Синий взгляд смерти

Отчаянно заржал конь, заваливаясь набок, и Ричард, замахнувшись, ударил мечом во второй раз. Всадник захлебнулся криком и затих. Коня было жаль, но он был лишь одной из невинных жертв этой войны, и сколько их ещё будет… Об этом он подумает, когда закончится бой. Или война, если она закончится хоть когда-нибудь. Ричард, граф Горик, воевал уже много лет — с тех пор, как стал оруженосцем маршала Эпинэ. Почти пятнадцать лет прошло с тех пор, ещё восемь — с того дня, как погиб отец, а мать выдали замуж за безродного приспешника бастарда, ставшего королём. Говорили, сама Кэртиана хранит короля Ракана и четырёх Повелителей, на крови которых держится мир… Врали. Не было больше Раканов, а если были, то где-то далеко, а Кэртиана или, может, сам Создатель, хранили теперь Олларов. Из четырёх Повелителей, живших и воевавших на Изломе, трое погибли, остался лишь Шарль Эпинэ. Новый Круг ознаменовал приход новой династии, а с ней — новых бесконечных войн: все соседи, почуяв слабость Талигойи, поспешили бросить армии к её границам в надежде откусить хоть немного. Ричарду, графу Горику, ставшему внезапно не сыном Повелителя Скал герцога Алана Окделла, а всего лишь сыном убийцы, в этом новом мире не нашлось иного места, кроме как на войне. Его полностью устраивал такой расклад. Злой и весёлый собачий лай плеснул в уши со всех сторон, на периферии зрения появились неуловимо быстрые тени. Гончие. Он улыбнулся под шлемом, крепче сжал коленями бока своего боевого коня и, отбросив изрубленный щит с золотым вепрем на фоне чёрной скалы, выхватил левой рукой отцовский кинжал. Лезвие сверкнуло на солнце. Утром перед боем Ричард угостил его своей кровью, и теперь он жаждал крови врагов не меньше, чем хозяин. — Лейе Литэ! — воскликнул Ричард, перекрывая шум боя. — Лейе Литэ! — отозвались привычные надорские воины. Сотни лет церковники-эсператисты боролись с абвениатством в Талигойе, и сотни лет упрямые надорские горцы, придя в церковь, шептали молитвы не Создателю, но Четверым. Гончие радостно взлаяли, дружным "уффф" ответили высящиеся за спиной скалы. Их слышал только Ричард, а до него — отец, так было всегда. Ещё до войны с Франциском, до падения Раканов отец рассказывал ему, совсем ещё ребёнку, древние легенды, красивые и немного страшные, о четырёх богах, создавших этот мир и погибших на рубеже, защищая его. И о четырёх сыновьях богов, унаследовавших мир и ответственность за него. Слуги Создателевы — прежние, эсператисты, и новые, олларианцы, — единодушно звали этих богов демонами. Когда-то маленький Ричард не хотел им верить: куда приятнее было считаться потомком бога и героя, который умер, защищая мироздание, чем потомком злобного демона. А потом пришёл Излом, и Франциск Оллар, и вечная война… Ричард Горик потерял отца и младшего брата, вырос без матери, заложницы в собственном замке, и война стала его жизнью. Погиб король Эрнани Ракан, погибли Повелители Ветра и Волн — Рамиро Алва-старший и Эктор Придд. Верно, Создатель всё же покарал потомков демонов, ибо переполнилась даже чаша Его почти бесконечного терпения. Впервые Ричард услышал камни и увидел гончих Лита, своего прародителя, когда его в первом же бою ранили сильно, едва не насмерть. Он решил, что бредит, но потом, оправившись от раны, слышать камни не перестал. Они пели ему песни и предупреждали об опасности, а гончие, похожие на чёрные тени, являлись на поле боя и набрасывались на врагов, вцепляясь в их глотки и раня коней. А ещё как-то раз в горячке боя Ричарду показалось, что фигура маршала Эпинэ окутана пламенем, меч его разит молниями, а за ним мчится табун огненных коней. Маршал Эпинэ был Повелителем Молний, как Ричард Горик, по рождению Окделл — Повелителем Скал. Видно, они и впрямь потомки демонов. Что ж, тем лучше. Демонов враги будут бояться ещё сильнее. За прошедшие годы Ричард почти поверил, что неуязвим, но этот бой вот-вот готов был доказать обратное: к врагам подоспело подкрепление, заперев надорцев между собой и скалами, что незыблемо высились за спиной и, вопреки недавнему ликованию, печально молчали. "Эх вы, предатели!" Скалы вздохнули огорчённо, и Ричард устыдился: сам же завёл армию в ловушку, родная стихия и так сделала всё, чтобы помочь. Боги не всесильны, а демоны тем более. — Умрём же с честью! — воскликнул он, сжимая меч в одной руке и кинжал — в другой. — Лейе Литэ! — дружно откликнулись воины, верные своему графу до последнего вздоха. "Простите меня, если сможете". Конница Гаунау двинулась вперёд, и Ричард приготовился продать свою жизнь как можно дороже. Но едва бой продолжился, как в рядах врагов возникла сумятица, они дрогнули и начали разворачиваться. — Сзади! — кричали гаунау, а с холмов неслось: — Вива Кэналлоа! Вамос! Кэналлийцы! Их мог привести лишь один человек. Рамиро Алву-младшего, сына Рамиро, убитого отцом, Ричард никогда не видел и не искал с ним встречи, справедливо рассудив, что тот, если захочет, разыщет его сам, но был готов к тому, что Рамиро, разыскав, потребует заплатить по счетам. Что ж, вот и разыскал. Но все счета — после боя. * Бой закончился быстро: кэналлийцы налетели ураганом и смели́ вражеские отряды, оставшиеся в живых гаунау сложили оружие и сдались в плен. Предводитель кэналлийцев, в чёрном и синем поверх доспехов, соскочил с чёрного лоснящегося морисского скакуна и стянул шлем. У смерти синий взгляд, припомнил Ричард известную с древних времён присказку. Сегодня смерть настигла многих, и глаза у неё были действительно синие, как глубокое море, как вечернее небо. У человека не могло быть таких глаз. А ещё у смерти было красивое юное лицо, невозможно белая для южанина кожа и длинные иссиня-чёрные волосы. Похож на отца, каким Ричард запомнил герцога Алву по нескольким мимолётным встречам в осаждённой Кабитэле, — и совершенно не похож. Старший Рамиро был истинным кэналлийцем, смуглым и черноглазым, а его сын — Анэмом во плоти, точно таким, каким изображали Повелителя Ветра на древних гальтарских гравюрах. Рамиро Алва-младший резким жестом откинул прилипшие ко лбу чёрные пряди и улыбнулся бешеной улыбкой закатной твари. — Вот мы и встретились, граф Горик. А потом посмотрел своими нечеловеческими глазами прямо на жмущуюся к ногам Ричарда чёрной тенью гончую. Тень радостно вильнула хвостом. И здесь предатели! Родная стихия сегодня словно ополчилась на своего Повелителя, и чем же он такое заслужил? Но… Алва видит гончую Лита? Как? Четверо Ушедших, боги ли, демоны ли, по легенде были братьями; видно, и их потомки друг другу не чужие. — Благодарю вас за спасение, герцог Алва, — Ричард тоже снял шлем и склонил голову, пряча глаза за намокшими от пота русыми прядями. — Право, не стоит. Его Величество знал, что вам потребуется помощь, и я взял на себя смелость её предложить. Рамиро слыл непревзойдённым мечником. Ричард и сам был далеко не последним в этом искусстве, но если хотя бы половина того, что говорят о Рамиро — правда, шансов против него у Ричарда не будет. "Считают, что у смерти синий взгляд. У моей он и впрямь будет таким". Наверное, это не худшая смерть. Он вдохнул поглубже, вскинул голову и, глядя в глаза своей будущей смерти, сказал твёрдо: — Я готов дать вам поединок, когда и где вам будет угодно, герцог. В синих глазах полыхнуло неподдельное удивление. — Поединок? — Долг крови. Мой отец убил вашего, и кровь требует отмщения. Я понимаю это и готов этот долг исполнить. Рамиро снова удивлённо посмотрел на него, а потом вдруг улыбнулся. Так улыбнулся, что Ричарда будто кто ударил кулаком в живот, вышибив дыхание. Он всю жизнь прожил с мыслью о том, что сын Рамиро Алвы его ненавидит, готовился умереть от его руки, искупая совершённое отцом… напрасно? Тот, кто улыбается так светло, не может держать зла. — Пусть то, что было между нашими отцами, останется между нашими отцами, граф. Рамиро-младший отбросил в сторону латную перчатку и протянул изящную бледную кисть. "У моей смерти синий взгляд", — в который уже раз за день подумал Ричард. Вовсе не обязательно устраивать поединок: можно просто смотреть в эти глаза, и рано или поздно захлебнёшься в их синеве. Он тоже стянул перчатку, краем сознания заметив, что оставленная кинжалом ранка почти затянулась. Рука Рамиро была горячей, а рукопожатие — сильным. — Вы ранены? — спросил тот. — Это пустяки, — ответил Ричард. Рамиро снова посмотрел на гончую, потом на Ричарда, и улыбнулся. — Я с удовольствием выпил бы с вами вина за победу, у вас оно найдётся? — Конечно! Надорское — не чета кэналлийскому, но придётся сегодня довольствоваться им. Направляясь к своему шатру и чувствуя лопатками пронзительно-синий взгляд, Ричард думал, что, пожалуй, сможет привыкнуть к мысли о том, что эта смерть — не его. Для него этот взгляд означает что-то иное. Надежду. Прощение. Жизнь. Время покажет. А сегодня сын Алана и сын Рамиро будут пить вино и не будут думать о крови, пролитой отцами. В конце концов, им, потомкам демонов, стоит держаться вместе.