Чужая история

Мы еще никогда не были настолько близки. Мне кажется, что его тело плавится в моих руках и становится мягким как воск. Я чувствую, как с каждым моим прикосновением растет его желание стать ближе, и не знаю, смогу ли остановиться. — Зачем вообще начинать, если ты не уверен, что сможешь довести начатое до конца? — Зари сделала глоток кофе из кружки и вернулась к прочтению истории, на которую нечаянно наткнулась, когда в очередной раз заглянула в каюту Мика Рори в поисках способа прервать «День сурка». До сих пор она считала, что успела прочитать все написанное Рори за время его, так и не начавшейся карьеры писателя, но спрятанная глубоко в недрах рабочего стола Мика тетрадь доказывала обратное. К тому же эта работа Рори заметно отличалась от всех остальных. В отличие от других частей романа, эта была написана от руки и состояла из фрагментов или, скорее, набросков, и тем самым привлекла внимание девушки. Ведь судя по состоянию тетради, ей было как минимум десять лет, и можно было смело считать, что это одни из первых шагов Мика в мире литературного искусства. Его губы на моих, язык настойчиво проталкивается вглубь, и у меня нет ни малейшего чувства отвращения. Впрочем, я рад, что он берет инициативу в свои руки. Я не уверен, что у меня хватило бы смелости перейти к чему-то более серьезному. — Ты слишком много думаешь. — Поцелуй прекращается так же неожиданно как и начался, и он весело смеется, глядя мне в глаза. — Тебе стоит раз и навсегда уяснить, что я никогда не буду делать то, чего не хочу. — Конечно, не будешь, — я бормочу про себя, стараясь не вспоминать наше первое знакомство, но, похоже, что у меня все написано на лице, так как он вздыхает и как будто невзначай касается своей ладонью там, где мой член уже готов разорвать мешающую его свободе ткань. — Это как? — Зари сделала еще глоток кофе и задумалась, стараясь представить описанную Рори сцену, но в голову не лезло ничего другого как очень воинственный член, с копьем в руках пробивающий себе дорогу через джунгли и кричащий во весь голос о том, что имеет право на свободу и полноценный секс. — Бред! Девушка покачала головой и вернулась к прочтению, но уже следующая строка заставила её остановиться и еще раз внимательно просмотреть все прочитанное раннее. — Прекрати! Я знаю, о чем ты думаешь, но тогда все было иначе. — Тогда ты тоже этого хотел? — Мне становиться дурно только от одного воспоминания о том, как он стоит на коленях, отсасывая какому-то ублюдку решившему, что новенький может стать неплохим развлечением на весь его оставшийся срок. — Тогда все было иначе. — Он повторяет и смотрит мне в глаза, как будто ищет подтверждение своим собственным словам. — Ты ведь знаешь, что у меня на тот момент не было другого выбора. Если тебе так проще, то можешь считать, что я этого хотел. — Но это не так. — Я возражаю, но отлично понимаю, о чем он говорит. Я был там и знаю, что выбора действительно не было. Он должен был найти себе покровителя, чтобы выжить. Вариантов было только два. Или лечь под того, кто сильнее, или же стать шлюхой для всего корпуса. Он выбрал вариант, позволяющий сохранить хотя бы часть собственной гордости, и, как оказалось, не прогадал. Я до сих пор не могу понять, что именно заставило меня остановиться и вмешаться в происходящее. До того дня я старался ни обращать внимание на развлечения подобного рода, но тут меня как будто накрыло, и дело даже не в том, что мы с Сандерсом не переносили друг друга до такой степени, что каждая наша встреча заканчивалась в больничном крыле. Нет. Здесь дело обстояло иначе. У меня просто не хватило сил пройти мимо этого взгляда. Бездонные, синие глаза казались настолько же яркими как небо, которое виднелось через зарешеченное окошко моей камеры и, глядя на которое я вспоминал о свободе. Он казался настолько чистым и невинным, что это не могли испортить даже тянущаяся к полу нить слюни и чужой член у него во рту. Я плохо помню, что происходило далее, но через три дня по возвращению из больничного крыла, меня ожидал мой новый сокамерник, который первым делом поинтересовался, в какой позе я желаю его трахнуть, за что тут же поплатился, получив прямой удар в челюсть. Больше мы этот вопрос не обсуждали. До сегодняшнего дня, когда он, отперев дверь клетки, вошел ко мне и предложил решить все наши разногласия старым, проверенным способом. Вот только в отличие от наших предыдущих стычек, на сей раз один из нас должен был умереть и этим кем-то явно был не я. Он, как всегда, решил за меня и, возможно, был в чем-то прав. Он не может освободить Кроноса и остаться в живых. Команда этого не простит. Но он не может оставить меня здесь. В нем, как и во мне, борются две сущности. Вот только во мне это убийца и друг, а в нем… Я никогда не пойму, что творится в его душе, но мне этого не требуется, так как его ладонь касается моей щеки, а вторая рука все настойчивее трется о ширинку, и его смех… Такой же тихий, как и голос… — Хватит думать, Мик, — если мы не уберемся отсюда как можно быстрее, то следующий член команды, решивший, что сможет вправить тебе мозги, застанет нас за настолько интересным занятием, что ему придется прямиком отправиться к дядюшке Фрейду, а зная возможности этого корабля, я не удивлюсь, если так и произойдет. — И ты просто так позволишь мне покинуть камеру? Зная, что я опасен для команды? — У меня не хватает слов для того чтобы выразить все свое негодование. Как бы там ни было, но мне никогда особо не хотелось убивать этих ребят. С ними было весело. — Единственный, для кого ты сейчас опасен, это я, — он снова смеется и целует меня так, что я забываю обо всем на свете. Черт с ним — я согласен на все. Даже если завтра нас всех прикончат, я все равно буду счастлив, так как сегодня я трахну Леонарда Снарта! — Блядь! — Зари громко выругалась и захлопнула тетрадь. Это было чем угодно, но только не одной из сюжетных линий книги, которую писал Рори. Она не могла точно определить, является ли написанное Миком дневником или же просто размышлениями, но это явно было чем-то настолько личным, что она поспешила не искушать судьбу и вернуть тетрадь на место. До очередного дня сурка оставалось пятнадцать минут, и это был один из тех редких случаев, когда Зари порадовалась тому, что скоро можно будет прожить этот день заново. Жаль только, что память нельзя было перезагрузить так же как и день. Она бы с удовольствием забыла о том, что могло связывать Леонарда Снарта и Мика Рори.