Властелин

Мордену хватало его ограниченных знаний по биологии, анатомии и прочей физиологии, чтобы понимать: император Картажье — клинический псих, а значит, по определению непредсказуем и очень опасен. Однако пока все шло даже лучше, чем можно было рассчитывать. Морден восстанавливался быстрее, чем ожидал — вероятно, сказались хитрые приспособления Теней, ибо раньше все раны заживали на нем очень медленно, а болевой порог был куда ниже, — а император не беспокоил не только своих «древних богов», о присутствии которых во дворце, впрочем, даже не догадывался, но и их посланника. Однако Морден понимал, что это благолепие не продлится вечно: даже будь Картажье хотя бы относительно вменяем, мегаломаньяк не мог устоять перед соблазном продемонстрировать, кто тут главный. А то, что он не посмеет замахнуться на «богов», только подольет масла в огонь. Гром грянул однажды поздним вечером, когда к нему в комнаты постучалась кокетливая девица. — Император требует вас к себе. Немедленно, — она преувеличенно скромно потупила взор, и Морден только тогда сообразил, что на ней, по сути, нет ничего, кроме нижнего белья, хотя с его точки зрения центаврианское нижнее белье вполне сходило за довольно строгое, а порой и роскошное платье. Задавать вопросы он не стал из чувства самосохранения — еще не хватало отбиваться от жаждущей экзотических развлечений девицы, — но, оказавшись в спальне императора, получил ответ и непрошенным. На огромное роскошной кровати лежал то ли лиф, то ли корсет, то ли блузка — Морден не знал, как правильно назвать этот элемент одежды, — а на стоящем спиной к двери и сосредоточенно созерцающем себя в зеркале Картажье была надета многослойная красная юбка. — Заходите, дорогой друг, — махнул рукой Картажье. Морден сделал шаг вперед, — и двери немедленно закрылись за его спиной. — Не хотелось тревожить вас в столь поздний час, но мне требуется ваше содействие. — Я всегда к услугам Вашего Величества, — куртуазно отозвался Морден, изо всех сил делая вид, что ничего особенно не происходит. — Не правда ли? — Картажье самодовольно ухмыльнулся. — Я вижу, вы почти поправились. Это очень удачно. Мне нужна грубая мужская сила, а мои гвардейцы от самой простой просьбы падают в обморок, словно невинные барышни. Куда катится Республика? — он вздохнул так горько, будто и в самом деле ни о чем так ни сожалел, как об этом обстоятельстве. — Подайте мне лиф, — распорядился он. Морден покосился на незримо сопровождающую его Тень, — мол, ваш посредник сначала превратился в сводника, против чего, впрочем, не сильно возражал, но теперь еще и в камергера, или как там это называется, — но повеление исполнил. Картажье повел плечами, сбрасывая расстегнутую рубашку, и повернулся к нему лицом. С вызовом, очень знакомо вскинул подбородок, — и только тогда Морден вспомнил, что это за странные щупальца сложены у того на обнаженном животе. В юности ему не раз доводилось видеть такое же выражение на лицах не вовремя застигнутых в душе однокурсников. Похваставшись своими достоинствами, Картажье забрал из его рук лиф, медленно, будто кокетничая, натянул на свое тело, снова повернулся спиной и распорядился: — Шнуруйте. Морден растерялся. Не то чтобы он никогда не имел дело с корсетами — на Земле они все еще были в ходу, хотя и как части карнавальных или еще каких костюмов, — но ему определенно не приходилось утягивать чьи-то половые органы. Впрочем, стальных или еще каких вставок по бокам ткани не наблюдалось, шнуровка была, скорее, декоративной и вряд ли могла причинить реальный вред. Однако его минутная заминка не осталась незамеченной. — Вы меня разочаровываете, — провозгласил Картажье. — К лицу ли нам, приближенным древних богов, предрассудки? Мы управляем рождением и смертью миров, стоим над любыми законами, и уж тем более над какими-то дурацкими, выдуманными бессильными стариками приличиями. «Начинается», — мысленно хмыкнул Морден, осторожно затягивая шелковые веревки. «Пусть», — прошелестела в его сознании Тень. В общем, и в самом деле, пусть. Пусть болтает, что ему вздумается, пусть даже провозгласит себя верховных жрецом и потребует, славя его, пасть ниц, — лишь бы делал, что велено. Идет война, его война в той же мере, что и Теней, Морден — их посредник, ближайший союзник, поверенный тайн, будущий куратор и повелитель молодых наивных миров. Так почему бы не потешить ради великой цели чужое тщеславие? Морден почти не слушал разглагольствований Картажье, но все равно не сразу заметил, что, затягивая шнуровку, борется с реальным сопротивлением. Мал ему лиф, что ли? Да нет, тогда бы он просто не налез. — Эм… Ваше Величество… — Да-а-а, — с откровенно сладострастным стоном отозвался тот. И Морден наконец-то сообразил, что происходит. Щупальца распрямлялись, наливаясь кровью, натягивали ткань, сопротивлялись попыткам затянуть шнуровку. «Господи, неужели не больно?» — поразился Морден. Но потом понял: именно что больно. И, проверяя мелькнувшую догадку, с силой рванул веревки. Однако былой исследователь проснулся в нем, пожалуй, в неудачный момент: Картажье снова застонал, на этот раз в полный голос, и выгнулся, касаясь затылком его носа. Ткань с треском разорвалась практически в клочья, снова обнажая живот и бока, и огромные темные щупальца поднялись в воздух, весьма точно копируя статую богини Ли. Морден застыл от неожиданности, а Картажье развернулся к нему лицом и положил руку ему на щеку. — Весьма неплохо, — протянул он медленно, с трудом переводя все учащающееся дыхание. — Я был уверен, что в конечном итоге вы меня не разочаруете. Нам непременно нужно сойтись короче. Узнать друг друга поближе. Максимально, — уточнил он, — близко. — И схватился свободной рукой за ремень брюк Мордена. Тот инстинктивно рванулся назад, но Картажье удержал его на месте за этот самый ремень и как ни в чем ни бывало принялся расстегивать пряжку. — Будьте к моим услугам, господин посол древних богов при особе императора, — мурлыкнул он с неприкрытой насмешкой. — Удовлетворите мое… гм, любопытство. Я уверен, они бы не отметили того, кто болен глупыми предрассудками. Морден, вопреки собственным недавним мысля взбешенный не столько действиями, сколько тоном, выбросил вперед руки и сомкнул пальцы на опрометчиво открытом горле. Но тут в сознании прошелестело: «Дай ему все, что он хочет». Пальцы немедленно разжались, сами собой, помимо желания и воли Мордена — очередной сюрприз от древних технологий, должно быть. Глаза Картажье опасно сощурились. Мимолетная боль только подстегнула его возбуждение, и он, похоже, принял жест за своеобразную ласку, но понял, что его пристрастия раскрыты — впрочем, верно понял, — и ему это не понравилось. Он убрал руку от лица Мордена, резко спустил его брюки и обвил четырьмя щупальцами задницу и поясницу, словно в некоем подобии объятия, — а пятое быстро скользнуло между ягодиц и сразу рванулось глубже. Ощущения были не слишком интенсивными, будто на приеме у не слишком аккуратного проктолога, да и вообще, будь это землянин, Морден, возможно, и испугался бы, но так все напоминало какую-то фантасмагорию. До тех пор, пока к первому щупальцу не присоединилось второе, а потом и третье, и четвертое. Морден до крови закусил губу, чтобы не орать, пока в нем двигалась эта огромная связка, пронзая, кажется, насквозь, врываясь через все тело в самую глотку. Физическая боль, впрочем, оказалась мимолетной, — но все сильнее и неотвратимее, будто волна-убийца, нарастало почти животное чувство полной раскрытости и уязвимости, беспомощности. Морден покосился на равнодушно наблюдающее за ними существо, по велению которого становился посредником, мефистофелем, убийцей, а теперь стал еще и шлюхой. В глазах — или что там это было, в общем, в месте, где помимо нашей воли порой отражаются движения души — Тени блестело исследовательское любопытство. Морден знал этот взгляд, когда-то, в другой жизни, частенько видел его в зеркале, а теперь он же медленно блуждал по его насаженному на гигантские щупальца телу, — и почему-то ощущался прикосновением, и стекался огненными струйками в пах. И именно теперь он остро ощутил себя марионеткой на тоненьких незримых ниточках, — в роли которых выступали его собственные нервы. Стыдное возбуждение вспыхнуло внезапно, — и испугало до крика. Но стоило Мордену только еще неосознанно приоткрыть рот, как туда ворвался будто дожидавшийся этого момента Картажье. Не слишком глубоко, зато интенсивно, — и сразу двумя щупальцами. Но Мордена уже не трогало ничего, кроме собственного вставшего члена, и теплого взгляда, блуждающего по коже. Он не знал, как долго удалось сопротивляться то ли собственному, то ли навязанному желанию, но в конце концов сдался и все-таки прикоснулся к себе — и почти сразу кончил, с громким беспомощным воплем, и Картажье, сжатый внутри его тела, ощутивший у него во рту его стон, отозвался почти идеальным эхо, заливая его своим семенем, — внутри и снаружи, с ног до головы. Едва лишившись поддержки в виде вставленных в его задницу щупалец, Морден безвольной кучей осел на пол. Картажье, впрочем, расслабленно и удовлетворенно опустился рядом и даже положил голову ему на грудь, будто требующая ласки кошка. «Не делай глупостей», — велела Тень. И Морден послушно прикоснулся рукой к чужим жестким волосам.

Конец