Он сказал мне, что я святая

      Конечно, антихристу нужен был сон — по закону подлости, человеческое начало преобладало в ней над демоническим, поэтому все эти унылые людские потребности никто не отменял. Однако после пережитого сегодня сон не шел, концентрация адреналина в крови до сих пор зашкаливала, да и неспокойно Эйми было — она не могла перестать думать про Гадриэля, которого чувствовала в бункере даже без своих способностей. В конце концов, решив, что просто ворочаться в кровати бессмысленно и можно заняться чем-то более полезным — например, поискать в интернете, не натворили ли чего падшие ангелы, Эйми вышла из любезно отведенной ей братьями комнаты…       И буквально нос к носу столкнулась с Гадриэлем.       — Что-то случилось? — спросила Эйми, смотря на него снизу вверх. У Гадриэля и прошлый сосуд был выше ее на две головы, а про Сэма и говорить нечего… Сэма. Это было слишком странно — смотреть на него, видеть Сэма, слышать голос Сэма и знать при этом всем, что перед ней не он, а самый странный — даже по сравнению с Кастиэлем — бывший Небесный солдат.       Сэм будет в бешенстве, когда — если — об этом узнает. Но выбора, собственно, не было — либо дать ему умереть, либо спасти, хоть и таким весьма неоднозначным способом. Эйми до сих пор помнила полные боли глаза Дина, когда Гадриэль показал ему, что сейчас творится в голове Сэма… ох, папа, наверное, будет удивлен, когда Эйми расскажет ему, что уговаривал Сэма смириться с судьбой и умереть типа призрак пламенно обожаемого им Бобби.       Так что, да, они позволили ангелу вселиться в Сэма. Эйми вообще сыграла в этом чуть ли не ключевую роль. «Я помогу», — сказала она тогда, не уверенная, что у Гадриэля получится устроить Сэму достаточно убедительные игры разума. Как оказалось, ее силы не причиняли ему никакого вреда, и у Эйми все было навязчивое ощущение, что они нарвались не на рядового ангела, так что все прошло гладко, и, создав иллюзию Дина, они заставили Сэма сказать да…       Ладно, все прошло относительно хорошо, потому что Эйми до сих пор краснела от одной только мысли, что она держала ангела за руку.       — Сэм в порядке, — сказал Гадриэль с этим своим почти фирменным видом самого трагично-пафосного античного героя. Щенячьих глаз Сэма не хватало. Гадриэль даже стоял по-другому, прямой, как струна, Сэму такая осанка и не снилась… Ладно. Что-то ангела все-таки гложило, это факт, но выяснять причину в лоб — гарантированно получить отказ. Вздохнув, Эйми, мысленно порадовавшись тому, что терпение у нее не демонское, а вполне себе человеческое, причем его было не в избытке, пояснила:       — Если бы я хотела узнать о самочувствии Сэма, я бы спросила самого Сэма.       Неплохо было бы уйти подальше от комнат — слышимость из коридора очень даже неплохая, а у Дина сон чуткий. Услышит — не в восторге будет, Эйми слышала, как он требовал от «Иезекиля» появляться только тогда, когда Дин сам его позовет. То есть, буквально, это было «лечи моего брата, права голоса тебе никто не давал, как закончишь — изгоним тебя». Никто не хочет учиться на своих ошибках, а Дин — тем более. Может вспомнить, чья она все-таки дочь, и напомнить ему, что ли, что вот это его коронное «всем плевать, что ты разбит, делай свою работу» еще ни разу до добра не доводило?..       — Но пришедшего на зов ангела хотела обмануть ты. — Ох, кажется, надо думать не так громко. Тем не менее, на лице Гадриэля — Сэма — не было ни тени осуждения… на нем вообще никаких эмоций не было. С ангелами в этом плане всегда очень и очень сложно, ну, пока они не становятся такими же человечными, как Кастиэль. На секунду Эйми подумала, что можно было бы спросить у Гадриэля, не слышал ли он чего о Кастиэле, но в последний момент она передумала. Если слышал Гадриэль, значит, как показывает сегодняшний день, слышали и его братья и сестры, да и Кас у них сейчас личность весьма популярная, а если слышали другие ангелы, то… то нет у Винчестеров больше личного пернатого. Тот самый случай, когда Эйми не отказалась бы как можно дольше пребывать в неведении о его судьбе.       — И я бы обманула, — наконец призналась Эйми. А чего, собственно, было скрывать очевидное? Тем не менее, было неловко, и Эйми, чтобы скрыть это, пошла дальше по коридору в сторону библиотеки. Гадриэль пошел за ней — почему-то тему с человеческими спонтанными уходами ангелы всегда понимали очень хорошо. Теперь еще надо аккуратно пройти мимо комнаты Кевина, потому что он, после того, как папа с ним поработал, параноик хлеще Дина… — Нужно было спасти Сэма. Так что… мы должны, — она специально выделила это слово голосом, помня, что для Небесных солдат долг превыше всего, — мы должны были пойти на обман, если того потребовала бы ситуация. Но мне папа всегда говорил, что мозгами я пошла в маму. Я просчиталась. — Эйми шально улыбнулась, оглянулась через плечо и выпалила, ускоряя шаг: — Я не учла, что к Винчестерам приходят исключительно особенные ангелы.       Ускоряя шаг — словно стараясь сбежать от самой себя и совсем немного от Гадриэля, Эйми не учла, что ее почти бег — это неторопливая прогулка для тела Сэма. Гадриэль уходить не собирался. Эйми, так и не поворачиваясь к нему лицом, подошла к столу и начала убирать с него книги, оставленные, видимо, Кевином во время короткого заключения в бункере. Ей подумалось вдруг, что если Сэм решит заглянуть к ее отцу, он обязательно увидит в младшем Винчестере Гадриэля. Проболтается? Или ангелы могут себя скрывать? Если даже и могут — осталась ли у них эта способность после падения? Падение… Эйми прикусила губу — перед глазами снова были падающие «звезды».       — Вообще, я хотела даже не обмануть, наверное… — внезапно начала она. — Винчестеры хотят вернуть ангелов обратно на Небеса. У меня была мысль предложить тому, кто придет, гарантированное возвращение на Небеса. Но я без понятия, обратимо ли это заклинание, так что… в случае провала мы бы виновато развели руками и долго бы извинялись, сами не знали же. — Пальцы замерли над книгой по, почему-то, греческой мифологии. Впервые чувствуя себя настолько человеком, Эйми спросила: — А если заклинание все-таки обратимо… вернешься домой или побудешь еще среди людей?       Эйми готова была поклясться, что Гадриэль был от ее вопроса не в восторге. Ангельская душа дрогнула, и он не сразу ответил:       — Не вернусь.       Эйми дернулась, изначально ожидая какого угодно ответа, но только не этого. То есть… она думала, что все ангелы по определению хотят вернуться обратно на Небеса. Да, наверное, большинство хочет, но… Габриэль, Кастиэль, Бальтазар, которого она не встречала лично, только видела в воспоминаниях братьев, теперь вот Гадриэль. Откуда-то же берутся неправильные ангелы, неидеальные солдаты, обладающие… волей? Чувствами? Сердцем? Сложно сказать, что это такое, но они другие, и у каждого разные причины. Бунтарство, любовь к людям, паршивый отец и воюющие старшие братья… Пока Эйми могла только гадать, что за причина у Гадриэля.       — Я тоже не скучаю по дому, — призналась Эйми, закрывая книгу по мифологии и возвращая ее на полку. У Хранителей Знаний здесь был идеальный порядок. Винчестеры и Кевин его немного подбомбили, но Эйми все равно старалась поддерживать хотя бы его остатки по мере возможностей. — Мама меня ненавидит. — Эйми, наверное, не должна была этого говорить, но ей надо было сгладить некоторую напряженность после ее же вопроса, а Гадриэль… слушал. — Она-то сначала думала, что у меня силы от Бога, а тут — демон… Ладно, мне до сих пор странно, что из единственной любимой дочери я вдруг стала мерзкой тварью. Знаешь, как это делают? Вызывают священников, они привязывают тебя к кровати, — Эйми задрала рукава, показывая шрамы, оставшиеся после веревок, — и привязывают так, что ты орешь не потому, что из тебя демона изгоняют, а потому что, блин, больно, когда веревки почти до мяса… ну, и святой водичкой поливают, да. Естественно, не помогло. Зато я немного потеряла контроль над силами, Дин и Сэм увидели странности с погодой, решили заглянуть. Мама в восторге была, когда они меня забрали. Так что… понимаю, наверное. Дом иногда такой отстой.       А бункер она домом и не воспринимала особенно. У Дина правда есть одна пуля специально для нее. Дин, конечно, может возиться с разного рода нечистью ради общей безопасности, но Дин никогда не забудет, кто перед ним. Ад — тем более не дом. У папы был сын, еще в те времена, когда он был не Кроули, а Фергусом МакЛаудом. Вот его бы он, наверное, принял, и даже разрешил бы называть себя Принцем Ада. А Эйми — это так…       — Ошибся и я, — внезапно признался Гадриэль. Эйми продолжила убираться — расклеилась что-то. Вот так и пытайся стать внештатным ангельским психологом. — Не демон ты. Человек.       — Нет, ангел, — возразила Эйми. — Демонское начало в себе я не отрицала и отрицать не буду. — И хотя человек в ней, конечно, преобладал, иногда так хотелось что-то разрушить, подгадить кому-нибудь… нет, демон в ней все-таки был. Душа Эйми была отравлена еще до того, как она появилась на свет. — Странный демон-полукровка и странный ангел беседуют о тщетности бытия в четыре утра в охотничьем бункере. Этот анекдот становится все более и более паршивым.       Гадриэль, естественно, шутку не понял. Эйми, в принципе, и не надеялась. У ангелов вообще туго с юмором и пониманием отсылок.       — Я рада, что тебе лучше, — сказала Эйми, ставя обратно на полку последнюю книгу. Конечно, о полном восстановлении и Гадриэля, и Сэма говорить было еще слишком рано, но… в принципе, уже можно было сказать, что свежие раны начали покрываться тонкой корочкой. — И вообще рада, что ты откликнулся. То есть…       Договорить она не успела. Хлопнула дверь по коридору, Гадриэль сел, а потом его глаза вспыхнули голубым, и Сэм — теперь это уже точно был он — обмяк на стуле. В библиотеку зашел Дин. Он бы, наверное, прямо сейчас начал высказывать Эйми все, что о ней думает, но отключившийся Сэм зашевелился, потянулся и только потом понял, что он не у себя в комнате.       — Какого…       — Я сама испугалась! — выпалила Эйми, честно попытавшись состроить самое до смерти перепуганное лицо. Судя по скептическому взгляду Дина, получилось паршиво, но удивленного Сэма, вроде бы, все устраивало. — Мне не спалось, решила посидеть в интернете, думала, вдруг ангелы чего натворили. Вышла из комнаты, а там ты, тоже не спишь. Ну и мы посидели, поговорили, я начала убираться, — махнула рукой в сторону стола — хорошо все-таки, когда есть доказательства, подтверждающие твою ложь, — я у тебя что-то спросила, поворачиваюсь, а ты уже отключился. Собралась Дина уже звать, а он как раз сам пришел… — Да уж. Рядом с Винчестерами страшно иногда даже думать о чем-то не том. Мало ли, у Сэма вот была способность изгонять демонов силой мысли, вдруг Бог — так, по приколу, в своей истинно божественной манере — решил обоим братьям отсыпать еще и телепатии? Иных объяснений того, что Дин объявился именно тогда, когда она меньше всего хотела его появления, у Эйми не было. А закон подлости в таком случае как-то слишком просто, пожалуй.       — Ничего не помню, — осторожно признался Сэм. Эйми собралась снова включать свой дар убеждения, но на помощь вдруг пришел Дин — подошел ближе, ужасно раздражающим Сэма жестом потрепал его по волосам и бодро выдал:       — Да ты просто не отошел еще от испытаний, Сэмми. — Ох, точно. Надо было сразу начинать давить на это. — Сходи, отдохни. Потеря памяти — это такая хренотень…       — Да, пожалуй, — согласился с ним Сэм. Эйми ободряюще ему улыбнулась, дождалась, когда младший Винчестер скроется в коридоре, и уже собралась идти следом за ним, но Дин остановил ее, схватив за локоть, и прошипел:       — Я просил не отсвечивать!       Дину страшно. Он, конечно, ни за что и никогда не признает этого вслух, но… много всякого братья Винчестеры пережили вместе — и хорошего, и не очень. Плохое запоминалось лучше. Дин прекрасно понимал, что он далеко не идеальный старший брат, но у него внутри все еще оставалось это почти детское желание им все-таки стать. А идеальные старшие братья, увы, не впускают обманным путем в младших малознакомых ангелов, так что… да, Дин был на взводе. Эйми представила, что будет, когда Сэм узнает, и невольно поежилась, но вслух сказала:       — Иезекиль, — ох, каких трудов ей стоило не назвать его настоящим именем, но Эйми пообещала самой себе сохранить тайну Гадриэля, чего бы ей это не стоило, — сразу сказал тебе, что в случае необходимости будет подчищать Сэму память. Он ничего не узнает, Дин!       — Потрещать с тобой о жизни в четыре утра было необходимостью? — с сарказмом поинтересовался Дин. На какое-то мгновение Эйми забыла все слова. Просто… только после слов Дина она задумалась, что встреча с Гадриэлем выглядела весьма неоднозначной, ведь да, необходимости не было. Как-то… неловко.       — Он сказал, что ни разу не видел антихристов. Думаю, ему просто… интересно? — А на самом деле — черт знает, что творится в его ангельской голове. Хотя… ладно, черт этого точно не знает.       Пару секунд Дин еще держал ее. Потом отпустил.       — Топай к себе. Завтра будет семейное воссоединение. Скучала по своему папаше?

***

      — Я когда-нибудь говорил тебе, что ты похожа на мою маменьку? Злобная стерва была…       — Дин собирался держать тебя в багажнике с демонской ловушкой, пока не надоест, так что мог бы сказать «спасибо», — парировала Эйми, останавливаясь у границы пентаграммы. Когда-нибудь она обязательно убьет Винчестеров за их убеждение, что раз она стала антихристом, потому что Кроули случайно воспользовался телом ее матери, то у них особая связь, и поэтому Эйми должна вести с ним все дела. Придурки. — Они хотят, чтобы ты рассказал им имена всех людей, одержимых демонами сейчас.       — А нахрен сходить они не хотят? — сощурив глаза, со своей фирменной ухмылкой поинтересовался Кроули. Эйми закатила глаза — каждый раз один и тот же сценарий. Может, намекнуть тонко Винчестерам, что с такими существами, как, например, вредный Король Ада, лучше вести дружбу хотя бы ради взаимной выгоды, а не пытаться убить и каждый раз называть козлом? Сейчас бы дела пошли намного лучше.       — Ну что тебе с этих демонов, а? — поинтересовалась Эйми, постаравшись скопировать фирменный щенячий взгляд Сэма и немного подавить на его отцовские чувства. — Можно новых наделать. Сам говорил, что в Аду сейчас с этим туго, вот и улучшишь демографию в царстве. — Только сейчас дошло, что она сама себе противоречит. Эйми фыркнула, поразившись тому, что ухитрилась налажать даже в семейном разговоре, и бросила: — Хотя бы пара имен. Каких-нибудь самых адских лузеров. А я могу, не знаю, покапать на мозг Дину и выпросить тебе… например, маленькую прогулку. И в конце концов, повторюсь, но ты мог сейчас быть в багажнике!       — Шантажируешь, — усмехнувшись, протянул отец. Эйми в его голосе определенно слышала удовлетворение. Да, ему всегда нравилось, если случайно появившаяся на свет дочь показывала... демоническую натуру.       — Вся в тебя, — парировала Эйми и ненавязчиво подпихнула ему листок и ручку. — Так что? Не делай вид, что тебе не плевать на демонов. — Но ответом ей была только еще более саркастичная ухмылка и насмешливый взгляд. Эйми закатила глаза и обреченно заключила: — Так и думала, что лечение кровью Сэма тебе не поможет.       — О, ты правда хочешь поговорить о том, как ты, моя плоть и кровь, моя семья, — вполне себе допустимая доля наигранного трагизма в голосе, но девушку все равно передернуло — как вот он умеет давить на нее так, что она начинает чувствовать себя виноватой, хотя буквально пару секунд назад была почти полностью уверена в своей правоте? — отдала меня на растерзание Лосяре и его верному Бельчонку?       — Я как лучше хотела, — в очередной раз повторила Эйми. Какое-то время они молчали, и Эйми, будучи девушкой весьма упрямой, подпихнула к отцу листок еще ближе и предложила: — Может, хотя бы одного хиленького демона? Неужто у тебя за триста лет не появилось там никаких врагов?       Конечно, они у него есть. У Кроули врагов столько, что даже бесконечно долгой демонской жизни не хватит, чтобы их пересчитать. В основном, конечно, Короля в Аду боятся, но никто не отменяет наличия староверов, с нетерпением ждущих возвращения Люцифера, и просто недовольных тем, что на троне теперь торгаш, бывший Король Перекрестков. Наверное, если бы Абаддон сейчас была в состоянии чем-то заниматься, она бы тоже устроила какое-нибудь восстание, и тогда тоже нашлись бы те, кто бросился бы восславлять новую Королеву, ведь Рыцарь Ада звучит все-таки престижнее, чем Король Перекрестков. В общем, кандидатур было предостаточно, однако папа даже пальцем не пошевелил, чтобы сообщить их имена.       — Ну и иди ты, — буркнула Эйми, порывисто бросившись к выходу. Дин сказал, что никто Кроули пытать, обливать святой водой, тыкать ножом Руби не будет. Эйми радовалась этому буквально три секунды, пока Дин не сказал, что они придумали для ее отца пытку получше — просто оставить его наедине с собой, заставить вариться в чувствах, которые, однозначно, появились после того, как Сэм поил его своей кровью… лечение-то не закончили в итоге, но и не обратили назад… Эйми вздохнула, уже собираясь выключить свет — темнота, как ей казалось, должна была поспособствовать демонскому экзистенциальному кризису, но Кроули вдруг — конечно, не «вдруг», он это все заранее спланировал и ждал нужного момента, это же Кроули — абсолютно невинно спросил:       — Как там Лосяра? Меня не позвали на похороны?       Эйми замерла, стоя спиной к отцу. Руки сами собой сжались в кулаки. Конечно, он же был в церкви. И хоть лечение кровью Сэма весьма его потрепало, все-таки зрения и слуха это его не лишило. Да и сопоставить дважды два было не трудно — Сэм, прервавший испытания, выглядел так, как будто в шаге от того, чтобы умереть. Ну, собственно, так оно и было…       — Сэм лучше всех, — сказала Эйми, повернувшись к нему и честно постаравшись придать голосу как можно больше твердости. Кроули усмехнулся, в своей фирменной манере сощурив глаза, и Эйми сразу поняла — понял, что врет. Это все к вопросу о том, что папа при личной встрече может увидеть Гадриэля и рассказать об этом Сэму… окей, надо намекнуть Дину, что Сэму в допросах Короля Ада лучше не участвовать вообще. Эйми напоследок максимально наигранно фыркнула, выключила свет и вышла, с трудом задвинув тяжелую дверь.       В общем зале обнаружился только Кевин, с больно трагичным видом листающий книгу. Он, конечно, услышал, что кто-то вошел, но даже не стал смотреть на Эйми. Он вообще на нее обычно не смотрел, как будто боялся, что сейчас Эйми, вдохновившись примером отца, устроит ему очень своеобразное «веселье».       — У них дело, — коротко сказал Кевин, весьма умело изображая огромный интерес к книге.       — Так внезапно сорвались? — приподняв бровь, уточнила Эйми. Странно как-то — обычно Винчестерам нужно было время, чтобы найти дело, удостовериться, что оно точно по их части, а тут… десять минут назад были на месте, и тут сорвались. Кевин кивнул — больше из него ничего нельзя было вытянуть. Боится, но ни за что этого не покажет. Хотя… у Кевина страх особенный, надо сказать. У Кевина страх воинственный — он может верещать от ужаса, а в мыслях уже продумывать план твоего убийства. Так папа говорил. — Ладно, тогда я спать. — Ночка-то, ну… бессонная вышла, хоть и интересная. И, мягко говоря, ни с чем не сравнимая в плане эмоций.       Эйми успела только повернуться в сторону коридора, как в полной тишине прозвучал отвратительный писк стандартного рингтона. У Винчестеров, по ощущениям, были миллионы телефонов, поэтому какой-то оригинальностью типа установки на звонок любимых песен ни тот, ни другой не заморачивались.       — Это…       — Седьмой рабочий телефон Дина, — мрачно заключила Эйми, уже научившаяся различать телефоны по степени отвратительности звонка. Отстой заключался в том, что по рабочему телефону Дину не могут позвонить просто поболтать или, например, пригласить выпить. — Ну что, Кев, побудем секретаршами Дина?