На краю тебя

Слэш
NC-17
В процессе
125
автор
Размер:
планируется Макси, написано 77 страниц, 7 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
125 Нравится 42 Отзывы 14 В сборник Скачать

I

Настройки текста
Примечания:
От серости коридора в глазах рябит. Артем смаргивает, с остервенением трет и без того красные глаза пальцами. Не помогает. Где-то вдалеке зловеще мерцает лампа ― надо будет завхозу сказать… По стенам тянется ряд одинаковых железных дверей. В его блоке их десять. Но заняты, кажется, всего три. Будто завороженный он тащится на мерцающий зов лампы. Вспышка-чернота-вспышка-чернота-вспышка… Серо и тихо. Мертвый час. Артем слышал где-то, что больше всего покойников приходится как раз на это вот время ― с четырех до пяти. Правда, блядь, полная, сука, правда. Артему ли не знать. Вспышка ― и перед глазами встает перекошенное от боли и животного испуга лицо Руса. Чернота ― и сознание ведет, плывет от фантомной боли. Стена под рукой прохладная, чуть шершавая. Слюна вяжет металлическим привкусом крови ― сплюнуть бы… Где-то вдалеке ― отзвук голосов. Или ему кажется? База никогда не засыпает полностью. Это попросту невозможно. Десятки людей ― то заступающих на смену, то заканчивающих работу ― техников, медиков, ученых, пилотов и хрен знает кого еще. Артем никогда в подробности не вникал. Не здесь. Да что там люди ― была даже целая собака! Вспышка ― и перед ним, будто наяву встают Юля и... ― Это Чара, ― от искренней улыбки на чужих губах глубоко под ребрами что-то екнуло. Артем почти влюбился в нее с первого взгляда. Почти. Чего проще присесть перед радостно скалящейся собакой, руку протянуть ― надо же познакомиться, как положено ― а Чара что? Понятливо подала лапу в ответ, здороваясь. После ― тут же мокро уткнулась носом в ладонь, вызывая широкую улыбку. ― Вы, должно быть, Артем Ткачев. Пялиться вот так, снизу вверх, было тупо и неловко. Он стремительно вскочил на ноги. Уже зная, кто с ним говорит. ― Да, здравствуйте. ― Лебедев Валентин Юрьевич, ― каждое слово, как падение бетонной плиты. Мда. А все так хорошо начиналось… И, судя по строгому взгляду через плечо, это вот рядом с ним ― Юля Лебедева. Будущая напарница Артема по егерю. Свезло, так свезло, блядь. Где-то здесь, судя по всему, бесславно и абсолютно внезапно закончилась его карьера пилота. Артем горько усмехается, выныривая в реальность. Кто ж знал, что эта мысль станет пророческой? Что придется куковать на чужой, незнакомой базе день за днем, неделя за неделей, тихо сатанея от собственного бессилия. Что Лебедев побоится отпускать единственную дочь в бой ― не, ну это было очевидно, особенно учитывая, что он уже так потерял жену, но… Но Артем-то, блядь, не виноват! Конкретно в том, что совместимости больше ни с кем после Руса у него попросту не было. Пока, спустя полгода простоя и мучительного лечения, не пришел запрос с Камчатки. Нашли. Нашлась. Лебедева Юлия Валентиновна. Девятнадцати лет от роду. Неулыбчивая, но красивая. С тяжелым внимательным взглядом. Дочь полковника Лебедева, про которого не слышал только глухой ― да и тому на пальцах объяснили, что к чему. О том, что случилось с «Акелой», говорить было не принято. Да кто ж запретит-то? Пилоты егерей обычно гибли парами, но Лебедев выжил. Говорили, мол, что поседел в одночасье. В егеря садился еще темноволосым, а извлекали его уже… Сам Тема отделался седыми висками. Мог бы подбривать, чтобы не было видно. Но они служили еще одним напоминанием о том, что ― кого ― он потерял. Лампа мерцает прямо над головой ― перед самым выходом из жилого блока. От спортзала его отделяет один этаж на лифте, но сегодня он спускается, сбегая по лестнице. Убивая нервную, бурлящую под кожей энергию. Пытаясь заглушить ноющую боль в груди. В зале горит свет. Обычно в такую рань тут никого, уж Артем-то в курсе. Но не сегодня. Можно подняться наверх ― на плац, служащий, по совместительству, посадочной площадкой для всего летательного. Пара кругов по нему прочистят мозги не хуже, чем… Артем упрямо встряхивает головой. Кулаки чешутся до драки, а тут такой шанс. Кто бы ни был в зале, вряд ли откажется от спарринга. В такое время из собственной постели бегут только чтобы избавиться от… Всякого разного. Угу, кто бы ни был, блядь. Лебедев в черной, обтягивающей футболке, черных спортивных штанах, босой и с обтянутыми черным бинтом ладонями, сосредоточенно избивающий грушу ― последний, кого Тема ожидает увидеть. Вид у него, будто у тибетского монаха за медитацией ― отрешенный, блаженный такой. И вместе с тем собранный. Из какого там невидимого врага он дух выбивает, Артем спросить не успевает. ― Артем. Лебедев делает шаг назад от груши, тыльной стороной ладони пот со лба стирает. И смотрит внимательно. Что за человек, блядь. ― Здрасте, Валентин Юрьевич, ― скалится приветливо. Тот лишь презрительно хмыкает в ответ. Наедине ни к чему изображать вежливый нейтралитет. Да и на людях тоже, по правде, ни хрена не выходит. А как иначе-то, если уже с месяц Артем с Юлькой по всем углам базы обжимается ― не столько от большой и чистой любви, сколько из желания выбесить полковника. По-детски глупо, но действенно. ― Составите компанию? А сам эластичный бинт на ладони на ходу наматывает. Татами под ногами упругое, пружинистое, мигом настраивает на боевой лад. Оценивающий взгляд и короткий кивок в ответ ― вот и весь разговор. Ну-ну, блядь. Посмотрим, кто кому рожу начистит. Он чуть подпрыгивает, стойку принимает ― внутри вскипает какое-то абсолютно нездоровое предвкушение. Еще бы. Когда ему выдастся шанс безнаказанно… Первый удар чуть не пропускает, замечтавшись. Зато второй отбивает легко, играючи даже. Взгляд у Лебедева абсолютно непроницаемый. И вместе с тем, Артем отчетливо знает, что именно он сделает в следующую секунду… И ошибается. Удар под дых, точно рассчитанный, но все еще болезненный, чуть не сгибает пополам. ― Это раз. Вот же, старый... Бьет коротко, без замаха, чувствуя костяшками воздух ― Лебедев успевает уйти в сторону неуловимо хищным движением. Слева обходит ― знает, блядь, что у Артема левая половина уязвимая. Ну, так и он тоже знает кое-что…Бросок вперед и удар ― кулак врезается в твердое, будто камень, тело. Свистящий, громкий выдох сквозь зубы ― его награда. Артем ухмыляется коротко, встречая чернющий неприязненный взгляд. А полковник-то и правда думал, что его не достать. Вот же… Лебедев не торопится. Кружит рядом раненым зверем, высматривает, высчитывает. Внутри вскипает азартное желание во что бы то ни стало завалить его на татами. Как ему такое понравится, а? Отвлекается снова. И снова получает. Артем и понять ничего толком не успевает: зал делает резкий кульбит перед глазами, а удар спиной о татами разом выбивает из легких воздух. Тяжесть чужого тела сверху мимолетна, но ощутима. Волнительна. Хуйня какая-то. Лебедев вскакивает на ноги легко, невозмутимо. ― Это два. Ух, сука. Артем подрывается следом, гася болезненность от столкновения с полом парой прыжков. В чужом взгляде мелькает что-то похожее на одобрение. Этого еще не хватало. И пусть где-то в глубине души что-то ломается с тихим хрустом ― будто лед по весне. Артему строго похуй. И на полковника и на его одобрение. А вот на то, что его только что опрокинули нахер в одно движение ― очень даже нет. Но Лебедев будто мысли читает ― коротко качает головой. Мол, все, закончили. Да с хрена ли, если он только… То, что левую руку сотрясает дрожь, Артем осознает с запозданием. Слабая боль предупреждает о том, что ему на сегодня хватит. От бессильной злобы на себя, собственное калечное тело, он с силой бьет по груше, проходя мимо, в душ. Отводит душу напоследок. Раз уж с Лебедевым не сложилось. В его шкафчике находится свежее полотенце. Какая блядская предусмотрительность. Ну, хоть в чем-то, ага. Лебедев заходит спустя некоторое время. Артем слышит сквозь шум воды. Голову запрокидывает, позволяя теплым струям заливать лицо, широко распахнутые глаза ― до противной рези. Промаргивается, рукой в стену упираясь и опуская голову. Вместе с водой в сток утекает раздражение, оставляя после себя привычную ватно-мягкую пустоту. Они с Русом были легендами. Пять удачных рейдов из пяти за три года. Невероятная удача, безшабашное мастерство выходить из беспроигрышных ситуаций… До последнего. Того самого, после которого он остался один. Нахуй никому не нужный. Лебедев тоже давно мог его пинком под зад по тихой выкинуть ― никто бы и слова не сказал. Да вот только зачем-то продолжал держать на базе. Будто из охуенного одолжения Теме. Благодетель хренов. А его самого никто и спрашивать тогда не стал ― пришел запрос, потом пришло распоряжение, следом еще одно. Потом за ним просто приехали. Этот почетный конвой не забудет никогда. А он что? Он с чужой постели лишний раз встать не мог. Только лежал, бездумно палясь в одну точку, медленно пожираемый изнутри пустотой. Всеобъемлющей, всеохватывающей. Полной. Перехлестывающей через край израненного кошмарами сознания. Поэтично-то как, блядь. И где только понабраться успел... Левая рука до сих пор слушалась плохо. До сих пор, стоило ему перенервничать, напрячься, как ее охватывала мелкая противная дрожь. По ночам, лежа на спине и мучительно вглядываясь в непроглядную черноту потолка, он бездумно разминал пальцами кусок себя, который теперь казался абсолютно мертвым. Врачи с умным видом затирали что-то про недоинсульт и то, что ему повезло отделаться испугом ― другой бы умер. Повезло, ага. Да лучше бы он и правда... Чем жить так, как он теперь жил. Мысль уплывает, теряется в теплой воде. Вспоминать не хочется. Не сейчас. Особенно, не сейчас. А Лебедев-то не промах. Совсем нет. И если уж у Артема с Юлей такая высокая совместимость, то с ним, наверняка, тоже. А, может, и того выше ― победить Артема в спарринге один на один даже после недоинсульта еще ни у кого не получалось, а тут… Вот только это ― без разницы. Лебедев с ним пилотировать никогда не согласится. Не только потому, что Артем ― это Артем, а потому что… Потому что… Это невыносимо. Пилотировать с кем-то другим. Не тем. Пальцы бездумно обводят тату на плече. Сила и честь. Рус тогда даже пытался подбить их знакомую переводчицу с базы перевести фразу на латынь, чтоб, значится, все совсем по красоте было ― да вот только щеголять надписью про потенцию и что-то там еще как-то не улыбалось. Поэтому так и оставили на русском без выебонов. Лента, обвивающая меч и всего три слова поверх нее. Вот и все, что осталось в память от Руса. Звук сирены перекрывает собой все. Врезается в сознание, мигом выдергивая из сонного безразличия. Это что еще за… ― Следующая атака же… ― Очевидно, произошла раньше. Лебедев даже с полотенцем на бедрах и влажными от душа волосами не теряет выдержки. Артему бы его собранность. Но незачем. И без него разберутся. На базе как раз… Замолчавшая, было, сирена взрывается новой волной воя. А вот это, походу, полномасштабный пиздец. ― Идем. Резко, отрывисто. Обреченно. Каждый шаг дается с огромным трудом. А потом они вовсе переходят на бег ― до лифта и вниз ― в командную рубку. О тишину, повисшую между ними можно порезаться. Да и что тут скажешь? Лебедев уже успел убедиться, что дочь с ним отправлять никак нельзя ― не справится, не сможет компенсировать калечность руки. А это значит… Это значит, что у них ровно один вариант. Точнее варианта-то два, но во втором погибнет гораздо больше людей, чем двое.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.