Но что страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно …нет, нет, совсем не понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых …но и, во-вторых, тоже нет пользы. Просто я не знаю, что это …
А однако же, при всем том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, может даже …ну да и где ж не бывает несообразностей? — А всё однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают.
Ким Тэхен познакомился с ним на работе. Только-только окончивший финансовый университет, он был молод и неопытен в вопросе сведения дебета и кредита, в тех масштабах, с которыми столкнулся на практике. Сдавая на проверку очередной перечеркнутый отчет, и переделывая его по ночам, он отчаивался настолько, что готов был лезть на стену от безысходности и бессилия.
Свой маленький бизнес Намджун открыл пару лет назад, а после того как он не прогорел и мало-помалу начал приносить доход, вопрос найма квалифицированного специалиста был временным. Тогда-то Ким Намджун и нашел Чон Чонгука. Двадцатипятилетний бухгалтер с двухлетним стажем проработал с ним практически пять лет, и только в этом году, решил оставить свое место. Причины до сих пор было не известны, ни Намджуну, ни тем более, Тэхену. Но факт остается фактом, Чон Чонгук был лучше его.
И дело было даже не в том, что он был куда более опытен, мог зацепиться взглядом за ошибки в балансе, которые допустил Тэхен, просто пробежавшись глазами. Нет, дело было не в этом. Просто поймите, что бывают такие люди, при взгляде на которых, ты чувствуешь себя какой-то бесполезной букашкой. Никаких сравнений, это просто — факт.
Первая встреча с Чон Чонгуком произошла в понедельник. Тогда на нем был черный приталенный костюм и такая же черная рубашка, расстегнутая на пару пуговиц. Костюм был отличным, можно даже сказать с иголочки. Однако. Поднимаясь взглядом выше, глаза цеплялись за нечто чуждое этому образу образцового офисного клерка. Черные иссушенные волосы торчали во все стороны, в ужасном беспорядке, двухдневная щетина и чуть помятый вид, темные круги под глазами, явно не соответствовали этому вышколенному костюму. Казалось, оторви ты голову от тела, и на свете будут жить два абсолютно разных существа.
— Это Чон Чонгук, наш бывший бухгалтер. Он заглядывает и помогает нам, так сказать, по старой дружбе, — говорил Намджун. — А это Ким Тэхен, наш новый сотрудник.
— Приятно познакомиться, Тэхен, я много слышал о вас, от Намджуна, — улыбается Голова, а Тело протягивает руку, для банального рукопожатия. — Надеюсь, я смогу помочь вам в нашем нелегком деле.
Тэхен не хотел отвечать на это приветствие. Тэхен вообще не очень хотел общаться и с Головой и с Телом одновременно, но недоумевающий взгляд Намджуна и затянувшаяся пауза, заставила переселить свое «не».
— Мне тоже приятно с вами познакомиться, — улыбку он тогда еле выдавил.
Второй раз их встреча произошла практически точно так же, если бы не было одного «но», Голова и Тело поменялись местами. Тогда Тэхен подумал, что они, наверное, теперь представляли полную свою противоположность. Идеально уложенные волосок к волоску смоляные волосы, располагающее к себе добродушное выражение лица, все это безусловно притягивало к себе. Если бы не Тело, которое сегодня решило удивить всех своим эпатажным подростковым поведением. Одни его белые берцы вкупе с домашними, запачканными в каком-то соусе трениками, чего стоили.
— Мы могли бы встретиться в четверг, чтобы перепроверить ведомость, в которую я за эти дни внесу все коррективы, — бормотал под нос Тэхен, помешивая уже остывший чай в своей кружке.
— Четверг? — переспрашивал Чонгук, в тот же миг вытягивая и кармана свой новомодный телефон, — это тринадцатое число, в этот день не получится.
— Тогда может в пятницу?
— Это четырнадцатое, после тринадцатого, да еще и пятница. День, когда меня будут преследовать неудачи, не думаю, что это хорошая идея. Может лучше в понедельник?
— Хорошо, как скажете.
Это было необычно, но Тэхен старался не думать о всех тех странностях поведения Чонгука. Они не были родными или хорошими друзьями, да и коллегами их сложно было назвать. Однако было в Чонгуке что-то такое, что Тэхена от него отталкивало. И казалось бы, беги не оглядываясь, разум уже не в первый раз кричал об этом. Поэтому Тэхен решил
пойти в клуб отвлечься и расслабиться.
Третий раз Тэхен встречает Чон Чонгука в субботу, в каком-то грязном клубе. Он танцует с какой-то расфуфыренной девицей прямо в центре танцпола, и Тэхену со второго этажа отлично видна ее трясущаяся грудь и темные соски, просвечивающие сквозь белую майку.
Голова и Тело сегодня решили объединиться, и Тэхен неужели может разглядеть в этих двух существах что-то единое. Красные волосы Чонгука, даже несмотря на всю пеструю составляющую этой толпы, ярко выделяются на общем фоне. Красная рубашка расстегнута практически до середины груди. Тэхен отчетливо видит его взмокшую от пота шею, как он откидывает голову назад и смеется. Руки Чонгука хаотично шарят по телу красотки, та виснет у него на руках, нашептывая что-то на ухо. Не проходит и минуты, как новоиспеченный Джокер уводит свою спутницу в «загадочную комнату», на двери которой красная неоновая вывеска — toilet.
Тэхен сидит на своем месте около пятнадцати минут, но в конце концов терпение дает сбой, и он никак не смог бы объяснит свою тягу к этим красным буквам. Он подрывается с места и проталкиваясь сквозь обдолбанную толпу идет к этим злосчастным буквам. Запираясь в кабинке, само собой он не удивился, услышав похотливые стоны Харли и шлепки двух разгоряченных тел.
За эту ночь Тэхен слышит их еще три раза, сидя в той же кабинке и наблюдая за теми же красными лаковыми туфлями Чон Чонгука. Стоны стихают, подходя к своей кульминации, Тэхен тяжело вздыхает, выходя из своего укрытия. Спина ужасно ныла из-за нескольких часов сидения на крышке унитаза, загадочная комната, кажется уже совсем не такой, а красный неон режет воспаленные глаза.
— Почему не вышел раньше? — раздается сзади.
Тэхен, резко оборачивается на голос, будто совсем не ожидал этой встречи. Чонгук смотрит на него исподлобья, красные волосы, которые когда-то были залакированы назад, теперь сосульками свисали на его лицо.
— Ты следил за мной весь вечер, думал, что я не замечу знакомого лица в этой дыре.
Тэхену нечего на это ответить, он и сам не знает, что он здесь забыл, и зачем сидел столько времени на этом проклятом унитазе.
— Ты поимел четыре девицы, и каждый раз запирался в четвертой кабинке.
Чонгук поражен, его сердцебиение и дыхание учащается, это четко видно по часто вздымающейся груди и нервному заламыванию рук. Ему нечего на это ответить, и сама ситуация выглядит настолько абсурдной, что подобная немая сцена просто необходима.
— Поговорим об этом у меня?
Тэхен соглашается.
***
В квартире Чонгука неуютно, Тэхена она отталкивает так же, как и сам хозяин. Он садится на предложенный диван, рассматривая интерьер. Не квартира, а полный хаос. Огромное количество книг были нагроможденный друг на друга в углу, угрожая в какой-то момент упасть и раздавить мимо проходящего человека. Велосипед висевший на стене, старая гитара из розетки которой, рос чуть пожухлый фикус. Настенная полка, на которой «стояла» одна единственная фигурка Бэтмена, вверх ногами. Видимо она была приклеена.
— Цифра четыре, для меня счастливая, — бормочет вошедший в комнату Чонгук. В руках он нес, две белые кружки с чаем, а подмышкой держал пачку печенья.
Тэхен молчит, более ничего не спрашивает.
— Я знаю, это может звучать странно, но это действительно так. Число четыре всегда приносило мне удачу, а вот тринадцать — нет.
Чонгук открывает пачку печенье, оставляя ее на диване, между ними, прихлебывая горячим чаем. Он пересчитывает печенье их ровно тринадцать штук.
— А что не так с пятницей?
— Пятница, тоже несчастливый день.
— А какой, тогда счастливый? — спрашивает Тэхен, забирая из пачки тринадцатую печеньку, теперь их двенадцать. Чонгук пораженно смотрит на то, как Тэхен быстро ее съедает, запивая горячим чаем.
— Сегодня. Суббота.
Но на свете нет ничего долговременного, а потому и радость в следующую минуту за первою уже не так жива; в третью минуту она становится еще слабее и, наконец, незаметно сливается с обыкновенным положением души, как на воде круг, рожденный падением камешка, наконец сливается с гладкою поверхностью.
