***
Надо всей округой светили яркие лучи солнца, приятно щекоча своей теплой натурой, вкупе с лёгким ветерком, приносящим мурашки от удовольствия. Стоящий здесь «городок» на отшибе цивилизации сейчас пытался расцвести всеми красками жизни. И первые выбежавшие дети, проспавшие сегодня чуть ли не до полудня, и положили началу новому дню. Очевидно, в данный день хотели отоспаться абсолютно все. Даже пышущие энергией младые умы, свободные от подготовок к ярмарке, высыпались у себя в домах, ровно до этого момента. Отмена на пару дней бытийского труда, повлекло за собой то, что показывается во всем великолепии сейчас. Во всем городке, даже спустя пары десяток минут с детского пришествия, ходили на данный момент от силы десяток другой человек. Все зевающие, но вопреки всему радостные, занимались за неимением ничего иного бесцельной прогулкой по всему городку. Сбивающие коряги своими, одетыми в высокие деревянные башмаки, ногами мужики часто бранились, исторгая своё недовольство на свет мирской. Поодаль шли хихикающие девицы с ведрами наперевес. Понять о чем они так активно шушукаются, пожалуй было бы достаточно легко, если бы хотелось расслыхать их поток городских сплетен. А там, на небольших неровностях бились на мечах редкие дети, воображая из себя по всем законам жанра «Храбрых рыцарей», вновь спасающих мир от проклятых чудовищ. Героев, которые видать будут спасать заодно и всяких девиц впридачу. Вон оно как посмотрел старший из детей на идущих девок, и замахал своими грубыми прямыми движениями ещё сильнее, аки ветряная мельница. Чего он там представлял остаётся секретом, ведь даже дети додумались поставить своему «грозному сопернику» великий подхват — примитивную подсечку, дабы тот грузно свалился оземь. Девки лишь захихикали погромче. — я прислонился всем своим телом к деревцу рядом, пытаясь справиться с тревожной болью в голове. Безусловно, концепты некого доиндустриального городка жизни были интересны в качестве наблюдения. Все радующиеся парочке дней отдыха, зажигали в отсталом средневековом, вдобавок ещё и изолированном поселении, саму жизнь, отчего и при виде такого удовлетворения на человеческих лицах возможно было и подобно им, слепо и глупо улыбаться в честь этих дней «незанятости». Естественно, не будь такого перекрывающего всю радость момента, тоскливого осознания, которое и вбивало в житие мое нестандартную хандру, выхода от которой казалось не было. Именно потому, ничего из этих элементов человеческий жизни сейчас не трогало. За неимением ничего другого, дабы сбросить все негативные переживания приходилось заниматься наблюдением. Смотреть на переливы солнечных бликов водной глади; рассматривать сквозь неясно как зеркально чистую родниковую воду ее дно. Нежится под лучами солнца, и жмурится от солнечного света, выставив свою голову ему навстречу… — Кажется, я наконец-то все осознал — сидя у деревца и мышляя о бытии спекулятивно, во мне наконец что-то включилось; причем в гораздо ином качестве. О чем именно же я говорю сейчас с самим собой? Из раза в раз ко мне в голову что-то прорывается. Именно это — хаотично появляющиеся в разные моменты времени потоки мыслей в сознании; они же позволяют мне включить идентификацию — осознать себя как полноценную самостоятельную личность. — я отошёл от деревца вновь, подходя к роднику. В такие моменты я могу мыслить полноценно, гораздо более широко чем ранее. Словно, во мне пробуждается наконец мое истинное «Я», сквозь огромную толщу информационного льда. Такое происходит крайне редко, а точнее раз в год — но каждое такое действо словно вгрызается вовнутрь разума, оставляя на скрывающем что-то льду глубокий, клыкастый след, который с каждым разом начинает давать трещины. Именно этот день и послужил толчком к прорыву последнего горельефного оплота, и началу новых событий. Он разрушился, отчего я на краткий момент подзавис, пока до меня не снизошло озарение происходящего. Болтая своими ножками, разбрызгивая тем самым воду, я сидел с глупым выражением лица, не предпринимая никаких попыток дать началу негативных для моей жизни желаниям. Так просто, и в тоже время невероятно тяжело. Мое размытое «прошлое» здесь наконец приобрело свои очертания, когда я осознал себя как зрелую личность. Тогда же все всадники нейроапокалипсиса пришли ко мне: безнадёга, отказ в попытках перехватить свой контроль над тельцем, охвативший и захлестнувший меня волной страх, и наконец — мучительные головные боли. Я утопал в этом безумии, пока не схватился за хрупкую соломинку здравомыслия — на своей жизни. Именно на той жизни, которая была лишена всей феодальной риторики; не имеющая в себе элементов данного мира. Это и позволило мне поставить точку в своем застоявшемся вопросе о своей личности, и решило его. — Кто я такой? Эрен Йегер, или же… Титан раздави, я же Эрен Йегер! Я не обращал внимания на гневные выкрики женщины позади меня, по всей видимости отчитывающей меня. «Отец ушёл», «Семья Аккерман», «тебя нет», «мелкий негодник»… Ее словесные конструкции мне были неинтересны от слова совсем. И не только слова этой женщины. Меня сейчас не интересовало ничего, кроме пришедших ко мне воспоминаний.***
Придаваясь философии, я задавался важным вопросом. Настолько привычным нашему революционному духу вопросом, что было иронично. Все наше человеческое с приходом новой общественной формации и первых научно технических революций задавалось данным вопросом. Пожалуй, это был вопрос на который полный структурированный ответ дать никто так и не мог. Но, пожалуй к пониманию этого вопроса таки смогли подойти вплотную две великие личности нашей истории, но, не имеющих сейчас значения для обличения. Это, ответить на проклятый вопрос — что же делать? Как выяснилось, абсолютно всегда ответы — были призывами борьбы. Будь это борьба за свободу; борьба за новый мир — вот какой ответ был в конечном итоге. Все строилось на борьбе; неостановимой борьбе с существующими в бытии противоположностями. Вот так я могу дать ответ на имеющий острую значимость вопрос. Общие положения я уже вывел, теперь на мне осталась обязанность сделать их конкретными. Если уж мне нужно бороться — то тогда с кем? А ответ лежал в сущности этого мира, и в моей «прошлой» жизни. — Я уже осознал факт попаданчества как вид перерождения. Оно то и неудивительно, учитывая что я живу уже здесь пять лет. Хотя, я не исключаю того, что в реальности я сейчас истошно ору, плача как не в себя. Но, сейчас это происходит момент отрицания, который обязательно, рано или поздно произойдет в осмысление и принятие моей судьбы. Возможно, выбрать путь принятия реинкарнации — принять концепцию идеализма, оттолкнувшись от материализма это будет в высшей степени квази-разумно, но иного выбора у меня просто не остаётся. Я не учёный-философ, дабы выходить за рамки понимаемого. Вывести гипотезу о том как произошло столкновение в будущем моих частиц с античастицами, как части начала взрыва во вселенной и приведения этой гипотезы тем самым, к закономерному результату, который я наблюдаю прямо сейчас. Это долго да и не нужно, ведь принять сторону метафизики в данном случае пожалуй будет полезнее для меня самого. Хотя и брать во внимание априорные категории Канта, и жить с верой в них мне также не следует. К слову о мне прошлом: Я, который прошлый, был студентом исторического факультета. Я помню это точно. Учился я возможно и хорошо, но, не был круглым ударником труда. Сам я был довольно-таки обыкновенной личностью. Особо примечательным я не был. Никакого «аристократичного лица», «благородных кровей», ну и никаких «сил способных повергать одним тычком пальцев пятнадцать гопников» во мне не было. И погиб я тоже не в неравной схватке с проклятыми насильниками, напавшими на беззащитную девушку в темном переулке. Никаких геройских попаданческих клише — абсолютно никаких. Чего говорить, меня даже не сбил грузовик! И не попал я в мир неко-тян, милф, лолей… кхм, так вот отвлекся. Просто я лежал, и в один из моментов помер. Да-да так просто. Это даже забавно, но не для того кого постигла такая вот участь. По всей видимости, несколько недель без интенсивных нагрузок на организм привели меня к закономерному результату. Не зря же ведь говорят что нет бывших спортсменов — я познал это выражение со всей внезапной, прямо как звоночек моего сердечка, прекрасой. Я был рядовым человеком, с небольшой спецификой. Увлекался я физическим развитием, причем это поприще мне было предсуждено. Родители с самого детства отдали меня на спортивную секцию, из которой я выпустился с квалификацией и начал заниматься уже акробатикой индивидуально. — Родители… Как они там? Близкие друзья? Все ли хорошо с ними? — здесь я пожалуй пролил слёзы, уходя в пучины безрадостных дум. Это будет тем самым, ключевым поворотным моментом, когда у меня должно будет сработать «принятие». — Вот только, почему так противно на душе? Будто кошки скребут. — я вновь оттолкнулся, закрыв свои глаза, беззвучно роняя наземь обжигающие кожу слезы. Я сидел так вероятно очень долго. Вспоминая все свои моменты жизни, я невольно отдавался во власть меланхолии и чувству ностальгии. Да-а, именно тогда то и у меня сработал момент окончательного принятия. Все мысли о грядущем — о моем попадании-перерождении ушли тем самым прочь, ровно до тех пор пока я не обнаружил себя сидящим на кресле, с небольшим дневником, с мокрыми от слез страницами, в котором я записывал все свои пришедшие мысли. — Какого…? — несоответствие, вот что меня ожидало. Мое «привычное» зрелое тело; интерьер с эпохи ушедшего постмодерна — это наводило на очень подозрительные мысли. Я уставился на свои руки, задумчиво скребя свой подбородок. Мысль все так и не хотела сформироваться, но ее зачатки уже вполне выходили. Я подводил к закономерному выводу, который здесь я все же вывести так и не смогу. Я потерял свою «концентрацию», в результате чего меня начал засасывать неведомо взявшийся водоворот прибывшего, темного «ничто». Отчего я пытался выкрикнуть пришедшую мысль как можно скорее. Но, ввиду отсутствия в себе талантов к скороговорению, мои потуги закончились уже на первой букве «О». —…сознанное сновидение! Это было именно оно! — от своей догадки я уже пробужденный неосознанно подпрыгнул на своей кровати, отчего таковая дала ощутимый прогиб с характерным таким треском, а мое отекшее тело выдало звук упавшего с высоты плашмя человека. И данный звук — хруст каждой косточки моего тельца видать был слышен каждому обитателю скромного обителя, а по громкости своей возможно даже мог поспорить с треском кровати. — Где я? А, да-а, точно… Я дома — обстановку на втором этаже в своей личной комнате я не мог не узнать. Вздохнув, я отбросил запутавшее меня одеяло, по вине которого и произошла неразбериха. Я привстал, заведомо чувствуя как в мою комнату вскоре влетит неостановимый, уничтожающий все на своем пути смерч. И я был прав вновь, наблюдая за влетевшей в распахнутые дверца женщиной. Узнав данную мадам в фартуке я широко сглотнул. Вот и грянули сонмы моих детских кошмаров, пускай и заслуженные. — Эрен! С тобой все в порядке?! Я слышала как у тебя что-то разбилось! — ох уж эти заботливые, и в тоже время такие цепкие, словно взгляд убийцы глаза, аж жути нагнетают. Причем, надо заметить, с ярко-бронзовым* отливом, что только и добавляет очки в ее хищную натуру. Но, надо сказать пару словечек и в свое оправдание. После стольких лет проведенных под одним крылом, я научился стойко выдерживать ее пристальный, внимающий на меня как на провинившего котенка взгляд. И даже отвечать, причем вполне достойно. Вот прямо как сейчас: — Не разбилось, а треснуло! У нас кровать не крепкая! Папа вот совсем от рук отбился! Орудия приносящие боль и страдания, что по глупому стечению обстоятельств названы у данной женщины «руками». Хваткие в житейских делах, и ещё более — в оттягивании детских ушей, они явно собирались применить террор по отношению к конкретному индивидууму, только достигшего шестилетнего возраста. — Цыц, умный у нас нашелся! — На мое счастье, подошедшая ко мне, она всего лишь провела по моим волосам своими по крестьянски сильными руками, взлохмачивая следом мою макушку. Я же отдался на волю чувств; на краткие доли секунд отключился из реальности, млея от ее прикосновений. — Вот и что мне с тобой таким делать, мелкий проказник? — это было явно риторическое выражение обречённости, на которое я, как и поступает любому логику, промолчал, в ответ только обнимая ее свободными руками, в надежде сменить гнев на ее милость. Почувствовав обнявшие меня руки я мысленно вздохнул. Вот так быстро я вновь прорвался сквозь плотину гнева. Но, это конечно же не означало то, что меня так и не продолжат расспрашивать о случившемся и моих действиях. И она не подвела меня и мои ожидания: — Лучше расскажи-ка мне, сынок, зачем ты опять сбежал из дома?! Я ведь очень сильно волновалась! Эрен, тебе ведь всего шесть лет! Ты хоть понимаешь что с тобой может произойти? — и ведь правда. Куда не глянь и с какой точки зрения не посмотри — она талдычит из раза в раз одну лишь правду. Прервав объятия, я ненадолго отстранился, смотря в ее влажные глаза. — Прости, мам, прости… — так быстро меняющееся настроение у нас обоих продиктовало новое правило: теперь же мы вместе с ней придались чувствам явно депрессивного характерра. — Этакий ты дурачок, Эрен! Из раза в раз, одни и те же слова! — дрожащими пальцами мне мягко постучали по голове — Но, так и не одного обещания исправиться… — ее медвежьи объятия были в состоянии раскрошить все косточки моего хилого тельца. Пока меня давили, я мысленно представлял себе формулу «Вдох-Выдох». Благо, хоть отпустили раньше последнего вдоха. — Хотя бы пообещай мне, что ты будешь предупреждать куда идёшь. Сделай свою маму спокойней, Эрен, пожалуйста… — я отчётливо видел как она смахнула непрошенную слезинку, явив мне свой усталый взор. Я же…только молчал, в ответ на выжидающий взгляд моей матери. На это у меня были причины. Ведь были же и раньше у меня причины не давать обещания? Она закончила негласное соревнование по настойчивости первой, тем самым отдавая мне пальму первенства. — Прародительница великая, как же ты похож на меня и нашего деда… — она уже отвернулась и поднялась на ноги. Я же как стоял и думал, так и продолжал. Или же — у меня не было причин вовсе? Разве не я был тогда совсем уж малолетней дитяткой? В связи с такой ситуацией — возможно ли наличие чего либо большего чем собственнических инстинктов к эфемерной «свободе»? Никакого понятийного аппарата у меня в несколько лет с копейками не имелось, ведь это даже не время закладывания базиса. Пусть у меня были некие краткие вспышки понимания чего-то там, но, чего это в сущности давало, если я следом ложился от головных болей прилягнуть на часиков так десять, и по пробуждению «забывал» это? Ох, и намучаюсь же я со своим осознанием себя как «Я». — Пошли уж, накормлю тебя, непоседа ты такая — она времени не теряла, и уже выходила за дверь. Эрен, а по совместительству — я собственной персоной, только глубоко вздохнул. Я наконец принял решение, исходя из факторов банальной человечности, и выбрал то, что выбрал бы я как человек «зрелый». — Стой! Мам! — уже практически вышедшая из-за двери Йегер, остановилась, повернув ко мне голову — Обещаю тебе, я буду предупреждать «куда я иду» — яда я почему то не сдержал, но женщине хватило и этого чтобы засиять похлеще сверхновой своей белоснежной улыбкой. — Ловлю на слове, Эрен. Пойдем-ка уже кушать! — вот так я спускаясь на первый этаж следом за радостней даже выигравшего в лотерею чудака матерью, улыбался во всю свою малолетнюю харю. Не знаю даже почему и до меня дошел момент позитива… Видимо что-то я себе всеж повредил.***
Лёжа на изогнутой кровати, и засмотревшись на небольшую паутинку в углу, я сам того не осознавая начал впадать в состояние дум. Изредка почесывая свою перегруженную репу, я выводил в своем воображении обрисовки ситуаций канона. Эти обрывки картиночек и аниме моментов мне особо ничего не принесли, поэтому то я вглубился в анализ самого сюжета, также и своего, теперь нового мира, и своего места в нём. Я перевернулся; вздохнул да выдохнул, и начал с мало по малу, разбираться во всей головной каше. Вот уже как шесть лет я живу совсем новой жизнью. Из них первые два года уже практически забылись; я не помню как я лежал в колыбельни, делал свои первые шажки на пути к предстоящему геноциду, ну или же в моем случае — в полнейшую безизвестность. Все младенческие, а также ясельные воспоминания просто исчезли, сменяясь на рутинную, однообразную жизнь ребенка дошкольного возраста, каковая ясно запомнилась мне. Именно тогда я начал внимать мудростям Карлы Йегер, одной из двух взрослых в нашем доме. Женщины, что называется моей матерью. А также женщины, которая не любит: «проказников», «шумных», «разбойников» — или же всех метафор, которые идеально ложатся под меня. И если с присуждением статуса проказника и прочих эквивалентных характеристик было все более или менее ясно, то вот с присуждением класса «Разбойник», дело не ограничивалось за простым непослушанием. Я постараюсь выдать краткое объяснение, того, почему ко мне прикрепилось это звание: Года так в три, в середине лета на меня что называется, докопались. В основном, среди требующих пояснить за себя были мои «одногодки», кроме человека, возглавлявшего эту шайку гопоты местного разлива. Пятилетний амбал, который и направлял массовку ко мне. Естественно, как бывает в классические моменты, мое озарение в такой момент и сработало. Их «дримтим» подвергся жесточайшей критике, ведь я вдруг обнаружил что это лишь обыкновенные, пусть и борзые, но детишки; даже тот «амбал», не доходит до размеров первоклассника. Так что моя настороженность сменилась надменностью пред обычными холуями. Я даже скрестил руки на груди, с вызовом смотря на жалкие потуги их главаря высказать свое, безусловно веское словечко. — Отдай мне то что висит у тебя на шее, или мы тебя побьем! — спикер с национал-социалистической партии четко обозначил свою позицию. В ответ на его аргументированную речь, я только хмыкнул, смотря на зависшего щегла. Я снял украшение с шеи и положил в затаенный кармашек с вызовом смотря на потерявшего свой задор главы шакалиной стаи. Если бы ещё не их подначивания к действиям, то и видать племя Абобы так и не переступило чрез грань, которая начинает бесконечный цикл мальчишеской заварухи во главе с недобрыми чекистами и отважным сводолюбцем. — Отдай, иначе побью! — вот и открылось второе дыхание у командоса. Я же только сжал кулаки покрепче, вспомнил завет — «Ленинградская улица научила меня, если драка неизбежна — бить первым», и начал первый ход, зарядив древнейшими орудиями труда ему прямиком по носовой части. Разгон я взял со всего поворота тела, и с использованием классического дилетантского крестьянского замаха, которого им было достаточно. Ну так вот, говорить дальше особо нечего, кроме как краткой, школьной трактовки второго закона Ньютона: сила равняется ускорению умноженному на массу тела. Его нос дал противный хруст, а сам бравый десятник следом сложился пополам. Многие стервятники почуяв неладное, начали слетать с места происшествия. Но к сожалению, сбежали далеко не все. Шокированные лица и громкий детский плач послужили началу моей вечной борьбы за освобождение и их борьбы с желанием отомстить. Оставшийся квартет детей с силой животных инстинктов дал мне, ровно как я им хорошую взбучку, отчего я и вернулся весь запыленный, с кровоточащими ссадинами и темными синяками домой. Это надо было видеть убитое выражение женщины, которую я признал своей матерью, когда узнала что я так браво стоял за подаренную ей цепочку. Но, увы узнала она это до присвоения мне кличке грабителя. А с кличкой ведь ничего не поделаешь. Не виноват я в том, что они выронили боевой трофей. Да и вообще, я собирался отдать его исконному владельцу. — Один в поле не воин, чего ещё говорить… — это было самое долгое «осознание», за исключением дня сегодняшнего. Сказав, сею мудрую цитату, я таки свалился от нещадной боли в голове под женские восклицания «Разбойник!» — я тяжело вздохнул, когда понял что я чуть не уснул в своем витании по воспоминаниям. Мне пришлось сесть по турецки, дабы на недолго развеять позывы ко сну. — Только получил память, а уже забываю о том что я ребенок. Забываю… Вот и пожалуй вся история присвоения мне этой клички, и в целом одна из немногих интересных историй в моей детской жизни. Так что, теперь можно вернуться к своему полноценному понимаю себя как личности и члена общества. Первые мои мысли, когда ко мне пришло озарение, это были четко выраженные подозрения на свои ассоциативные цепочки, ведь я знал, что моя мать далеко не сея мегера. Тогда я попал в мир неисчислимых противоречий, когда понял, что разрешить дилемму я так и не смогу. Я и оставил все попытки понимания этого, ровно до сегодняшнего дня. Теперь то я ведь понял, в чем заключается проблематика. А сам период начала понимания что в моей жизни что-то идёт не так, начался именно с трёх лет, когда я увидал в нашем доме очкастого, бородатого доктора, которого моя мать любовно называет Гришей, по совместительству являвшегося моим отцом. Раньше я даже бил себя по щекам, вспоминая почему то знакомое имечко, и даже подходил к зеркальцу, откуда на меня смотрел пока ещё маленький расхититель женских сердец с приметными бирюзовыми глазами. Мальчик нарасхват уже сейчас, прям бери и хватай… с головы. Всегда, стоило мне лишь услышать свою фамилию, по мне даже без всего понимания ситуации хлестали чувства тревоги. Это сейчас я могу биться хоть ежесекундно головой об стенку в надежде убиться, но, раньше я понятий этому просто не имел. Ну, подумаешь; Йегер как Йегер, обыкновенная фамилия. Если бы ещё не члены этой самой семьи, и я сам в качестве главного зачинщика планетарного разноса. А так, я не спокоен ни-чер-та! Итак, очередной краткий экскурс в мою семейку титанов, начиная с самой на данный момент не важной фигуры, ввиду таковой причины как — время, но фигуры, которая также свяжет и все остальное в единый исторический монолит. Первый на очереди это умнейший из всех титанов — волосатый, непропорциональный, говорящий горилл, или, если подумать то — йети. В человеческой форме он именуется Зиком и является моим старшим единокровным братом. Живёт у бабки с дедом, о которых я толком понятия не имею никакого, потому то я и не начал с них. И ведь говорил же я, что мы семейка титанов? Он является носителем королевской крови Фрицев, а также, если захочет сожрать меня обращённого, то получит силу координаты, которая в теории способна повелевать всеми формами жизни. Ну, есть там конечно некоторые исключения, в виде заносчивых королевских потомков, и милых азиаточек с опасными азиатами, но о них я подумаю, когда воссоздам картину своего генеалогического древа. По роду деятельности, как не трудно догадаться — титан-убийца. Состоит в военной академии, ячейки милитари-сектора. Вскоре, после падения родного места Шиганшины и ее стены, придет к стене Розы, и будет заменять собой требушеты и катапульты, да повелевать вурдалаками-титаноидами. Потом, тактично огребет от одного из немногочисленных азиатов в сеттинге, и не менее тактично даст деру, дабы не огребсти окончательно, и в надежде наверное, на реванш с капитаном Разведки — сильнейшим человеком королевства. То, что этот «человек» возможно носитель титановых кровей, мы конечно же умолчим. И все ради одной няшки, которая носит с ним одну фамилию и является его дальней родственницей. А ещё, которая вскоре будет моей… Кхм, планы будущего оставим на будущее. Особенно планы, носящие откровенно животно-похотливые начала. Так вот, давая деру, он успеет закинуть ещё вдобавок удочку, носящую наименование «Motivation». Цепляя этим «Motivation» себя, и случайно встреченного братишку, он понимая ситуацию, где лежит обугленный полутруп друга его братишки, а также преследующего самого инвалида-Зика обозленного карлана решает валить оттуда, пока это возможно. И с этого момента, как он дал деру и начинается мутный движняк, во главе с ним и моей тушкой, коя является Эреном. Зик отъехал в Марлию и начал смутняк с буржуазными делами по развитию бизнеса, торговым отношениям, технологиям и всему прочему. Вот только как это бывает, это была обёртка; настоящие дела они мутили в дуэте с Эреном, мечтая как они соберутся привести в исполнение план геноцида элдийского этноса, потихоньку собирая тихий, но разрастающийся оппортунистический для феодального строя элемент. Вот так они и организовали специфическую, практически теократическую организацию «Йегеристы», члены которой видят в братьях Йегерах агнецов божих, иначе говоря — благословенных силой Элдии, и будущих императоров будущей же Элдийской Империи. Они внедрили своих членов отовсюду по всему острову Парадизу, то есть, королевству в котором я живу и существую. И они уже готовились применять следующие плановые шаги по тотальному господству, уже начиная осуществления планов. И шли они и шли по своей протоптанной дорожке, несмотря на все горе и невзгоды. Вот только, планы часто имеют свойство меняться, а подстав можно ждать даже от самых близких людей. Вот так манЯпулятор марлийцев, а также кастратор/стерилизатор целого народа, живущего в феодалии, Зик Йегер, заигрываясь в своем плане попался на ловушку Эрена. Умный паренёк явно не желал кастрации мужикам и стерилизации женщинам, понимая, как важны репродуктивные процессы на самом деле. Пока Зик творил свои планы, Эрен пудрил тому мозги, мудря над тем как он собирается выиграть ему в шахматном поединке умов. И даже додумался как победить, эдакой сообразительный. Настоящие планы Эрена были куда более масштабными, чем бородатый горилл мог себе представить. Эрен пошел по пути наибольшего сопротивления, понимая конечно же какой же он творит бред, но другого пути мэтр народный истребитель более не видел. Поэтому когда Эрена подстрелили, вырывая снайпой башку с его тела, Эрен, переставляя характеристики на удачу, влетает прямо в руку удерживаемого всеми силами пришедшей Марлии Зика. И да — начался апокалипсис, и конец всего мира кроме элдийского… Должен был быть, если бы не та самая милая азиаточка, отрубившая голову обхитрившего примата Эрена. Чем это все закончилась, я не знаю, но вероятно, неким хэппи-эндом, как и всегда; правда не беря в счёт уже совершенных, многочисленных жертв. И если конечно же, счастливая концовка всё-таки настанет. Вот только, я допустил в своих речах важное упущение. Оно касалось упущенной части «они должны быть не разлей вода». Почему и как они должны быть вместе? Для чего вообще, помимо мести, вторгались марлийцы? Не забирать же двух детишек, по глупости проникших в дирижабль врага? Ценности таковой два ребенка не имеют, чтобы бросать свои военные силы, ведь первый их план, который должен был именоваться Барбароссой, так ими и благополучно просрался, ввиду их гения в ведении войны с отсталыми варварами; а тут они ещё и рвутся без плана. Неужто они настолько оглупевшие? Вот и я не думаю, что глупость всей военной элиты марлийского континента возведена в такой абсолют. Ответить на вопросы Йегерологии поможет очередная гидовая в мир атаки Начнем кратко и с далека — но, не с того где Имир была, и где ее сожрали. Это мы пропустим, оставляя на десерт мышлениям. Вот, существуют девять видов разумных титанов, и среди них есть вангующий Титан — пророк Атакующий. Этот самый титан был передан Крюгером бате Эрена — Грише. С его помощью, Гриша, мотивированный Эреном с временной петли, о которой говорить отдельная история, и если она и впрямь является не фанатской теорией, съедает носителя координат — королевского потомка Фриду Рейс. Вот так мы уже перешли к истории пахана. Ну и вот, у Гриши после плотного обеда теперь есть сила координат — способность повелевать всеми видами обретшей сознания высшей материи. Вот только, есть опять загвоздочка. Пусть несмотря на то, что королевская кровь не имеет возможности пользоваться координатой как они того хотят, ведь на них лежит мертвым грузом клятва, то и обычные холопы без генов королей и голубых кровей не имеют возможностей пользоваться координатой в полной мере, так что Гришка как простолюдин в пролёте. Нет, конечно он может пользоваться бета версией; подчинять безмозглых титанов — но, для полной версии ему не хватает крови королей, чтоб эти голубые речи чёрт побрал! Выходит следующая ситуация; пользоваться полностью силой коорды не могут обе стороны. Высший класс и низший Йегера. Но, тут как раз и пришел дед Мазай в лице очкастого Григоряна Григорьевича Йегерова, и показал им, что человеческий, пролетарский* гений решает. Сожрав владеющих силой коорды королевских балбесов и посмотрев своим третьим глазом сквозь триллионы и триллиардов миров и пространств временного континуума — он все понял, и порешил. Его нечеловеческое айкью, усиленное знанием будущего додумалось до невероятного — дать сожрать себя младшему сыну, мать которого взяла на обед ревнивая прошлая жена Дина-титан, и совместить его со старшим сыном — Зиком, носителем голубизны, которая кровная! Тад-д-ам! Он сделал обход всех клятв. Му-у-жик! Эрен, как простолюдин, не связанный клятвами, и Зик, монархов потомок — этот дуэт разрушителей сработался, заработал и обыграл все в свою пользу. Эрен, как исполнитель, а Зик как батарейка; они вместе могли устроить конец всему живому, но тут в окошко загрянул один неприятный элемент — антагонизм идей, стремлений и целей. Идея стерилизация меньшинства сталкивается с нежданной идеей уничтожения большинства. Молчавший о своей цели Эрен, вдруг выказывает сидящему в «цепи клятвы» Зику, мол: «Наши пути заканчиваются здесь», и даёт ход конем. Зик же, на самом деле играющий новичка, но на деле явно съевший не одну зловредную собаку, продолжает играть, выводя глупенького, начитанного сеннинов Эрена на чистую воду. Потом же, когда он наконец понимает всю подоплеку того что Эрен его откровенно говоря обманул и вообще попользовался прямо по заветам вымирающих мамонтов, и всегда живущих простофиль, то — быкует и проводит ход, который наносит практически мат Эрену. Эрен стоит в шоке, смотря как в финале практически осуществления своей цели все происходит вверх дном. Зик ехидно усмехается над глупым мальчишкой и подходит к нему с весьма по началу странным способом; сталкиваясь с ним лобами, говоря, навроде; как же тебя вечно обманывал твой батя. Но, Эрен, словно почуяв новую надежду, опять творит «сэннин» моменты, ибо их было слишком мало, и все не должно заканчиваться именно так. Показывая тому как он шел ход событий прошлого, то есть, как всё было на самом деле, Эрен провел свою Эренотерапию со словами: — Кастраторам слова не давали! Я вообще за мир и процветание! Только для своего народа, конечно, так что звиняй, но Имир — отмудохай всех ублюдков за нашим островом. Вот же, теперь то мы заживём! — Эрен сменил все в свое русло. Итак, итоги: Зик убит морально, а Имир, то есть богиню этого мира он переубеждает, и та идёт месить практически всех жителей земли, записывая в исключения своей тетради смерти элдийцев. И вот оно, время занавеса и счастливого конца. Сотни тысяч, или точнее говоря миллионы людей мучаются в агониях, а элдийцы стоят и смотрят, как огромные гиганты и ожившие прошлые реинкарнации девяти титан пошли уничтожать народы. — Да воцарится мирное небо над головой! Да установится власть одного избранного народа! Вот только — правителем я быть не хочу, ибо понимаю, что за монстр я то такой, и что я натворил! Лучше уж без башки остаться! — злодеем сказано, героем сделано! Пусть даже этот герой влюбленная до гроба в злодея красавица, а злодей не собирается даже останавливать героя, ведь и та ему дорога, пусть как сестра. Итог: башка ушла, а паразит остался. И что делать дальше? Отвечал на этот вопрос я ранее, так что — бороться. Вот только, как отпинать богоподобного паразита? А впрочем, я что теолог какой-то? Делать мне нечего, кроме того как вычислять возможности отпинки слизняка с трансцендентальными силищами. Оставим это на мангаку. Может, дружина титановая, которая встала на сторону защищающихся, все вместе сожрут её, устроив мясной пир? Выйдет польза обществу; целые тонны так не достающего халявного мясца, которое вдобавок даёт силенок. Ну, или на крайняк — сеннин момент, в который я верить не желаю. Эрен выживает, иль его Имир воскрешает, и он раскаивается. Следом он идёт убиваторить паразита, с чем благополучно справляется. Выигрывает, женится на своей «сестре», и доживает последние четыре года вместе с ней, а дальше — летит к Богу с какой нибудь слезливой концовкой. Вот и всё, вся история от лица Зика, плавно перешедшая от начало к концу всего человечества завершилась, и сейчас бы следовало поговорить настолько же долго о Грише да Эрене. — даже моя крепкая воля сломилась, отчего я уже свалился без сил в кровать, думая дальше на одном бараньем упорстве. Я стукал себе пальцами по лобешнику, возвращаясь к повествованию. Вот только, я рассказал уже весь «стори-тэйлинг» Титанов, а добавлять мне особо нечего. Об Эрене все знания отпадают за ненужностью. Импульсивный, но целеустремленный, юноша, грубо хамивший на беспокоившуюся о нем девку. С одной стороны понять его даже можно: расшатанное сознание после всего случившегося в его жизни, доведет и до худшего. Уж не к ребенку, потерявшему только что свою родную мать, увидавшему как ее надкусывает напополам огромный титан, следует придираться вопросами о его благополучии. Такой ребенок только жаждет мсти, и ничего более. Чувства других его не волнуют; особенно любовные. Армин понимал это хорошо, но и он огреб от взрослого Эрена по полной. Ну, это уже правда был момент когда Эрена колбасило нещадно, но не суть, ведь дать оценку его поступкам можно итак: Все же — поступал он отвратительно до самого конца, даже несмотря на то что он так заботился о своих близких. И почему же мне все это не нужно? Так этот Эрен не я, ведь я совсем другая личность. Даже если я стану злобным мстюком, если сценарий пойдет по своему традиционному пути и мою мать сожрет неразумная Дина Фриц, то я не думаю что меня настолько перекосит, как Эрена. Личность я то уже взрослая, сформированная, а никак не девятилетний ребенок, и кому мстить именно, понятия имею. Стремление отомстить марлийцам, а точнее их руководству, у меня так или иначе будет, но поступать я буду далеко не так, как Эрен. Не в моем характере совершать прямолинейные действия, а точнее, не человеку с глобализированного общества действовать подобно дикарю. Любой человек с моего времени, если он мало мальски толковый, будет искать другой путь. Вот и я буду. И пожалуй, уже вскоре найду. Дело только за временем, которого хоть и не много, но, ещё точно предостаточного для моих планов. Именно с такими, безусловно великими планами ко мне на вечерок заглянул хранитель сна, утягивая меня за собой. Я же не сопротивлялся, отдаваясь в недолгое путешествие по своим мозгам.