***
Луч солнечного света нашёл лазейку в неплотно прикрытых шторах и устремился прямиком на лицо темноволосого мужчины, уснувшего сидя в кресле. Тело его было довольно расслабленно, однако ладонь одной руки вполне себе уверенно сжимала практически опустошенную бутылку виски, а пальцы второй руки сжимали так и не закуренную сигарету. Этой самой рукой мужчина, недовольно поморщившись, прикрыл рукой лицо от луча, светившего теперь прямо ему в глаза. Посидев так ещё с минуту, мужчина со вздохом осознал, что сон упущен безвозвратно, отвёл руку от лица и открыл глаза, оглядывая помещение. На диване спал его знакомый, которого обнимала полуобнаженная девушка. На столе стояла трубка, заполненные пепельницы, множество бокалов, бутылок. Последние валялись также и на полу. В воздухе висел смрад перегара. Казалось, ещё чуть-чуть — и он станет видимым. В очередной раз поморщившись, мужчина поднял вторую руку, поднеся горлышко бутылки к губам, и выпил весь остававшийся там виски, после чего отбросил опустевшую бутылку. Та мягко приземлилась на ковровое покрытие, не привлекая к себе внимание никого из присутствующих в квартире. Покопавшись в карманах джинс, мужчина вынул, наконец, телефон и разблокировал экран. Ни одного пропущенного. Сердце болезненно кольнуло. «Разочаровал. Снова» Перед глазами в который раз возник образ его девушки, какой он видел ее всякий раз, возвращаясь домой после таких вечеринок. Печальный взгляд заплаканных голубых глаз с намертво залегшими под ними тенями, искусанные губы, его футболка, достающая ей чуть не до колен, на ее исхудавшем теле. И молчание. Она всегда все понимала. Понимала, что этому не будет конца, но всякий раз оставалась. Ему было грустно видеть, как она угасает с каждым днём, тяжело осознавать, что именно он, на самом деле более всех желающий сделать ее счастливой, является тому причиной. Он знал, что она очень старается. Ее студия развивалась с каждым месяцем, поток клиентов становился все больше, но сил у неё становилось все меньше. Ведь днями и вечерами она работала, а ночи все чаще проводила без сна, ожидая его возвращения. «Но она всегда звонила. Всегда. Что случилось?» — подумал он, поднимаясь, и, найдя и надев свою куртку, покинул квартиру. Уже в такси он продолжил вспоминать. Когда они начали отношения, то оба уже знали, что являются представителями разных миров. Она — светлая и безгранично добрая душа, а он... Он — это он. Человек, безгранично любящий ее, но неспособный отказаться от того, что разделяет их огромной непреодолимой стеной. Она старалась делать вид, что все хорошо, и хорошо бывало на самом деле. Так прекрасно было просыпаться вместе, ему было так невыразимо тепло, когда она лежала на его плече и гладила подушечками пальцев грудь, покрывая шею мягкими поцелуями. Было хорошо, когда они вместе ездили на байке по ночам, словно оставаясь единственными в этом мире. Когда она была такой счастливой, рассказывая ему об очередном достижении в работе, когда они вместе готовили ужин, когда дурачились и играли вместе, когда боролись и каждый раз он позволял ей победить. Его маленький герой. Когда он брал ее, заставляя кричать и боясь сломать хрупкое тело, или когда они занимались бесконечно долгой любовью. Она принадлежала ему. Он знал это, ведь она добровольно отдала ему своё сердце, зная, что может ждать впереди. Но. Но, но, но, всегда есть это блядское но, верно? Это счастье давало трещину всякий раз, когда он переходил черту в своих увлечениях. Он приходил домой уже утром, обнаруживая ее сидящей на полу в прихожей и сжимающей в руке телефон. Закрыв за собой дверь, он всякий раз молча замирал под взглядом ее огромных заплаканных глаз. — Почему ты не перезвонил, Люцифер? — тихий дрожащий голос каждый раз разрезал тишину не больше, чем через минуту. После его молчания и затяжной паузы, она продолжала: — Я очень люблю тебя, — все также негромко произносила она, поднимаясь с пола и подходя к нему, всякий раз останавливаясь в шаге. Подняв голову, — разница в росте была ощутимой — она продолжала, — Почему моей любви недостаточно для того, чтобы ты перестал убивать нас обоих? — Я этого не делаю, Вики. Не драматизируй, — отвечал он, усиленно подавляя растущее в нем чувство вины. — Всего лишь посидел с друзьями. — От тебя тащит перегаром на весь город, солнце, — беззлобно комментировала она. — Ты хоть помнишь, что было? — Нет, — на выдохе отвечал он, не в силах обманывать ее. Всякий раз после этого слёзы вновь застилали ее глаза, а сама она делала шаг назад. Он протягивал руку, пытаясь обнять, но она лишь касалась пальцами его ладони и мягко отводила ее от себя. — Прими душ, попей воды и поспи. Тебе нужно отдохнуть, — после этих слов она направлялась в спальню, где быстро переодевалась в свои обожаемые чёрные джинсы и худи, собирала светлые волосы в хвост и за пару минут с помощью макияжа скрывала следы очередной бессонной ночи. Всякий раз он стоял в дверном проеме и с сожалением наблюдал за этим. — Милая, может, ты перенесёшь запись и хоть немного поспишь? Я ведь вижу, что ты устала. — Нет. Мне пора. Когда проснёшься — напиши, пожалуйста, — с этими словами она закидывала на плечо рюкзачок, брала мотоциклетный шлем и приближалась к нему. — Не забывай обо мне, — шептала она, глядя ему в глаза, и, мимолетно коснувшись губами его щеки на прощание, уходила, оставляя его наедине с его собственными демонами, только и ждущими, когда он даст слабину. И всякий раз все вновь становилось нормально. Вечером она возвращалась, обнимала его и целовала так нежно, словно и не было бессонной полной тревог ночи. Она дарила ему свет, и каждый раз он обещал себе, что такого больше не повторится. Но оно повторялось. Раз за разом. Одно и то же. Но однажды... Он вернулся домой после трёхдневного отсутствия. Все здесь кричало о том, что Вики в этом абсолютно тихом месте нет. Не было ни ее обожаемой кожанки, ни кроссовок в прихожей, не был виден даже мотоциклетный шлем. Достав телефон подрагивающей рукой и попутно проклиная непроходящее похмелье, он набрал ее номер. Гудок и последовавший за ним звонок откуда-то с кухни. Пройдя в неё, мужчина увидел на обеденном столе ее телефон, подключённый к сети, лежащий рядом с запиской. «Пароль 1488, мой дорогой расист. Разблокируй и посмотри. Я не понимаю, Люцифер. За что?» Судорожно пытаясь восстановить в памяти события минувших дней, мужчина взял в руку ее телефон и разблокировал его. Его взору предстала короткая ее переписка с какой-то девушкой. Переписка, датированная сутками ранее, содержащая видео с тем, как он сидит на диване, сжимая руками бёдра этой девушки, а она, практически полностью обнаженная, обвивает руками его шею. Они самозабвенно целуются под шуточки присутствующих. Из переписки девушек стало ясно, что секс все же имел место быть и не раз, и что та не знала о том, что он в отношениях. Вики поблагодарила девушку за предоставленную информацию, однако убежденно заявила, что он не стал бы врать насчёт отношений. Вторая в итоге признала свою ложь на этот счёт. Она знала, что он не один. Мужчина перечитывал переписку раз за разом, отказываясь верить в эту реальность. Такого не могло быть. Он опустился на стул, пытаясь заставить себя осознать произошедшее. Не получалось. Перед глазами возникал ее образ. Он смотрел на неё и думал, как мог так поступить. Ведь она лучше любой из тех, кого он видел на всех тех сборищах. Лучше всех. — Черт возьми! — с этим возгласом он ударил по столешнице, отчего на той образовалась трещина. Совсем скоро он выбежал из дома, уже примерно представляя, где ее искать. Всего через двадцать минут он стоял возле студии, оцепенело глядя на ее байк. Она здесь. От разговора с ней его отделяет всего несколько шагов. Чтобы собраться с духом окончательно, он зашёл в кофейню, расположенную по соседству, и взял им по кофе. Ей — обожаемый ею чёрный, себе — раф. Войдя с двумя стаканами горячих напитков в студию, он остановился на входе. Вопреки обыкновению здесь не было ни клиентов, ни других сотрудников, ни даже музыки. Только витал сигаретный дым. Пройдя вглубь помещения, он увидел, что панорамные окна, обычно все здесь озаряющие, задернуты шторами. Когда глаза привыкли к полумраку, он, наконец, увидел ее. Вики молча и неподвижно сидела в одном из клиентских кресел, одетая в джинсы и огромную ей его чёрную толстовку. В одной руке она держала пустой бокал. Неподалёку стояли почти опустошенные бутылки джина и тоника, в ещё один бокал закидывались, видимо, докуренные сигареты. Не зная, как поступить лучше, он включил один из дальних настенных светильников, чтобы видеть хоть что-то, и подошёл к ней, осторожно присев на край кресла и поставив напитки на столик. — Милая... — позвал он негромко. Ответа не последовало. Он попытался осторожно коснутся ее ноги, но она лишь сильнее прижала их к груди, отстраняясь. Так они и замерли. — Как ты мог, Люцифер? — еле слышно спросила она севшим голосом, даже не подняв головы, упираясь лбом в колени. — Я... — начал он и замолчал, осознав, что сказать ему нечего. Ничто не умалит тяжесть его поступка. Так они сидели ещё довольно долго. Она молчала, казалось, даже не дыша. Он молчал, сдерживая горящую в груди ярость. Невыносимую ярость на самого себя. — Пожалуйста, милая, посмотри на меня, — попросил он, собравшись, наконец, прервать затянувшуюся паузу. Через пять секунд, когда она выполнила его желание и взглянула в его глаза, он сразу пожалел о своей просьбе. Бледное лицо осунулось, под впалыми глазами залегли тени, искусанные в кровь губы, пустой взгляд. Взгляд глаз, которые всего несколько дней назад сияли и дарили ему радость. Она продолжала смотреть ему в глаза и молчать, пока он наконец, не выдержав, не отвёл взгляд. Время словно остановилось. Запах кофе исчез — напитки остыли. Никому не было до них никакого дела. — Вики, — вновь подал он голос, решительно взяв ее за плечи и вновь посмотрев в ее глаза. — Очнись! — По-твоему, я не в себе? — все также тихо спросила она и положила свою ладонь на его в попытке сбросить его руку со своего плеча. Не вышло. — Нет... Нет, я так не считаю, но скажи хоть что-то, прошу. Кричи, ударь меня, если хочешь, сделай хоть что-нибудь! — воскликнул мужчина, а закончил совсем уже тихо. — Хоть что-нибудь... — Даже если я воткну нож в твоё сердце, Люцифер, ты не ощутишь ту боль, которая разрушила во мне всё, — негромко проговорила она, не отводя опустошенного взгляда. — Разве поймёшь ты от моих слов, как больно мне было видеть то видео и понимать, что было дальше? Знать, что ты любишь меня и знаешь, что я каждый чертов раз жду тебя у нас дома, но все равно целовал другую? Знать, что ты трахал ее? Ты хоть знаешь ее имя? Скажи мне, солнце, как зовут девушку, которую ты предпочёл мне. Скажи, ведь она такая потрясающая, раз с ней ты забыл про меня, — ее голос сорвался на завершении фразы. — Не знаю... — прошептал он. — Это забавно, ведь ее имя знаю даже я. Ты ведь читал мою переписку с ней. Ости, — отчеканила она так, словно донести до него это имя было самым важным. — Это она написала мне. Когда я, как дура, не находила себе места дома, не зная, где ты и как ты. Я так боялась за тебя. Ты не отвечал на звонки, никто из твоих друзей не отвечал на звонки... — на пару секунд она замолчала и прикрыла глаза, делая вдох и набирая в грудь побольше воздуха, а затем продолжила. — Я боялась за тебя и не могла пойти в полицию, ведь не знала, чем и где вы заняты. Я так переживала, а потом пришло это сообщение с видео, где ты был с ней. С ней, не со мной, — она безрадостно усмехнулась. — Конечно, не со мной, меня ведь не поведёшь на такое веселье. — Милая... — начал было он. — Я ещё не закончила, — прервала она его. — Я посмотрела это видео дважды. С первого раза я не смогла заставить себя поверить в то, что это действительно ты. Человек, который для меня целый мир. Человек, про которого я знала, что он горы ради меня свернёт и пойдёт за мной хоть в ад. Человек, которого я так сильно люблю. Со второго раза реальность стала более осязаемой. Я убедилась, что это действительно этот человек. Только вместе с тем стало ясно, что он не пойдёт за мной в ад. Он создал его для меня здесь. Было очень больно находиться в нашем доме, так что я уехала сюда, но это не сильно помогло. Мысли-то поехали вместе со мной. Сколько бы я ни курила и ни пила, ничто не помогало мне выкинуть из головы произошедшее. Да, может, это и не трагедия вселенского масштаба, но это трагедия для меня. Мой любимый человек уничтожил меня, а я продолжаю его любить. Не знаю, сколько прошло времени, но после всех истерик и бессильных криков на смену боли пришла пустота. Так что, Люцифер, я не буду кричать на тебя и тем более не стану бить. Потому что ничего, кроме пустоты и любви к тебе, во мне не осталось, — она глубоко вздохнула и продолжила. — Тебе нет нужды пытаться что-то объяснить. Я все понимаю. Ты был слишком пьян. Она — красива и доступна. Все очевидно. Каждое ее слово, гулким эхом отдаваясь в голове, словно вонзало в его сердце иглы. Каждый раз, когда она называла его по имени, в грудь мужчины словно вонзался нож. Стало тяжело и больно дышать. Он молчал, а она почувствовала, как задрожали его руки, ладонями которых он держал ее за плечи. — Я понимаю, тебе очень жаль и ты хотел бы все исправить, — все также негромко продолжила говорить она. — Но нельзя вернуть и изменить прошлое. Нужно жить в настоящем и работать с ним. Реальность такова, что ты заигрался и разбил мне сердце, но я не могу уйти, — она, наконец, убрала его руки со своих плеч и поднялась. Вновь взглянув ему в глаза, она закончила фразу. — Ведь я люблю тебя. Он хотел что-то ответить, но мысль даже не успела сформироваться, ведь после заключительных слов ноги девушки подкосились и она упала на пол. Люцифер вскочил с кресла и опустился рядом с ней. Ее глаза были закрыты, но пульс прощупывался. Она просто потеряла сознание. — Прости меня, мой ангел, пожалуйста, прости... — прошептал он, а затем сжал кулак и ударил в каменный пол. И снова. И снова. И так до тех пор, пока костяшки не превратились в кровавое месиво. Затем мужчина поднялся, нашёл ее кожанку и шлем, созвонился с другом, и вскоре тот приехал за ними. Он вынес ее из бара, в который раз поражаясь, сколько тепла и понимания вмещает в себя это хрупкое создание.***
Дни сменялись неделями, недели — месяцами. Казалось, что в привычном течении жизни ничего особо не изменилось, но изменилось все. Ее взгляд оставался все таким же потухшим, хоть она и натягивала на лицо жизнерадостную улыбку каждый день. Сначала он перестал ездить на обычные для него тусовки, надеясь, что это поможет ей, но потом... Потом стало ясно, что ей нужен специалист. Долгое время она пила антидепрессанты, проходила терапию, но это не помогало. Совсем. Не проходила пустота, не прекращались ночные кошмары, от которых она с криком просыпалась и не могла больше уснуть. И когда ей это надоело, она предложила сходить на тусовку вместе. Таким, как она, там делать было особо нечего, ведь она даже не пила. На одной из них, когда они стояли на балконе и курили, к ним присоединился их знакомый, Ади, ставший ей за время совместных тусовок другом. — Эй, чего такие хмурые? — Все хорошо, — с улыбкой ответила она, повернувшись к нему. — Просто обсуждали план развития студии, а то образовался застой. — Перестань, солнце, — ответил Ади, закуривая. — Все мы видим: ты давно не в порядке. Что с тобой? — Все прекрасно, — покачала она головой и коснулась пальцами руки своего мужчины, отчего тот внимательно посмотрел на неё. — Зачем ты врешь? — негромко спросил парень, подойдя ближе. — Затем, что это касается только меня, вот зачем, — огрызнулась девушка. Совсем на неё не похоже. — Солнце, пойдём, — Люцифер взял ее за руку, выбросив сигарету. Она подняла на него взгляд. — Я хочу докурить и договорить с Ади. Если хочешь, подожди меня в комнате, — ответила она, мягко высвобождая свою руку из его. — Если ты так хочешь, — согласился он. — Я рядом. Как только балконная дверь за ним закрылась, девушка провернулась к собеседнику. — К чему был весь этот разговор? — Мы все видим, что ты не в порядке, и не сказать, что у тебя получается справляться, — ответил он. — Очень тактично с твоей стороны сообщать мне об этом, — иронично подметила она, делая затем очередную затяжку. Он подошёл ещё чуть ближе. — Почему ты так несчастна? — спросил он, взглянув в ее глаза. Она отвернулась довольно быстро, но он успел увидеть, как покраснели ее глаза. Он положил руку ей на плечо. — Совсем ничего не помогает, да? Она молча кивнула, судорожно выдохнув. — Скажи, что произошло, прошу. Я постараюсь помочь. — Ты не сможешь помочь мне, — ответила она, повернувшись к нему и взглянув в его глаза. В ее голубых глазах не было ничего: ни боли, ни страха, ни сожаления. — Проблема в том, что несколько месяцев назад во мне все сгорело и я больше ничего не чувствую. Хочу злиться, радоваться, кричать, завидовать, чувствовать счастье, но ничего этого нет. Есть только пустота. И любовь. Я люблю его, — закончила она фразу, переведя взгляд в комнату, в которой сидел он. — Что случилось тогда? — спросил Ади после непродолжительной паузы. Она ещё долго молча смотрела на Люцифера, сидящего в кресле в комнате с бокалом виски и обсуждающего что-то с друзьями. В голове роилось множество мыслей. Словно потоком на неё обрушились воспоминания о последних месяцах. То видео, на котором его руки сжимали бёдра Ости, прикрытые лишь бельём, пока та целовала его, та ужасная боль, пустота, его попытки все исправить, а её — делать вид, что все в порядке. Бессонные ночи, кошмары, потеря вдохновения, снижение клиентского спроса, неспособность даже водить и пустота. Постоянная. Всепоглощающая. Пустота. Она была с ней даже тогда, когда он обнимал ее ночами, прижимая к себе и желая защитить от всего. Тот человек, которому множество лет назад она вложила в руки пистолет и повернулась спиной, безоговорочно доверяя. Тот человек, который выстрелил, оставив в груди огромную незатягивающуюся дыру. Пустоту. — Он изменил мне, — произнесла она ровным голосом, не отводя взгляда от смеющегося в этот момент Люцифера в комнате за окном. Повисла тишина. После пары минут она глубоко вдохнула и продолжила. — Он изменил мне и с этим изменилось все. Во мне все сломано. Я не справилась. — Солнце... — выдохнул Ади, приобняв ее. — Когда? Почему ты никому не рассказывала? С кем, в конце концов? — Несколько месяцев назад. Не рассказывала потому, что не видела в этом смысла. Никакие разговоры не изменят прошлое и не вернут мне меня. А с кем... Какая разница? Это была девушка, если это имеет значение. — Какого черта, — выдавил из себя парень, поглаживая ее по плечу, а она чуть отстранилась, прекращая объятия. — Как он мог? — Не знаю. Это не имеет значения, — холодно ответила девушка. — Ничто из тех событий не имеет значения. Важно только то, что я, похоже, догораю, друг мой. Я не хочу существовать так дальше. — Почему ты не ушла? — тихий голос Ади, так отчаянно желающего сейчас помочь ей. — Я ведь сказала: я люблю его. Так будет всегда, — её голос звучал ровно, а взгляд оставался прикованным к Люциферу. — Но прошло столько времени, а тебе только хуже. Ты ведь не выдержишь... — Я знаю, — с легкой улыбкой ответила она, переведя взгляд на него. — Хотела бы я почувствовать себя счастливой хотя бы на пару часов. Ади замолчал, о чём-то задумавшись, а она закурила очередную сигарету. Долгое время они молчали, погружённые в свои мысли. — Ты пробовала обращаться за помощью? — спросил он, с тревогой глядя на неё. — Да. И к психологу, и к психотерапевту, и к психиатру, и пила антидепрессанты, и транквилизаторы, но итог один — пустота, — она отвела взгляд от мужчины и развернулась к окну, опершись локтями на раму. — Почему так? Ты не можешь простить? Девушка усмехнулась, но усмешка вышла равнодушной. — Я же только что сказала тебе: я люблю его. И давно уже простила. Из-за этой любви я не могу бояться новой боли, но знаю, что она, вероятнее всего, будет снова. От этого и есть пустота. Парень ещё некоторое время молчал, взвешивая все за и против предложения, которое собирался озвучить. Наконец, он заговорил. — У меня есть вариант, с которым ты будешь испытывать счастье, но оно ненастоящее. И я уже ненавижу себя за то, что предлагаю это тебе, но смотреть и видеть, как ты угасаешь, я тоже не могу. — Что за вариант? — спросила она, не отрывая взгляд от ночного неба. — Есть одна вещь. Добавляет в организм искусственные эндорфины, отчего все проблемы кажутся незначительными, а пустота отступает. Действует около четырёх часов. Повисла тишина. Вики вошла в комнату и нашла взглядом Люцифера. Он улыбнулся ей и протянул руку. Она вложила свою ладонь в его, и вскоре они покинули это место, вернувшись домой.***
Он вернулся около полуночи. Задержался на работе, а потом встретился с другом и вместе они пропустили по бокалу. Она встретила его. — Привет, милая, — проговорил он с тёплой улыбкой, радуясь встрече с ней. — Прости, что задержался. — Привет, Люцифер — ответила Вики с такой же улыбкой. Очень странно. Она не улыбалась так уже очень давно, да и по имени звала крайне редко. — Ничего страшного, бывает. В следующий момент она уже обвила руками его шею, а он обнял ее за талию и приподнял. Она обхватила ногами его бёдра и мягко поцеловала. — Я так люблю тебя, — прошептала она над его ухом. — Мое солнце. Он рассмеялся, покрепче прижав ее к себе. Обоняние улавливало лёгкий аромат ванили, всегда исходящий от неё. — Рад видеть тебя такой счастливой — с улыбкой ответил он. — И я люблю тебя, милая. Он поставил ее на пол и они прошествовали на кухню, где его ждал ужин в виде ее коронной пасты. Сама же она ограничилась кофе. Быть может выпитый алкоголь или усталость сыграли роль, но так или иначе он не заметил ее бледность, легкую дрожь и расширенные зрачки. Сидя на кухне, они проболтали ещё около часа, говоря обо всем на свете. Он был счастлив. Так давно он не видел ее такой. Такой живой. Секс в эту ночь был просто потрясающим. Она словно пыталась отдать ему всю свою нежность и себя, постоянно шепча о своей любви к нему. После они вместе приняли ванну. Она устроилась между его ног и спиной легла на мужскую грудь, устроившись головой на его плече. Только когда она в сотый раз заявила, что вода слишком холодная, он заметил, что ее руки и ноги просто ледяные. Потрогав ее лоб, он убедился, что у неё температура. — Милая, ты заболела? — спросил он, убирая ее волосы с одной стороны. — Да нет, вроде хорошо себя чувствую. Только очень холодно, — ответила она, пожав плечами. Сомнения закрались в его голову и тихой тенью стали постепенно заполнять сознание. После ванны он завернул ее в халат и, вопреки возражениям, отнёс в спальню, где уложил в кровать и укрыл одеялом. Когда он собрался выйти из комнаты за водой, его остановил жалобный голос. — Почему ты уходишь? Не оставляй меня, пожалуйста, нам ведь так хорошо вместе. — Я не ухожу, милая, только принесу нам воды, — ответил он несколько печально. На кухне он взял бутылку с водой и телефон. Вернувшись, он поставил бутылку на тумбочку и некоторое время стоял, наблюдая за Вики. Ее била крупная дрожь, а глаза были закрыты. — Милая, — позвал он. — Да? — отозвалась она, открыв глаза и улыбнувшись ему дрожащими губами. — Возможно, сейчас будет немного неприятно, — прокомментировал он, присаживаясь рядом. Она доверчиво прижалась к нему и обняла за талию. — О чем ты? — спросила она тихо, уткнувшись носом в его тазовую кость. — Да так... — протянул он, поглаживая ее по волосам свободной рукой. Мужчина смотрел на телефон, размышляя, стоит ли делать задуманное. Так ли он хочет узнать возможную правду, которой, в принципе, может и не быть? Вполне возможно, что она просто наконец пришла в себя. «Кого ты пытаешься обмануть?» — с ехидством спросил внутренний голос, — «Ты видел такое. И не раз» Мужчина отгонял от себя эти мысли и продолжал гладить ее волосы. Через несколько минут он отложил телефон. «Она так давно не чувствовала радость. Даже если она под чем-то, я не могу разрушить это. Все будет хорошо. Я рядом. Ничего не произойдёт» Он поменял положение и лёг рядом, прижимая её к себе, а она с радостью прильнула к нему, закинув ногу на его бедро. Он все также гладил ее волосы, и через какое-то время ее дыхание выровнялось и стало более медленным. Она уснула. Он принял решение поговорить об этом всем утром и тоже закрыл глаза. Поговорить утром возможности не оказалось. Ее дома не было. Позвонив, он услышал грустный голос, сообщивший, что сейчас идёт сеанс и освободится она нескоро. Вздохнув, мужчина собрался и уехал на работу. Не хотелось даже есть. Вечером она вернулась позже него. Опечаленная, уставшая. Пустая... Как и все месяцы до. Увидев его, она привычно выдавила из себя улыбку и обняла его. Он обнял ее и сердце болезненно сжалось. Все говорило о подтверждении его опасений, но так не хотелось верить в них. Так не хотелось принимать тот факт, что из-за своего состояния, в которое погрузил ее он, она что-то попробовала. Так не хотелось, что он не стал спрашивать. Вновь дни стали сменяться неделями. Время летело беспощадно быстро. Все чаще она становилась счастливой. Он не выдержал. В очередной раз, когда она мурчала ему на ухо что-то ласковое, он обнял ее за талию и чуть отстранил от себя, чтобы взглянуть ей в глаза. Глаза, голубизны которых было практически не видно за расширенностью зрачков. — Что такое, солнце? — с улыбкой спросила она. — Что ты употребляешь, Вики? — спросил мужчина, и его голос прозвучал жёстче, чем он того хотел. Она резко отстранилась и притянула к себе одеяло, скрывая наготу. — С чего ты взял, что я что-то употребляю? — ее голос звучал крайне обиженно. — С того, что это очевидно, — он понимал, что ранит ее, но продолжал. — С того, как ты похудела и почти ничего не ешь, с того, что ты холодная, как лёд, с того, что цвета твоих прекрасных глаз не видно за твоими стеклянными зрачками. Мне продолжать? — он внимательно смотрел на неё. Она замерла. В ответ она лишь отрицательно покачала головой и, потянувшись и подобрав с пола свой чёрный халат-кимоно, быстро оделась и вышла из комнаты. Он вздохнул, накинул на себя одежду и последовал за ней, найдя ее на балконе. Она курила, а по щекам катились слёзы. Он закурил и молча встал рядом, приобняв ее за талию и давая этим понять, что она не одна. — Давно ты знаешь? — спросила она. — С первого раза. — Почему ты не захотел остановить меня? — Ты была такой счастливой, какой я тебя сделать не мог. Я подумал, что это меньшее зло. — Меньшее зло? — она усмехнулась и повернулась вполоборота, взглянув в его глаза. — Ты называешь наркотики меньшим злом? На твой взгляд это лучше, чем чертова пустота? Он молчал, глядя в ее глаза и не зная, что ответить. Вина раздирала его грудную клетку, не давая возможности сделать нормальный вдох. Она тоже молчала. — Если ты знаешь, что это не несёт ничего хорошего, то зачем? — спросил мужчина, не убирая руки с ее талии. — Затем, любимый, что я хочу, чтобы ты был счастлив со мной. Вряд ли это возможно с той, кто каждый раз, закрывая глаза, видит тебя с другой. С той, которая перестала чувствовать хоть что-то, кроме слепой любви к тебе. Я так хотела, чтобы у нас все было хорошо... Слушая ее ответ, он уже принял решение. Уже невозможно было заглушить голос совести. Он ломал ее. И не мог позволить себе продолжать делать это. — Я понял тебя, — ответил он, зная, что большего, пока она в этом состоянии, сказать не может. — Пойдём обратно, милая. Все будет хорошо. Она кивнула. Они выбросили сигареты, он взял ее на руки и отнёс в спальню, где положил на кровать. Она неподвижно лежала, наблюдая за ним, пока он, наконец, не лёг рядом. — Все будет хорошо, — проговорил он, поглаживая подушечкой большого пальца ее щеку. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя, — прошептала она с легкой улыбкой, а затем закрыла глаза.***
Такси подъехало к дому и он, откинув мысли о прошлом, поспешил в их квартиру. Войдя, он удивился тому, что она, вопреки обыкновению, не встретила его. Он прошёлся по всей квартире. Ее не было ни в спальне, ни в гостиной, ни в ванной, ни на кухне. Нигде. Не было ее любимой кожанки. Только шлем одиноко лежал на тумбочке. Мужчина прошёлся по квартире ещё раз и, окончательно убедившись, что здесь никого нет, вышел, чтобы затем доехать до ее студии. Та оказалась закрытой, но у него давно уже был ключ. Он вошёл и не нашёл здесь ничего, кроме звенящей тишины. «В чем дело?» — стучало в его висках, пока он блуждал по большому помещению со множеством перегородок. Остановившись в ее «кабинете», он сел в кресло и огляделся. Здесь все было так, как хотела она. Ему очень нравился дизайн. Помимо прочего, на стене, где висели особенно любимые ею эскизы, также было множество фотографий. Их фотографий. Первая совместная поездка на море. Ее первая победа в любительских мотосоревнованиях — она сияет счастливой улыбкой, а он обнимает ее, держа в руке ее шлем. Они в нелепых позах в массовой игре в Твистер. Она всегда побеждала. Его день рождения, на который она приготовила лучший в его жизни торт. И множество, множество других фотографий. С улыбкой разглядывая их, он продолжал думать, где может быть она. Раздавшийся голос заставил его вздрогнуть. — Что ты здесь делаешь, солнце? — мягкий, ласковый голос. Такой родной. — Я искал тебя, Вики — ответил он, поворачиваясь к ней. — Прости меня, пожалуйста. Я не хотел. — Я все понимаю, — ответила она с улыбкой, облокотившись плечом об угол стены. — Почему ты здесь? Студия ведь закрыта, клиентов сегодня нет, — он поднялся и медленно пошёл к ней, однако остановился, заметив, что она сделала шаг назад. — Я здесь потому, что ты здесь. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — растерянно произнёс он и сделал шаг к ней. И снова ее шаг назад. — Почему ты отходишь? — Ты правда ничего не помнишь? — только сейчас, стоя в паре метрах от неё, он увидел в ее глазах невыразимую печаль. — О чем ты? Про прошедшую ночь? Я ничего не помню и знаю, что уже сотню раз обещал, но в этот раз клянусь — этого больше не будет. Все будет хорошо, милая, обещаю, — он сделал еще шаг. Она не сдвинулась с места. Теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки. — Пожалуйста, прости меня. — Я давно уже простила, солнце, — все с той же улыбкой и ужасающей печалью в глазах ответила девушка. — Обними меня, милая, — негромко попросил он, не отводя от неё взгляд. — Я не могу, — тихо ответила она. — Почему? — Потому что я лишь плод твоего воображения, — на этих ее словах сердце мужчины пропустило удар. Воспоминания по одному стали выстраиваться, восстанавливая картину реальности, но он отчаянно пытался верить в то, что это лишь последствия похмелья. — Я так люблю тебя, Люцифер, — прошептала она. — Но я умерла. Тебе нужно отпустить меня, любимый, — большие голубые глаза наполнились слезами. — Н... Нет, — неуверенно произнёс он, помотав головой. — Этого не может быть. Мы ведь виделись ещё вчера. — Вчера все было точно также. Неужели ты снова забыл? — ее голос звучал очень грустно. — Тебе точно нужно меньше пить, солнце. — Ты так прикалываешься?! — в сердцах воскликнул он и сделал последний шаг, их разделяющий. — Ты здесь, ты настоящая! О чем ты говоришь? — Об этом... Я правда умерла, — прошептала девушка. — Перестань! Прошу, хватит! — он протянул руки и сжал, в попытке обнять, но они прошли сквозь неё, словно через воздух. Он пытался снова и снова, но результат был одним. Вскоре она стала постепенно исчезать. — Я люблю тебя, — проговорила она, не отводя от него взгляда. — Пожалуйста, отпусти меня. Живи и будь счастливым. Хотя бы ради меня. — Нет! — прокричал он, — Не уходи, не оставляй меня! Ты слышишь?! Вики! По уже прозрачным щекам девушки скатились слёзы. — Я люблю тебя, — эхом раздался в помещении ее голос, когда сама она полностью исчезла. Не помня себя, мужчина упёрся рукой в стену, пытаясь устоять. Не получилось. Он сполз на пол и стал судорожно пытаться осознать происходящее. Вскоре память услужливо заработала. Всего через пять минут он вспомнил все. Вспомнил и закричал. Закричал так, что, наверное, весь город слышал этот полный боли крик.***
Утром, когда она проснулась, он был на кухне, приготовив им кофе и завтрак. Одевшись и умывшись, она вошла на кухню и, не решившись подойти к нему, заняла место за столом. Он вздохнул, поставил на стол тарелки и чашки и сел напротив. Никто из них к еде так и не притронулся. — Прости, — сказала она, наконец. — Тебе не за что извиняться, Вики — ответил он. — Если кому и просить прощения, так это мне. Прости, что не уберёг тебя от этого, прости, что закрывал на это глаза, прости, что стал причиной для того, чтобы ты начала делать это. — Не вини себя, — с легкой улыбкой ответила она. — Это было мое решение и ответственность за него несу только я. — Я бы хотел, чтобы ты перестала делать это. — И что тогда? — вопрос прозвучал болезненно. — Ну, вот серьезно: что? Мы вернёмся к тому, что было до. Даже если ты совсем прекратишь так веселиться, а это и так редко происходит в последние недели, ничего не изменится. Эта чертова пустота никуда не исчезнет. Я могу забыть о том, что было, и почувствовать счастье только тогда, когда употребляю. В остальное время я постоянно помню, что безгранично люблю человека, который в любой момент может убить меня окончательно, — она закончила фразу и печально посмотрела в его глаза, а затем продолжила, совсем уже тихо. — В остальное время я постоянно помню, что эти сильные, так любимые мной руки, касались другой, что эти губы, которые столько раз целовали меня, покрывали поцелуями ее шею. Помню, что человек, которого я так безумно люблю, трахал другую. И ещё раз. И ещё раз. Он не выдержал ее взгляда и отвёл свой. Некоторое время они сидели в тишине. — Я тоже люблю тебя, ты знаешь это. Ты для меня важнее всех. Но если все так... Я думаю, единственным выходом будет убрать из этой цепочки отравляющее тебя звено. То самое, что провоцирует тебя на употребление. — Нет... — прошептала она, протянула руку и коснувшись его ладони. Он ласково погладил ее пальцы. — Так будет лучше, милая. Мы не расстаёмся, просто сделаем перерыв. Чтобы ты, возможно, смогла, не видя меня каждый день, прожить ту ситуацию и отпустить. Чтобы ты перестала употреблять эту дрянь. Ведь в основном ты делаешь это не для себя. Ты хочешь, чтобы мне было хорошо с тобой. Мне всегда хорошо с тобой, но когда я знаю, что ты убиваешь себя ради этого, я не могу простить себя. И не могу позволить тебе продолжать делать это. Понимаешь? Она лишь молча кивнула. Он поднёс ее руку к губам и мягко поцеловал пальцы. — Я поживу у друга. Он будет каждый день звонить тебе, чтобы проверить состояние. Ну, и ты, конечно, в любое время можешь связаться и встретиться со мной. Только прошу тебя — не нужно больше употреблять. Это разрушает тебя. — Я не хочу, чтобы ты уходил... — прошептала она, сжимая пальцами его ладонь. — Я боюсь, что если ты уйдёшь, то мы больше не встретимся. — Просто у тебя отхода, солнце, — он сочувственно улыбнулся. — Мрачные мысли скоро пройдут. Все будет хорошо. Я всегда буду рядом. Мы со всем справимся. Просто тебе нужно отдохнуть. С этими словами он мягко освободил ладонь и, поднявшись, вышел из кухни. Когда она вышла из своего оцепенелого состояния, то сразу выскочила в прихожую, где он уже застёгивал куртку. — Пожалуйста... Прошу, Люцифер, не уходи, — ее голос дрожал, а сама она уткнулась лицом в его грудь. — Не оставляй меня... Он приобнял ее, но лишь на пару секунд. Затем он отстранил ее и чуть наклонился, глядя ей прямо в глаза. — Любимая, я не ухожу. Просто даю тебе время на отдых. Я заеду в студию и предупрежу, что тебя некоторое время не будет, не переживай. Сейчас просто пей побольше воды и спи, смотри любимые добрые фильмы, рисуй, если захочешь. — Может быть, ты хотя бы заедешь вечером? — с надеждой спросила она. — Посмотрим. В любом случае, я позвоню, милая. Поцеловав ее на прощание, он уехал. Весь этот день был посвящён безуспешным поискам того, кто давал ей наркотики. Опомнился он уже ночью. Позвонил. И ещё раз. И ещё. Ответа не было. Стараясь не обращать внимания на нарастающую панику, он поехал домой. Зайдя, он не услышал ничего кроме тишины. В кухне, спальне и зале никого не было, однако все ее вещи были на местах. Звуков из ванной слышно не было. Стоя перед дверью, он собирался с духом, зная, что может обнаружить там. Прошла минута прежде, чем он наконец смог открыть дверь. Пустой зиплок на полу, карта, свернутая купюра, планшет с остатками белых кристаллов. И ее хрупкое тело в полулежащем положении, спиной упирающееся в бортик ванной. Слишком спокойно он подошёл ближе и присел рядом с ней. Дыхания не было. Пульс не прощупывался ни на запястье, ни на шее, ни на бедре. Дальше все, как в тумане. Положив ее в горизонтальное положение, он стал делать массаж сердца, чередуя его с искусственным дыханием. Не помогало. — Нет, ты не могла умереть, солнце. Ты не могла, Вики. Продолжение попыток. Массаж становится таким интенсивным, что слышен треск рёбер. Не помогает. Он садится рядом и, достав телефон, набирает номер скорой. Долгие гудки, во время которых он берет ее ледяную ладонь в свою. — Ты ведь не умерла, верно? Ты бы не оставила меня здесь одного, Вики. Нет. — Служба скорой помощи. Что у вас случилось? — Здравствуйте. Девушка, 23 года. Возможно, передозировка. Не дышит, пульса нет, массаж сердца не помог. Пожалуйста, приезжайте скорее. Кажущиеся бесконечными уточнения адреса, ожидание машины, транспортировка в реанимацию. Ему даже позволили поехать вместе с ней. Врачи что-то говорят, но он не слышит. Он смотрит на неё, стараясь увидеть движение хотя бы одного мускула. Хотя бы одно движение грудной клетки. Ничего. Транспортировка в операционную. Он наворачивает круги по коридору, не в силах найти себе места. Бесконечное время ожидания. Выход врача. Слабый блеск надежды. — Мне очень жаль. Все рухнуло. Пустота.***
Похороны завершились. Как она и хотела, ее кремировали, однако минималистичный чёрный могильный камень на месте захоронения все же установили. Ее любимый цвет. Все давно уже разошлись, один он все также неподвижно стоит и молча смотрит на бездушный кусок гранита. Прошло большое количество времени прежде, чем он, опустившись перед камнем на колени и положив на него руку, заговорил. — Я бываю невыносим, я знаю. И я никогда не прощу себя за то, что изменил тебе. Ты можешь кричать на меня, бить, уходить, изменять, быть невыносимой истеричкой. Быть, какой угодно. Я прошу только об одной твоей услуге для меня, милая. Будь, пожалуйста, живой. Тишина. Осенний вечер. Не дует даже ветер. Опускаются сумерки. Мужчина стоит на коленях и держится за могильный камень, опустив голову. — Пожалуйста...