Бескрайность не любит дальние края

Красная надпись «ООС» была полупрозрачной, и хоть и занимала все поле зрения, сражаться почти не мешала. Однотипные оповещения о снятых баллах тоже не очень отвлекали, здорово надоедали только мелькающие красные цифры. «-3150… -3200...» Лань Гуанмин мельком вспомнил, что под баллы у Системы отведена целочисленная переменная и рано или поздно она переполнится. И продолжил отбивать летящие стрелы и заклинания. Летящие не в него — пока не в него, — а в стоящего за ним Вэй Усяня. Тот тоже сражался — своим неведомым способом. Режущая слух флейта поднимала павших заклинателей и обращала их против бывших товарищей, и какая-то часть Лань Гуанмина — та, которая принадлежала занятому им телу, та, за выход из характера которой сейчас ругалась Система, — содрогалась от омерзения. Так было нельзя. Праведный Лань Ванцзи никогда бы не встал в поддержку темного заклинателя. Лань Гуанмин, привыкший к гуманизму двадцать первого века, читавший об ужасах японской оккупации и прочем фашизме, знакомый с ханжеством власть имущих и манипуляцией массовым сознанием, считал, что его место именно здесь. На площади перед Безночным городом, лицом к трехтысячному — уже слегка прореженному — войску заклинателей, спиной к спине с единственным человеком, который не побоялся сказать правду. *** Мало что давало Лань Гуанмину такой отдых от трудов айтишных, как чтение тупой сетевой литературы. Все эти героические герои, страдающие принцессы-феи, злобные тупые демоны (или злобные, но в душе милые демоны) были прекрасны в своей незамутненной картонности! В комментариях он обычно вел диалог с теми, кто строил самые безумные прогнозы. Манипулировать шаблонными персонажами, рождая свои укуренные идеи, было проще простого. Обычно он, вместе с другим пользователем под ником Цветы и Птицы, разносил в пух и прах логику и мотивацию персонажей, и оба они стали уже одиозными личностями для своего литературного форума. Временами Лань Гуанмин задумывался, может ли он сам написать подобное произведение. Ну или лучше просто продолжать расслабляться в мыслях о кавайных демоницах, одетых в две с половиной красные ленточки, или невинных, но тоже соблазнительных небожительницах? А вот Цветы и Птицы не задумывался, а сел и написал. Ну, по крайней мере, начал. И судя по названию — «Бескрайность любит дальние края», — которое в первых частях никак не объяснялось, планы у него были заранее составлены. Роман зацепил Лань Гуанмина, и сильно. Цветы и Птицы поражал своей эрудицией и интеллектом как собеседник, и главный персонаж у него вышел как живой. Наверное, каждый мечтал стать таким, как он - изворотливый трикстер, гениальный изобретатель, борец за справедливость по имени Вэй Усянь. Лань Гуанмин не был исключением. Хотелось бы ему иметь такого друга! Дошло до того, что он принялся взаправду тосковать по вымышленному персонажу, завидуя не только придуманным друзьям Вэй Усяня, но и несчастному Лань Ванцзи, которому доставались одни насмешки. С ним-то он себя сильнее всего ассоциировал. Лань Гуанмин нафанонил себе, что та таинственная заклинательница, которая на горе Байфэн прижала Вэй Усяня к дереву и поцеловала, на самом деле была вовсе не Мянь-Мянь, а Лань Ванцзи. Читатели же так никогда и не узнали правды, потому что дева Ло, как положено порядочной девушке, никогда бы в подобном не призналась. Лань Гуанмин представлял себе, что его любимец (и почти однофамилец) сумеет в конце концов совладать со своей речью и объясниться с Вэй Усянем. На некоторых моментах, читая все эти «мгм», он мысленно чуть ли не выл, представляя, что уж сам бы на месте Ванцзи не смолчал. О своих собственных переживаниях он предпочел не задумываться: ну, слишком увлекся выдуманным персонажем, бывает. Уверенность же в чувствах Лань Ванцзи его не оставляла. И он был почти прав, но о замысле автора на этот счет узнал слишком поздно. В храме Гуаньинь Вэй Усянь, не торопясь раскрывать злодейские козни, вместо этого признался в любви Мянь-Мянь. А после, в заварухе, Лань Ванцзи прикрыл их обоих своим телом и умер, успев только печально им улыбнуться. — Да что за… — вскричал бы возмущенный Лань Гуанмин. — Гнобили человека всю дорогу, а потом им, как щитом, прикрылись? Но не успел. Предположительно разбитое сердце Лань Ванцзи отразилось реально разорвавшимся клапаном в сердце Лань Гуанмина. Очнулся он на подстилке, среди какой-то грязи, спиной к обгоревшему дереву, и с удивлением различил вокруг потрепанные флаги со стилизованной головой быка. Именно так Цветы и Птицы описывал эмблему ордена Не из Цинхэ. *** Естественно, Лань Гуанмин испугался — кто бы не испугался? И сильнее всего его поразила не окружающая обстановка и собственные одеяния, а то, что возникло у него перед глазами поверх этого. — Система помощи в развитии сюжета приветствует нового пользователя! — сказал синтезированный голос у него в голове, а поле зрения перекрыли строки с информацией. — Выбранный персонаж — Лань Ванцзи, Второй Нефрит клана Лань. Духовное оружие — Бичэнь… — голос только продолжил, но Гуанмин заорал: — Да что происходит? Как я сюда попал? Это что, какое-то дурацкое телешоу? — однако изо рта его вырвалось только «мгм». Перед глазами полыхнула надпись «ООС», а голос строго предупредил: — Суточный лимит речи персонажа, соответствующий его характеру, — десять слов. Исключение — критическая ситуация. Повышать голос запрещено. Публично выражать эмоции запрещено. С полным списком ограничений вы можете ознакомиться в пункте меню «Правила Гусу Лань». Лань Гуанмин, все еще в растерянности, оглядывался в поисках разумного объяснения. Слово «меню», зацепившись на краю сознания, казалось, шокировало его сильнее, чем все предыдущее. Еще несколько минут послушав бормотание Системы, но не понимая ни слова, он собрался. — И где это меню? — мысленно поинтересовался он, поняв, что Система его прекрасно слышит. Привычно потыкавшись взглядом по краям поля зрения, он обнаружил всплывающее меню с левой стороны. Один из пунктов гласил «Пользовательское соглашение», и Лань Гуанмин, никогда, как все нормальные люди, не читавший это юридическое словоблудие, решил, что именно сейчас оно ему необходимо как воздух. И воздух ему тоже понадобился: он даже набрал полную грудь, но орать было нельзя. За проклятый «ООС» вычитали баллы, которых у него было вначале всего сто — а теперь девяносто восемь. Которые, чуть что, грозили кончиться. Вместе с его жизнью. Еще потыкав по пунктам меню, он нашел правила его новой семьи — часть он знал из текста «Бескрайности...» — и сведения об окружающих его персонажах. Вот это пришлось изучать детально, потому что Цветы и Птицы, чтоб ему икалось тысячу лет без роздыху, детально прописывал только основных персонажей, а для массовки даже имен не указывал. Еще следовало покопаться в этой Системе. Сейчас Лань Гуанмин — или уже Лань Ванцзи — чувствовал себя как в компьютерной игре, не веря еще до конца в собственную смерть и призрачный «второй шанс». Интерфейс Системы чем-то напоминал банальный Линукс, и эта ассоциация напомнила Гуанмину пару способов перехватить контроль. Где бы тут найти консоль… Он снова зашарил по менюшкам, но вдруг внутри что-то дернулось. Сердце отчаянно заколотилось, и только предупреждение Системы не дало ему вскочить и куда-то рвануть. А просто на краю лагеря раздалась визгливая мелодия флейты, и следом за ней появился флейтист. При виде Вэй Усяня Лань Гуанмин остолбенел. Не то чтобы зрелище впечатлило его, нет, — но оно впечатлило Лань Ванцзи. И сила этих внутренних переживаний, казалось, могла свалить с ног слона. В ушах гремела прилившая кровь, грудь сдавило, горячие волны растекались от паха до кончиков ушей. Хотелось вскочить, обнять Вэй Усяня и согреть исхудавшее тело, окружить заботой, накормить, в конце концов. От осознания всех прочих желаний Лань Гуанмин чуть не уронил челюсть, но наверняка это запрещали правила Гусу Лань. Он был прав! Лань Ванцзи действительно любит Вэй Усяня. И теперь за эту любовь отвечает Лань Гуанмин, как и за прочие составляющие его персонажа. И страдать ему придется самому, потому что… — Задачей выбранного персонажа является поддержание сюжета в заданных рамках. Раскрытие характеров персонажей приветствуется. Выполнение побочных квестов, не влияющих на сюжет, приносит дополнительные баллы. Попытки повлиять на сюжет ведут к потере баллов. — То есть я просто должен сделать все, что делал Лань Ванцзи, и умереть вместо него? Зачем тогда нужен я? — Лань Гуанмин все еще задыхался от бурлящих чувств. Его поле зрения сузилось до высокой фигуры в потрепанных черных одеждах. Хотелось, очень хотелось высказать Системе, этому миру и главное — Вэй Усяню все, что кипело сейчас в его душе, но он не мог. Физически не мог. — Для предотвращения серьезного выхода из характера двигательные функции отключены. Речевые функции отключены. Рекомендована медитация. Ознакомьтесь с руководством в разделе «Навыки». — Ах ты ж глючного говнокода кусок, rm -rf тебе в душу… — с пять минут Лань Гуанмин отводил душу, вываливая на вредную Систему весь свой запас непечатных выражений — но лишь мысленно. После мысленно же плюнул — Вэй Усянь к тому времени уже куда-то скрылся, и остальной мир снова обрел значение — и нашел раздел с медитацией. Медитация в исполнении Лань Гуанмина заключалась в детальном осмотре всех возможностей Системы, дотошных расспросах, делающих честь любому тестировщику, и попытках докопаться до каких-нибудь внутренностей, впрочем, неудачных. В процессе Система сообщила, что его пульс и кровяное давление в норме, и соизволила разблокировать движения и речь. Вот над этим стоило поработать в ближайшее время — оказаться снова послушным болванчиком не хотелось. Но пока он просто отыскал, руководствуясь подсказками Системы, свою палатку и чинно улегся спать. Девять часов же. Весь следующий день он, скрывшись от посторонних глаз, проверял свои умения. Пейзажи вокруг расстилались унылые до невозможности и какие-то жуткие. Именно так Лань Гуанмин представлял себе войну по старым черно-белым фотографиям — голые, обгоревшие и переломанные деревья, разъезженная грязь под ногами и вечно затянутое тучами небо. Даже цветастые одежды заклинателей поблекли и покрылись пылью. Военный лагерь двигаться пока не собирался, дожидаясь обоза, и это время нужно было использовать, чтобы как следует войти в роль. Еще очень тянуло к палаткам Юньмэн Цзян, где наверняка отсыпался Вэй Усянь, но повторения вчерашних фокусов не хотелось. При помощи мануала, встроенного в Систему, он прошелся по техникам игры на гуцине, проверил свой уровень ци, создал несколько талисманов и с третьей попытки, вспоминая с обидой так и не купленный родителями скейт, взлетел на мече. Когда же перешел в фехтованию, вдруг испугался. Это ж ему придется идти в бой! И тыкать железкой в живых людей, которые вовсе не будут мирно это воспринимать. Для вида помахав мечом, он решил, что постарается обойтись боевыми мелодиями. Если переключиться на мышление Ванцзи, можно понять, что тот, да и, видимо, все здешние люди, проще относились к возможности быть продырявленным нестерильной железякой, а затем оперироваться без анестезии и лечиться без антибиотиков. О существовании магии он, конечно, читал в «Бескрайности...», сам ее применял только что, но как-то… не очень верил. Хорошо, Ванцзи занимал какую-то часть его сознания, в критический момент проще будет передать контроль ему. Начав задаваться вопросом, кто же он сейчас — Лань Гуанмин? Лань Ванцзи? бабочка, которой снится, что она Чжуан Чжоу? — он почему-то почувствовал себя скорее Лань Ванцзи, созерцающим непонятного пришельца в своем теле. Это было странно и непривычно: его знания, воззрения, даже проклятая Система осталась с ним, но была упакована в надежную, непробиваемую и бесстрастную оболочку по имени… — Лань Чжань! Второй братец Лань! Лань Ванцзи обернулся на голос не сразу. Из-за своей вечной надменности, как могло показаться, но на самом деле потому, что, хоть его фамилия и звучала так же, имя было непривычным. «Ну вот, начинается», — успел подумать он, надеясь, что разливающийся румянец можно будет списать на упражнения с мечом. Сердце опять зашлось, мысли рванули вскачь. Усилием воли он постарался выровнять дыхание и, убрав меч в ножны, слегка поклонился. Вэй Усянь, рисуясь, поклонился в ответ. Ну до чего он был хорош! А ведь даже еще не начал говорить. Лань Ванцзи боялся, что даже с помощью раскрепощенного, плюющего на правила пришельца не сумеет заставить себя вымолвить хоть одно разумное слово. Из книги он знал, что его две типичные реплики — «Убожество» и «Вернись со мной в Гусу» — произносить нельзя, реакция Вэй Усяня будет плохой. Некстати вклинилась Система: — Предупреждение! Возможность ООС! Предупреждение! — Нет-нет-нет, только не затыкай мне рот опять, я ничего такого не сделаю, — взмолился Лань Ванцзи ей в ответ. — Что ты делаешь один в этом унылом месте, Лань Чжань? — То, как Вэй Усянь произносил его личное имя, не добавляло спокойствия мятущимся мыслям Лань Ванцзи. — Ты воистину создан из яшмы и нефрита, если даже здесь и сейчас занимаешься тренировками. Ну скажи, кто тебя заставляет? Неужели правила Гусу Лань? — Вэй Усянь театрально передернулся. Закрутив между пальцев флейту, он начал обходить Лань Ванцзи по кругу, будто готовясь вступить в бой. Угрозы от него не исходило, только тянуло чем-то тоскливым и сырым, словно из затопленного погреба. Может, так ощущалась та самая иньская ци, которой он овладел в отсутствие золотого ядра? Вспомнив о Цзян Ваньине, Лань Ванцзи решил, будто нашел начало для диалога. Вэй Усянь все продолжал возносить ему хвалы: мол, и белые одежды не пятнаются ни грязью, ни кровью, словно у небожителя, ни волосы из прически у него не выбиваются. Все это звучало одновременно и глумливо, и восхищенно, и что ответить на такое, Лань Ванцзи не знал. Да и Лань Гуанмин в своей прошлой жизни просто послал бы приставалу лесом. А сейчас он, дождавшись, когда Вэй Усяню потребуется набрать воздуха, быстро спросил: — Когда война окончится, что ты будешь делать? — Фраза была так себе, но уж точно лучше, чем «Убожество». В углу поля зрения замелькали цифры, и Лань Ванцзи понял — на сегодня осталось три слова. Придется экономить, «мгм» ему в помощь. — После войны? — как ни в чем не бывало переспросил Вэй Усянь. — Отправлюсь в Юньмэн, я ведь Цзян Чэну обещал. Пристань Лотоса нужно отстраивать, восстанавливать орден. Ты бы видел, Лань Чжань, какие у нас лотосовые пруды! Хотелось бы отстроиться к лету, потому что в жару работать будет невыносимо. Будем бегать купаться каждый час, а потом пойдем воровать арбузы. Лань Чжань, а приезжай к нам пожить? Я научу тебя плавать и пить вино, — Вэй Усянь подобрался совсем близко, словно хотел обнять его за плечи, как лучшего друга. Лань Ванцзи старательно смотрел в землю, чтобы не сорваться и не поругаться с Системой опять. — А потом можно стрелять по воздушным змеям и учить малышей всяким глупостям… Ох… Прости, я и забыл, что Облачные Глубины тоже… Вот в этом был весь Вэй Усянь. Разрушенная Пристань Лотоса все еще оставалась родным домом и обещала лишь веселье и детские забавы, а чужая сгоревшая обитель вызвала неподдельное горе. Лань Ванцзи мысленно чуть не захлебнулся рыданиями. — Тогда приезжай, когда все восстановите, — продолжил Вэй Усянь, — братец Лань, я буду очень рад тебя видеть! Лань Ванцзи порадовался, что тренировался в невозмутимости с детства, так что даже неуправляемые чувства пришельца ему подвластны. Нельзя же вот так искренне говорить подобное влюбленному. Сейчас он чувствовал что-то теплое даже к деве Ло, которая когда-то в будущем составит компанию Вэй Усяню. Но не мог даже подумать о том, чтобы улыбнуться — предупреждение Системы снова замаячило перед глазами. Все, что у него оставалось — взгляд. Казалось, его глаза сейчас были не зеркалом, а тысячеваттным прожектором, и на таком расстоянии любовь должна была уже испепелить на Вэй Усяне одежду. Впрочем, в книге Вэй Усянь не отличался пониманием чужих чувств и осознал свое отношение к Мянь-Мянь, только когда его хорошенько ткнули в это носом. Сморгнув, Лань Ванцзи кивнул и вежливо поклонился. В ответ на предложение вернуться в лагерь он показал меч в ножнах и покачал головой. — Ай, Лань Чжань, опять тренировки. Какой же ты… небожитель! Несколько раз обернувшись по дороге, Вэй Усянь, наконец, ушел. Лань Ванцзи выдохнул. Внутренне он улыбался во весь рот. Пульс еще частил, голова гудела, и это возбуждение пришлось как нельзя кстати. Вынув меч из ножен, он нашел у Системы нужный раздел и приступил к тренировке. Вэй Усянь ведь теперь не носит меч. Пусть, сейчас он под защитой Юньмэн Цзян и своих мертвых солдат. А что будет потом? Что может случиться в бою? Кто защитит его, если не Лань Ванцзи? *** В необходимости отстраивать Облачные Глубины была и своя польза. С окончания войны Лань Ванцзи уже довольно много времени провел, не встречая Вэй Усяня, и его душевный покой полностью восстановился. Из всех дел он предпочитал работу с документами, а также переписывание книг — все это позволяло ему проводить дни в уединении и напоминало о прежней работе. И самое главное — он наконец разобрался с Системой. Вначале он пытался договориться. Уж очень ему не хотелось умирать, жертвуя собой. Он даже изобрел замечательный аргумент: ведь в «Бескрайности...» сестра Вэй Усяня закрыла его своим телом и погибла, отчего потом тот ужасно мучился виной. А если Ванцзи повторит за ней, Вэй Усянь и вовсе не сможет быть счастливым, зная, что за него гибнут люди. Система поддалась лишь самую малось — разрешила не умирать, но сделать так, чтобы Вэй Усянь и дева Ло не пострадали в храме Гуаньинь. Но пока единственное место, где Лань Ванцзи мог активно действовать, находилось у него перед глазами. Он методично обшаривал закоулки Системы, выглядящей как обычный «интуитивно понятный» интерфейс. После долгой возни Система напомнила: — При необходимости вы можете воспользоваться голосовым поиском по ключевым словам. Лань Ванцзи вздрогнул. Он еще не понял, все ли его мысли читает Система, или нет. Но раз она не знает, что он ищет, значит… — А терминал у тебя есть? Открой-ка мне текстовую консоль, а? — Открываю. Так просто! В появившейся строке Лань Ванцзи, подумав над формулировками, ввел команду «помощь». План у него пока не складывался. Самые простые требования состояли в том, чтобы, не противореча Системе, выполнять ее задания, самому не умереть и Вэй Усяня уберечь. А по-настоящему ему хотелось… забрать Вэй Усяня к себе в Гусу, и чтобы никакая дева Ло не вертелась с ним рядом. А еще заранее расстроить козни Мэн Яо, потихоньку прибить Су Ше и Сюэ Яна... Наверное, такие мысли даже предлагать Системе не стоило, она же всеми своими байтами за сохранение сюжета. Оптимальным вариантом, наверное, был бы промежуточный — сблизиться с Вэй Усянем, сдружиться, и кто знает… но для этого требовалось обдурить Систему — или сломать ее. И хотелось бы еще разобраться со своими чувствами. Лань Ванцзи любил Вэй Усяня всем сердцем и желал всем… чем-то там. Вместе с тем он внутренне уговаривал себя: «Я не гей. Я же не гей? Я же ни с кем не целовался даже, вдруг я гей? Да какая вообще разница, Вэй Усянь же не гей, это главное. Он женился и наплодил десять детей, точно не гей». Значит, они с Вэй Усянем могут стать просто хорошими друзьями, как Лань Ванцзи, тогда еще Лань Гуанмин, и хотел с самого начала. Он будет страдать до конца жизни — ну что ж, справится. За этими занятиями он чуть не пропустил важный момент в развитии повествования — ночную охоту на горе Байфэн. Ту самую, где какая-то крепкая заклинательница подкараулила отдыхающего в лесу Вэй Усяня, зажала у дерева и поцеловала. В представлениях Лань Гуанмина за такое полагалась вначале пощечина, а потом неприятный разговор с полицией. Лань Ванцзи же не испытывал никаких угрызений совести за свои желания, и стоило вспомнить то сладко-горькое чувство, что охватывало его грудь, как любые возражения терялись. Он твердо решил опередить неизвестную заклинательницу. Но вначале он проверил эту идею. — Ок, Система? Допустим, кто-то поцелует Вэй Усяня вместо девы Ло, что будет? Я не должен за этим проследить? После некоторого размышления Система ответила: — Этот момент не имеет решающего значения. Читателю осталось неизвестно, кто поцеловал главного героя. Вероятность изменения сюжета — одна десятая процента. Контроль на усмотрение пользователя. Отлично! Все это время он поглядывал в маленькое окошко, где ползли логи Системы. И теперь знал, где она искала ответ на его вопросы. Надо будет навести там свои порядки — но уже после того, как вернется с ночной охоты. Сейчас у него не будет времени на такую длительную работу с Системой, а настоящая медитация будет нужна — иначе вправду начнет идти носом кровь при виде Вэй Усяня. И надо будет хорошенько припомнить сюжет. Наверняка там есть еще дела, в которых он может помочь Вэй Усяню, не повредив его будущей жизни и отношениям. *** Одно дело читать про издевательства в книге, а совсем другое — наблюдать унижение человеческого достоинства вживую. Увидев пленников, из которых орден Цзинь сделал живые мишени, Лань Ванцзи чуть не взорвался, пожалев, что не успел выдернуть Системе внутренности, как собирался, превратив ее в безобидный справочник. Хорошо, что Вэй Усяня ничто не ограничивало. Но романтическое предвкушение, которым наслаждался Лань Ванцзи, испарилось. От задуманного он отступать не намеревался, зато понял, в каком еще подвиге может Вэй Усяню помочь. Немного успокоившись, он последовал в лес, понимая, что должен еще и собственному ордену принести некоторую пользу. Упокоил нескольких ходячих мертвецов, собирающихся на зов флейты Вэй Усяня, и посчитал свой долг исполненным. У него была задача поважнее. Полдня Лань Ванцзи, прячась за деревьями, как шпион, выжидал, пока Вэй Усянь уляжется на эту чертову ветку. Надеясь, что она не окажется слишком высокой, и романтическая история не превратится в комедию. Потом, убедившись, что все идет как должно, собирался с духом. Дело в том, что, хотя при виде Вэй Усяня в нем и начинали кипеть неподобающие желания, он слишком привык их сдерживать. Он помнил, как его ошарашило в первый раз, но сейчас его посещало лишь чувство теплоты на душе при виде любимого человека и горечь от невозможности быть вместе, тисками сдавливающая сердце. Хорошо, признаваясь честно, еще один орган был задействован в его переживаниях, и сейчас Лань Ванцзи должен был прижиматься к Вэй Усяню очень аккуратно, чтобы у того сложилось правильное представление о «сильной, рослой заклинательнице». Когда он, затаив дыхание, подкрадывался к задремавшему Вэй Усяню, стараясь не хрустнуть случайной веткой, то все еще опасался, что сейчас из-за кустов покажется дева Ло и им придется бежать наперегонки к желанной цели. Но все было спокойно. Насвистывали птицы, стрекотали цикады, и ветер в вышине шуршал листвой. Тихое изобилие жизни удивительно гармонировало с теплой волной желания, поднимавшейся в груди Лань Ванцзи. Он приблизился уже на расстояние вытянутой руки и разглядывал умиротворенное лицо спящего, и каждая изящная черточка словно заставляла сердце кровоточить. Устоять он уже был не в силах, что бы там ни пищал фоном Лань-из-прошлой-жизни. Вэй Усянь, конечно, проснулся, но открыть глаза ему мешала черная повязка. Вначале напряженно и нервно, а потом все больше и больше расслабляясь, он отвечал на нежный, но настойчивый поцелуй. Ванцзи, сообразив, что лобная лента и форма головного украшения выдадут его моментально, успел перехватить руку, которая потянулась обнять его, и прижал ее к стволу дерева. Но после он полностью потерялся в ощущениях, в нежном трении губ и языков, в чужом сбивчивом дыхании. «Вэй… Вэй Ин… мой… теперь только мой...» — бесновались глупые мысли в голове, но все настойчивее всплывал над ними голос, советовавший бежать и скрыться, пока Вэй Усянь не сорвал повязку с глаз. Пока завладевающее телом возбуждение еще можно контролировать. В конце концов Лань Ванцзи послушался. — Поздравляю! Вам начислено сто баллов за «Первый поцелуй главного героя». — Заглохни! Подавись ты своими баллами! Он уже и сам все яснее и яснее понимал, какой глупостью был этот его поступок. Что ему хотелось просто обозначить свое первенство. Хотелось, в конце концов, поцеловать человека, который нравится, и гарантированно не пострадать от последствий. Хотелось поддаться своим низменным желаниям. Неприятно признавать, но Лань Гуанмин, пришелец из будущего, оказался прав: это больше всего походило на насилие. Система же, чем бы она ни была, обладала моралью этого века, и в дальнейшем это придется учитывать. Лань Ванцзи рассмеялся бы, имей он такую привычку: теперь стала понятной следующая сцена из «Бескрайности...», где Вэй Ин натыкается на него в лесу, когда он, паникуя и сердясь на себя, рубит мечом деревья. «Какая же ты сволочь, Цветы и Птицы, переродиться тебе в этом мире самым никчемным из заклинателей», — выругался Лань Ванцзи, доставая меч. *** Вернувшись наконец домой после этой провальной по всем статьям ночной охоты и последовавших за ней треволнений и хлопот, Лань Ванцзи объявил, что уйдет в глубокую медитацию. Старший брат выказал обеспокоенность, но Лань Ванцзи просто пожал плечами. — Слишком шумно, — объяснил он, имея в виду сборище заклинателей всех кланов, празднования и скандалы. Брат, конечно, понял, он всегда понимал. Но это он еще не знал, что Ванцзи причастен к побегу пленников Вэнь из каторжного лагеря на тропе Цюнци. Он больше не собирался, зная всю правду, увещевать Вэй Усяня отказаться от пути Тьмы. Вместо этого, когда Вэй Усянь отправился спасать старых друзей и их семью, Лань Ванцзи незаметно полетел за ним. Ведь если о его местонахождении не узнает никто, кроме спасенных, на сюжет это не повлияет, так? Сейчас Ванцзи жалел брата. Он даже не мог представить себе, как подкосит его понимание истинной сути Мэн Яо, — просто не успел дочитать. Еще одна причина не умирать. Две причины: поддержать брата и узнать, что будет дальше. А чтобы не умереть, надо сломать-таки Систему. Итак, на данный момент он знал о Системе следующее: баллов было ограниченное количество, при обнулении запускался некий скрипт, убивающий все живое, кроме того, от количества баллов зависела степень его самостоятельности. Однако совсем лишать Систему функционала, связанного с управлением сюжетом, тоже было опасно, точнее, грозило смертью. Теперь предстояло решить, что отломать, а что оставить. И чем проще будут изменения, тем лучше: боязнь случайно грохнуть Систему и вместе с ней себя удерживала от радикальных перемен. Больше всего его пугало скатиться к нулю баллов, поэтому первым делом он удалил это опасное условие. Эх, жаль, он так и не понял, как тут делать бэкапы. Зато теперь его баллы могли упасть аж до минус тридцати двух тысяч с хвостом, ничем ему не угрожая. (Количество косвенно подтверждало, что Система — порождение Земли двадцать первого века, а не каких-нибудь сиреневых в крапинку космических тентаклей-экспериментаторов.) И только дойдя до этого предела, он терял способность не то что воздействовать на сюжет, а вовсе как-то реагировать на происходящее. Ну что ж, пока так. — В Систему были внесены изменения. Требуется перезагрузка. — Ты ж моя родная, — умилился Лань Ванцзи при виде такого знакомого поведения. — Ну перезагрузись. Оставшись на несколько минут без этого скрытого наблюдателя и источника информации, Лань Ванцзи ощутил некую пустоту, которую он тотчас же нашел, чем заполнить. Подумать только, он уже почти два года в этом мире, год провел здесь, в Облачных Глубинах, но никогда не обращал внимания на скупую красоту этих мест. Сейчас за окном качалась сосновая ветка в свете луны. Гулко шумела бамбуковая роща. Лунный свет, проникающий через круглое окно, задевал белые чашки на столе, отчего они окутались еле заметным сиянием. Наверное, стоило родиться и вырасти в другом месте, чтобы оценить гармонию неброской обстановки и суровой здешней природы. Лань Ванцзи еще немного полюбовался тенью от ветки на полу, но как-то понял, что Система вот-вот отвлечет его от тихого созерцания. — Приветствую! Система была перезагружена. Условия пользования обновлены. Желаете узнать о новых правилах? Лань Ванцзи желал — должен же он убедиться, что сломал все, что нужно. Следующим же вечером он поговорил с братом. Теперь он мог объясняться с ним свободнее, а не как две недели назад. Говорить больше слов — хотя привычка к краткости все равно осталась. Поделиться своими подозрениями — хотя реальных доказательств он предоставить не мог. Но, может, ему удастся заронить зерно сомнения в душу брата. Система молчала. Считала оставшиеся слова, уходила в минус — но не отбирала у него речь. Снимала баллы, то и дело моргая надписью «ООС», но не угрожала мгновенной смертью. Жаль только, брат к нему так и не прислушался. Лань Ванцзи прикидывал свои шансы. Да, он один из сильнейших заклинателей своего времени, благодаря книге из другого времени он знает некоторые тайны остальных орденов, но все же — что ему делать? Как отделаться от Цзинь Гуанъяо, да так, чтобы самому не пострадать? Да и разумно ли это — наказывать преступника, когда преступление еще не совершено? Он совсем запутался. Вот поговорить бы сейчас с Вэй Усянем, тем более что Лань Ванцзи пытался облегчить именно его судьбу… А почему бы и нет? Но Вэй Усянь, со свойственным ему великодушием, на впрямую заданный вопрос ответил: «Нет». Нет, он не хочет заранее избавиться от людей, которые будут строить ему козни — они ведь могут и передумать. Нет, он не хочет увести остатки клана Вэнь куда-нибудь подальше — старики и дети не перенесут дороги, они уже тут обжились. И нет, он не хочет позвать на помощь деву Ло — какое она имеет отношение к делу? Он просто хочет выжить. Угостить Лань Чжаня обедом. Закопать А-Юаня в грядку. И чтобы Вэнь Нин, наконец, очнулся. Сердце Лань Ванцзи обливалось кровью (но и немножечко замирало от радости — бескрайность не любит дальние края!). Мир не заслуживал этого человека, мир не стоил кончика его мизинца. Хотелось рыдать от такой вопиющей несправедливости. Как ему спасти того, кто сам занят спасением других в счет собственной жизни? Может, если он, Ванцзи, в решающий момент встанет с ним плечом к плечу, ему не придется умирать ужасной, мучительной смертью, и еще многим хорошим людям не придется умирать тоже? Может, этого будет достаточно, чтобы правда восторжествовала. В любом случае, это все, что он в силах предложить. *** Красная надпись «ООС» была полупрозрачной и больше не моргала, а висела перед глазами постоянно. Как Лань Ванцзи и собирался, он встал на сторону Вэй Усяня, когда все выступили против. Теперь он, с трудом останавливая кровотечение в собственных ранах, удерживал в воздухе меч и передавал ци раненому Вэй Усяню. Сейчас он как следует понял, что такое энергия инь и Темный путь — ци уходила словно в бездонную пропасть. — Система… — позвал он, ни на что, впрочем, не рассчитывая. — Как пополнить ци? Я могу купить ее за баллы? — Текущее количество баллов — минус четырнадцать тысяч семьсот пятьдесят. Вы не можете ничего купить. — Могу. Ты же знаешь, что нижний предел — минус тридцать две тысячи семьсот. Я много чего могу. — По причине вашего вмешательства я не могу всегда давать адекватные ответы. Вы можете восполнить ци за пять тысяч баллов. — Давай. Баллы, проклятые баллы утекали почти как кровь. Лань Ванцзи изменил сюжет — в оригинальной повести он отсиделся в Облачных Глубинах и лишь вздохнул, узнав о смерти Вэй Усяня. Теперь же он не знал, что будет дальше. Спрятавшись в пещере, он держал Вэй Усяня в объятиях, а тот бился в его руках, повторяя одно и то же: «Проваливай!» Лань Ванцзи не обижался. Он понимал. Баллы кончились в самое неподходящее время — когда за ним явился брат. Лань Ванцзи стоял лицом к лицу с ним и обещал вернуться, если орден Лань оставит в покое Вэй Усяня. Старейшины роптали, и его рука тянулась к рукояти меча: терять ему было уже нечего. Оказалось, было. — Количество баллов — минус тридцать две тысячи семьсо… — неживой голос захрипел. — Сбой Системы. Сбой Системы. Система уходит в режим восстановления. Двигательные функции отключены. Речевые функции отключены. Ожидайте… Лань Ванцзи рухнул как подкошенный. *** Перезагруженная Система была какой-то ущербной. Лань Ванцзи все время казалось, что она еще и ограничивает его собственное восприятие и движения, и он мог ходить, только используя меч в качестве опоры. Ничего. Насколько он понял, Вэй Усянь все же встретил свою смерть в тех обстоятельствах, что прописал Цветы и Птицы, и его вмешательство ничего не изменило. Раз сюжет пошел своим чередом, ему оставалось только ждать. За тринадцать лет Система восстановится. За тринадцать лет вырастет А-Юань, которого он нашел, стараясь спасти хоть кого-то. За тринадцать лет дева Ло, может, выйдет замуж. Вот тебе, Цветы и Птицы. Он, Лань Ванцзи, своего Вэй Усяня дождется.