Энергетик или растворитель?

— Энергетик или растворитель? Ямамото чуть чашку не роняет: и почему только дёргается каждый раз? Подобные вопросы уже не редкость, и сначала действительно казались шуткой. Но с каждым разом всё меньше и меньше. Гокудера улыбается криво, но ему явно плохо. Причём давно. Как-то раз они решили разбавить типичные вечера в комнате Такеши (отец снова удачно свалил к друзьям) парой банок пива. Ну, может, чуть больше. Может, не только пива. У пьяного Гокудеры развязался язык. Он говорил и говорил, сначала как будто бы неохотно, но постепенно слова полились непрерывным бурным потоком, и Ямамото не сразу удалось выловить «ножницы» и «я такой бесполезный, знаешь». Это пошло ещё из детства, когда маленький Хаято раскромсал себе ногу после ухода Шамала. На вопрос, как он вообще до такого додумался, не мог ответить до сих пор. Просто наваждение. Просто неудачная шутка мозга. Но, к сожалению, даже убрать на время все режущие предметы в доме не помогло. Такеши ещё раньше заметил раны на запястьях, на ногах, на плечах, но до последнего убеждал себя, что это просто случайность. Хаято никогда не жалел себя: подставлялся под удары, ходил с синяками, происхождение которых даже сам определить не мог. И вообще, кошка поцарапала: всё в порядке, правда! Ага, как же. Такеши долго целовал разъёбанные руки и взял с него обещание обязательно сказать, когда станет совсем хуёво. Он даже таблетками поделиться может (после того случая на крыше до сих пор положено ходить к врачу, довольно глупо вышло), не жалко. Гокудера посмотрел на него, как в те моменты, когда мечник не мог с пятого раза пример решить — как на долбаёба, короче — и наотрез отказался. Обделять больного лекарствами — кощунственно даже для него. И вообще, придурку хорошо бы внимательно посмотреть на себя в зеркало. Хаято не знал, как правильно благодарить, и надеялся, что Ямамото поймёт его молчание правильно. Да и в крепких объятиях, кажется, начало отпускать. Челюсти, разрывающие всё изнутри, разжали зубы.

***

Через неделю мечник обнаруживает Гокудеру под окнами поздно ночью. Подрывник топчется на пороге комнаты, взъерошенный, дёрганный и какой-то разбитый. Снимает тонкую куртку, под ней только школьная рубашка. Ямамото сразу же идёт за аптечкой: белая ткань на плече вся в бурых пятнах застывшей крови. Хаято шипит, сжимая в зубах сигарету, пока Такеши аккуратно обрабатывает свежие порезы. Три штуки. Глубокие. Шрамы останутся ещё надолго. А Гокудера курит и остановиться не может. Его трясёт, как наркомана в ломке, в мыслях полный бардак, который даже на лице отражается. Взгляд дикий, какой-то отчаянный. — Ну вот, готово, — тихо говорит Ямамото, ласково касаясь щеки, и тут трубу прорывает. Прямо как в тот раз, только головы у всех трезвые. Гокудера очень злится. На семью, на весь этот ёбаный мир, но на себя в особенности. За то, что он хуёвый ученик, раз Шамал решил просто свалить; за то, что Тсуна его, кажется, элементарно боится; за то, что не лучший во всём, ведь это так важно для статуса правой руки босса; за то, что хотел сегодня наконец сдохнуть, но не смог, не хватило духу. Он вообще рождаться не должен был, это ошибка. Где там кнопка «отменить», нажмите уже кто-нибудь. К концу голос окончательно садится. Хаято утыкается носом в шею, вдыхает поглубже, пытаясь справиться с противной дрожью внутри. Такеши целует его в лоб и опять ничего не говорит. А что ответить? «Всё будет хорошо?» Любая фраза может сделать только хуже, особенно если кажется абсолютной ложью. — Задуши меня подушкой, — шепчет Гокудера. Ямамото прикрывает глаза. Вдох-выдох. Заебался. А ещё ему безумно страшно. — Ложись, — отвечает Такеши. Шутки кончились. Улыбки нет, внутри всё орёт благим матом, когда Хаято действительно слушается, сползает по дивану ниже и переворачивается на спину, вытягивая руки вдоль тела, с серьёзным выражением лица. Ямамото берёт подушку, тянет время, смотрит на кусок ткани и пуха так, будто это именно он виноват во всех бедах. В свежих порезах, рассыпанных по всему телу поверх старых, в ожогах от сигарет на бледных запястьях, в загонах, жрущих гениальный мозг Гокудеры, в потухших зеленых глазах, в которых в последнее время читается только желание исчезнуть. А Хаято смиренно ждёт и не возмущается нерешительности придурка. Даже он прекрасно понимает, что это пиздец. Но вместо того, чтобы вдавить подушку в лицо, перекрывая кислород, Ямамото заносит её над головой и бьёт куда-то в бок. И ещё, ещё. Гокудера подрывается, вскрикивает, и хватает вторую. Удар приходится прямо в голову придурка, как удачно. Постепенно комната наполняется надрывным смехом. И похер, что отец вполне может проснуться. Он поймёт, всегда так было. Гора с плеч не свалилась, но одним камнем уже точно меньше. За окном небо начинает светлеть, и они обещают друг другу хотя бы попытаться стать живыми.