***
Дело в том, что все это на самом деле не ново. Он испытывал сильные чувства к Эдди буквально с той самой секунды, как увидел его. Это была и зависть, и обида, и, ладно, может и желание. Но потом это все сменилось восхищением, привязанностью и, наконец — после столь долгих попыток отрицания, — любовью. И боже, Бак так любит Эдди. Он любит его каждым своим вздохом, всем своим существом. Любовь течет по его венам и врезается в самые кости. Она так велика, что словно окружает его, поглощает целиком настолько, что все, что он может чувствовать, все, что он знает, — это его любовь к Эдди. Наверное, это было бы прекрасно, если бы не так больно. Потому что каждый раз, когда он смотрит на Эдди, ему кажется, что его душа болит, но он не может быть с ним. И Бак не может нормально дышать, когда он видит его с ней, когда он должен слышать что-то, что они сделали вместе. И он ненавидит это так сильно — человека, которым он становится; он ненавидит, что чувствует себя злобным, мелочным и ревнивым. Но он ничего не может поделать с этим, как бы сильно он ни старался просто перестать чувствовать это. Поэтому он делает то, что делал всегда: прячет свои чувства, подавляет их, так что они застревают у него в горле, и он не может произнести ни слова. Все, что он может делать, это улыбаться, кивать, смеяться и притворяться, что это не разрывает его на части. Именно это он и делает, когда Эдди появляется в его квартире в четверг вечером. Он был на свидании с Аной, поэтому на нем темно-зеленая рубашка на пуговицах и его лучшие джинсы, и он выглядит так красиво, что Баку хочется плакать. Он тоже улыбается, и Баку это становится еще более знакомо, и он, вероятно, возненавидел бы и это, но невозможно ненавидеть его, когда он выглядит так прекрасно, улыбаясь. Они сидят на диване — Бак с пивом, а Эдди с бутылкой воды, потому что он за рулем, — и Эдди просто рассказывает об их совместном вечере. Бак думает, что ему очень хорошо удается изображать интерес, притворяться, что он не сжимает челюсти сильнее с каждым словом, которое говорит Эдди. Но они уже слишком хорошо знают друг друга. Они знают, что нужно заказывать в маленькой закусочной возле станции, и какой кофе им нравится, и какие звонки беспокоят их больше всего. Бак знает, когда Эдди чувствует себя подавленным, и Эдди может сказать, когда Бак чувствует себя неуверенно, и это прекрасно. Но это также означает, что Эдди может сказать, когда Бака что-то не устраивает. — Так, ладно, что с тобой такое? — спрашивает Эдди на полуслове. Бак смотрит на него, не понимая, почему он перестал говорить о свидании. Он поднимает бровь, и ему не нужно говорить ни слова, чтобы Эдди понял, о чем он спрашивает. — У тебя было это выражения лица с той самой минуты, как я пришел сюда, — объясняет Эдди. Бак хмурится. — В смысле? Его лицо не выражает ничего. На самом деле он очень старается не выдать себя, но очевидно, что жалкие попытки не особо удачны. Сейчас для него это стало нормальным, поэтому он не понимает, почему так удивлен. Эдди машет ему рукой, как будто это ответ. — Это лицо, — говорит он. — Как будто у тебя запор и ты пытаешься не сломать что-то. Это довольно специфично, думает Бак. Он фыркает от смеха для того, чтобы потянуть время, потому что ему нужна секунда, чтобы собраться с мыслями, прежде чем он даже подумает об ответе. — Чувак, что ты вообще имеешь в виду? — спрашивает Бак, все еще смеясь, как будто его сердце не болит. Эдди вздыхает и поворачивается на диване лицом к Баку. И это похоже на начало разговора с большой буквы «Р», и это последнее, что нужно Баку сейчас. — Тебе не нравится Ана. — Это даже не вопрос, а утверждение, как будто Эдди уже принял решение. — Это неправда, — немедленно отрицает Бак. — Неужели? — спрашивает Эдди. — То есть, поэтому ты никогда не разговариваешь с ней, когда она приходит на станцию, и у тебя всегда такое выражение лица, когда я говорю о ней. Так что это вроде как больше похоже на правду. Выражение лица Эдди открыто, как будто он действительно хочет поговорить об этом — как будто он даже не злится. И Бак не думает, что заслужил это, потому что, хотя ему нравится Ана. Он просто ненавидит, что она с Эдди. И это несправедливо, что Бак злится из-за того, что у его лучшего друга появился первый шанс на счастье с тех пор, как он потерял жену. Это чертовски ужасно — еще одна причина, по которой Бак иногда с трудом выдерживает свой собственный взгляд в отражении зеркала. Но Эдди по-прежнему смотрит на него, и на его лице нет и намека на гнев. И Бак думает, что, может быть… может быть, он мог бы быть честным и не полностью разрушить то, что у них есть. Но он не может так рисковать. И он не может поступать так эгоистично, когда Эдди действительно кажется счастливым. Потому что его лучший друг заслуживает этого, так что Бак возьмет себя в руки и вырастет, черт возьми. И будет лгать, стиснув зубы. — Дело не в том, что она мне не нравится… — начинает Бак. — А в том, что…? — Я не знаю. Я просто… ты упомянул ее однажды, а потом Крис пострадал, когда она должна была следить за ним, и ты накричал на нее. И так продолжалось несколько месяцев — и, я не знаю, — одна случайная встреча, и вы встречаетесь? — говорит Бак и делает паузу, чтобы перевести дух. — Просто это было как-то неожиданно, как ты начал встречаться с ней. Все это правда, Бак не лжет. Вначале это казалось неожиданным, но с тех пор прошло уже несколько недель, так что теперь вряд ли это можно считать веской причиной. Он просто не знает, что еще он может сказать, чтобы это звучало правдоподобно, но никого не затронуло. И похоже, что Эдди действительно переваривает это, судя по тому, как он морщит лицо. Он делает глоток воды и затем кивает головой. — Думаешь, слишком рано? И нет, блять, нет, это не то, что он пытался сказать. Бак так быстро качает головой, что сам удивляется, как его голова не оторвалась от шеи, и протягивает руку, чтобы положить ее на предплечье Эдди. — Конечно, нет. Ты заслуживаешь счастья, Эдс, — настаивает Бак. Потому что это правда, Эдди действительно заслуживает счастья, а Бак не должен стоять у него на пути. — Наверное, это было просто неожиданно как по мне. И я вроде как скучаю по вечерам с Крисом. Он не говорит «и по тебе», потому что это было бы слишком близко к правде. Не то чтобы он не скучал по тусовкам с Крисом, конечно, скучает. Но просто эту версию правды проще озвучить, чем ту, которая застряла у Бака в груди. Затем лицо Эдди почти невозможно прочитать, а его выражение меняется так быстро, что у Бака не хватает времени, чтобы понять его. Затем рука Эдди накрывает ту, которую Бак положил ему на руку, и он смотрит прямо ему в глаза. — Бак, да ладно тебе, ты серьезно? — спрашивает Эдди, и Бак смущенно кивает. Потому что речь идет об Ане, конечно. Но он действительно скучает по Крису и Эдди, и он знает, как отчаянно выглядит, но он чувствует замененным. Что, очевидно, и происходит. Эдди не собирался вечно оставаться холостяком, с которым Бак мог бы играть в «счастливую семью». Бак никогда не может злиться на него из-за этого, и единственное, что ему нужно — лишь счастье Эдди. Это просто херово, немного. — Бак, — вздыхает Эдди. — Ты самый любимый человек Криса на свете. Ты можешь видеться с ним, когда захочешь. Прости, я и не заметил, что ты думал, что не можешь видеть его так же часто. Я не хотел, чтобы все так получилось. И он так искренен и так чертовски серьезен, и от этого становится только хуже. Эдди — лучший человек, которого он знает, и Бак должен быть счастлив за его счастье, и он ненавидит, что не может чувствовать это. Хотя он никогда бы не злился на Эдди за это, это не значит, что ему должно нравиться, что он с ней. Но он должен безумно стараться играть роль хорошего и поддерживающего лучшего друга. По крайней мере, до тех пор, пока не наступит день, когда Бак наконец-то сможет пережить это и действительно быть поддерживающим лучшим другом. Ну, если этот день вообще наступит. — Нет, нет, не глупи, — говорит Бак. — Я знаю это, ясно? Но ты же меня знаешь, я всегда боялся остаться один. Он смеется, словно это шутка, но тут глаза Эдди расширяются и грустными, и он сжимает руку Бака. И Бак думает, что он зря это сказал*. — Ты не останешься один, — говорит ему Эдди. Бак усмехается и легонько тычет его локтем, желая разрядить обстановку. — Да знаю я. Это ложь, потому что Бак знает, что он в конце концов останется один. Черт возьми, рано или поздно это должно случиться — это просто часть жизни. Так что он будет счастлив за Эдди и Ану. Ему просто придется притворяться, пока он не переживет это.***
Оказывается, притворятся — не так просто, как хотелось бы Баку. Он старается, боже, он так старается и его попытки просто жалки, но ему все еще больно. Он спрашивает об Ане и слушает, как Эдди рассказывает об их свиданиях, и его беспокоит, не слишком ли быстро развиваются их отношения, или наоборот — они остановились на одной точке. Он слушает, как Крис рассказывает о фильме, который они посмотрели, и Баку даже удается съесть один из банановых маффинов, которые она приносит на станцию. Но не прошло и недели после их с Эдди последнего разговора о том, что они встречаются, как это снова всплыло, и на этот раз Эдди был менее терпелив. И Бак не может винить его, но все же. Он ненавидит, когда они ссорятся, и еще больше ненавидит то, что она может быть причиной. — Мог бы и поздороваться, — говорит Эдди. В его голосе слышится разочарование, и когда Бак поднимает взгляд от телефона, то становится совершенно очевидно, что Эдди хмурится. — Что? Эдди фыркает и качает головой, и Бак мгновенно понимает, что он злится. Хен и Чим тоже понимают это и, очевидно, поэтому они лишь слегка поглядывают в книги, которые читали, чтобы подслушать их разговор. — Ана. Ты просто проигнорировал ее, — говорит Эдди, указывая на дверь, которую Ана покинула не более пяти минут назад. И как бы, да. Он не совсем ошибается. Но Бак не делал это очевидным, он не был груб с Аной — он просто нашел способ исчезнуть в ту же секунду, как она вошла. И он знает, что это не совсем входило в его план «Притворись, что счастлив за Эдди и Ану», но он просто не мог с этим ничего поделать. Она была прекрасна, и когда она стояла рядом с Эдди, они так хорошо смотрелись вместе — единственное, чего не хватало в этом образе, был Крис, и тогда они были бы идеальной семьей. И это заставило что-то внутри Бака вырваться на свободу, как будто он терял часть себя, наблюдая за ними. — Мне нужно было кое-что взять из шкафчика, — говорит Бак, хотя и знает, что это не самое лучшее оправдание. — Точно, а в прошлый раз тебе пришлось звонить Мэдди, а в позапрошлый-просто рыться в сумке с инструментами? — спрашивает Эдди. — Эм… Да? Что ты хочешь этим сказать? Он знает, что не должен защищаться, потому что все, что говорит Эдди, — правда. Но он не может просто прекратить, особенно когда чувствует, что он раскалывается на глазах у всех, и его чувства почти всплыли на поверхность. — Что она тебе не нравится, и я хочу, чтобы ты просто признался в этом! — кричит Эдди. Бак не привык слышать, как он кричит, — такое случалось крайне редко, но Эдди не повышал голоса на Бака так, как сейчас, разве что когда они были в продуктовом магазине во время судебного процесса. Это заставляет его сердце биться быстрее, страх снова оказаться в этой ситуации. — Я ничего не имею против Аны, — спокойно и честно отвечает Бак, пытаясь разрядить обстановку. — Лжешь, — настаивает Эдди. Бак встает, и они оказываются лицом к лицу. Потому что Бак может быть кем и чем угодно, но не лжецом, и что еще хуже — слышать эти обвинения от лучшего друга. Бак действительно ничего не имеет против Аны, и при других ситуациях они, вероятно, могли быть друзьями. Но он не может сказать Эдди об этом — не может сказать: «я не ненавижу ее, я просто ненавижу то, что она тебе нравится». — Нет, Эдди, — вздыхает Бак. –Я ничего не имею против нее. Эдди горько смеется и качает головой. — Ага, как же, — продолжает Эдди. — И именно поэтому мне так трудно довериться ей**. Бак слегка дергается. Потому что, что? Как мнение Бака об Ане вообще влияет на отношения Эдди с ней? Он ведь действительно старался. Возможно, он не может сидеть и смотреть на них вместе, но он слушает рассказы Криса о ней, и он позволяет Эдди говорить о своих переживания, и он всегда рядом при любых обстоятельствах. И Бак знает, что у него есть привычка винить себя во всем — он всегда готов признать свою вину, если это поможет. Но он сомневается, что правильно со стороны Эдди перекинуть это на него, вести себя так, будто это Бак виноват в том, что Эдди застрял в своих отношениях. — А это что еще значит, черт возьми? И в чем тут моя вина?— спрашивает Бак, не веря, что Эдди мог сказать что-то настолько далекое от истины. — Кажется, там Кэпу нужна помощь, — говорит Хен, быстро вставая. — Да, наверное, … — соглашается Чим, указывая буквально в никуда. Они торопливо уходят, избегая встречаться взглядами с Баком и Эдди, и Бак не может не чувствовать себя виноватым. Это неправильно выяснять подобное на работе и неправильно заставлять их друзей чувствовать себя некомфортно. Но Эдди не сводит глаз с Бака, и все вокруг, кажется, искрит от напряжения. — Как я, по-твоему, должен себя чувствовать с девушкой, если мой лучший друг ненавидит ее? — спрашивает Эдди. И Бак почти смеется. Он не смеется, но почти начинает, потому что это может быть самая нелепая вещь, которую он когда-либо слышал. — Я не ненавижу ее, — говорит Бак, кажется, уже в миллионный раз. — Но даже если это и было правдой, это никак не должно влиять на твои чувства к ней. — Да? –спрашивает Эдди. Затем его голос стал тише: — Но по-другому никак. Он качает головой, глядя на Бака, потом поворачивается и уходит. И, кажется, что Бак теряет не только часть себя, но и все свое сердце. Вряд ли это справедливо, что он потратил недели, пытаясь держать язык за зубами, просто чтобы не потерять Эдди, но в конце концов именно это и оттолкнуло его. Если бы он знал, что все равно потеряет его, то просто был бы честен. С тех пор как они впервые встретились, было так много драгоценных, опасных моментов, когда Бак мог просто сказать хоть что-то — проглотить свой страх и сказать правду. И есть часть его, которая действительно сожалеет, что он не осмелился на это, та часть, которая сожалеет обо всех потерянных словах и моментах. Но если такая незначительная вещь способна так расшатать их дружбу, то Бак точно уверен, что его любовь к Эдди полностью разрушит ее. Поэтому Бак закапывает все свои чувства обратно, потому что сейчас место и не время. Он отправляется на поиски Чима и Хен, не обращая внимания на их настороженные взгляды. Он помогает Бобби готовить обед и уклоняется от любых вопросов. И Эдди он тоже игнорирует, потому что не знает, что еще может сделать.***
К сожалению, игнорирование Эдди длится только до их следующей смены. Потому что на швейной фабрике сигнализация срабатывает пять раз, а никто не работает вместе лучше, чем Эдди и Бак. — У нас все хорошо? — спрашивает Бак, когда они готовятся войти внутрь. Он не имеет в виду их ссору, правда, ему просто нужно знать, что все будет в порядке, если пойдут на это вместе. Но тут Эдди оторвался от проверки кислородного счетчика, виновато улыбнулся Баку и кивнул. — Да, да, все хорошо, Бак. Прости. Но потом ему кажется, что они гораздо больше говорят о пожаре, и это застает Бака врасплох. Потому что Эдди ни разу не взглянул на него после их ссоры, и теперь он хочет загладить свою вину? Это просто кажется странным. — И ты меня прости, — все равно извиняется Бак, потому что он ненавидит ссориться с Эдди. — Я не хотел, чтобы ты чувствовал… — Не переживай, — перебивает его Эдди. — У меня был плохой день, но ты ни в чем не виноват. И это не похоже на правду. Потому что слова Эдди, то, как он смотрел на Бака, когда тот уходил, — это было нечто большее. Казалось, между ними что-то сдвинулось, и этого уже никогда не исправить. Это может быть просто потому, что они собираются идти в смертельную ловушку вместе, или это может быть потому, что завтра их еженедельный вечер кино Бакли-Диаз, и он не хочет разочаровывать Кристофера. Но в любом случае, он кажется достаточно искренним для Бака. И, конечно, есть еще много вещей, о которых им нужно поговорить, но худшего времени для этого просто не может быть. Поэтому Бак просто ударяет кулаком по кулаку, который Эдди протягивает ему, и они направляются внутрь здания. У них будет достаточно времени, чтобы разобраться со своим дерьмом, когда они выберутся. Но через пару часов их адреналин все еще бурлит, потому что они почти не выбрались. Часть крыши рухнула на них, и рука Эдди застряла как раз в тот момент, когда главный руководитель*** отдал приказ о полной эвакуации. Они вышли из здания буквально за долю секунды до того, как все здание взорвалось, и руки Бака до сих пор дрожат. Эдди настоял на том, чтобы отвезти его домой, потому что сегодня утром Бак побежал на работу, и это уже стало своего рода инстинктом, когда Эдди следует за ним внутрь. Они почти не разговаривали с тех пор, как выбрались из огня, но они настолько привязаны друг к другу, что это просто естественно войти внутрь вместе в этот момент. И только когда они оказываются лицом к лицу на кухне Бака, все это становится реальностью. — Ну и денек, — говорит Бак, пытаясь хоть немного ослабить неловкое напряжение, охватившее их. Эдди фыркает: — Да, еще бы. Тишина кажется гнетущей, как будто между ними висит так много всего, что нужно озвучить, но ни один из них не хочет сделать первый шаг. Бак наливает себе стакан воды и залпом выпивает половину, а вторую половину протягивает Эдди. Ему приходится отводить глаза, когда Эдди берет его, потому что движение его кадыка при глотках заставляет Бака чувствовать легкое головокружение. — Спасибо. — Без проблем, — говорит Бак. — И спасибо, за… ну, знаешь. За то, что вытащил меня оттуда, — бормочет Эдди, опустив глаза, чтобы не смотреть на Бака. Они действительно были близки к этому. Баку пришлось использовать деревянную балку, чтобы поднять часть потолка, которая удерживала руку Эдди, и они едва спаслись. Но Бак никогда бы не согласился оставить его, даже когда Эдди велел ему уйти. Бак пожимает плечами. — Мы команда. Это то, что мы делаем. Он не может прочесть выражение лица Эдди, но что-то подсказывает Баку, что Эдди тоже не совсем понимает, что он чувствует. И Бак хочет просто прекратить это, потому что они оба явно устали и, вероятно, не в том духе для подобного рода разговора, и все же… — Насчет вчерашнего… — Не надо, Бак, — предупреждает Эдди, поднимая руку, чтобы заставить его замолчать. И Бак понимает его, потому что ему тоже не нравится такой расклад вещей. Но в какой-то момент действительно казалось, что Эдди закончит все, и их обыденный дружеский удар кулаками и почти смерть не могут просто стереть это. — Эдди, это был не просто плохой день,— говорит Бак, повторяя ему свои собственные слова. — Я не помню, чтобы ты так на меня злился с тех пор… — Я не хочу говорить об этом, Бак, — настаивает Эдди. — Да, и я тоже, но мы не можем просто так это оставить, потому что мы оба знаем, что происходит с нами, когда мы не разговариваем друг с другом. Эдди ставит пустой стакан на кухонный стол и наконец поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с Баком. Он выглядит уставшим, как будто словно он не спал несколько ночей до сегодняшней смены, и Бак чувствует это, может прочесть это на его лице. Просто… он этого не хочет. Он не хочет ссор, не хочет излишней дистанции между ними. Но если Бак расскажет ему хоть немного правды, то эта и без того рыхлая почва, на которой они стоят, может рассыпаться у них под ногами, и ему не стыдно признаться, что боится этого — он боится потерять двух самых важных людей в своей жизни, если что-то пойдет не так. — Пожалуйста, — говорит Бак тихо, чтобы никто из них не услышал дрожь в его голосе. — Бак, я просто… Но Эдди не заканчивает фразу. Вместо этого он пересекает пространство между ними в три быстрых шага, пока не оказывается прямо перед Баком. Они так близко, что могут чувствовать дыхание друг друга, и то небольшое пространство, которое осталось между ними, потрескивает от статики. Бак не мог ни думать, ни даже дышать, когда Эдди стоит так близко. А потом его руки тянутся вверх, чтобы схватить лицо Бака и притянуть его к себе, и Бак хочет, он хочет так сильно, что может чувствовать это всем своим телом — но потом его мозг снова включается. Он хватает руки Эдди прежде, чем они успевают до него дотронуться. — Ана, — шепчет Бак. Потому что все его тело жаждет прикосновений Эдди, но он не такой, они оба. И Бак не собирается становиться тем человеком, который причиняет боль другим, даже если он получит то, чего он всегда хотел. Эдди замирает. Он разочарованно вздыхает, затем невероятно медленно наклоняет голову вперед, пока она не прижимается к голове Бака. И сердце Бака колотится в груди, когда он держит Эдди за запястья, и их лбы соприкасаются, но он не может позволить себе потянуться еще. — Блять, — вздыхает Эдди. И да, блять обобщает все. Бак знает, что это. Он знает, что это спонтанное, импульсивное решение, и что Эдди очень сильно пожалеет об этом утром. Потому что Ана ему небезразлична — может быть, он еще не влюблен в нее, но когда-нибудь это случится, и Эдди никогда не захочет отбросить эту возможность из-за его нелепой ошибки с Баком. Поэтому Бак останавливает это. Он не позволит Эдди бессознательно разбить свое сердце еще больше, и он не разрушит шанс Эдди снова быть счастливым. Даже если ему больно — даже если так больно, что его кости, кажется, сгибаются под этой тяжестью. — Тебе лучше уйти, — говорит Бак. Его голос кажется самым громким во всей чертовой Вселенной, и он чувствует, как Эдди вздрагивает от этого звука. — Да, — соглашается Эдди. — Да, ты прав. Но он не делает ни одного шага. Он все еще прижимается лбом ко лбу Бака, все еще позволяет ему держать свои запястья в нескольких сантиметрах от его лица, когда они вдыхают один и тот же раскаленный воздух. А руки Эдди сжаты в кулаки, как будто он не хочет дотрагиваться до Бака. Ему больно настолько, что на глаза Бака наворачиваются слезы, и он заставляет себя закрыть их, чтобы Эдди не видел. Потому что быть здесь, в этот момент, блять. Кажется, что Эдди тоже хочет его, кажется, что, возможно, они с Баком могут быть чем-то большим, чем просто слишком плохая идея, пришедшая в голову из-за адреналина. Но это не более чем плохая идея, и иначе не будет никогда. Эдди отстраняется, и Бак отпускает его, потому что он должен — он должен сделать это, если хочет спасти то, что осталось от их дружбы после этого момента. — Я пойду, — наконец говорит он. — Хорошо. — Бак не спорит. Затем, бросив последний, долгий взгляд, Эдди выходит за дверь. Бак чувствует, как последние остатки его решимости разбиваются вдребезги. Он даже не плачет, и это, пожалуй, самое удивительное. Как будто он полностью оцепенел — защитный механизм, чтобы не чувствовать эту разрывающую боль в сердце. Ему кажется, что он мертвец — часть его мозга жива ровно настолько, чтобы продолжать двигаться, но он ничего не чувствует. Бак даже не помнит, как забрался в постель, но все равно позволяет себе зарыться под одеяло, как будто все это было просто каким-то кошмаром, словно когда он проснется, все будет хорошо. Но когда он просыпается на следующее утро, все так же. Только сейчас он чувствовал каждую трещину своего разбитого сердца, все зазубренные края, слишком острые, чтобы потрогать их. Стакан, который они с Эдди разделили вчера вечером, стоит на кухонном столе, и Бак подумывает о том, чтобы вымыть его, но вместо этого просто выбрасывает в мусорное ведро. Это глупо, потому что Эдди не ушел из его жизни, или — он надеется, что не ушел. Просто сейчас ему кажется, что с него содрали кожу, как будто все самые уязвимые части его тела обнажены, и нет никакой возможности вернуть все обратно. Бак отхлебывает кофе из чашки, потому что не уверен, что сейчас сможет переварить пищу, хотя, он уже и не помнит, когда ел в последний раз, наверное. Он как раз подносит чашку к губам, когда раздается стук в дверь. Он думает, что это, скорее всего, Мэдди. Если Чим рассказал ей о вчерашней перепалке — а он точно рассказал, потому что не умеет держать язык за зубами, — то Бак не удивился бы, обнаружив ее на пороге своего дома ранним субботним утром. Но тут он открывает дверь, и на пороге появляется Эдди, выглядящий таким же опустошенным, как и Бак. Он даже не дает Баку возможности что-то сказать, а просто проскальзывает мимо него в квартиру, как будто боится, что Бак выгонит его при первой же возможности. В смысле, Бак уже сказал ему уйти один раз, и он не думает, что физически сможет снова это сделать. — Привет, — говорит Эдди, и у него перехватывает дыхание, как будто он поднялся по лестнице вместо лифта. — Привет, — отвечает Бак. — Что ты здесь делаешь? — Нам нужно поговорить. И… хорошо. Бак ценит это, но ему хотелось бы, чтобы Эдди чувствовал то же самое вчера, чтобы наконец разобраться во всем. Но нет, вместо этого он ушел и сделал все в тысячу раз более неловким для них. А сегодня вечер кино Бакли-Диаз, который превратится в «Пятьдесят оттенков ада», если они не разберутся во всем. — Я вроде как пытался вчера… — …Я знаю, мне очень жаль. Я не должен был делать этого. Ты был прав, — признает Эдди. Некоторое время они стоят молча, и в конце концов Бак допивает кофе, чтобы хоть чем-то занять себя. Потому что он чувствует себя настолько не в своей тарелке от этой ситуации, как будто он находится неизвестно где без компаса, который бы направил его. Он понятия не имеет, что нужно сказать или сделать, чтобы все стало менее трудным, когда он изо всех сил пытается не испортить ситуацию еще больше. — Я только что расстался с Аной, — сообщает ему Эдди, и Бак чуть не давится кофе. Он стучит кулаком в грудь, кашляя, и ему удается выдавить: — Ты сделал что? У Эдди, по крайней мере, хватает приличия выглядеть немного смущенным, и ему следовало бы чувствовать себя так за то, что так свалил это на Бака. Он чешет затылок, как всегда, когда нервничает, а другой рукой стучит по столешнице. Бак вроде как хочет протянуть руку и подержать его, а вроде и не хочет. Вот только… нет. — Между нами все кончено. Я расстался с ней сегодня утром, — говорит ему Эдди. И Бак просто… не знает, что он должен чувствовать. Потому что Эдди несколько недель пытался узнать ее поближе, и он почти разрушил их дружбу, потому что думал, что она не нравится Баку. Но теперь он просто идет и расстается с ней, как будто не она причина всего этого. Это сбивает Бака с ног, переворачивает все вверх тормашками. Он прислоняется к кухонному столу, чтобы хоть как-то удержаться на ногах, и заставляет себя посмотреть Эдди в глаза. — Хорошо… Почему? — спрашивает Бак. Это не похоже на все другие случаи, когда он спрашивал об Ане, когда изо всех сил старался показать, что ему не все равно, хотя в последнюю очередь он хотел слышать ее имя. Теперь Баку очень интересно услышать все о ней, потому что два дня назад его лучший друг был готов вцепиться в него из-за нее, а теперь просто избавился от нее. — На самом деле, это Хен заставила меня задуматься обо всем, — говорит Эдди. — После того, как она услышала наш… эм… разговор на работе. Бак вопросительно поднимает брови, но ничего не говорит. Он просто ждет, пока Эдди продолжит. — Она позвонила мне после смены и заставила взглянуть на некоторые вещи под другим углом. — Эдди делает паузу, чтобы прочистить горло, как будто начинает нервничать. — Она заставила меня понять, почему я был так зол на тебя, почему я так настаивал на том, чтобы тебе понравилась Ана. Бак кивает головой. — Я твой лучший друг, для тебя было важно, чтобы я поладил с твоей девушкой. Эдди тогда немного смеется, но все равно качает головой, как будто все, что говорит Бак —неправильно. И он не знает, насколько он неправ, потому что он просто повторяет все то же самое, что и Эдди сказал ему. Но он пожимает плечами, ожидая, что Эдди разъяснит. Эдди скрещивает руки на груди, и это похоже на то, что он пытается защитить себя от того, что он собирается сказать дальше. Он кусает свою нижнюю губу и не может нормально посмотреть в глаза Бака, и воздух в комнате внезапно становится слишком тонким. — Я пытался включить тебя в свои отношения с ней, потому что… не знаю, наверное, часть меня надеялась, что ты скажешь мне прекратить, что я не должен встречаться с ней, — говорит Эдди. И это звучит тяжело, как признание, но Бак все еще не уверен, что понимает причину. — Что? — спрашивает он Эдди и, кажется, не может заставить себя сказать что-то еще. — Я чувствовал себя закрытым с Аной, потому что она не тот человек, с которым я должен быть, — объясняет Эдди. — Она умная, и красивая, и невероятная, но… я никогда не хотел ее. Сердце Бака бешено колотится, а ладони вспотели. Он открывает рот, но не произносит ни слова, словно они застряли у него в горле, и их слишком стыдно произнести вслух. Потому что этого не может быть — конечно же, это не то, что Эдди хочет сказать. Но затем он делает глубокий вдох, и его руки дрожат, когда он отрывает кожу рядом с ногтем большого пальца. И Бак не знает, что должен сказать, но он знает, что эти слова емки, и он едва может дышать от предвкушения этого — едва может двигаться от страха. — Мне не нужно было твое одобрение, — говорит Эдди. — Мне просто нужен был… ты. Такое ощущение, что весь мир перестает вращаться, всего на секунду. Как будто он и Эдди-единственные люди на планете, и только они имеют значение в данный момент, а все остальное просто уходит на второй план. Бак наполовину убежден, что он неправильно расслышал Эдди, потому что он никак не мог сказать это на самом деле –точно не Баку. Но глаза Эдди широко раскрыты и напуганы, и он смотрит на Бака так, словно тот держит в руках ключ к его счастью, и Эдди просто ждет, что он с ним сделает. — Что это значит? — спрашивает Бак, потому что ему нужно услышать это снова-ему нужно быть уверенным. — Это ты, Бак, — говорит Эдди, и его голос звучит волшебно. Руки у него все еще дрожат, но он все равно идет к Баку. Как и вчера, Эдди не останавливается, пока не оказывается прямо перед ним. Бак видит золотые и зеленые искорки в глазах Эдди, и он видит в них что-то еще — что-то похожее на надежду. — Это всегда был ты, — шепчет Эдди. — Ты был прямо передо мной все это время, и я не мог этого видеть, потому что был слишком напуган. — А теперь? — спрашивает Бак, потому что ему нужно знать ответ, прежде чем все зайдет слишком далеко. — А теперь я не боюсь. Он целует Эдди так, словно хотел этого всю жизнь. Бак держит его лицо в ладонях, как будто боится, что Эдди может ускользнуть в любой момент, но тот сжимает бедра Бака и притягивает его ближе — целует, целует и целует, пока они оба не задыхаются, и весь их мир не начинает кружится, все еще желая большего. — Прости, прости, что так долго, — выдыхает Эдди ему в губы. Бак просто целует его снова, медленно и нежно, вкладывая в поцелуй все то, что они всегда боялись сказать друг другу. И когда они наконец отстраняются, Эдди просто утыкается лицом в пространство между шеей и плечом Бака. Он прижимается губами к шее Бака и просто дышит — как будто наслаждается моментом, наслаждается им. Бак запускает руку в волосы Эдди, позволяет своим ногтям царапать его кожу головы, пока Эдди не прижимается невыносимо близко, обвивая руками талию Бака и покрывая поцелуями его шею. — Люблю тебя, — бормочет Эдди, и Бак скорее чувствует это, чем слышит. Его губы скользят по лбу Эдди в поцелуе. — Я тоже тебя люблю. Бак не может дождаться вечера кино Бакли-Диаз.