теперешнего попа в каждом глазу по червонцу. — А его, выходит, уже в новый храм назначили? — Так. Я и слюбилась с Куаном, пока строительство шло. — Зря он не догадался клад поискать. Всякое в старых храмах попадается. С тобой бы остался. — Как же. Он говорил, друзья находили сундучок какой-то. Так чжангуань* вмиг прибрал и под замком у себя спрятал. Девка одна в соседней деревне от того чжангуаня тоже забрюхатела, так он ей потом даже привета не прислал. — Его триада казнила, — авторитетно заявил снующий туда-сюда малец. — Тебя кто спрашивал, обалдуй? Артём старательно переписал телефонный номер и тайком скопировал фото некоего Куана, который, может быть, сообщит имя и местонахождение прораба, или кто там у них… Может быть, того самого, кто увёз находку в Китай. Может, живого, а может, не очень. «Мы потеряли «стим» еще до того, как Азаг-Тот улёгся в могилу. С другой стороны, уж лучше гангстеры, чем Великий Господин». Бывший особняк купца Игумнова, ул. Якиманка К вечеру у Бати прихватило поясницу, и донесения по итогам дня он выслушивал, лёжа на брюхе на кушетке, пока неприметный Бао Цай суетился рядом, втыкая в спину длинные иглы. Хороши лекари у московской опричнины. И новейшую медицину понимают, и древнее искусство китайское, которое до сих пор мудрёные снадобья и лученожи не до конца превзошли. — Вот, Батя, — приблизился Мокрый с увесистым кошелём. — Четыре с половиной. Дьяк приказный дело выкупил. — Сколько ж он украл, поганец, что полдела сверху положил? — Мало положил, Батя. Аквариум сулил, да не принёс. Поставщик-де свернулся, мало стало товара. Я поспрашивал кое-кого: не врёт ворюга. За прошлые сутки трёх китайцев зарезанными нашли. Все из триады. Глава опричнины не знал, в какой опасной близости прошёл только что от паралича. Он и не заметил, как дрогнула рука Бао Цая, втыкавшего иглу меж позвонками. Это сколько ж теперь без рыбок золотых обходиться, пока новый коридор не наладят? — Батя, неужто Тайному Приказу давить с размаху Государь повелел? — заволновался Мокрый. Ещё бы не заволновался. Теперь все дела наперекосяк пойдут. Оба крыла носом землю рыть будут в поисках ловцов с запасом. Те и не представляют даже, сколько самой тяжкой крамолы на них вскорости обнаружится. — Тайноприказные так не работают, Мокрый. Видать, между узкоглазыми передел. Всё наладится. Бао Цай дорого бы дал, чтобы разделять уверенность главного государева опричника. Годы, века, тысячелетия не раз показали ему, что если возможен худший оборот дела, то это именно он и будет. *** Глупцы могли сколько угодно бормотать про счастливый случай и невероятное стечение обстоятельств. На то они и глупцы. Великий Господин заботливо сеял семена священной ненависти Кадаф. Не все были достаточно сильны и жизнеспособны. Но если были — прорастали снова и снова, из поколения в поколение. А уж если они, вдобавок, попадали в благодатную почву… Первый Государь новой Руси всей душой ненавидел времена Красной Смуты. Саму память о жизни и деяниях её лидеров. Собственных прадеда и деда, которые сгнили в лагерях, но до конца дней своих превозносили имя смутьяна. К счастью, они успели породить хорошего потомка. И ровно век спустя после возведения первой гробницы на Красной площади потомок предал земле тело смутьяна, гонителя веры и губителя русского народа. Азаг-Тота, Великого Господина Гипербореи. В месте захоронения, в глинистой худородной почве оказалась невероятно высокая концентрация Золотого Корня. Но, чтобы восстать в полной силе, требовалось больше, много больше. Лёжа в безвестной могиле, получить это было невозможно, и Азаг-Тот возвратился, решив до поры соблюдать осторожность и оставаться в тени. Тем более, и без него уже было сделано почти всё, что необходимо. Семена дали обильные, радующие глаз всходы. Ненависть к прежней монархии в своё время разжигалась ради ненависти и власти. Нынешнее государство Российское отвечало целям Великого Господина почти идеально. Если бы оно ещё сумело вытащить из собственного сердца занозу Тайного Города! Но где уж ему… Хваны опередят луч из лучестрела холодного огня точно так же, как пулю из маузера. Их плантации по-прежнему оставались недоступны, и Азаг-Тот приготовился ждать. Совсем рядом с сердцем ненависти появился незаметный, молчаливый, привычный глазу помощник главного врача опричнины, лекарь традиционной и современной китайской медицины Бао Цай. Врачам доверять нельзя, так почему бы не сделаться одним из них? Остаток сил после возвращения стремительно таял, и Азаг-Тот рискнул. Это было необходимо — отыскать последнюю наложницу. Лазь, его лучшее творение, идеал ненависти Кадаф, предательницу Лазь. Он ненавидел и восхищался одновременно. Каким прекрасным орудием она может стать, если удастся вернуть её в лоно Кадаф! Она одна заменит всех потерянных иерархов. Он не нашёл Лазь и продолжал ждать, наблюдая за новой монархией и радуясь тому, что видел. Пока впервые не взял в руку аквариум и не почувствовал следы Золотого Корня. Слишком мало, ничтожно мало для обретения сил и возможности противостоять Великим Домам. Не все аквариумы содержали Золотой Корень, но все содержащие поступали из азиатской империи. Производство их скрывалось, а поставки шли с соблюдением строжайшей конспирации. По слухам, бойцы триады не выдавали, откуда берут товар, даже под пыткой в Тайном Приказе. Да и не волновало опричников, из какого китайского водоёма, по каким извилистым протокам плывут в Россию золотые рыбки, исполняющие любые мечты. Лишь бы плыли — и побольше, побольше. Так, может, худший оборот дела — далеко не худший? Уж Великие Дома непременно захотят в водоём запустить лапы. Главное — не упустить этот момент и успеть раньше. У Бао Цая оставалось два шара, о которых не знал никто. Не только потому, что зарплата врача не позволяла таких расходов. В первую очередь потому, что он никогда не ловил в компании, а обычный чел умрёт в течение минуты, если сдуру запустит в вену разом все семь рыбок, предназначенных для коллективной ловли. Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь — Мы не настолько хорошо ориентируемся в базах данных Поднебесной… — ворчал Доминга. — Ведущей человской державы последнего десятилетия, — сокрушённо покачал готовой Ортега. — При комиссаре этого не скажи. — А ты ему сказал, что запал на красотку человского бандита и жаждешь подписаться на её канал? — немедля ощетинился предсказатель. — Она не его красотка. Она и взглядом его не удостоила, а он лишь слюни глотал. Узнав, кто она, я смогу понять, с какой целью с ней встречалось доверенное лицо одного из главарей триады. Возможно, всего-навсего договаривалось о сексуальных услугах для босса. Но мне почему-то кажется, если эта женщина и продает, то совершенно другой товар. — Идеалист ты, Ортега. Сколько живёшь, а всё идеалист, — хмыкнул Тамир, энергично меся пальцами светящиеся символы в воздухе. Зато Доминге не терпелось излить остатки сарказма. — Я так понимаю, её одухотворенный образ — самое ценное, что ты вытащил из памяти дилера. — Держи свою красавицу, — пресёк Тамир зарождающийся достойный ответ. — Тут есть имя и место работы. Сантьяга вошёл в кабинет аналитиков в момент, когда в воздухе повисло изображение и несколько строк иероглифов. — Хмм… Насколько я помню, в этом институте челы не всегда способны контролировать результаты собственных изысканий. Но прятать там умеют великолепно. Институт вирусологии, Ухань, Поднебесная империя — Я поняла, Ионг! — Ши Чунтао влетела в лабораторию подобно тайфуну. — Бабочки! Бабочки, которые кружили над лугом! Без них ничего не выйдет! — И что они делают, кроме опыления? — удивился Сюй Ионгруи. — Он отошёл от двух больших термостатов, заполненных жидкостью, в которой сновали рыбки. В глазах рябило от обилия серебристых зёрнышек, на фоне которых термостат с сотней золотых казался почти пустым. Если не вырастить достаточно сырья, производство придётся сворачивать. Лучшее детище Ионгруи, ничего подобного ему уже не создать. Нейрофизиология, фармацевтика, психиатрия, волновая психотехника… Сотни книг, статей и отчетов, перелопаченных в поисках идеального наркотика. Не разрушающего организм и зовущего к себе снова и снова. Воплощающего в жизнь любые мечты, фантазии, химеры сознания и подсознания. Ионгруи добился многого, но взойти на вершину помогла чистая случайность. Люди триады привезли ампулы с неизвестным веществом и предложили разобраться, что это и какую выгоду может принести. Вещество, несомненно, было наркотиком. Его действие на организм потрясало, но Ионгруи не слишком далеко углубился в этом направлении. Он попробовал добавить крошечное количество в изобретенный им коктейль, и быстро понял: это оно. Та самая изюминка, которая делает работу мастера шедевром всей жизни. Он сотворил идеал. Подвижные капсулы доставляли коктейль непосредственно в мозг, не давая размазываться по кровяному руслу. Результат превосходил все ожидания. Уже потом для красоты капсулы стали делать в виде рыбок и продавать по нескольку штук — когда выяснилось, что они творят в сознании потребителей ещё более яркие и волшебные миры, если объединить несколько сознаний. Главное, чтобы они, как говорится, находились на одной волне. Триада пришла в восторг и немедленно занялась организацией производства и сбыта. Так Сюй Ионгруи оказался в Ухане под началом Ши Чунтао — впрочем, они быстро стали воспринимать друг друга как равноправных коллег. Чунтао разбиралась не только в вирусах; она была прекрасным фармакологом и знатоком растений. А заодно — талантливым и хитроумным организатором. Персонал её отдела состоял из двух категорий. Рабочие лошадки, выполняющие план для руководства, которое ни о чём не подозревало. И избранные таланты, которых не интересовали вирусы и прочие патогены. Из их тщательно замаскированной лаборатории выходили золотые аквариумы. Навыки маскировки в уханьском Институте вирусологии и раньше были отработаны до безупречности. О причинах этого давно все забыли, как и о вирусе, наделавшем когда-то много шума во всем мире. А навыки сохранились. Идея аквариума принадлежала Чунтао. Она же разработала оптимальную питательную жидкость и подобрала наиболее подходящую мембрану. Ионгруи занимался исключительно рыбками. Опытным путём остановились на семи рыбках в одном аквариуме. Прекрасное, магическое число. Деньги потекли рекой. Вскоре больше восьмидесяти процентов товара уходило в Россию. Несмотря на все запреты, несмотря на непреклонность Государя, Внутренний Круг и опричнина обеспечивали почти неограниченный рынок сбыта. В эйфории Ионгруи даже позабыл о другом ограничении и не сразу понял, про что Чунтао ему толкует. Предоставленное триадой вещество расходовалось очень экономно, но запас убывал тем быстрей, чем меньше становился. Можно было бы обходиться и без него. Аквариумы всё равно пользовались бы устойчивым спросом. Обходятся же подражатели в Америке и в других лабораториях, и ничего, не бедствуют. Но каково мастеру после шедевра возвращаться к клепанию суррогата? Химия не была сильной стороной у обоих, синтезировать аналог так и не удалось. Чунтао обратилась к природным источникам. И здесь ей вновь улыбнулась удача. В сборнике трудов заштатного университета она обнаружила статью и биологически активных веществах, выделенных из корней и стеблей редчайшего высокогорного растения, которое авторы считали прародителем жэнь-шеня, «корня жизни». Одна из формул не оставляла места сомнению: Чунтао уже видела в результатах анализов почти то же самое. Она с помощниками моталась по предгорьям Тибета целый сезон и нашла одно-единственное место. Вместе с образцами она привезла пару заспиртованных бабочек, объявив, что науке энтомологии этот вид насекомых неизвестен. Неизвестные экземпляры отправились на полку, поскольку учёным было не до лавров первооткрывателей. Находка не спасла: очень мало было растений, и совсем микроскопические крохи удавалось из них выделить. А в том, что удавалось вырастить, не обнаруживалось и крох. — Опыление — ерунда, — возбужденно говорила Чунтао. — Это симбиоз, понимаешь? Растения и бабочки. Я детально изучила образцы и сопоставила с жизненным циклом растения. Они должны оставить личинок! Нужное соединение не образуется, если в стеблях и корнях в определенные периоды не будет личинок. Мы сможем выращивать этот золотой корешок! Нет, золотой был бы куда дешевле. Завтра же отправляю людей за бабочками. Живыми. Часть мы снабдим микрочипами и попробуем проследить миграцию. Вдруг найдём растение где-нибудь ещё? Кстати, Ионг, можешь не торопиться с последней партией, её заберут немного позже. У сети в Москве какие-то проблемы… Поселение Адищево, Егорьевский уезд В этот раз Дагни открывала портал, заляпанный грязью внедорожник был мороком. — Точно её слюна? — строгим голосом спросил Артём сына женщины, с которой беседовал в прошлый визит. — Вот те крест! — с жаром заверил парнишка. — Я к Маньке цеплялся, покудова не плюнула. Прямо в рыло попала, дура. Его отец ответил на звонок, но наотрез отказался говорить о бывшем чжангуане, укрепив подозрение Артёма о связи того с китайской мафией — триадами. Оставалась дочь, о которой китаец знать не желал. Это не важно, важна кровь. Или другой генетический материал. — Ну, раз так, — улыбнулся Артём, — держи компенсацию. По лицу мальца было очевидно, что он до сей поры не то что двух золотых червонцев — и одного-то в руках не держал. — Ох ты… Скажи, дяденька, а аквариум на это купить можно? Ну хоть серебряный! — Нельзя. И выбрось ты это из головы, парень, очень тебя прошу. Лучше мамке платок новый купи. Дагни была не просто сильной колдуньей. Не каждый рыцарь командор войны в Ордене смог бы соперничать с ней на равных. В своё время этот факт нанёс чувствительный удар по рыцарскому самолюбию. Не прекращая развивать и совершенствовать свой дар, Дагни вошла в пятёрку ведущих магов Ордена, а ведь она даже не была чистокровной чудой. Артём всё чаще задавал себе вопрос: почему Великие Дома так боятся прилипал? Как может что-то испортить такая кровь, какая течёт в жилах его подруги? Много рыжих сумеет провести удаленный поиск по генетическому коду ближайшего родственника с минимальным снижением точности? *** — Зачастил наш соколик ясный в сельцо, — пропела фата Годица притворным простонародно-человским говором. — Не полюбовницей ли обзавёлся? — На глазах у рыжей ведьмы? — недоверчиво фыркнула Звездана. Такая пара, как Дагни и Артём, не могла не привлекать пристального внимания наблюдателей Великих Домов. На экранирование дома Дагни не пожалела усилий, но, покидая его стены, можно было не сомневаться: и людам, и навам тут же станет известно, куда направляется дочь великого магистра, и её мужчина за компанию. — Обратный портал, — отметила Звездана. — Добрая она женщина и широких взглядов, вон с каким комфортом к любовнице отправляет. — Хватит! — махнула рукой Годица. — Продолжаем отслеживать перемещения. Особенно порталами. Попрошу операторов добавить мощности на сканеры. *** Этого чела допрашивали зелёные ведьмы. Азаг-Тот уже без труда мог распознать, чья энергия использовалась для заклинания. Если бы добыть хоть десяток аквариумов! Вдобавок к своим, он добыл еще два по старым каналам. На третьем едва не нарвался на колдуний и вынужден был отступить. Пока зелёные трясли курьера, Азаг-Тот истратил чуть-чуть из накопленного запаса и обеспечил себе возможность найти их старшую, когда сочтёт нужным. Мало Золотого Корня. Мало! Надо было сразу бросать всё и выяснять, где его берут изготовители рыбок. Зря он обосновался среди опричников, а не в Тайном Приказе. Но кто мог знать, что этим беспощадным псам сладкая косточка одним из первых затуманит глаза? Где взять ещё? Золотые рыбки умирали, не добравшись до мозга. Их растворяла кровь Великого Господина, которая жадно тянулась к заключенным внутри них крохам. Каждая рыбка на микроскопическую долю повышала чувствительность и шансы. Ещё аквариум. Жалкий червь, мнящий себя властным и сильным, не хотел отдавать его, пытался кого-то вызвать. Лекарский лученож быстро ампутировал ему глупость вместе с головой. Азаг-Тот продолжал поиски. Теперь он с лёгкостью отводил челам глаза, а маги Великих Домов вряд ли обратят много внимания на простенький морок. *** — Еще немного, и я бы задымился, — простонал Тамир. — Какой мерзавец пытался тебя сжечь? И без меня… За последних два часа «ласвегасы» покопались внутри почти каждой умной машины в Институте вирусологии. Можно было не тратить больше силы и магическую энергию на те, куда заглянуть до сих пор не удалось. В одной из машин нашлась схема контейнера для перевозки опасных вирусных культур, который надлежало кому-то изготовить. Вместо ячеек для стандартных лабораторных сосудов внутри в два ряда располагались поддоны с выемками полусферической формы, в точности соответствующие размеру аквариумов. — Готовьте боевую группу, Ортега, — распорядился комиссар. — Сообщите воеводе Дочерей Журавля. Я обещал принцу, что операция будет совместной. *** — Далеко чел забрался, — произнесла Дагни. — Но не так высоко, как можно в этих горах. — Он там Шаолинь ищет? — покрутил головой Артём. — Или сразу Шамбалу? — Во всяком случае, тащить туда «стим» определённо не имело смысла. Ни сейчас, ни тогда. — Но бойцы триады зачем-то туда потащились. Именно сейчас. — Может, у них там ритуал посвящения. — Как думаешь, — не поддержал шутку Артем, — мне кислородная маска понадобится? — Ты уверен… — начала Дагни, но, заглянув в глаза Артёма, не стала продолжать. *** Он нашёл и забрал ещё два аквариума. В виски колотилось предчувствие, что время уходит, его почти нет. Взгляд упал на скопление кроваво-красных опричных «меринов» возле Донских бань. Семь машин. «Аквариум!» Поздно. Голые тела уже ворочались на лежаках, приходя в себя. «Где Тасмит взяла Золотой Корень?» Он не видел этого, но он чувствовал, и ему понравилось её решение. Если бы предательница всё не испортила… Челы не успели даже понять, что случилось. Лученож рассек артерии, и Великий Господин поглотил хлещущую со всех сторон кровь, выжимая из неё следы Золотого Корня. *** — Портал! — Точка выхода? — приблизилась к наблюдателям обер-воевода Русава. — Слишком далеко! — Образцы! Генетический материал Артёма находился в хранилище Зелёного Дома еще с тех пор, когда слава лучшей команды наёмников гремела на весь Тайный Город. Вскоре перед Русавой и тремя дружинницами закрутился тёмно-зелёный вихрь. «Ведьма уходит! Мне нужно… нужно за ней». Великий Господин Гипербореи не зря считался величайшим колдуном своего времени. Он проследил портал до конца. Увидел место, где вышли Дочери Журавля. «Золотой Корень!» Тибетское нагорье, Поднебесная империя — Вот это да! — присвистнул Артём. — Великие Дома прохлопали плантацию челов? — Не похоже это на плантацию. Русава первой выскочила из портала и застыла, изумленно тараща глаза. — Что здесь происходит? — Разве не видно? — Артём кивнул на сачки, валяющиеся возле четверых мёртвых челов, на которых Дагни потратила не более трёх секунд. — Бабочек ловили. — Он покосился на красные цветы. — Вместо того, чтобы отгонять, кретины. — Они собирались выращивать Золотой Корень где-то ещё, — тихо сказала Дагни. Её слова заглушил рёв — именно так воспринимались потоки дрожащего, вибрирующего, скрученного в тугие жгуты воздуха, за которыми начали проступать кристаллы синего гиперборейского льда. АЗАГ-ТОТ ИДЁТ! В зелёных ведьм он отшвырнул назад их же атакующие заклинания, но не пошёл в контратаку. Сел, поджав ноги и погрузил в почву растопыренные пальцы левой руки. С широкой, умиротворенной улыбкой. «Золотой Корень!» Подняв прямой, сотканный из пламени меч, его атаковал красный воин, за спиной которого теснились, парили в воздухе новые и новые огненные фигуры. Дагни, Заклинательница джиннов, призвала против Великого Господина всю свою армию. Азаг-Тот равнодушно посмотрел на неё и продолжил сидеть в той же позе, мимоходом поглотив «Дыхание дракона», которым попыталась поддержать атаку Русава. «Я не могу заблокировать его магию!» Дотянуться до него огненным клинком Дагни тоже не удалось, а он так ни на миг и не прекратил высасывать из земли частицы Золотого Корня. — Ты знала священную ненависть, Заклинательница. Загляни в себя. Она проросла в тебе. Она была умело посеяна. Доверься ей. Соедини её с благодатной ненавистью Великого Господина! — У меня уже был учитель ненависти, и он учил не настолько топорно. Дагни давила с неимоверной силой, но Азаг-Тот по-прежнему оставался неуязвим. — За что ты сражаешься, Заклинательница? За ничтожного смертного? За Великие Дома? Сколь восхитительной ненавистью они вспыхнут, если ты откроешь перед ними свою истинную суть! Огненный воин остановился, будто наткнувшись на препятствие. «Не слушай его! — мысленно взывал Артём. — Он ничего не в силах тебе дать!» — Сделай их ненависть ещё более восхитительной, Заклинательница. Бессильной. Прими благословение и проклятие Великого Господина. Стань новой наложницей моей ненависти, и тебе больше никогда не придётся бояться их! — Я не боюсь никого, Азаг-Тот. Мне не нужны твои дары. — Скажи это тем, кто объединит силы, чтобы уничтожить тебя. Тебе нет среди них места. — Отец принял меня. — Ты была нужна ему, чтобы уцелеть. Зелёные ведьмы попытались ударить снова, вместе, и вновь Великий Господин парировал удар. «Он действует экономно, — поняла Дагни. — Всё же Золотого Корня у него недостаточно. Я смогу. Я должна». «Но в его словах есть доля истины…» Пламенное воинство начало медленно, но неумолимо редеть. Дагни не уловила строительство гиперборейского аркана, и с огромным трудом успела его отбить. Башмаки Бао Цая развалились, и теперь Великий Господин тянул Золотой Корень из земли ступнями обеих ног. «Он тратит гораздо меньше энергии, чем я, — в отчаянии подумала Дагни, — и ещё неизвестно, кто истощится раньше». — Азаг-Тот! Сантьяга ловко разминулся с двумя джиннами, оберегая элегантный костюм, и остановился у подножия скалы. — Я понимаю, что эта почва богаче Золотым Корнем, чем все ваши предыдущие могилы, вместе взятые. Кроме разве что последней. Но есть же более эффективные и эстетичные способы пополнения ресурса. В руке комиссар держал небольшую коробку. — Здесь всё, что осталось от личного запаса Яны Маннергейм. Близко, невыносимо близко… но нав не позволит дотянуться до чистого, концентрированного Золотого Корня. — Ты стал уличным торговцем, Сантьяга? И какова же цена? — Ваше отсутствие в моей жизни хотя бы пару тысячелетий. — Подойди, и я дам тебе, что ты хочешь. Вместе с твоей жизнью закончится и чье-либо присутствие в ней. — Вы заблуждаетесь, Азаг-Тот. Впрочем, вам не понять, вы не умирали. — И не намерен! — рассмеялся Великий Господин. — Ты можешь созвать сюда всех и лишить меня силы, но не более того. Я победил, Сантьяга! Ненависть Кадаф вечна! — Вы не переоценили свои достижения? — Ты давно оглядывался вокруг? Вы живёте в сердце возрождённой ненависти. Не я делал это. Не я направлял опричников. Не я учил палачей. Не я нашёптывал щенку мысль отгородиться стеной от всего мира. Ненависть вечна! — Для вашего возраста вы слишком легко разбрасываетесь словами о вечности. — Что, Сантьяга? Будешь пророчить скорую гибель новой монархии? Может быть, ты окажешься прав, но это не изменит ничего. Ненависть возродится. И будет возрождаться вечно! «Пора!» Дагни, всё время разговора собиравшая силы, нанесла новый удар, и в этот раз он достиг цели. Огненная армия рассеялась, и Дагни поняла, что если последует ответ, ей конец. Она сделала, что могла. Оставалось лишь верить, что она не ошиблась. — Вам нехорошо, Азаг-Тот? Может быть, «Дырку жизни»? Сантьяга поставил коробку на камень и отошёл в сторону, тщательно выбирая, куда ступить, чтобы не поцарапать туфли. — Комиссар, что вы делаете? — не выдержал Артём. — Избавляется от полукровки, презренный червь! — прохрипел Азаг-Тот. — Ты всерьёз верил, что он станет долго терпеть её присутствие в Тайном Городе? Тогда ты даже для чела неимоверно глуп. Он прикончит свидетелей, а потом вызовет хозяина, рассчитывая меня одолеть. Но это мы ещё посмотрим! Он потянул руку со скрюченными пальцами в направлении коробки. Зелёные ведьмы с вытянувшимися лицами торопливо выставляли мощный магический щит. — Ты лжёшь, — простонал Артём. «Но что же тогда делает Сантьяга?» Дагни смотрела только на Артёма, словно запечатлевая в памяти его лицо на остаток жизни. Азаг-Тот, к чьим пальцам так и не потекла спасительная энергия, из последних сил метнулся к камню и достиг его в два прыжка. И вместе с камнем и коробкой провалился сквозь землю. — Всё, — просто и буднично сказал комиссар Тёмного Двора. — Он же ушёл! — крикнул Артём, окончательно перестав что-либо соображать. — Со «стимом»! — Ах да, Артём, вы же не маг и не можете почувствовать, где находится Золотой Корень. Сантьяга вернулся на прежнее место и негромко произнёс: — Ортега. Из скалы вытекли клубы чёрного тумана и оформились в портал, из которого шагнул помощник комиссара с точно такой же коробкой в руке. Следом показалась воевода Дочерей Журавля. — Я не могла это пропустить. — Она повернулась к оторопевшим подчинённым. — Отбой тревоги, девушки. — Вы подсунули ему фальшивку, — сказала Дагни. — Было рискованно, — не стал скрывать комиссар. — Даже при том, что подделка и оригинал находились максимально близко, что порталы тщательно синхронизировались. К счастью, Азаг-Тот так спешил, что не удосужился проверить место, куда попал. Не знал ни о пустотах в скале, ни о древних подземельях глубоко внизу. Первоначальный план был сложнее, но появились вы, Дагни, и я очень надеялся, что вы сможете заставить вспотеть Великого Господина Гипербореи. — Будь он в полной силе… — Тогда мы с вами оказались бы абсолютно в одинаковом положении. Он не зря считался злейшим врагом Тайного Города на протяжении тысячелетий. — Он провалился в подземелье? — Первый шок схлынул, и Артёму не терпелось узнать подробности. — Прямо в каменную гробницу. А может, и не гробницу, у меня не было времени на исследования. Гарки и Дочери Журавля вытянут последние остатки энергии и навалят сверху каменных блоков. Потом мы совместно обсудим, как организовать охрану новой зоны Кадаф. — Так вы раньше бывали здесь, комиссар? — Неужели вы думаете, что я проглядел бы дикорастущий Золотой Корень? Семье Хван ещё предстоит поломать головы, как такое вообще оказалось возможным. К счастью, челы в Ухане не успели начать его культивировать. Я лишь читал кое-что об этих местах и видел довольно приблизительную карту. Поэтому в общих чертах представлял, где мы окажемся. «И мгновенно сымпровизировал ловушку…» «И что же дальше? Тайна Дагни вот-вот станет всеобщим достоянием…» Зелёные ведьмы, как одна, рассматривали Дагни, словно видели её впервые, и, похоже, лишь присутствие комиссара не позволяло им начать шушукаться. — Нам пора, дамы и господа. Из бордового вихря вывалились Муба с Фетом и, ни на кого не глядя, рысью припустили к стеблям Золотого Корня. — Нам сюда, — указал Сантьяга на другой, тёмный и более широкий портал. А затем, неуловимым движением опередив Артёма, галантно протянул руку дочери великого магистра Ордена. Полукровке великого магистра. Прилипале. Эпилог Сообщения пресс-служб Великих Домов о переносе зоны Кадаф в Тибет остались практически незамеченными общественностью на фоне ошеломительной новости о происхождении Дагни де Гир. Практически сразу жители Тайного Города были потрясены ещё сильнее, когда Сантьяга озвучил официальную позицию Тёмного Двора. Мы понимаем, что вряд ли она оказалась бы настолько терпимой, если бы появление прилипал было возможным во всех старших семьях, однако не думаем, что кто-либо решится непримиримо отстаивать противоположную позицию. Наш эксперт-предсказатель дает почти девяностопроцентную вероятность, что Совет Ордена согласится с предложением великого магистра… («Тиградком») Продавшиеся Западу заговорщики, враги народа и государства Российского признали свою вину и поведали на допросах в Тайном Приказе, как учинена была ими великая смута и резня, в каковой резне отдали жизнь за Государя и Россию семь вернейших и честнейших Государевых слуг. Сим же месяцем лучшие скульпторы нашей Родины приступят к работе над памятником героям-опричникам, каковой памятник будет выбран всенародным интерда-голосованием и утверждён волею Государя. Призываем народ российский в едином порыве поддержать почин работников Московского сахарного завода о перечислении пяти процентов жалования в фонд скорейшего завершения Великой Русской Стены…» («Русь») Сегодня наш гость, виднейший психоаналитик Борис Иванович Лейбензон, поделится с вами, дорогие друзья, своими соображениями на тему, какова вероятность того, что банное побоище в Москве и последовавший за ним новый виток репрессий имеют глубинной причиной начальную стадию маниакально-депрессивного психоза Государя… («Русский Брайтон-Бич») — Ты ведь тоже из обиженных будешь, китайчонок? — полушепотом спросила Степановна. Чан Иван невольно сжал кулаки. Он работал на стройке и жил в здешнем общежитии всего третий месяц, но уже разбирался, кому можно верить, а кому нет. — Избу спалили, и мать там осталась… Как банное побоище в Москве случилось, соседи исправнику донесли, будто бы с заезжим заговорщиком она зналась. А она токмо раз с ним за столом посидела, и ни единого крамольного слова никто не сказал. — Хошь, адресочек дам и тайные слова скажу? Там выпьешь таблеточку, и хорошо… там им за всё отплатить можно. — Понял я, о чём ты, Степановна. От ребят слыхал. Токмо за таблетками не пойду. Не такой монетой им платить надобно.