***
Я распахнула дверь в столовую и зашла внутрь. Десятки солдат уставились на меня, среди которых также были и мои ребята. Повисла напряженная тишина. На лицах застыли удивленные гримасы, словно призрака увидели. Даже Саша перестала жевать еду и глазела на меня. Конни с Жаном улыбались во все зубы с застрявшей в них едой. Эрен приподнялся из-за стола и оббегал взглядом каждый мой сантиметр. Армин слегка приоткрыл рот от неожиданности и безвинно хлопал своими синими глазками. Под грузом всеобщего внимания я поспешила к столу своих ребят. На языке вертелось сотни слов, но ни одного подходящего я так и не нашла. — П-привет, что ли… — выдавила я из себя, чем спровоцировала жуткий грохот стульев. Все ребята, кроме Армина, подорвались из-за столов и буквально набросились на меня, сжимая в объятьях. Кто-то злился за мою пропажу, кто-то кидал едкие фразы, а кто-то просто радостно приветствовал. В тот момент, находясь между ними, я почувствовала такое внутреннее тепло. В голове мелькнула мысль, что вот он — дом… Место, где тебя всегда ждут и всегда рады видеть. В моей реальности я могла бы разве что мечтать о таком. Моя значимость там достигала нуля. На глазах непроизвольно блеснули слезы, с которыми я в миг совладала, не желая показывать слабину при всех. — Соскучилась? , — засмеялся Эрен, усаживая меня с ребятами за стол. — Эмили, а что у тебя с лицом? Не подружилась с конем на операции? , — поинтересовалась Саша, снова принявшись уплетать булки за обе щеки. — ЖАН! Я не знал, что ты девушек бьешь! , — Конни согнулся в три погибели, заливаясь хохотом на всю столовую. — Я? Что… — замялся парень, недоуменно уставившись на остальных смеющихся ребят. Когда до Кирштейна дошла загвоздка шутки, он тут же приподнялся и выкрикнул, — НЕ СМЕШНО, ДЕБИЛЫ! Я все это время успешно игнорировала происходящее, уставившись на светловолосого парнишку. Он единственный не выкинул ни одной фразы и не сделал ни одного движения с момента моего появления. Просто смотрел. Будто бы видит впервые. В голове вертелось столько мыслей и сожаления о времени, которое я упустила. — Ребят, мне нужно идти, — поднялась из-за стола, — Армин, — обратилась к парню, — можно тебя на пару минут? Казалось, остальные даже и не слышали моих слов. Жан начал кидаться едой в Конни за такое оскорбление, Эрен пытался им угрожать наказанием от капитана и вечными дежурствами. Саша, пользуясь случаем, стащила булки парней, быстро запихнув их в рот. Армин же неспешно поднялся и последовал за мной. За весь проделанный путь до моей комнаты никто не решался разрушить тишину. Я не знала с чего начать. Даже такая девица, как я, чувствовала определенную неловкость от внезапного побега и тех страстных поцелуев в лесу. А что чувствовал Армин, ума не приложить… Мы зашли внутрь. Я повернулась сразу к окну, примерно составляя план моего рассказа. Я не знала, стоит ли ему настолько доверять. Стоит ли раскрывать ему душу. Но вся ложь рано или поздно становиться явью, а придумывать факты на ходу и столкнуться с собственными противоречиями не хотелось. Я уже собиралась развернуться и на одном дыхании выплеснуть все эмоции, как вдруг Армин просто медленно подошел и обнял меня со спины. Его дыхание обжигало шею, а мое сердце на миг остановилось. Он не злился, не игнорировал меня. Просто оказал поддержку, в которой я так нуждалась в данный момент. — Я… — его голос породил во мне новую волну мурашек, — Я очень скучал. Я непроизвольно натянула дурацкую улыбку на все лицо и накрыла его руки своими. Мы стояли так пару минут, наслаждаясь уютной тишиной и приятной компанией друг друга. — Армин, — я расцепила наши объятья, усаживая парня на кровать, — Я все-таки хочу объясниться. Вдох-выдох. Решение принято. Я начала расхаживать вдоль комнаты, начиная свой рассказ. На минуту в мою голову закрались мысли, что нельзя открывать душу вот так сразу, но поток воспоминаний затмил все сомнения. Я поведала историю о моем реальном происхождении. О тяжелом детстве и страсти к запрещенным веществам. О родителях. О вечных избиениях и издевательствах. О своей подруге, которой не посчастливилось подсесть на сильный наркотик. Обо всем. Во время монолога я периодически истерично смеялась, пускала скупые слезы, материлась как сапожник. А иногда, вспоминая самые тяжелые времена, могла пару минут просто молчать, не веря в то, что данные события происходили со мной. Армин за всем этим не произнес ни слова. Он терпеливо слушал, закусывал губу от волнения, когда я проявляла излишние эмоции. Переживал и теребил край рубашки, слушая неприятные факты моей личной жизни. Стало легко. Я никогда еще не рассказывала настолько откровенные вещи и никогда не была настолько искренней. За рассказом я будто бы наконец-то смогла принять и пропустить через себя все проблемы молодости, не закидывая их в самый край своего сознания, в надежде, что никогда не всплывут. Но я не знала, какая реакция последует у парня. Варианты были самые разные. Скажет, что мне на операции последние мозги отбило, развернется и уйдет. Подумает, что я просто сумасшедшая шизофреничка. Быстро слиняет и станет избегать. Но Армин, как обычно, меня удивил. Парень подошел вплотную, взял за запястья и аккуратно, с особой нежностью, сжал их в своих руках. — Спасибо, — его синие глаза сверкали ярче обычного, — спасибо, что рассказала мне правду. — Ты… Веришь мне? , — словно маленький ребенок, я захлопала глазами, не веря своим ушам. Любой другой бы пальцем у виска покрутил и назвал бы дурой. А он. Просто. Поверил. — Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить, — грустно вздохнул парень, — Но я очень благодарен за твою искренность. И хочу чтоб ты знала… Я всегда буду рядом, чтобы не случилось, — он прижал мои ладони к своей груди и устало улыбнулся. В моих глазах промелькнула новая эмоция. Вера. Вера в людей. Я уже давно позабыла то ощущение, когда перед тобой стоит столь чистый и добрый человек, который не ждет от тебя денег, секса или любой другой выгоды. Он просто рядом. Просто потому что ты ему небезразлична. Глаза предательски начала заполнять соленая жидкость. Но в этот раз я не хотела сдерживать эмоции или пытаться скрыть свои внутренние чувства. Зачем таить слезы, когда вся твоя душа уже вывернута наизнанку. Тайна человеческой души заключена в психических драмах детства. Докопайтесь до этих драм, и исцеление придет. Зигмунд Фрейд Я не выдержала и потянула парня на себя, заключая наши губы в нежном, почти невесомом поцелуе. «Жизнь не дает нам людей, которых мы хотим. Она дает людей, в которых мы нуждаемся. Они могут причинять боль, помогать, учить нас, ломать, чтобы превратить в того, кем мы должны стать…» Простояв еще пару минут, мы решили направиться на уборку. Конечно, я пыталась незаметно свалить куда подальше, но Армин настойчиво уверял, что это породит еще более ужасающие последствия. Спорить не хотелось, так что я следовала за парнем. Ведь все-таки светловолосый так и не знал об отсутствии субординации между мной и высшими солдатами по типу Эрвина, Леви, Пиксиса. Не знал, что с командиром я сегодня распивала бутылку виски в его кабинете, а не так давно капитан чуть не задушил меня прямо в лазарете. Я решила упустить такие мелочи жизни в ходе рассказа. Мы подошли ко входу в штаб, лицезрея орущего Леви и парочку солдат, что со световой скоростью драили окна первого этажа. Я успела несколько раз кинуть жалобный взгляд на Армина, в надежде, что он смилуется и отпустит меня в комнату, но парень продолжал умиляться мной и только крепче сжал руку. — Где вас черти носили? , — стремительным шагом подошел Леви, покосившись на наши переплетенные руки. — Капитан, мы… — Не твоего ума дело, — перебила я Армина. Не знаю, что в этот момент было в моей пустой голове, раз решила сама же стать инициатором конфликта. Арлерт еще сильнее сжал мою руку, давая понять, что продолжать гнуть свою линию — плохая идея. Но еще более забавно было смотреть на эти взбешенные глаза капитана, что буквально разъедали меня изнутри. Казалось, что серо-голубой пигмент окрасился в глубокий черный от злости. — Ты преувеличиваешь свою значимость, — капитан подошел ко мне вплотную, — Ты здесь никто. И если хоть раз еще позволишь разговаривать со мной в подобном тоне, то обещанные слова в лазарете быстро перейдут в действие, — на его лице появилась недобрая ухмылка, от чего ноги предательски начали подкашиваться. Впервые я была уверенна в своих чувствах к нему. Это был всепоглощающий страх. Его обещанные слова в лазарете — моя смерть. И сейчас он не выглядел как человек, который неудачно пошутил. Скорее как тот, кто уже не против воплотить желаемое в реальность. Глаза капитана уже не горели интересом. Его раздирала ярость. Мрак его души начал поглощать и меня. Мне казалось, что я смотрю прямо в глаза своей погибели. Своей ошибке, что станет впоследствии фатальной. — Армин, на второй этаж, — капитан даже не взглянул на парня, испепеляя меня глазами. Арлерт продолжал стоять, не выпуская мою руку. Казалось, Леви вот-вот сорвется и убьет нас обоих прямо здесь. И стыдно не признать, что мы просто испытывали его терпение, — Я непонятно выразился? Или хочешь, чтоб она, — он сделал отвратительный акцент, оглядывая меня с ног до головы, — за тебя сутками на дежурстве торчала? Армин отпустил мою руку, посмотрел в последний раз с полным сожалением и оставил нас с капитаном наедине. Я тысячу раз успела пожалеть, что вообще послушала кого-то кроме себя и мысленно прокляла этот день. Мы с Леви все еще стояли безумно близко, испытывая друг друга. Он так смотрел на меня, будто бы выискивал какую-то информацию. Словно что-то его настораживало и одновременно кидало в сомнения. Такой противоречивый образ опять сменился. Кажется, он совсем не верил в эту милую идиллию между мной и Армином. Да и вообще Леви не верил ни единому моему слову и действию, которое я совершала в пределах разведки. Ему казалось, что мои намерения довольно хитры и ужасающи. А на самом деле они были обусловлены одним лишь любовным интересом, не более. Он пытался найти подвох там, где его нет. А я с радостью поддерживала игру, вселяя в капитана доли безрассудства. — А ты иди убирай в конюшню, — грубо бросил капитан и пошагал прочь.***
Казалось, что тут не убирали со времен построения стен. Дерьмо никак не заканчивалось, а его запах уже впился мне в кожу. Каждый сантиметр помещения был покрыт толстым слоем паутины, от которой к горлу подступала тошнота. Часами я драила один только пол, на котором, кажется, даже пару коней успело сдохнуть. На улице уже смеркалось, а работы было по горло. Я пару раз даже предавалась истерике и орала на всю конюшню, проклиная Леви на пару с Эрвином, который допустил такой пиздец в моей жизни. Я то думала, что буду посещать тренировки и соблазнять парней, а не убирать говно лопатой все свое свободное время. — Блядь, я уже не могу, — я взвыла и рухнула на колени, вытирая лицо от пыли, — Леви, конченный ублюдок, чтоб тебе пусто было… Легок на помине. В меня тут же с противоположной стороны полетела в голову мокрая тряпка вместе с куском мыла. Я уже хотела развернуться и матом покрыть шутника, как тут увидела мрачную фигуру капитана Леви, который был меня также рад видеть, как и я его. — Говори и проваливай, — решила я не затягивать тишину и со всей ненавистью прямо выплюнула эти слова. — Ты приносишь слишком много неприятностей. Мне это уже порядком надоело, — он тяжело вздохнул и подошел ближе, нахмурив брови, — Что же с тобой делать, если до твоей пустой коробки не доходит по хорошему? В его глазах я снова смогла рассмотреть ту самую каплю интереса. Мое поддержание игры только разыграло в Леви азарт. Так уж человек устроен: пугает неизвестность и затянувшееся ожидание, но эта угроза кануть в пропасть сама по себе лишь вызывает прилив в кровь того самого яростного азарта. — Тогда придется по плохому, — холодно выбросила я, еле сдерживая внутренний страх, — Все сказал? Теперь вали, у меня «работы по горло», — ухмыльнулась я и развернулась спиной. — Заодно и язык свой поганый вымой с мылом, — сказал Леви напоследок и покинул конюшню.