Доверие

      Спартанец-Б312 всегда работал без напарников.       Давайте по-честному: если этот демон — причина, почему целые группы мятежников бесшумно замолкают навсегда, то ни у кого нет никаких претензий и вопросов.       Он был хорошим солдатом, хорошим пилотом и хорошим убийцей, но хорошим парнем его бы назвал только чокнутый. Однако теперь, когда фамилия командующего полковника сменилась с «Акерсон» на «Холланд», а триста двенадцатого отправили на постоянную службу на Предел, лидер Ноублов просил невозможного — отказаться от стиля волка-одиночки.       Ладно, Картер не просил — он требовал работать в команде. И его явно не посещали подозрения, что кое-какой парень в серой броне уже давным-давно разучился доверять свою жизнь другим.       Джун и Эмиль будто не замечали натянутой тишины совместных заданий, а Джордж если и хотел подбодрить, то делал это аккуратно и едва понятно. Поправка: очень аккуратно и почти совсем непонятно.       Оставалась только Кэтрин из роты Бета.       Она не искала встреч нарочно, но каждый раз, когда новенький оставался дольше трёх минут в одиночестве, Кэт проходила мимо и слегка задевала его плечом, ухмылялась, ловя недовольный взгляд, щурилась и резко отворачивалась, пряча улыбку до ушей.       Попытка раззадорить, вывести на диалог — бесполезная и ненужная.       Триста двенадцатый вздыхал и уходил в оружейную: морпехи боялись легендарного Спартанца и уж точно не пытались заговорить, а молчание — это всё, что на самом-то деле и нужно.       Оно напоминало одиночество, казавшееся теперь ушедшим навсегда счастьем.       — Лейтенант, — однажды кликнул его один десантник, — сэр! Сэр, прошу прощения, сэр, но мы уже прочистили эти винтовки.       — Доверяй, но проверяй, — пробормотал Шесть, откладывая оружие. — Я же могу сделать это сам, верно?       Тот испуганно кивнул.       — Вот. А теперь — свободен.

***

      — …Шесть?       Кэт заглянула в комнату.       В ответ он лишь вяло махнул рукой, мол, заходи, и повернулся, неудобно оперевшись бёдрами на стол.       — А ты не из тех, кто спешит крикнуть: «Сколько лет!» и расплыться в улыбке, верно? — Чуть заметная усмешка. Они и так вдвоём знали, что да.       Триста двенадцатый кивнул.       — А ты не из тех, кто придёт поболтать о жизни. — Не спрашивая, он толкнул к ней стул. — Садишься?       Она поймала его на лету, словно кошка птицу, и ловко устроилась в позе лотоса.       — Ошибочка вышла, — ухмыльнулась.       — С чем?       — С тобой.       — Я не предмет.       — А я не дура.       — Разве кто-то?..       — Ты.       — Я?       — Именно. Спроси: «Когда?», и я отвечу: «Сейчас».       Пронзительный взгляд льдисто голубых глаз был направлен прямиком ему в лицо. Горло внезапно пересохло, а мозг отчаянно затормозил, не выдавая подходящие слова. Что вообще имеет Кэт в виду?       — О-о-о, так ты не понимаешь? — она очаровательно улыбнулась, расслабленно откидываясь на спинку.       Виновато мотнул головой и поёрзал на краю стола. У сердца появился какой-то неясный холодок. Нехорошо.       — Доверься. Картеру. Ноублам. Пределу. — Секундная пауза. — Мне.       Довериться?..       — Но я всегда вам верил. И верю.       Голос, полный по-детски искреннего непонимания, звучал так странно. Звенел, как стекло «Пеликана» во время посадки, скакал, как после кросса длиной в полумарафон, и сочился каким-то едва угадывающимся чувством неправильности.       — Не дурачься! — Её брови дёрнулись, словно боль пронзила током грудь. — Не делай вид, что всё в порядке. Мы давно вышли из учебки, а ты будто остался там.       — Да я и не дурачусь, Кэтрин! Всё и впрямь такое, каким ему и полагается быть.       — Неужто? Доверяешь мне настолько, что даже сейчас сидишь с пистолетом под ладонью? Спасибо.       Тишина восторжествовала. Поступившись, триста двенадцатый отодвинул «Магнум» на край стола и подвинулся ближе к спартанке.       Почти бесшумный вздох — и её рука на его предплечье:       — Тебе не нужно уверять всех и каждого, что такому парню, как ты, помощь ни за что никогда не понадобится, а команда — это лишь пустой звук. Шесть, не знаю, кому ты врёшь больше: мне или себе, но расслабься. Мы в безопасности.       «Сейчас», — проскочила угрюмая мысль, которую совершенно не хотелось отгонять.       — Да, не надолго. Картер говорит, готовится какая-то очень важная миссия, но сейчас — буквально прямо сейчас! — ты можешь поиграть в нормального человека. Мы можем поиграть в нормальных людей, слышишь?       Триста двенадцатый в замешательстве наклонился вперёд, но тотчас был отброшен на спину жёстким ударом в солнечное сплетение. Резко выдохнул, а через миг почувствовал, как его дёргают за подбородок, заставляя вскинуть голову, и прижимают за плечи к железу.       Пальцы сами сжались в кулак, мышцы напряглись для удара, но что-то большое и тяжёлое свернулось у него на груди, тепло дыша в самую шею.       — Кошка, — только и смог сказать спартанец.       — Оправдываю имя. — Кэт щёлкнула его по носу.       — И после этого доверять предлагаешь? — сощурился, а в глазах запрыгали озорные искорки.       — Ты уже.       И Ноубл Шесть не стал с этим спорить.