***
Он медленно идёт вдоль набережной, смотря себе под ноги. Плитка всё такая же серая, ветер такой же морозный, а небо затянуто тяжёлыми серыми тучами. Он идёт, захваченный звуком разбивающихся волн и полностью погружённый в свои мысли, и в этот раз на море даже не смотрит. Откуда-то справа, сквозь шум волн, пробивается спокойный голос, обращённый к нему: — Добрый день. Он останавливается и поднимает глаза. На скамейке сидит мужчина в очках, с парой колец и браслетами на руках, но на этот раз без сигареты. Мужчина поднимается на ноги и делает шаг вперёд, к нему. — Вы, — произносит он, смеряя незнакомца взглядом. — Я, — отзывается тот и слегка приподнимает уголок губ. Он смотрит на незнакомца не дольше секунды и отворачивается, продолжая идти. А тот молча шагает рядом с ним, придерживаясь его неспешного темпа. — Сомневаюсь, что этот день можно назвать добрым, — произносит он через время, поглядывая на море поверх головы своего случайного собеседника. Как он и думал, всё ещё штормит. — А каким можно назвать? — вопрошает мужчина с интересом. — Очередным, — бесцветно протягивает он и замолкает. Его собеседник продолжает идти рядом, и он с толикой раздражения поворачивается к нему: — Вы что-то ещё хотели? Тот пожимает плечами и говорит: — Нет, я просто… — Тогда прощайте, — произносит он, как бы ставя точку в их бессмысленном разговоре, и уходит вперёд, становясь вдруг совсем отрешённым, словно не от мира сего. Мужчина останавливается, провожая его задумчивым взглядом, и в пустоту отвечает: — До свидания. Ветер уносит его слова куда-то вперёд, а он, постояв так ещё немного, разворачивается и тоже уходит. По дороге он также, как его собеседник, вглядывается в море, пытаясь понять, какая тайна в нём сокрыта. Холодное время, странные, странные люди.***
Море бушует сильнее, чем обычно, и ветер дует морозный, больно бьющий по лицу. Он стоит у ограждения и вглядывается в даль, как и всегда. Руки спрятаны в карманы, воротник шерстяного пальто поднят, шарф замотан по самый нос — и ничего не помогает. Из задумчивости его вытягивает всё тот же незнакомец — он появляется словно из ниоткуда и протягивает бумажный стаканчик с кофе. Он вопросительно смотрит на мужчину, переводит взгляд на стаканчик, а после обратно на мужчину и молчит. — Я угощаю, берите, — настаивает тот, заглядывая в голубые глаза. И он всё-таки принимает стаканчик. — Спасибо, — тихо благодарит и делает несколько глотков. Кофе разливается по телу горячей волной, и ледяные пальцы, уши и нос наконец-то согреваются. Согрел бы ещё кто замёрзшую душу. Они вдвоём стоят на набережной, глядя на море и пытаясь постичь его истину. Не торопясь, он пьёт кофе и крутит стакан в руках, как вдруг замечает на нём написанное чёрным маркером имя. — Ассоль? — уголки его губ чуточку приподнимаются. Через секунду, будто опомнившись, он быстро переводит взгляд на кофе в руках незнакомца, но видит только, что тот закрыл своё имя ладонью. — Что, не угадал? — усмехается тот. — Не совсем, — легко отвечает он. — А почему «Ассоль»? — интересуется искренне, хотя и сам прекрасно может ответить на этот вопрос — он так очевиден. — Всё что-то ищете, чего-то ждёте. Разве нет? — поясняет ему собеседник и смотрит на него, ожидая ответа. — Что-то ищу, чего-то жду, — задумчиво повторяет он, — а вы разве нет? — Возможно, — неопределённо отвечает незнакомец, и они снова замолкают, устремив взгляд туда, за линию горизонта. Никто не считал, сколько они так простояли в молчании, окружённые шумом моря, но по ощущениям каждого — целую вечность.***
Он поднимает глаза к небу, и ему на лицо падают мелкие капли дождя. Он хмурится и снова переводит взгляд на море. Оно сегодня на удивление спокойное — волны всё ещё есть, но сейчас они не сводят с ума так сильно. И дождь, пусть пока что мелкий, выглядит как насмешка природы над краткими мгновениями перемирия. Он даже не пытается укрыться от дождя — смиренно позволяет стихии взять верх. Над головой появляется зонт как раз в тот момент, когда дождь решает усилиться. Он оборачивается и видит, конечно, его — своего случайного незнакомца. В его карих глазах — осуждение. — В такую погоду вам стоит брать с собой зонт, — говорит, как бы между прочим, не отрывая глаз от его лица, хотя в голосе всё же проскальзывает нотка недовольства. — Зачем? — спрашивает он, и в его взгляде плещется озорство. — Есть же вы. Он отворачивается к морю, стараясь не выдать лёгкую улыбку на губах. Незнакомец качает головой и улыбается. Немного подумав, спрашивает: — Не желаете прогуляться? — Я думал, вы уже не предложите, — мягко отвечает он и замечает, что его собеседнику, должно быть, неудобно из-за их разницы в росте так высоко держать зонт. — Позволите? — Позволю, — незнакомец передаёт ему зонт и встряхивает уставшую руку. Он всё-таки не сдерживает улыбки. Они вдвоём медленно идут по набережной, дождь барабанит по куполу зонта, заглушая морской шум, и есть в этом всём даже что-то приятное. — Вы любите театр? — спрашивает незнакомец через время, обернувшись к нему. — С чего вдруг такие вопросы? — Пытаюсь поддержать разговор. А вы мне совсем в этом не помогаете, — звучит в ответ с шутливым укором. — Можете зря не утруждаться, я не горю желанием поддерживать беседу. — Это заметно, но я всё же попытаюсь, — стоит на своём незнакомец и улыбается в ответ на его недоверчивый взгляд так тепло, так искренне, по-доброму. Он разрывает зрительный контакт через несколько мгновений и запоздало понимает, что даже это было слишком долго для двух незнакомых людей. — Да, я люблю театр. Сквозь шум дождя его голос едва слышен, но незнакомец радостно улыбается. Они прогуливаются до тех пор, пока не кончается дождь и даже немножечко дольше. Неожиданно находятся общие темы для разговора, и оказывается, что слушать друг друга гораздо приятнее, чем штормящее море.***
Он замечает его ещё издали, как и всегда. Вопреки обыкновению, в этот раз он сидит на скамье, а не одиноко стоит у перил. Сегодня море тихое, в небе даже можно увидеть несколько звонко кричащих чаек — ветра нет совсем. Ещё бы разошлись серые тяжёлые тучи, и он бы тогда даже поверил в чудо. Он подсаживается к нему на скамейку и полной грудью вдыхает солёный морской воздух. Его мечтатель не смотрит на него — только на бескрайнее море перед собой, и он следует его примеру, пытаясь в очередной раз понять. — Вы правда думаете, что он приплывёт? — нарушает он молчание, когда становится уже невмоготу слушать монотонный плеск волн. — Нет, — говорит тот, оборачиваясь к нему и глядя в его глаза своими, сегодня какими-то особенно яркими, — думаю, что он уже пришёл. И теперь всё становится ясно — по его глазам, по улыбке, по словам. Он хочет что-то сказать или сделать, только бы не молчать и не сидеть, как истукан. Но собеседник опережает его — пытливо заглядывает ему в глаза и спрашивает: — Как ваше имя? — Я Дима, — отмирает он. — А я — Арсений, — представляется мечтатель. — Я почти угадал, — говорит Дима, улыбнувшись. — Да, почти, — Арсений красиво, очаровательно улыбается ему, и Дима хочет, чтобы эта улыбка никогда не сходила с его губ. — Идём отсюда, — бодро говорит он, вскакивая с места, — здесь нам больше делать нечего. Дима успевает только встать, а Арсений уже уносится вперёд. Он замирает и смотрит ему вслед, мечтательно улыбаясь. Арсений оборачивается и протягивает руку, приглашая его за собой — и Дима идёт.