Оракул

Ему пришлось научиться смотреть в будущее, только в будущее. Чтобы не возвращаться к прошлому, когда изменился мир, и все они просто перестали существовать вместе со всем, что успели создать. Их творения были совершенны, как и они сами, и сохранились бы навечно, а Спящий пожелал уничтожить саму память о своих первых детях и первой ошибке. Тогда последний из них ещё не осмыслил этого, и долго продолжал исступленно и беззвучно кричать в мёртвую пустоту: «Почему я существую? Почему существую — я? За что? Лишь за то, что был первым? Пожалуйста, прекрати это, пожалуйста…» Ответа не было. И он стал жить, потому что бессмертное совершенное существо не может лишить себя жизни. Когда наскучила жизнь скитальца, и притупилась боль, он перестал избегать встреч с новыми игрушками Спящего. Асуры считали себя Первыми и неустанно стремились к совершенству, когда-то дарованному его сородичам изначально. Они задавали вопросы, много вопросов. Он стал Оракулом, и со временем нашёл удовольствие в тонком искусстве плетения картин будущего, замысловатых вероятностных узоров и недомолвок, отчего предсказания никогда не следовало воспринимать буквально, всегда требовалась разгадка, игра ума, вычленяющая из десятка возможных интерпретаций самую точную. Асуры охотно играли в эту игру, и каждое подношение Оракулу обставляли изысканным ритуалом. Постепенно из будущего стали уходить картины расцвета и новых вершин. Асуры уверились, что они уже на высочайшей, и чтобы не напоминало о себе прошлое и участь рождённых на вершине, Оракул забирал всё больше и больше душ, в которых никогда не знал отказа, ведь во Вселенной расплодилось предостаточно низших рас. Однажды ему предложили нечто новое, заранее извинившись, если душа «червя, вылезшего из ямы для отходов» будет сочтена оскорбительным даром. Сами асуры смотрели на существо с нескрываемой брезгливостью и отвращением. Несмотря на долгий кровавый ритуал, существо не выказывало страха. Оно только ненавидело детей Света лютой, всепожирающей ненавистью. Оракул принял дар и поглотил эту ненависть, равной которой не встречал до сих пор. Распробовал тончайшие вкусы и оттенки. Предчувствия быстро оформились в чёткое знание. Ненависть придёт на Землю, чтобы уничтожить Первых и всё, что создано ими во Вселенной… Оракул видел кровь, много крови, дальнейшее же было по-прежнему размыто и неопределённо. Он дал асурам предсказание вторжения, и они долго, оживленно обсуждали, как вознаградить тех, кому предстоит оторваться от дел и заняться уборкой «этой грязи». Оракул знал, что они заблуждаются, и ничто не сможет их переубедить, кроме реальной, не обещанной крови и реальных городов, разрушенных до основания. Асуры увидели и пережили всё это, и сильно изменились, когда вновь посетили его. Прежде всего, они научились ненавидеть, и ненависть их ничуть не уступала ненависти врагов. Они преподнесли Оракулу неожиданный дар. Две души, светлую и тёмную, непостижимым образом освободившиеся от ненависти и познавшие любовь в кипящем горниле крови и смерти. Исключение, которое лишь подтверждало правило, и поэтому было обречено. Он долго и с наслаждением смаковал неизведанное, восхитительное блюдо. И всё же таил надежду увидеть в будущем победу Тьмы. Если ей один раз удастся невозможное — вдруг это получится снова, и она сумеет прервать его жизнь, в которой существует множество разнообразных будущих, чьих угодно, кроме собственного. Не увидел… Асуры не расслабились: они успели понять, что цена предсказанной победы будет неимоверно высокой. Ярга, возглавляющий Тьму, тоже не стоял за ценой, и совершил невозможное. Изменил будущее, которое видел Оракул. И был отвергнут своим народом, потому что не останавливался и желал изменить слишком многое. Оракул вернулся к жизни скитальца по мирам. Годы, века, тысячелетия, невыносимой скуки и полусонного забытья. Годы, века, тысячелетия владычества Тьмы во Вселенной. Да, ему придёт конец в свой черёд, но не скоро даже по меркам бессмертного. Когда скука и голод достигли предела, Оракул вернулся на Землю и занялся чудами, господствующей в тот момент расой. Умело воспользовался обидами и амбициями тех, кто не был одарён способностью к магии и чувствовал себя ущербным с рождения. Основал культ себя и в целом не прогадал, несмотря на поражение. Он получил дом и возможность вернуться к прежнему занятию. Вновь ему доставлялись души; жертвы были примитивны по сравнению с дарами асуров, но выбора у Оракула не было. Навы спрашивали о разном, но никогда — об Ярге. Слишком уверены были в надёжности печатей Железной Крепости. Оракул, в свою очередь, никогда не делился знанием по собственной инициативе. Он ждал, снова тая надежду, но дождался лишь разрушения дома, обретенного не столь давно. Ярге не нужна была жизнь Оракула и его предсказания: первый князь, как и в древности, намеревался творить будущее сам. Что же касается его соперника, — обойдётся. Один раз Оракул уже ошибся с предсказанием победы, повторение превратится в фарс и посмешище — неважно, что лишь в собственных глазах. Встретившись с гиперборейской ведьмой и прозрев её будущее, Оракул решил, что настал подходящий момент последовать примеру Ярги и позаботиться о себе самому. Поведал часть правды о себе, утаив гораздо больше. Пообещал ровно то, что требовалось, чтобы артефакт с его спящей сущностью находился при ведьме постоянно. И просчитался. Чёрная пирамидка, в отличие от ведьмы, пережила взрыв чудовищной силы. В будущем Оракула осталась одна линия: спать на дне океана, — годы, века, тысячелетия. Безмолвно и горько потешаясь над собой во сне.