Лучший подарок

      — Гр-р-р…— Диего поморщился, но ничего не сказал. Неужели нельзя поаккуратнее? Это филармония, а не базар!       Вывихнутое плечо тут же отозвалось тупой болью. Диего попытался поудобнее устроить руку на повязке. Помогло не очень. Что за слоны вообще ходят по таким мероприятиям?       Диего старался не думать о том, как он выглядел со стороны — с заплывшим глазом, на рассеченную бровь налеплен пластырь, правая рука покоилась на повязке, левой же он упрямо прижимал к груди букет ромашек. Ну и что, что мимо Номера Два было практически невозможно протиснуться? Это проблемы остальных зрителей и если кто-то чем-то недоволен, то пусть попробуют возмутиться. Интересный диалог получится.       Диего итак постарался занять самое дальнее и незаметное место на галерке. Чтобы со сцены его точно не было видно. Учитывая, что одет он был во все черное, то сомневаться в маскировке не приходилось. Задние Ряды почти никогда не просматривались со сцены, даже не смотря на то, что стена позади него была светлой, и Диего выделялся словно клякса на посреди листа бумаги.       Маскировка маскировкой, только Номер Два как-то не подумал о том, как он собирается вручить цветы после выступления, не раскрыв свое инкогнито. Подкинуть? Как вариант. Главное успеть перехватить девушку до того, как она уйдет. Точнее даже не перехватить, а как-нибудь подкинуть презент. И остаться незамеченным. А как это сделать? Утром он попытался провести разведку, чтобы понять примерное расположение помещений в театре. Был чуть не застигнут охраной, но хотя бы выяснил где находится репетиционная, где персонал оставляет вещи и переодевается.       Мимо опять попыталась протиснуться парочка зрителей. Что ж вам неймется то? Зал почти битком! Диего как смог подвинулся, чтобы пришедшие заняли соседние места. Он покосился на мужчину в смокинге, который неудачно попытался занять его подлокотник.       — Рука! Не видишь! — возмутился Номер Два демонстративно качнув повязкой.       Диего было плевать, что он настолько не вписывался в окружающую обстановку, что он выделялся на фоне этих «дам и сэров» в роскошных платьях и смокингах. Черная водолазка и брюки, вот его решение. Портупею с ножами он ради такого случая снял (да и не пустили бы его в зал с ножами, если только через вырубленную охрану и ненужный шум). Без своего обмундирования Диего чувствовал себя немного неуютно. Даже парочка спрятанных в повязке ножей (на всякий случай) не очень успокаивала.       Номер Два пристально осматривал зрительный зал. До выступления оставалось всего несколько минут. Пока оно не началось, на сцену можно было и не смотреть. А вот обстановку оценить никогда не помешает. Взгляд пристально скользил по рядам, сказать, что зал был полон, означало не сказать ничего. Вот только… Харгривз непроизвольно поежился. Незанятые пять мест остались в третьем ряду партера, откуда открывался лучший обзор на сцену. Он прекрасно понял, для кого они были забронированы. И осознавал, что они так и останутся пустовать до конца концерта.       Диего неуверенно заерзал в кресле, едва не уронил цветы, зашуршав упаковкой чуть ли не на ползала, на него несколько раз недовольно шикнули. Номер Два заскрипел зубами, но ничего не сказал. Поправил букет ромашек у себя на коленях, пытаясь устроить его поудобнее, да и поврежденную руку заодно. Чувствовал он себя явно не в своей тарелке.       Почему именно ромашки? И почему именно сейчас? В начале октября? Он и сам не мог ответить. Точнее на один вопрос ответ он знал. Диего попросту не смог пропустить концерт сестры первого октября. Слишком это было… кощунственно, что ли.       И когда он увидел афишу, то поймал себя на мысли, что безумно хочет услышать, игру Вани. Пусть даже не на гитаре, как в старые добрые в Прайм-8… Мужчина оправдывал себя мыслью, что он обязан услышать, ради чего сестра мучила их уши на протяжении чуть ли не десяти лет. Но это все были отмазки, в глубине души он и сам это осознавал. Просто ему захотелось ее увидеть. Тем более первого октября. Он прекрасно помнил, как она ненавидела этот день, потому что все внимание и почести доставалось Академии Амбрелла, а девушка, как всегда была в стороне.       Диего вспомнил один из таких праздников лет пятнадцать назад, когда, не зная, как приободрить сестру, просто вломился к ней в комнату, и, схватив за руку, тайком буквально утащил на улицу. (Удивительно, как Монокль не заметил его отсутствия). Тогда они провели этот день вместе, ели мороженое, гуляли по городу, а под конец, просто играли на площади на гитарах в свое удовольствие (Диего был рад, что тогда заранее подговорил Боди подсобить с инструментами).       Пора было положить этому конец. Этой непонятной слежке, и хотя бы таким образом увидеть Ваню. Хотя бы так поздравить ее и разделить с ней миг ее выступления. Пусть даже и на задворках сцены (и зала).       Он безумно жалел, что опоздал на выступление их группы тогда. А еще больше стыдился, что так и не набрался храбрости в живую объяснится с Номером Семь. Диего очень не хотел, чтобы его раскрыли. Чтобы сестра его увидела. Это будет … неловко? Как минимум. Стоять и мямлить (совсем как в детстве) в попытках объяснить, что он тут делает, как-то не хотелось. Но Диего не мог себе позволить пропустить выступление девушки, настолько, как ему казалось, это было важно. Причем неизвестно для кого важнее. Именно поэтому он не смог пропустить концерт, Именно поэтому он пришел сюда даже после неудачного боя на ринге, который был накануне.       Словно отзываясь на воспоминания, вывихнутое плечо снова предательски заныло.       «Будто падать не учили правильно!», — пробубнил голос в голове Диего. Голос Сэра Реджинальта почему-то.       Тряхнув головой, словно стараясь отогнать плохие мысли, он уставился на сцену, там как раз поднимался занавес. Оркестр спешил занять свои места.       Маленькую, хрупкую фигурку Вани, Диего заметил тут же, и не смог оторвать от нее взгляда. Концертный костюм очень ей шел, но притом в девушке прослеживалась какая-то… беззащитность? Он следил, как крошечная фигурка занимает стул перед пюпитром на одном из задних рядов сцены. Полилась нежная, на первый взгляд, мелодия из Призрака Оперы (Диего подготовился). Казалось, музыка трогает его до глубины души, мужчина был шокирован. Он без труда вычленял из звучания всех инструментов именно игру Вани. Он понимал, что это ни капли не было похоже на ту какофонию, которую они пытались играть в свои семнадцать лет в группе, когда бунтовали вместе чуть ли не против всего мира. Также он помнил потуги сестры в игре на скрипке лет в двенадцать, тогда уши чуть ли не в трубочку сворачивались от этого скрипа, но Номер Семь не оставляла попыток и продолжала репетировать. Она также не обращала внимания на его подтрунивания и едкие замечания касательно ее игры. (А как еще привлечь внимание девочки, когда тебе двенадцать лет? Хорошо хоть за косички не дергал).       Длительный концерт пролетел уж слишком незаметно, что застало Диего врасплох. Он планировал уйти незадолго до окончания выступления и подложить цветы в вещи Вани. Но что-то пошло не так. И вот, он в растерянности чуть ли не прижимает к телу букет ромашек и смотрит на поклон оркестра.       Ромашки он купил спонтанно (не тащить же, как ни в чем не бывало торт спустя столько лет?). Он помнил, как во время одной из прогулок по городу, Ваня, неожиданно заявила ему, что она обожает ромашки. Сообщить она это решила только потому, что увидела их на соседней клумбе, вот и поделилась с Диего мыслью, какие же эти цветы восхитительные.       И что ему делать дальше? Диего в растерянности идет на выход из зала. Возможно, получится опередить Ваню, и подложить букет в ее шкафчик? Хотя бы так поздравить ее с днем рождения? Чтобы она не догадалась от кого сей презент.       Номер Два решил ускорится, пытаясь, как можно более мирно (не пихаясь, а так же стараясь не задействовать травмированное плечо) расталкивать бредущих перед ним в гардероб людей. На лестнице же он не удержался, решил срезать, прыгнув через перила. Что ж, поразил публику и выронил цветы. Как тут не поразиться, если перед тобой на лестницу приземляется угрожающего вида детина с подбитым глазом и рукой на перевязи? Опираться Диего пришлось на здоровую левую руку, в которой он сжимал букет. Ромашки резво покатились по ступенькам. Номер Два, конечно же, не знал меры, в том числе и какие дарить девушкам букеты. Поэтому и взял самый большой, который был, чтобы наверняка.       Подхватив цветы, точнее едва не вырвав их из-под ног какой-то женщины, и сдерживаясь, чтобы ее не послать куда подальше, Диего чуть ли не побежал к комнатам для артистов. Он наивно полагал, что успевает.       В гардеробе яблоку некуда было упасть. Люди толпились, толкались, шумели. Казалось это уже не те «достопочтенные» личности, которые в зале слушали Моцарта, а какой-то сброд. Диего старался оценить ситуацию. Чтобы попасть в гримерные, ему требовалось, как минимум пересечь это фойе, на что уйти может немало времени. Он и подумать не мог, что окажется настолько заворожен оркестровым выступлением, за что теперь и расплачивался. Приходилось импровизировать.       Номер Два вспомнил про служебный вход, который вел сразу к гримеркам. Но там больше шансов, что его заметят… Он итак уже много времени потерял, какая разница? Теперь главное реализовать задуманное. Как, это уже другой вопрос, весь план пошел… лесом. Приходилось импровизировать. Но меньше всего Номеру Два хотелось пересекаться с Ваней. Он попросту этого не вынес, стыд, неловкость и «прочие» чувства взяли бы верх над ним. Поэтому Диего принял решение, если он не успевает в гримерные, тогда попросту оставит цветы на пороге Ваниной квартиры. Туда-то он точно доберется быстрее нее.       Тем временем он пробрался к главному выходу из театра. Словно кошка, ладно, кот сквозь толпу. Стараясь поднимать букет над головами, словно это величайшая драгоценность. Самое интересное, Диего несколько раз буквально шипел на пихающих его людей в этой безумной толкучке: задевали больное плечо.       Времени сокрушаться о позорном проигрыше на ринге, состоявшимся буквально вчера — не было. Сам виноват. Хорошо хоть зрителей было не так много. Да и на это, если честно было плевать Диего, он согласился на тот матч, чтобы хоть немного подзаработать. Но и это, к его неожиданности не очень удалось.       Номер Два прекрасно знал, с кем идет биться. Представлял себе стратегию боя. Но на секунду позволил себе отвлечься, потому что в толпе, как ему показалось, он заметил мелькнувшую Ваню. Противник тут же решил этим воспользоваться, что и переломило итог боя. И о чем прекрасно напоминало выбитое плечо и заплывший глаз. Поражение не так сильно било по самолюбию Диего, как сама причина этого самого поражения. Он на секунду допустил мысль о том, что Ваня могла прийти на его бой. Спустя столько лет. Наивный. Да и откуда бы она о нем узнала? Точно наивный.       На улице противно моросил дождь. Диего не очень беспокоился о такой вещи, как зонт, да и куртку, чтобы не заморачиваться, он оставил в машине.       Быстрыми шагами, обогнув здание, он хотел было дернуть дверь служебного входа, но не успел. Она неожиданно для Номера Два распахнулась, смачно «заехав» ему по носу. «Супергерой» — не успел среагировать. Тот, кто может меня траекторию предметов. Валяется на земле припечатанный обычной дверью. Позор.       — Простите… я Вас не заметила… — Кто-то тут же кинулся к нему. До боли знакомый голос.       С трудом разлепив единственный целый глаз, Диего уставился на виновника происшествия. В глазах двоилось. Потряс головой, стало только хуже. Тусклая лампочка над входом не позволяла разглядеть, кто над ним склонился.        — Д…Д-диего.? — В голосе «злоумышленника» слышится растерянность. И удивление. — Ты как? Что ты здесь делаешь?       Это Ваня, черт!       Номер Два не так себе все представлял. Уж точно, что не будет валяться под моросящим дождем на свое тридцатилетие (и не только свое) перед служебным входом в театр. Благо прохожих нет, и изнутри никто не вышел. Засмеяли бы.       Слова комом встали в горле. Что тут сказать?       Диего попытался хотя бы сесть. Получилось только со второй попытки и то с помощью девушки. Она в панике заглядывала ему в лицо. Но ничего больше не говорила. Диего чувствовал, что нос Ваня ему разбила — на губах ощущался соленый привкус крови.       Молча протянув девушке упавший букет, Диего все так же не знает, что сказать. Просто молча смотри на ошарашенную Ваню, которая в растерянности берет цветы, но выглядит это так, будто она действует на автомате. Сейчас ее волнует лишь Номер Два.       — Тебе надо в больницу, я сейчас вызову врача. Черт, черт, черт. Извини, тебе вчера итак досталось, а тут еще я добавила… — Словно выпадая из ступора, начинает тараторить девушка, роясь в сумке, в попытках найти платок, чтобы вытереть окровавленное лицо Диего.       — В-в-в-всм-м-мысле? — Заикаясь (он надеялся, что избавился от этого, но в моменты сильного волнения детская проблема возвращалась вновь) поинтересовался мужчина.       Получается, ему вчера не почудилось?       В глазах в кой-то веки перестало все плыть и две обеспокоенных Вани, которые уже нашли в сумке чистый платок, собрались в одну, которая тут же испуганно замерла, на полпути к его лицу.       Номер Семь молчит и почему-то отводит взгляд в сторону. На них продолжает капать дождь. Диего чувствует себя придурком. Разлегся посреди переулка, огретый девушкой, которую он не видел лет десять, девушкой которую, как он сейчас осознал, он любит и любил. На них капает противный октябрьский дождь. И никому не нужен этот букет ромашек. Диего надо было просто появиться раньше. И вот он тут перед ней, но не может вымолвить ни слова. А она испуганно смотрит на него, то отводит взгляд. И тоже молчит.       Только сейчас Номер Два увидел, что Ваня, кидаясь к нему, содрала колено.       — Т-ты поранилась. — Только и смог выдавить он.       — А, да ерунда… — как можно обыденней произнесла Ваня. — А вот тебе надо к врачу.       Она помогла ему подняться. Когда девушка прикоснулась к Диего, его пробрала волна мурашек.       — Эм… Ничего. И не такие передряги выдерживал, если ты помнишь, — он усмехнулся. Разговор был максимально неловким. — Так что обойдусь без больниц. На мне все как на собаке заживает.       Он смотрел как девушка поднимает с земли цветы. Неуверенно смотрит вначале на букет, потом на Диего.       — Спасибо… — Так же неуверенно. — Еще раз извини… За нос. Я не видела, что за дверью кто-то есть.       — Говорю же пустяки. — Диего протягивает Ване футляр со скрипкой. Удивительно, девушка швырнула его на землю, когда кидалась к нему.       Забрав инструмент, девушка улыбнулась. Номеру Два надоела вся эта неловкость:       — Послушай, я идиот, что пропал, что так долго н-не появлялся, и вот когда наконец решился все происходит, как обычно… Через какую-то жопу… Не так все должно было быть… — сокрушался Диего, начиная нервно ходить взад-вперед, лишь бы не видеть взгляд Номера Семь, иначе он не сможет договорить.       — Диего, слушай! — Внезапно перебивает Ваня. По-видимому, эта неловкость и недоговоренность достала уже и ее. — Да, я вчера смотрела, как ты бился, и мне жаль, что ты проиграл…       Она замолчала, смотря себе под ноги. Потом, словно боясь растерять всю ту решимость, сделала шаг на встречу и выпалила.       — И да, я тоже по тебе скучала.       Не в силах себя контролировать Номер Два порывисто кидается обнять девушку. Плевать на больное плечо, на кровь из разбитого носа. Лишь бы она не оттолкнула. Не отталкивает. Упирается лбом в его грудь и куда-то туда же шепчет.       — С днем рождения.       — Это лучший подарок, — в ответ бубнит Диего.