Среди скал

      Здесь много скал, как правильно заметила норвежская охотница.       Только, на свою беду, не заметила другого. Никто не заметил, не подумал, не догадался — глупцы, вышедшие на охоту за самым страшным чудовищем финских лесов, не зная, на что оно способно.       Норвежка лежит, раскинув руки, остекленевшие глаза широко распахнуты — будто в удивлении от того, что удар тяжёлой когтистой лапы разворотил ей грудь, вскрыл рёбра, вырывая наружу лоскуты лёгких и смятый комок сердца. Раненый медведь опасен вдвойне, и вдвойне опасна защищающая детёнышей мать — если она и вспомнила об этом, то слишком поздно.       Рыжая коса насквозь пропиталась кровью, в крови руки, одежда: юный исландец пытался оттащить от монстра уже мёртвую женщину, зажать ладонями страшную рану, пока сам не попал под удар. Он ещё жив — и, наверное, останется жив достаточно долго, чтобы его душа не пропала зря. Маленькая призрачная птичка, которой на самом деле нет, утешает его, отвлекает: иллюзии не так уж сложны, особенно когда человек сам хочет в эту иллюзию поверить.       Здесь много скал и много лестниц: старых, ветхих лестниц, где так легко может проломиться ступенька, так легко запнуться, если бежать по ним. Если немного подтолкнуть. Большой датчанин скатился до самого низа пролёта, расшиб голову и сломал шею: можно сказать, что ему повезло, иначе единственный уцелевший медвежонок, возможно, ел бы его сейчас заживо. Хотя зверёнышу тоже осталось недолго — он вряд ли выживет один.       Шведский мальчишка подорвал медведицу и самого себя, когда она добралась до него: то ли запаниковал, то ли ошибся, то ли пожертвовал собой. Человек и монстр превратились в месиво плоти и костей, развороченное, разбросанное горелыми ошмётками, тёмными брызгами свернувшейся от жара крови, — Лалли стоит среди неопрятных останков, бледный и безмолвный, прижимая к себе винтовку чуть подрагивающими руками. У него кончились патроны, а взяться за нож он не успел.       Наверное, ему правда была небезразлична жизнь этого шведа.       Ничего. Им не привыкать к потерям.       Онни бесшумно подходит к нему, останавливается рядом; забившаяся между камней кошка шипит на него зло и отчаянно, но он не обращает на неё внимания. Лалли тоже не обращает внимания: ни на неё, ни на него, дышит тяжело и хрипло, будто давится запахом горелой плоти.       Онни осторожно подцепляет его за подбородок, подталкивая посмотреть себе в глаза, подушечкой пальца стирает сползающую по щеке слезу.       — Пойдём к бабушке, Лалли. Она заждалась.

20.02.2020