10 секунд

- Айэн! Ну-ка живо неси свою тощую задницу сюда! – мужчина в черном костюме недовольно поманил молодого парня к себе. - Да, господин? – худощавый юноша смиренно подошел, склонив немного голову. - Ты почему вчера отказался обслуживать вип-столик? – пальцы чужака бесцеремонно схватили Чонина за подбородок, поднимая его лицо так, чтобы их глаза встретились.       Противно до тошноты. - Потому что Миньхао ко мне пристает, в прошлый раз она меня чуть не изнасиловала, - все также тихо отвечает он.       Такой ответ явно не порадовал его хозяина. Резкая пощечина громким хлопком пронеслась по тишине темной комнаты, где сейчас находились лишь двое. - Ты забыл, что не имеешь права говорить гостям «нет»? «Я вообще не имею ни на что права»       Прошло два года. Чонин смутно помнил их. Ему дали прозвище «Айэн», надеясь на то, что так он позабудет свое настоящее имя. После многократного введения наркотиков и многочисленных побоев он мало что смог запомнить. А жизнь его изрядно помотала. После того, как корабль пришвартовался на территории Китая, его отдали в рабство, где за непослушание избивали и против воли кололи наркотики. После пятого такого случая, Ян уже решил, что все кончено и лучше течь по течению, чем терпеть побои. Но они все же случались, когда он отказывался заниматься проституцией или же просто не был послушной куклой для очередного богача, которому было плевать на его чувства. Последний его клиент не рассчитал силу удара и Чонин впечатался в стену, на несколько минут теряя сознание. После кое-как проведенного обследования подпольным врачом, ему диагностировали черепно-мозговую травму, повлекшую за собой частичную потерю памяти. Его хозяин был явно недоволен этим исходом, поэтому перепродал юношу своим коллегам в Тайланд, куда его отправили первым же кораблем, так же, без документов и прочего. В Бангкоке Ян провел полтора года, также терпя изо дня в день побои и унижение. Он почти забыл свою прошлую жизнь в Корее, лишь иногда его голову посещала мысль о том, что его там кто-то потерял, кто-то, кого он любит в ответ, потому что думая об этом, всегда ощущалось некое тепло. И именно это тепло не давало ему окончательно свихнуться и сброситься с какой-нибудь вышки этого мегаполиса.       Чан первые месяцы после похищения не терял надежды. Он узнал куда направлялось то судно и следующим же днем полетел в Китай на поиски своего соулмейта. Днями и ночами он слонялся по городу в надежде где-нибудь да найти Яна, даже смог найти выход на местную триаду и чуть не лишился за это жизни, но когда дело касалось Чонина, его мозг моментально отрицал инстинкт самосохранения. Но и это не дало свои плоды. Отчаявшись, он вернулся в Корею и сразу же написал заявление на увольнение, собрал свои вещи и полетел к родителям в Сидней, которые вернулись туда обратно несколько лет назад.       С ребятами он изредка, но созванивался, особенно часто с Чанбином. У них с Сынмином было все хорошо, но они старались об этом не упоминать, хотя Чан и так все видел. Вся та прошлая жизнь напоминала ему о Чонине, поэтому после разговоров с ними он часто впадал в уныние, топя свое горе в алкоголе, из-за чего на новой работе на него иногда жаловались коллеги, но пока все сходило с рук. После похищения Чонина вся жизнь пошла под откос. Оставалось вопросом времени когда Чан либо запишется в алкоголики, либо сойдет с ума. Что первое, что второе, медленно настигало его в этом мире, лишенном одной счастливой улыбки. Он уже даже не знал жив Ян или нет, какая судьба его постигла в чужой стране, где у него не было ни денег, ни документов, ни банальных связей. Поэтому Чан медленно самобичевал себя за то, что он жив, здоров и имеет теплую крышу над головой. Но никто его в этом не винил, только он сам. - Хён, возвращайся домой, - как-то во время одного из разговоров он услышал от Чанбина. - Бин-и, я уже дома. - Но дом там, где ты счастлив. А, глядя на тебя, совершенно об этом не думаешь. - Вот оно как… - Хватит, хён! Уже тяжело на тебя такого смотреть! Ты даже не удосужился убрать пустые бутылки из кадра, - нервы Со явно на пределе, но чувствуется, как по ту сторону экрана его сдерживает Сынмин, находившийся рядом. - Ну так и не смотри! Тебя никто не заставляет! – крикнул на него в ответ Бан, громко хлопая крышкой ноутбука.       Кровь закипала, настроение разломить кому-нибудь пару костей, да только он в доме совершенно один. Родители на работе, а сейчас у него очередной внеплановый отпуск за собственный счет. Чан догадывается, что это последний такой отпуск. Следующим будет увольнение по собственному. Но что поделать, когда душа болит и вылечить ее может только одно лекарство, которое находится непонятно где. - Нин-и, надеюсь, ты еще живой и не забыл обо мне…       Грузное тело пожарника медленно скатилось на пол. Широкими руками он обнял себя, прижимая ноги к груди, он дал волю своим чувствам, позволяя слезам катиться по его лицу.       В одиночку выжить было почти невозможно, поэтому Чонин обзавелся друзьями среди людей, которые были в том же положении. В обычной ситуации они бы никогда не познакомились, да вот несчастье их объединило. Тайка Мали и малазиец Пен попали в рабство намного раньше Яна. Девушку продали собственные родители за свои долги и неумение вовремя их выплачивать, а парень попал через сайт с поиском работы, только вот парня в первый же день в новой стране кинули, украли все документы и увели в рабство. Увидев Чонина, они попытались его отгородить от лишних глаз, чтобы он не попадался, ведь юноша был очень красив, а таких обычно сразу отправляли в эксорт. К тому же, парень совсем не знал тайского, а если ты не отвечаешь, значит ты согласен. Пен немного знал корейский, поэтому в основном, диалоги вел он, а Мали занималась тем, чтобы Чонин в нужный момент исчезал с горизонта. На вопросы о том как младший попал сюда, Ян не мог ответить, лишь помнил какой-то корабль, темное помещение с маленьким окном и мужчину, что приносил ему рис.       В один вечер, когда в главном ресторане их хозяев проходил званый ужин, троицу поставили в качестве обслуживающего персонала: Пен стоял за барной стойкой, а Чонин и Мали выступали в роли официантов. Ребята были рады тому, что им хотя бы не придется в этот вечер ублажать очередного богатого выродка, который их ни во что не ставил. Меньшее из двух зол, как говорится. - Морское ассорти за главный стол, - передали Чонину большое блюдо, наполненное всякими деликатесами, от одного вида которого хотелось жутко кушать.       Их кормили, но мало и едой это можно назвать с дикой натяжкой, поэтому они иногда подворовывали с главной кухни, пока Мали заговаривала зубы смотрящему, а Чонин и Пен пробирались на кухню, чтобы стащить несколько креветок, не самый свежий багет и вырезку ветчины. Ужинать приходилось тайком от всех, потому что среди рабов тоже были стукачи, которые ради мимолетной похвалы могли сдать тебя с потрохами не задумываясь. Доверять они не могли никому, кроме друг друга.       Ян ловко опустил поднос с едой гостям, не сказав при этом ни слова, лишь в конце поклонился в девяносто градусов, когда на него даже никто не обратил внимания. Но не сделай он этого, кто-нибудь, да заметил бы некрасивый жест со стороны раба и его тут же бы наказали прилюдно, так что рисковать не хотелось.       Старания троицы в тот вечер не остались не замеченными и один из главарей банды, что держала это место, предложил перевести их на новую должность, потому что хороший обслуживающий персонал, который и выглядит не дурно, найти нелегко. Недолго думая, самый главный босс решил поддержать эту идею и передал эту новость через свою шестерку, которая в этот же вечер донесла новость до ребят. Но сделал он это с небольшой подлянкой: рассказал при всех остальных, чтобы они завидовали. Чонин был несказанно рад, что теперь шанс на изнасилование свелся к минимуму, но ненавистные взгляды «товарищей по несчастью» прочувствовал на себе сполна. Он знал, что эта ночь пройдет не самым лучшим образом и не прогадал.       Пытаясь не уснуть до последнего, он все же поддался усталости и закрыл глаза, надеясь на то, что проснется утром в своей кровати не тронутым. Но это все было в мечтах. Стоило ребятам окончательно уснуть, как несколько человек, собралось вокруг их спальных мест, тихо перешептываясь между собой, распределяя обязанности. Двое парней покрупнее направились к Мали, что лежала на боку и одну руку прятала под подушкой, трое парней и одна девушка подкрадывались к кровати Пена, а вокруг Чонина стояли оставшиеся трое. Почти одновременно они накинулись на них, пытаясь задушить и свернуть руки. Мали оказалась готова к такому исходу и во второй руке, что пряталась под подушкой, у нее оказался нож, которым она резко разогнала противников от себя, успев даже одного царапнуть глубоко по руке, на что тот издал жалобный стон, пытаясь второй рукой остановить кровь. Пен сначала был схвачен, но найдя слабое звено в лице девушки, что держала его ноги, он что есть мочи выдернул правую ногу из захвата и врезал ей в лицо, откидывая на добрых полметра. Удивленные соперники на несколько мгновений потеряли хватку один за другим отправились в нокаут вслед за своей напарницей, правда с одним все же повозиться пришлось. Самый крупный парень, на вид лет двадцати пяти, держал его в захвате сзади, выводя на удушающий прием. Спасла его вовремя подоспевшая Мали, рукоятью ножа ударяя по виску и освобождая друга из плена.       Чонину тоже пришлось изрядно попыхтеть, но все решило два контрольных удара – одному противнику он зарядил в пах, а второму, который его душил, воткнул пальцами в глаза. Не насквозь, но все равно потерпевшему было достаточно больно, да так, что он потом еще неделю не мог нормально видеть.       После той ночи к ним больше никто не смел подходить. Они заработали свой авторитет еще и внутри так называемой «стаи». Но несмотря на это, первые две недели они засыпали по очереди, посменно сменяя друг друга на посту.       Через неделю после их разговора, Чан получает уведомление о входящем вызове от Сынмина. Раздумывая пару секунд брать трубку или нет, Бан все же решается ответить на звонок. - Привет, хён, - голос Кима немного неуверенно раздается по ту сторону. - Здравствуй, Сынмин. - Прости пожалуйста Чанбина за тот инцидент, - с порога сразу заявил младший, - Просто… Мы очень сильно переживаем за тебя, а хён в особенности. - Я понимаю, Сынмин-а, но ничего поделать пока с этим не могу. - Надеюсь, тебе потихоньку, но все же становится легче.       В ответ тишина. Нет, не становится, но эти мысли Чан не стал озвучивать, дабы не обременять друзей большим беспокойством. Поняв, что ответа он не дождется, Сынмин продолжил разговор: - Слушай, мы вчетвером планируем отправиться на следующей неделе в Тайланд отдохнуть. Очень надеюсь, что ты присоединишься к нам, ведь мы тебя так давно не видели, хён. - Спасибо большое за приглашение, мне надо подумать, плюс еще надо отпроситься с работы, - не стесняясь врал Бан, держа в руках бумагу с уведомлением о том, что его уволили на той неделе. Видимо, постоянные пьянки перед работой и иногда во время аукнулись ему не лучшим образом. - Хорошо, хён. Перезвони мне как будешь готов дать ответ. - Пока, Сынмин. - Пока, хён.       Телефон упал на кровать, а следом и сам владелец. Чан долго лежал, уткнувшись в одеяло, вдыхая свой собственный запах, сразу вспоминая как пах Чонин. Но он не мог вспомнить. Чан забыл как пахнет Ян, иногда даже начал забывать как звучит его голос. Он так дальше не сможет. Либо все пойдет по наклонной, либо он продолжит жить как-нибудь по-новому, без Чонина. Проронив пару слезинок, блондин выбрал второй вариант, еле-еле соглашаясь с самим собой.