Прошу, сыграйте главного героя

— Так не пойдёт! — донеслось до нерадивых актёров через мегафон. Взгляды молодых людей тут же устремились на вышедшую из чёрной палатки девушку. — Ваша игра ужасна! И кто только взял вас на эти роли? — фыркнула она и повернулась к оператору, молодому темноволосому парню, который пытался её немного успокоить, но получалось у него неважно, ибо на все попытки его приблизиться к ней, девушка активно жестикулировала, поливая ядом из своих уст всю съёмочную группу. Это была Вэнь Цин, известный китайский режиссёр, которая решила взяться за экранизацию не очень известного произведения молодой писательницы, которое, как говорила она сама, «поразило её до дрожи от макушки до самых пяток», что давало понять: где-то внутри бесстрастной фурии теплились не чуждые человеку чувства. Сейчас Вэнь Цин пребывала в агонии, её белые серьги покачивались в ушах словно палочки музыки ветра, а взгляд метался от одного зашуганного ассистента к другому. Оператор Вэнь Нин, который являлся младшим братом режиссёра, с присущей родственнику заботой пытался успокоить не в меру пылкую натуру сестры, но она лишь отмахивалась от него своими ухоженными руками. Парень в силу своего мягкого характера просто не мог ей противостоять. Женщина выглядела грациозно и элегантно, но из-за своего вредного характера имела в киноиндустрии дурную славу. — Кто выбрал их на эти роли? Это ни на что не годится! Всех кастинг-директоров уволю к чёртовой матери! — и, безусловно, она и не собиралась упоминать, что итоговое решение приняла она сама, но все знали, что спорить бесполезно, поэтому просто беспрекословно слушали её и молчали в тряпочку. Все знали, что по итогу «демон» успокоится, и фильм выйдет замечательный, как и все предыдущие её работы. — Госпожа Вэнь, успокойтесь пожалуйста. Сейчас мы попробуем заново, и уверяю вас, мы сработаем так, что вы будете в полном восторге, — подал голос молодой темноволосый актёр с белоснежной улыбкой. Это был Вэй У Сянь, популярный среди юных особ актёр и айдол, который отличался своей харизмой и наглостью. Он говорил с такой вальяжностью, что Вэнь Цин хотелось так ударить нерадивого артиста, чтобы от него осталась лишь бесформенная масса. Но она лишь презрительно отвернулась и дала знак съёмочной площадке о новом дубле. В этом фильме повествовалась красивая история о любви, крепкой дружбе, семейных ценностях и стремлении к исполнению мечт. Вся книга, написанная Цзян Янь Ли, сочилась мягкостью и теплотой, но при этом она детально вводила читателя в тот мир, в котором существовали герои. И фильм, который собиралась снять Вэнь Цин, должен был быть таким же: красивым, искренним и тёплым. Цзян Янь Ли восприняла экранизацию своей книги с большим восторгом и огромной честью. Вот и сейчас она присутствовала на съёмочной площадке, радуясь и удивляясь всему происходящему. Её старший брат, Цзян Чэн, и их сводный брат, Вэй У Сянь, были выбраны на главные роли предстоящего фильма. Точнее, один из них, наглый и улыбающийся, был положительным персонажем, а с усталостью в лице стоящий слева от него юноша — антагонистом. К Цзян Чэну со скоростью света подбежала гримёр, которая начала нервно припудривать тому лицо, а он в ответ прожигал её взглядом, ставя ту в ещё более неловкое положение перед разгневанным режиссёром. Немного прийдя в себя после очередного провального дубля, фурия заговорила: — Господин Цзян, представьте же наконец, какая гамма эмоций должна бушевать в вас на этих словах! Ваш лучший друг оказался плохим человеком, а вы ведёте себя так, будто совершенно к этому равнодушны! — чуть ли не ткнула в черноволосого парня красным ногтем Вэнь Цин, брови которой нахмурились как тучи перед непогодой. — А вы, молодой господин Вэй, должны попытаться вызвать в нём сопереживание, — давила взглядом сероглазого парня режиссёр. Слегка пристыженный, он нервно теребил края костюма. — В ваших глазах должна быть глубокая скорбь, но при этом тёплая любовь к бывшему вам когда-то самым близким человеком собеседнику. А вы ведёте себя надменно и гордо, чем вызываете лишь презрение, а вы, между прочим, главный герой! — А-Сянь, госпожа Вэнь всё верно говорит, — зажурчал над ухом Вэнь Цин мягкий тембр писательницы. — Он был тебе почти что братом, делил с тобой свои переживания и надежды, — светлые глаза мягко обволокли своим взором юношу. — А в тебе, А-Чэн, я знаю, эти чувства, которые описаны в этом персонаже, есть. Но ты боишься показать себя. Не нужно бояться, пусть все увидят, каков ты есть на самом деле, — девушка выглядела мягкой и нежной в своём фиолетовом свитере, но помимо мягкости в её голосе была слышна уверенность, что подкупало скандального режиссёра. В глазах её тут же заиграли огоньки, и Вэнь Цин продолжила: — Вот! И эта сцена должна быть пропитана глубокой печалью, но при этом должна остаться тёплой и нежной. Дева Цзян, прошу, помогите мне, сыграйте за главного героя, — Янь Ли кивнула, а юноши внимательно взглянули на режиссёра. В глазах обоих читалось одновременно непонимание, стыд и глубокое желание разобраться в ситуации. — Ты сделал мне больно, когда выбрал этот путь. Из-за тебя погибла моя девушка, но тебе было мало, и ты решил угробить и меня с моими попытками сделать этот мир лучше, — брови Цин и всё её лицо выражали крайнее презрение с ноткой высокомерия, а голос сочился разочарованием. — Послушай, А-Юн, я был неправ, когда не предупредил тебя о своём решении, — тёплым голосом заговорила Янь Ли, с нежным порывом в теле подаваясь на Вэнь Цин. — Но ты пойми, всё, что я делал, было ради наших с тобой стремлений! — схватила за руки удивлённого режиссёра писательница, посмотрев таким взглядом, от которого сердце Вэнь Цин бешено забилось. Та в свою очередь вскипела и так громко заговорила, что съёмочная группа, решавшая свои вопросы, нехотя обернулась на играющих: — Да как ты смеешь? Я по-твоему дурак? Или не вижу, как ты смотришь на ту компанию, воображая себе, как будешь творить за моей спиной злые козни! — лицо шатенки прямо-таки налилось краской, а гневные слова вызвали у девушки, играющей протагониста, натуральный испуг. Трясущимися руками Цзян Янь Ли потянулась к разгорячённой Вэнь Цин: — Я не хотел, чтобы так было, не хотел, чтобы они погибли, ты слышишь меня? — руки её нежно касались Вэнь Цин, будто писательница успокаивала ребёнка, а её взгляд сочился таким сочувствием и светлой любовью, что режиссёр просто застыла на месте, отдаваясь игре оппонента. Их взгляды встретились: мягкие туманные глаза и льющиеся рекой голубые застыли, изучая друг друга и пытаясь прочитать чужие мысли. Тело Вэнь Цин отключило разум, и губы девушки коснулись медовых губ писательницы обжигающим поцелуем. Все находящиеся на площадке внезапно ахнули от картины, представшей им столь неожиданно.