Напомни, сколько мне лет

- И где твой подарок, а, коварная женщина? - спрашивает Кен у Элизабет, спящей на кухонном столе. Кошка чуть приподнимает веки и издает короткое недовольное мурлыканье. Кен готов поклясться, что на морде у Элизабет написано неодобрение. Кошка чихает и снова закрывает глаза. - Да, согласен, духи у нее слишком резкие, - кивает Кен, погладив ее по голове, и садится на стол рядом. Обычно он крайне неодобрительно относится к тем, кто использует такие поверхности для чего-то кроме еды и секса, но сегодня великодушно себя прощает. Кен оглядывается на дверь, проверяя, плотно ли ее закрыл, и придвигает ближе пепельницу. Элизабет перепрыгивает на подоконник подальше от его сигарет. - Прости, милая, - извиняется Кен, закуривая. Молоденькую модель, которая сейчас спит в его постели, тоже, как ни странно, зовут Элизабет. Хотя, скорее всего, псевдоним. Кен смотрит на часы, убеждается, что полночь миновала, и берет телефон. У него много мобильников, Кен старается покупать новинки, но для связи с близкими пользуется проверенным старым, перенесшим уже множество лет и пережившим немало навороченных телефонов. Кен сосредоточенно слушает гудки, споря сам с собой, на котором ему ответят. Сначала телефон предлагает оставить голосовое сообщение, Кен сбрасывает вызов и перезванивает. На этот раз ему отвечают. - Ты опять забыл, сколько тебе исполнилось? - усталым шепотом спрашивает Тецуя. "Нормальные люди уже спят в это время. И я тоже спал, ты выдернул меня из кровати. И жена спит, я не хочу ее будить. И твой вопрос уже давно не кажется смешным", - говорит голос Тецу вместо него. Кен знает это так же точно, как и то, что Тецуя не сердится на самом деле. - Не люблю считать свой возраст, для этого у меня есть ты, - говорит Кен в ответ. Это их пароль и отзыв, давняя игра для них двоих, кажется, еще в школе началась. Тогдашний клуб юных сталкерш, как его называл Кен, или же клуб его фанаток - и фанатов, как выяснилось потом - зная, что Кен не собирается считать, сколько ему исполнилось, писал на доске поздравление с обязательным указателем возраста. Много лет спустя Тецу признался, что именно он был почетным счетоводом клуба. - Там страшная цифра - услышишь и сразу потеряешь голос, - негромко говорит Тецуя. Тоже, возможно, забрался на кухню, раз перешел с шепота на более громкий голос. - Разрешаю ее мне не называть, - великодушно позволяет Кен, затягиваясь. - По телефону, по крайней мере. Сложно воспринимать важную информацию по телефону. Ты мог бы сказать лично. Вечеринка будет вечером, ты ведь получил приглашение? - Получил, - Тецу отвечает только на последнее, но Кен знает, что его просьба принята. А значит, осталось дождаться вечера. - Мы придем. Мы - это с женой, приглашение ведь на две персоны, и кого еще Тецу может взять с собой? - Я буду ждать, - шепчет Кен, услышав шум в спальне, и борется с искушением послать воздушный поцелуй через трубку. - Я тоже, - отвечает ему Тецу, и некоторое время они просто молчат, слушая дыхание друг друга. Потом Кен сбрасывает вызов, тушит сигарету и возвращается в спальню. Элизабет неслышно следует за ним, чтобы выбрать для сна небрежно брошенное в кресле шелковое платье.

***

На его небольшом вроде бы празднике оказывается толпа народа, знакомого и не очень. Кен старается поговорить со всеми. В конце концов, он радушный хозяин. Он обнимает старых друзей и церемонно целует руки их женам и подругам, некоторым из которых так и хочется подмигнуть. Нормальный разговор не выходит ни с кем, Кен слишком занят попытками быть сразу и везде. За временем он не следит, и потому, взглянув наконец на часы, вдруг замечает, что уже практически поздно. Его вечер подходит к концу. Кен чувствует себя усталым и не вполне довольным, когда вдруг натыкается взглядом на жену Тецу. Без самого Тецу, которого Кен не может найти, и это не может быть просто совпадением. До полуночи остается еще целых десять минут, когда Кен ловит его в коридоре рядом с лифтом - нет никакой площадки, из кабинки сразу попадаешь в прихожую, очень удобно для тех, кто, как Кен, любит праздновать на съемных квартирах. - Не хочешь прокатиться? - предлагает Тецу. Кен кивает и вызывает лифт. Они ждут долгую минуту, прежде чем двери открываются. - Надеюсь, тут нет камер, - Кен оглядывает крышу кабины, боковым зрением следя за Тецуей. - Если и есть, ты заставил их выключить, - тот, к небольшому сожалению, знает Кена слишком хорошо. Тецу поворачивается к нему, улыбается и смотрит на часы. - У меня осталось немногим больше пяти минут, так что позволь быть немногословным, - мягко говорит он. И встает на колени, нажав на кнопку остановки лифта. - Ты хочешь сделать предложение? - говорит Кен, облизнув пересохшие губы. В зеркале напротив он видит хищное выражение на своем лице и лохматую макушку Тецу, который игнорирует его слова, больше занятый молнией на брюках Кена. Не то предложение, от которого можно отказаться. Кен мог бы сказать еще тысячу слов - спеть их, если понадобится - но слова теряются. Все, кроме бессвязных восклицаний и просьб, а потом заканчиваются и они. Немного очнувшись, Кен обнаруживает, что сидит на полу - кажется, ноги подкосились под самый конец. Тецу перевязывает галстук перед зеркалом, и приходится поймать его за пояс брюк и вернуть вниз, к себе. - Судя по тому, что я уложился в пять минут, лет мне гораздо меньше, чем я сам думал, - говорит Кен перед тем, как поцеловать его. - Можем проверить, сколько лет тебе, почти тем же способом. Он мурлычет Тецу на ухо, прижимая его к себе, пока "проверяет". - Немногим больше, - говорит потом Тецу, подводя итог, щурится и потягивается так, как будто это он тут принадлежит к кошачьим. - Иногда ты очень похож на Элизабет, - Кен спешит поделиться сравнением, довольный тем, что ему удается вырвать из Тецу улыбку. Потом они приводят себя в порядок перед зеркалом, и Кен нажимает кнопку нужного этажа. Лифт приходит в движение, когда он вдруг понимает, что хочет немедленно снова остановить кабину. - Ты можешь остаться? То есть нет, не остаться, приехать ко мне? Пожалуйста, - просит Кен, готовый в свою очередь упасть на колени и умолять. - Мы что-нибудь придумаем. Нам нужно писать песни. Я хочу сделать акустическую аранжировку какой-нибудь твоей, всегда хотел, поехали ко мне и займемся этим! Тецу смеется так, что не может ответить, и сердце Кена висит где-то в животе и гулко бьется, а потом перестает биться, а сам Кен прекращает дышать и смиренно ждет ответа. - Я приеду, - наконец говорит Тецуя. К остальным гостям они возвращаются вместе.