***
— Гончаров, — окликнул Достоевский парня, который сразу же подбежал к нему. — что для тебя значит убийство лучшего друга? Если бы ты его убил, то какие чувства ты бы испытал? Боль, а может, разочарование? Что? — не поднимая головы, произнёс Фёдор, омрачено погруженный в свои мысли. — Господин Достоевский, а к чему такой вопрос? — поинтересовался Иван, слегка поразмыслив над его словами. — Просто… — Убийство друга. Что это такое для меня? Даже не знаю. Каждый думает по-разному. У каждого разные мысли на этот счёт… — А я спросил тебя. Как бы ты поступил в данной ситуации? — прервал Фёдор. Он испытывал большое любопытство, но искусно скрывал его под маской безразличия. Гончаров слегка растерялся, не зная, что ответить. Все же, слышать такое от Достоевского ему было тяжело, он не знал, что сказать, но в то же время не хотел расстраивать хозяина. — Убийство — это преступление, насильственное лишение жизни кого-то. Мы, считай, уже привыкли к такому, и мало чего нас может удивить. А вот, убийство своего друга… Или же товарища, это совсем другое. Возможно, я бы испытывал чувство вины. Всё же, убить человека, с которым ты не связан, это более-менее легко. А с другом всё намного сложнее, особенно если ты к нему привязался. Долгие годы работы, все переживания, беды — вы пережили вместе. В сложных ситуациях поддерживали друг друга. Он радовался за ваши успехи, во всём вам помогал, был всегда рядом. А потом, вы лишили его жизни. Он — преданный вам, единственный, понимающий человек. А теперь… Его нет. С вами рядом нет поддержки. Никто больше не сможет вас утешить, помочь вам, как он — ваш друг. Теперь его уже не вернуть. — Благодарю, Гончаров. — резко отрезал Достоевский, приподнявшись со стула и посмотрев прямо в глаза Ивану. — Можешь идти. — Достоевский… Все хорошо? — не раздумывая ляпнул Гончаров вместо того, чтобы уйти. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Парню оставалось лишь смириться, мало кто знает, что у Фёдора сейчас на уме.***
— Дос-кун, Дос-кун! — прокричал Гоголь, ворвавшийся в комнату Достоевского без разрешения. — Ты звал меня? — улыбнувшись спросил Коля, мгновенно оказавшись почти в плотную с брюнетом. Брюнет слегка удивился такому быстрому приходу, хотя, это ведь Гоголь, он и за секунду может уже на другом конце города оказаться. «Ладно, спокойно, это всего лишь убийство. Убийство. Убийство. Он — преступление, я — наказание.» — начал успокаивать умышлено себя Фёдор. «М? Что сегодня с Дос-куном? Он себя как-то странно ведёт.» — пронеслось в голове у Гоголя. Он сразу заметил, что Фёдор слегка содрогнулся при виде него.***
— Я расскажу всё господину Достоевскому. — И что же именно ты ему расскажешь, а? Ах-ха-ха. — То, что ты был в сговоре с Сигмой и что при помощи него, ты решил узнать суть способности нашего «Демона». — Похвально, похвально. Позволь узнать, а откуда у тебя эта информация? И с чего бы тебе ей верить? — А с того, что Сигма мне всё доложил в мельчайших подробностях. Всё. Абсолютно. Весь ваш разговор, все твои бессмысленные попытки убить Достоевского — улетели в пропасть. — Аха-ха-ха, как это печально, наверное. Но по твоему лицу я вижу, что ты ещё не успел доложить это Дос-куну, поэтому не радуйся заранее. Ха-ха! Тебе бы стоило сначала ему доложить, а не рассказывать мне это всё. А то знаешь, как бывает? Бывает поздно! Ха-ха! На сим, закончим!***
Тем временем Достоевский, стоя напротив Николая с опущенной головой, медленно начал делать жест рукой, который Гоголь совсем недавно по ошибке увидел — протянутая рука, что значит, активация способности. «Собирается убить меня? Он всё же узнал?..» Лицо Гоголя на мгновение приняло удивленное выражение. Он не до конца понимал, что происходит. Возможно, Достоевский бы убил Николая прямо сейчас, если бы тот не отреагировал на этот жест. Как только рука брюнета машинально хотела коснуться блондина, то тот резко, воспользовавшись своей способностью, телепортировался за спину Дос-куна. — Я так и знал. — саркастически произнёс Фёдор, широко улыбаясь. — Ты всё же догадался, Гоголь. Не уж то, и суть моей способности разгадал? — Ха-ха, Дос-кун, — разводя руки в стороны ответил Гоголь, приняв вызов. — это было довольно сложно, признаю. Однако, ты тоже узнал о том, что я хотел убить тебя, верно? А сейчас ты позвал меня сюда, да бы избавиться первым и снова выйти победителем? — сказав это, он наклонил голову набок, всё ещё смотря в затылок Достоевскому. — Пусть ты и выглядишь полным идиотом, — произнёс Фёдор, неспешно повернувшись к другу, — однако, это всего лишь иллюзия, как твоя инсценированная смерть перед ВДА. На самом деле, я недооценил тебя и сейчас жалею об этом. С тобой намного интереснее играть, чем с другими. Ты — не пешка, но и не король. Ты между. — уверенно произнёс Достоевский и поднял голову. Его томный взгляд пал на Гоголя, заставляя того всерьёз задуматься. Гоголь рассмеялся и вновь посмотрел уже в глаза «Демону». — Как ты там говорил, Дос-кун, ты… Достоевский сразу же понял суть предложения Николая и резко продолжил за него. Ему настолько нравилась эта фраза, что он мог говорить о ней вечно. — Ты — преступление, а я — наказание. — произнёс Фёдор, даже не думая о последствиях. Его глаза загорелись каким-то неопределённым чувством. Его гипнотизировала эта фраза. Даже на мгновение показалось, что брюнет был обездвижен. Его взгляд был направлен в одну точку, а руки были опущены, как у марионеток. Николая, как раз, в последнее время начали возбуждать такие слова, да практически всё то, что говорил Достоевский. В его словах, как говорил Гоголь, был и есть скрытый смысл. День и ночь можно гадать, что они значат, но к истине прийти почти невозможно, что даёт повод. Второй причиной возбуждения был вид, запах крови, страдание человека. «Убийство, удивленные лица людей, страдания — это весело! Я убиваю потому, что это весело, приносит радость и возбуждение! Как ты не понимаешь?» Зрачки Николая сузились, а на лице мгновенно появилась широкая улыбка. Улыбка того самого сумасшедшего садиста. Его голос задрожал, но не от страха, а от внезапной волны возбуждения. Его разум не соответствовал движениям. Рядом с Дос-куном практически был другой человек. Блондин резко телепортировался вплотную к Достоевскому. — Я — преступление… Ха-ха-ха! — засмеялся, как самый настоящий псих, Гоголь. — На самом деле, для меня нет наказания. Я — свободная птица, для которой не существует преград, Дос-кун. Ха-ха! — не пойми откуда у Гоголя в правой руке появился нож, тот самый, которым он ранил ногу Ацуши. — Ты не собираешься активировать свою способность?! Хочешь умереть такой бессмысленной смертью, а, Дос-кун? — прокричал Гоголь, но ответа дожидаться не стал. — Как хочешь. Лёгким, но резким движением нож впился в спину Достоевского. Только после этого лицо Фёдора изменилось. На его лице появился лёгкий шок, непонимание, но лёгкое осознавание того, что он опоздал. Гоголь первый нанёс предсмертный удар. Перед Фёдором стояла ухмыляющаяся физиономия, которую уже практически ничего не сможет остановить. — У… бить… — хрипло произнёс Достоевский держась рукой за грудь и смотря на сбрендившего Гоголя. Брюнет неожиданно для себя харкнул кровью. — Ещё несколько ударов! Несколько ударов, Дос-кун! — прокричал блондин, делая ещё несколько движений ножом прямо в спину другу. — Гх… Прости, Гоголь. — сквозь боль ухмыльнулся Фёдор. — Я — наказание для тебя… Достоевский решил сделать это — последнее в его жизни. Он решительно коснулся бледных губ Гоголя, оставляя на них манящий вкус крови. От этих движений, блондин выронил нож. Он испытывал и испуг, и волнение одновременно. Только сейчас к нему пришло осознание всего, что только что произошло . Колино дыхание участилось, щёки пылали от внезапной страсти. — Д-дос-кун… — дрожащим голосом произнёс Гоголь, не обращая внимания ни на выроненный нож, ни на кровь. — Как ты мог дать мне убить тебя!... — прокричал блондин, оторвавшись от поцелуя. На его глазах начали появляться слёзы. Слёзы жалости, грусти, несправедливости. Парень ненавидел себя. Тонкие руки сжали ушанку Достоевского, резко сбросив её в лужу алой крови; это были его последние горькие слёзы. Фёдор слышал слова Гоголя: он не хотел, чтобы его друг мучался, поэтому сделал то, что, возможно, так хотел блондин в этот момент. Прежде, чем упасть, Фёдор протянул руку ко лбу Николая. Прикосновение…