***
Вот уже пару месяцев Тодороки работает в психдиспансере специальным психотерапевтом для про-героев. Обучение в университете, пока другие одноклассники уже работают, сначала показалось странным, но чем больше материала он проходил, тем интереснее учеба становилась. Парень во время учебы в университете уже понял, что выбранная специальность – точно его. Одноклассники поддержали его, когда Шото сообщил им о подаче документов в университет Токио на специальность «Клиническая психотерапия про-героев»; отец со временем смирился со выбором сына с условием «будь таким специалистом, которым я смогу гордиться»; а университет был только рад принять сына популярного героя в ряды своих студентов. Прошли только пара месяцев с начала работы, но ему уже успели отдать огромную часть пациентов их диспансера, среди которых оказался и его лучший друг, предмет обажания, первая любовь Мидория Изуку. Но не только он: большинство пациентов были его возраста или пару лет младше/старше; среди них были и одноклассники или просто знакомые с ЮЭЙ. Увидеть их в таком месте парень не ожидал от слова совсем: он даже не подозревал о том, какие проблемы у них могут быть.***
Время проходило, сеансов с каждым пациентом было все больше и больше. С каждым разом он узнавал о них такие подробности, слушая которые хотелось закрыть уши руками. Ему хотелось помочь им и спасти всех героев, что спасая других забыли о себе. После сеансов с каждым Тодороки думал о том, каково им быть героями. Да, общество видит только хорошие стороны, но есть и плохие, например, ПТСР или тревожное расстройство или что-то похуже. Герои не были певцами, которым надо только выступать на публику, герои спасали людей. И, к сожалению, не всегда могли всех спасти: в операциях по спасению гражданских и захвату злодеев всегда были жертвы, рушились здания, многие получали травмы, как физические, так и психологические, и со всем этим они справлялись сами. А тех, кто не мог справиться сам, отправляли к ним. К нему приходил Шинсо с проблемами, которые преследовали парня еще со старшей школы: он до сих пор ненавидел свою причуду, которая заключалась в контроле разума. Приходил Киришима с тревогой и чувством вины перед теми, кого не успел спасти и кто получил травмы во время его смен. Бакуго страдал от ПТСР после того, как его похитили злодеи уже в третий раз, где парня пытали и совершили сексуальное насилие над ним. Приходили те, кто уже многие годы работают про-героями, одновременно страдая от психологических травм или сильной тревогой на фоне выбранной ими работы. Мидория же пришел с проблемой, которая заключалась в том, что парень видел кошмары с участием тех, кого не смог спасти. Ему снились люди с мест происшествий, люди, которых спас и даже коллеги. Во снах все постоянно обвиняли его в том, что он не спас их; что они надеялись на него. Казалось бы, не такая уж и большая проблема, но в ходе разговора Шото узнал и то, что парень не спит по несколько дней из-за них, и ловит панические атаки в любое время суток. Все было запущено, самопомощь Мидории не помогла ему никак, а клейма «психически нездоровый» он боялся; боялся так же, как и того, что поставят диагноз и лишат лицензии героя. А диагноз был очевидным, но Тодороки не знал, ставить его или нет. Вообще, ему не должны были давать в пациенты тех, с кем он близко знаком, но именно из-за этого факта их и дали, говоря «Ты их знаешь дольше и больше, чем мы». Сам же Шото из-за дружеских отношений в начале не знал, как поступать и, вообще, хочет ли знать о таких проблемах друзей. За Мидорию он волновался больше всех: парень был влюблен в Изуку еще со времен спортивного фестиваля в ЮЭЙ, а тут еще и его проблемы подключились, создавая коктейль из его чувств «любовь, сострадание, треволнение, испуг». Выписать снотворные хотелось, но сначала надо было убедить Мидорию в том, что не надо бояться содержимого снов и спать десять часов в неделю – плохо. «Я боюсь, что однажды не смогу спасать людей. Хочу спасти всех, но до сих пор не получается, я такой жалкий. Что за герой, который спасает десять человек, теряя при этом пять? Хочу, чтобы все были в безопасности, но даже вместе с напарником их компании не получается спасти всех с мест происшествий.» «Ты не сможешь спасти всех.» Тодороки пытался достучаться до него. «Не всегда получится быть героем для всех, Мидория.» Второй будто бы не хотел его слушать. «Всегда будут жертвы, ты в этом не виноват.» Чувство вины не отпускало обоих: Шото из-за того, что уже несколько месяцев не может помочь другу, Мидорию из-за того, что операции все еще были не без жертв. «Тебе надо поспать, ты выглядишь плохо. Возьми хотя бы прописанное снотворное, Изуку.» Еле удалось уговорить его спать с помощью таблеток, которые вырубали тебя и сны обычно не снились с ними.***
Сегодня должен был быть сеанс у Мидории, Тодороки ждал его, думая над тем, что еще он мог бы сделать для него. Шото любит парня, всегда хотел признаться тому в чувствах, быть с ним вместе и помогать уже не как психотерапевт, а как возлюбленный. Придя к нему, Мидория вел себя как-то неловко, чего не было никогда. На вопросы отвечал и о своем самочувствии рассказал, сказал о том, что уже больше недели пьет снотворное и спит хотя бы по пять часов в день. — Шото, знаешь, ты нравишься мне еще со старшей школы. Я имею в виду, не как друг, а как парень. Он признался прямо перед тем, как выйти из кабинета после окончания сеанса, будто бы говоря этим «ты можешь ответить позже». Признание выбило Шото из колеи, он не ожидал того, что чувства его могут оказаться взаимными. Но Мидория для него был не только другом и любимым человеком, он его пациент. Состоять в отношениях с пациентами запрещено; даже быть доктором своих знакомых и друзей запрещено. Поэтому не было варианта быть с Мидорией, пока они врач и пациент.*****
Придя на следующий сеанс, Мидория узнал о том, что Шото отказался быть его врачом. Это разбило ему сердце. Он признался в чувствах, а ему отказали даже не поговорив; просто отказались от него самого, будто бы говоря этим «ты мне противен». Шото даже не пытался связаться с ним, объясниться, рассказать о причинах отказа. Ушел молча, оставив его с кучей нерешенных проблем, заставляя его чувствовать себя выброшенным в дождь на улицу котёнком. Сеанс у другого психотерапевта был не таким, какими были сеансы у Шото. Да, возможно, ему дали характеристику и досье Мидории, но он не знал его так, как его знал Шото; не разговаривал как Шото; не был так же близок, как Шото. Он даже сравнивал нового врача с Шото, потому что тревожные мысли закрались слишком глубоко и не отпускали. Хотелось накричать на Тодороки и заставить сказать, почему. Парень не помнил, как дошел до дома; не помнил, как лег в постель и плакал несколько часов подряд; не помнил, как уснул на пропитанной слезами подушке, но помнит, что разбудил его нежданный посетитель. Раздражающая мелодия дверного замка раздражала, хотелось разбить эту конструкцию, ударив со всей силы, не сил не было. За дверью оказался Шото. Тот, кто не покидал его мысли целый день; тот, кому хотелось врезать, но также и хотелось обнять крепко и спросить «почему же ты от меня отказался?». Обнимать Тодороки не пришлось – он сам обнял Мидорию, говоря тихое «прости». — Прости меня, Изуку. Мне пришлось отказаться быть твоим психотерапевтом, ведь отношения между врачом и пациентом запрещены. — Ты... ты... так ты не ненавидишь меня? — Мидория удивился, ведь весь день его голову занимали мысли только о том, что он противен Тодороки. — Конечно же, нет. С чего ты это взял? — Ты просто отдал меня другому врачу, ничего не сказав перед этим, заставляя меня чувствовать себя так, будто мои чувства к тебе отвратительны. — Прости меня, пожалуйста. Я хотел рассказать тебе о своих чувствах еще давно, но не знал, как ты отреагируешь. Мне казалось, что это не взаимно. Но теперь я просто хочу быть рядом и помогать и поддерживать тебя все время. Мидория заплакал от слов Шото, который пришел к нему и признался. Заплакал от того, что все время думал, что Тодороки никогда не примет его чувства. Заплакал от осознания того, что его чувства все-таки приняли, на них ответили и предложили быть вместе. Это были слезы счастья и облегчения.***
Мидория хоть и ходил к новому психотерапевту, дома у него был еще один, который использовал совсем другие методы; методы, которые помогали исключительно ему; методы, которые были обнимашками, заботой и каждодневными разговорами о том, что их тревожит. Так Изуку понял, что не только он постоянно думает о тех, кого не смог спасти; что есть еще много героев, которые думают также, которым даже хуже него. Он узнал о том, что у Шото тоже есть такие мысли. «Я выбрал психотерапию, чтобы помогать героям, спасать их и быть их героем. Но даже я, не бегая по городу и дерясь со злодеями, не смог спасти всех своих пациентов. За прошлые два месяца уже два героя совершили самоубийство из-за стрессового расстройства, постоянной тревоги и депрессии. Я не спас их и чувствую себя ужасно, но я понимаю, что такое тоже случается. Конечно, я виноват в том, что не увидел проблему раньше и не помог им, но также винить себя во всем нельзя. Вместо того, чтобы винить себя и быть жалким, я буду стараться еще лучше, и помогу другим пациентам, которые еще есть.» Вот что однажды Тодороки рассказал Мидории. В тот период они вместе переживали снова начавшиеся панические атаки и смерть пациентов Шото. Они были друг у друга и знали, что пока они вместе, смогут решить любую проблему и пройти через любое горе, держась за руки. Главное, что они есть друг у друга, а остальное неважно.