Моя лучшая картина

            – Mon amour, – Тянет буквально повисший на распахнутой двери Шевалье, надув губы. – Мне стало так одиноко, что мне подумалось – умру тотчас, если тебя не увижу.       – Ты ведь был в салоне, разве нет? – Немного рассеянно уточняет Месье, не отрывая взгляда от тюремных записей, с которыми ему заверил разобраться Луи. Растрёпанные волосы и немного помятый вид мужчины сначала смущают Филиппа, но это чувство исчезает так же скоро, как он вспоминает о том, зачем всё же заявился к своему принцу среди бела дня.       – Да, так и есть. – Ни секунды не колеблясь подтверждает догадку герцога Лоррен. – Но без тебя мне там совершенно нечем заняться.       – Надо же. – саркастично фыркает Месье, наконец поднимая глаза на любовника. – Раньше моё отсутствие не мешало тебе проигрывать мои деньги.       – Господь, да забудь ты уже о том случае. – закатывая глаза шевалье расслабленной походкой добирается до письменного стола принца и усаживается на его край. – Всего четыреста тысяч. Я стою дороже.       — Безусловно, твоё содержание обходится мне в большие суммы. Но, дорогой, за год. Никак не за два дня.       – Ты знаешь, что я ревнивец, ну же, прекратим эту беседу, я здесь вовсе не за тем. – небрежно отмахиваясь рукой от этого разговора Лоррен чувствует, как теряет внимание Филиппа, когда тот снова отворачивается к бумагам. Потому лучшим решением ему кажется забрать те, прямо из-под прекрасного носа Месье, аккуратной горбинкой на котором он готов был восхищаться вечно. – Тебе стоит немного отдохнуть, любимый, я распоряжусь отправить за шампанским.       – Мне нужно завершить работу.       – Тебе нужно вздохнуть. – уже строже замечает блондин, обходя преграду в виде стола и опускаясь перед принцем на колени. – И уделить немного времени мне.       Герцог подаётся вперёд и чувствует знакомый запах черезчур сладкого парфюма и той же лаванды, морща нос. Его вид вызывает лишь тихий смех со стороны шевалье, уже успевшего накрутить прядь тёмных волос на палец.       Филипп знает, сколько времени Месье нужно на то, чтобы обдумать последующие действия и ни капли не удивляется, когда ровно по истечению заведённого внутри "счётчика" принц сам целует его губы. Кратко и без лишней мысли, просто и без слов позволяя выполнять задуманное. И этого действительно достаточно на то, чтобы Лоррен вскочил с пола и словно радостный ребёнок бросился к дверям, раздав пару распоряжений.       Герцог встаёт с места, чувствуя неприятное покалывание в позвоночнике. Стоит отвлечься лишь на секунду, как поперёк талии обнимают будто обжигающе горячие руки, а шею щекочет дыхание, определённо точно улыбающегося шевалье.       – Ты такой холодный, но я готов разогреть тебя. – с недвусмысленной улыбкой на самое ухо шепчет Филипп, практически вынуждая Месье поджать плечо. Это было сродни милой привычки, мужчина делал так всегда, когда Лоррен целовал шею или просто нашёптывал что-то вот так. Она никогда не оставляла шевалье равнодушным.       – Ты хотел сказать "согреть"?       – Я хотел сказать то, что сказал, mon amour.       Филипп резко разворачивает герцога, замирая в дюйме от его лица и притягивая ещё ближе к себе. В пару коротких шагов они добираются до постели, останавливаясь рядом.       Сбивчивое дыхание, мимолётные прикосновения и короткие улыбки – всё это так им знакомо. И всё это каждый раз до невозможного ново.       Лоррен подсаживает любовника на высокий матрац и медленно принимается растёгивать пуговицы на дорого вышитом камзоле принца, внимательно рассматривающего его лицо и снова находя за что уцепиться взглядом.       – Знаешь, Bien-aimé, мы ведь так скучно живём. – Шевалье немного отстраняется заглядывая в глаза не понимающего что от него хотят Филиппа и поддевает ладонями оставшуюся на герцоге, после его вмешательства, рубашку, чуть более резко снимаяя её с мужчины.       – Мы можем отправится в Пале-Рояль или Сенк-Лу, если тебе наскучил Версаль. – Выдвигает свою, как и всегда донельзя невинную мысль Месье, больше путаясь в пальцах, чем избавляя фаворита от одежды.       – Как может наскучить Версаль? Здесь что ни день, то событие. – смеётся в ответ Филипп, встряхивая русыми локонами, чтобы те не мешались. – Я говорю о нас с тобой. Никакого разнообразия. – Он отходит от кровати и буквально чувствует, как принц закатывает глаза, забираясь на простыни с ногами. Прошлая такая выходка Шевалье обернулась ещё три дня несходившими ожогами на коже его Высочества.       – Пощади меня. Моя рука всё так же ужасно ноет, я не выдержу очередных испытаний твоей безумно богатой фантазии. – фальшивая мольба сквозит в низком бархатном голосе уставшего Месье. Он едва ли спал в последние трое суток, чудом успевая вздремнуть два-три часа за тем же письменным столом. Он и сам корил себя, что сдал позиции, не всегда успевая за энергичным Де Лорреном. Ему уже почти тридцать, подумать только, как быстро ушла молодость.       – Ты снова размышляешь о своей старости, Mignonette? – С хитрой ухмылкой интересуется Филипп. – Сейчас я быстро отгоню эти глупые мысли, от моего Высочества.       По-кошачьи заползая на кровать шевалье останавливается рядом с герцогом, рукой отталкивая его на подушки. Он ложится рядом, подпирая голову ладонью.       – Я не видел никого прекраснее тебя, Mon Amour. – едва слышно шепчет Де Лоррен, глубоко вздыхая. Рука опускается на чужой  живот, мягко оглаживая бока. – Годы красят тебя. О, я едва сдерживаюсь от того, чтобы гордо не кричать о том, что ты принадлежишь мне каждому в лицо.       Принц смотрит куда-то неопределённо вверх, а его губы трогает мягкая улыбка.       – Ты глупец, Филипп. – смеётся он, поворачивая голову в сторону любовника. – И к тому же жуткий льстец. И как тебе не стыдно?       Шевалье задумчиво пожимает плечами, прежде чем поцеловать своего герцога и на этот раз не позволяя отстраниться так быстро. Их отвлекает только голос слуги, оповещающий о том, что всё готово.       Де Лоррен тут же соскакивает на пол, уходя к столу с шампанским и красками. Он берёт в руки кисть и взмахивает ей в воздухе.       – Хочу порисовать на тебе. – выдыхает мужчина, восхищённо разглядывая длинное древко кисти.       – Ты ведь не умеешь.       – Я много чего не умею. – беззаботно фыркает Шевалье. – Огорчает ли это меня? Безумно. Останавливает ли? Совсем нет. Никогда не поздно учиться чему-то новому, Bien-aimé, особенно когда именно ты –мой холст.