В каждом слове — часть моего сердца

«Кипела битва, против демонов сражались ангелы и немногочисленные охотники — последние были не столь сильны, но бились наравне со всеми. И в гуще схватки находились Сэм и Дин Винчестеры. Перед лицом самого большого испытания в своей жизни они прикрывали спины друг друга, вооружившись лишь отвагой и решимостью, а еще — в случае Дина — мечом, оставшимся последней надеждой человечества. Приходилось нелегко, и скоро Дин обнаружил, что остался один. Сэм лежал, истекая кровью, в нескольких футах от него. Он испуганно окликнул брата, и Дьявол возликовал, чувствуя близость победы. Но вспышка праведной ярости охватила Дина, и он, несмотря на собственные раны, воспользовался тем, что Сатана отвлекся, и вонзил в него меч. Люцифер упал на землю, и над полем боя воцарилась тишина. Дин стоял, упорно пригвождая его к земле, хоть Люцифер и пытался вырваться. Воинство небес окружило их и вознесло хвалу Господу. От их истинных голосов оставшиеся демоны бросились врассыпную, а люди закрыли уши в благоговении и страхе — все, кроме Дина, который все так и не давал Дьяволу подняться. Кастиэль опустился на колени рядом со своим падшим братом и стал рисовать символы, заточая оскверненную благодать Утренней звезды обратно в ад. И никакие угрозы и соблазны на него не действовали — и даже если бы его вера поколебалась, ему просто надо было поднять взгляд и посмотреть на Дина, который, несмотря на боль, так и не утратил своей яростной решимости. Внезапно все закончилось. Люцифер был побежден. Дин пошатнулся, и Кастиэль успел подхватить его у самой земли. Сэм, с тревогой на лице и прихрамывая, двинулся к ним. Он только подошел, как все вокруг залило ослепительным светом, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Ангельский сонм уходил. Когда он снова открыл глаза, из ангелов остался лишь Кастиэль. Он не хотел уходить, это было сразу понятно, судя по тому, как благоговейно он касался тела Дина, излечивая самые страшные из ран — запрещенное действие, которое он все равно выполнил с тяжелым сердцем. А потом Кастиэль поднялся и повернулся к Сэму. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать, но в небе загрохотал гром и со вспышкой света Кастиэль исчез, так и не успев попрощаться. Отрывок из «Вместе мы выстоим. Евангелие от Винчестеров» Карвера Элдунда *** Джимми Новак открывает глаза и видит облетающую штукатурку на бежевом потолке. Кастиэль снова ушел. Ужасно хочется есть. Что ж, на сей раз он очнулся хотя бы в постели, а не на полу какого-то полуразрушенного склада, думает Джимми, приподнимаясь на локтях и осматриваясь. Начинает кружиться голова, и он с несчастным стоном падает обратно на кровать. Ужасно! Он моргает и видит склонившегося над ним Сэма Винчестера. — Ты проснулся! Привет! Ну как ощущения? — Хреново, — отвечает Джимми, не успев подумать, и тут же чувствует себя идиотом. Как бы ужасно он себя ни чувствовал, Сэму, похоже, в десять раз хуже — с его-то мертвенно-бледным лицом и огромными синяками под глазами. Такое впечатление, будто он не спал несколько дней — и не мылся, если уж на то пошло, а самодельные бинты пропитались кровью. Джимми достаточно узнал о Винчестерах за время, проведенное с Кастиэлем, чтобы понять: Дин никогда бы не позволил Сэму так себя загнать, значит… Он вертит головой, пытаясь разглядеть что-нибудь за Сэмом, в полной уверенности, что на соседней кровати лежит именно Дин. Он без сознания или спит. — Что случилось? Где Кастиэль? — спрашивает Джимми и садится — на сей раз ему это удается. Сэм с трудом опускается в кресло и устало трет лицо. — Что ты помнишь? — спрашивает он, и Джимми пожимает плечами. — Немного. Кастиэль ограждал меня от всяких ужасов — а их, кажется, было предостаточно. Должна же была быть битва, да? — Ага. Мы сражались с Люцифером, и Дин отправил его обратно в ад. Все кончено. Кастиэль… ангелы вернулись обратно на Небеса. Джимми ошарашенно смотрит на него. Кастиэль ушел? Насовсем? Неожиданно наваливается необъяснимое чувство потери и застает врасплох. Но потом он вспоминает о жене и дочери, и радость душит на корню все возможные сомнения. Наконец-то он сможет вернуться домой. С одной стороны, хочется выбежать отсюда и найти ближайшую автобусную остановку, но воспоминания о том, что случилось в прошлый раз, заставляют его остыть. Он знает, что его семья в безопасности (Кастиэль, где бы он ни был, сдержит слово), но сколько прошло времени с тех пор, как он видел их в последний раз? Что творится в мире? Будут ли демоны снова их преследовать? У него целый вагон вопросов, но, очевидно, Сэм не в настроении на них отвечать. — Что с Дином? — вместо этого спрашивает Джимми, и Сэм морщится. — Не знаю. Уверен, Кас исцелил самое ужасное до того, как… — он замолкает и бросает виноватый взгляд на Дина, но Дин даже не шевелится. — Как бы то ни было, раз уж ты проснулся, надеюсь, и он скоро очухается. Он зевает и снова трет глаза. Так всегда в детстве делала Клэр, и Джимми уверен, что должен предложить помощь. — Слушай, почему бы тебе не поспать? — говорит он, выбираясь из кровати. Голова немного кружится, но в остальном все в порядке. — Я пригляжу за Дином. На лице Сэма появляется трогательная благодарность. — Уверен? — спрашивает он и прикусывает нижнюю губу, и Джимми кивает на освободившуюся кровать. — Кстати, еда там, — сообщает Сэма, взмахивая рукой, а потом падает лицом в подушку и через пару секунд начинает похрапывать. И вот это, думает Джимми и слегка улыбается, разрешает непрекращающиеся споры между братьями, которым он невольно стал свидетелем через Кастиэля, но вряд ли кто-нибудь когда-нибудь попросит его рассудить их. Сделав доброе дело, Джимми роется в съестных запасах Сэма — он жутко голоден — и, вооружившись трофеями, пододвигает единственное в комнате кресло к кровати Дина. Он ест и ждет. Он немного задремал, и ему снится, как они с Амелией возили Клэр на пляж в ее каникулы, и тут Дин начинает шевелиться — он еще так и не проснулся, что-то тихо и бессвязно шепчет и пытается выпутаться из простыней. Джимми бросает взгляд на Сэма — нет, все еще в отключке и помощи от него ждать не приходится; срывается вперед и осторожно кладет ладонь Дину на плечо. — Дин, — говорит он, пытаясь вспомнить, что делал, когда Клэр мучили кошмары. Как же давно это было! — Кас? — вздыхает Дин и затихает под его прикосновением, и Джимми просто не может сказать ему, что он не Кас. А еще он не может заставить себя в открытую соврать, так что ничего не говорит и просто успокаивающе сжимает его плечо. — Сэм в порядке? — спрашивает Дин, и когда Джимми отвечает, что все хорошо, — расслабляется и откидывается на кровать. — Хорошо. А ты? — Все хорошо. Спи, — шепчет Джимми и не удивляется, когда Дин засыпает. Окончательно просыпается Дин уже назавтра, за полчаса до Сэма. Джимми не нужно говорить, что он не Кастиэль, — Дин сам все понимает с первого взгляда. По идее Джимми должен чувствовать облегчение (притворяться ангелом — удовольствие ниже среднего), но когда Дин довольно небрежно спрашивает, где Кас, Джимми вынужден признаться, что тот ушел. И взгляд, который бросил на него Дин, прежде чем его лицо стало абсолютно бесстрастным, Джимми больше никогда не хотел бы видеть. Остаток дня проходит в неловкости. Дин притворяется, что все нормально, но не смотрит на Джимми, а Сэм — заметно посвежевший после десяти часов сна — постоянно бросает на брата встревоженные взгляды, когда думает, что тот не видит, а когда Дин его застает за этим занятием, — угрожает оставить брата без пирога, если тот вздумает встать с постели. Джимми сомневается, что когда-нибудь их поймет. Он пытается не попадаться Дину на глаза, думая, что так будет легче, но тот орет на него, когда он пытается выйти из комнаты. Больше ничего за весь день он ему не говорит. Наконец с ним решает прогуляться Сэм, и Джимми благодарен за возможность увидеть «настоящий мир». Большая часть воспоминаний о времени, проведенном с Кастиэлем, касается демонов, ангелов, Винчестеров и никак не помогут вновь освоиться в человеческой жизни. К счастью, Сэм охотно отвечает на вопросы. Война против Люцифера продолжалась два тяжелых года. В первые месяцы из ангелов лишь Кастиэль был на их стороне, и их постоянно не покидало ощущение, что они в шаге от провала. Но в конце концов все больше и больше ангелов — чаще из низших чинов гарнизона — перестали выполнять приказы Захарии и встали на защиту человечества, и мало-помалу расстановка сил изменилась. Что касается остального мира, то люди почти ничего не заметили, упрямо игнорируя то, что творилось у них под носом. В газетах удивлялись всплеску преступности и странным исчезновениям, писали о многочисленных природных катаклизмах. Некоторые религиозные лидеры пугали паству наступлением Апокалипсиса, но никто не принимал их всерьез. Жизнь продолжалась. Наконец Сэм замолкает, и они молча возвращаются в мотель. Джимми так задумался — два года, прошло уже два года с тех пор, как он видел Амелию и Клэр в последний раз, — что не заметил, как Сэм остановился посреди стоянки, и врезался в него. — Прости, — говорит он, рывком возвращаясь в настоящее. — Знаешь… — нервно начинает Сэм и неловко замолкает, а потом прокашливается и продолжает: — В смысле, ты же знаешь, что Дин ничего против тебя не имеет, да? О. Так вот он, к чему ведет. — Да, я знаю. Просто вышло так, что я выгляжу, как Кастиэль. И, по-моему, он ничего не говорил о том, что вернется в Рай после победы над Люцифером? Сэм с облегчением переводит дух, а потом вдруг приходит в ужас. — Погоди. Хочешь сказать, что был там, когда… — Что? Нет! — Лицо Джимми заливает жаркий румянец, и он мысленно стонет. Редкие воспоминания о сексуальной жизни Дина и Кастиэля всегда вызывали неловкость — по неправильным причинам — и он пытался об этом не думать. — Нет! Они просто… они спросили меня, прежде чем… — Ты согласился? — завороженно и одновременно озадаченно спросил Сэм. — Я вообще-то не рассчитывал снова увидеть жену, — защищаясь, отвечает он, — Кастиэль предупредил меня, что я, возможно, буду его весселем сотни лет. И что я должен был ответить — нет? Это бы сделало всех троих несчастными. Они любили друг друга. — Да, — тихо соглашается Сэм, — это правда. Что тут еще сказать? *** Следующим утром Дин уже на ногах и настаивает на том, что: «Все в порядке, черт возьми», когда Сэм предлагает отлежаться еще пару дней. — Чувак, это же не я чуть не истек кровью, — фыркает Дин. — Как бы то ни было, нужно отвезти его, — он кивает на Джимми и по-прежнему на него не смотрит, — домой, прежде чем поедем охотиться на оставшихся тварей. Так что они загружаются в Импалу, и Джимми… Джимми едет домой. Дорога в Понтиак, по большей части, проходит в молчании, и с каждой милей Джимми волнуется все больше и больше. К тому времени, как они оказываются на его улице, сердце стучит так сильно, что почти больно. Он хочет выскочить из машины прямо на ходу и бегом рвануться к дому, но Дин его останавливает. — Мы идем с тобой, — говорит он, а потом одергивает руку, будто обжегся. Он вылезает из машины несколько более неуклюже, чем обычно, и Джимми про себя ругается. О чем он думал? Нельзя просто вломиться в дом, а вдруг там демоны! Но в доме — его доме — темно и неуютно. Газон нужно подстричь, а еще на нем стояла табличка «продается». Перед домом не было машин, и Джимми, задолго до того, как они доходят до парадной двери, понимает, что дом пуст. Он все равно звонит, но никто не отвечает. Его охватывает разочарование — конечно, их здесь нет, возможно, они переехали или ангелы их куда-то переселили, — и он пытается храбриться, пока Сэм подбирает отмычки. — Жди здесь, — приказывает Дин, и они с Сэмом, с ружьями наперевес, заходят внутрь. Джимми рассеянно кивает, уже не так сильно желая войти с ними. Это к лучшему, пытается уверить он себя. Помнишь, что случилось в прошлый раз? Он позвонит Амелии и скажет, что вернулся. Найдет их. Так он шокирует их меньше, чем два года назад, просто из ниоткуда возникнув на пороге. Действительно, так будет лучше. Однако комок в горле не исчезает. Сэм и Дин слоняются по дому и рисуют смутно знакомые символы, а потом сообщают, что им пора, нужно охотиться на демонов — остатки армии Люцифера сеют хаос; но они навестят его, как только смогут. У него не должно больше быть проблем — демонам он теперь без надобности, раз ангел навсегда его покинул. А скоро им станет совсем не до него. Джимми не ждет, что они когда-нибудь увидятся — Дин, вероятно, не захочет напоминаний о том, кого он потерял, — и удивляется, глядя им вслед и чувствуя острый укол разочарования. Но ему и так есть о чем беспокоиться. Он набирает номер мобильного влажными и трясущимися пальцами, молясь, чтобы она не сменила номер. Гудки очень громкие, а потом кто-то снимает трубку, и… это она. — Амелия? Это я…. Джимми, — говорит он, и его голос почти не дрожит. Молчание. — Амелия? — Джимми? — наконец переспрашивает она, слабо и недоверчиво. — Боже, это правда ты? Я думала… — она неуверенно замолкает, и Джимми поспешно успокаивает ее: — Все кончено, Амелия! Я дома… на этот раз я вернулся навсегда! — Это… Господи, Джимми! Я никогда… — Как Клэр? Где вы? — спрашивает Джимми, когда она опять замолкает. От тревоги начинает сосать под ложечкой. — С ней… с ней все в порядке. Все отлично. Она так выросла. И мы по-прежнему в Понтиаке… только мы… просто переехали! Опять молчание, и улыбка Джимми вянет. — Можно вас увидеть? — спрашивает он гораздо нерешительнее, чем хотелось бы. — Да! Да, мы должны встретиться, — тут же отвечает Амелия, и Джимми чувствует облегчение. — Помнишь кафе на Милл Стрит? Давай встретимся там… через полчаса? Джимми соглашается и вешает трубку. И тут же понимает, что у него нет машины и нужно выходить немедленно, если он не хочет опоздать. Он приходит даже раньше и не знает почему: то ли потому что сейчас в лучшей форме, чем раньше, то ли потому что полпути преодолел бегом — и то и другое, видимо. Он смотрит на дверь с надеждой и тревогой одновременно, и когда наконец появляется Амелия, тревога становится сильнее. Она совсем не изменилась, думает Джимми и встает. Она прекрасна. Они садятся и делают заказ, а потом наступает тишина. Не так себе представлял он их встречу. — Как ты? — неуверенно начинает он и замечает, что по ее щекам текут слезы. — Что произошло? — спрашивает он, и в голове возникают панические мысли: с Клэр что-то случилось, и Амелия не захотела говорить об этом по телефону, ее похитили демоны или сбила машина, или… — Я кое-кого встретила, — говорит она и не смотрит ему в глаза. О. Они вместе уже почти год, говорит она, и ее взгляд умоляет о понимании. Они съехались пару месяцев назад, и Клэр он нравится. Они счастливы. — Прости, — шепчет она, — я не думала, что ты когда-нибудь вернешься. Джимми машинально кивает, чувствуя оцепенение. О такой возможности он даже не подумал. И он хочет разозлиться или погрустить, но вместо этого… он ничего не чувствует. — Можно мне… — его голос срывается, и он сам же этому удивляется. — Можно по крайней мере увидеть Клэр? — Конечно, — поспешно говорит она, — просто… позволь мне сначала с ней поговорить, ладно? Джимми молча соглашается. Разве у него есть выбор? *** Джимми хандрит. На него это не похоже, но он только что вернулся после трех лет борьбы с демонами — ну ладно, фактически с ними сражался не он, но все равно — и обнаружил, что жена влюблена в другого, так что ему простительно. Он даже не может ее ни в чем винить. Он сам не ожидал, что вернется, а как могла этого ожидать она? Он хотел видеть Амелию счастливой, и она счастлива. Но она рядом, и Джимми гораздо тяжелее с этим смириться. Мало-помалу он начинает справляться. Да и выбора у него, на самом деле, нет. Сэм и Дин заезжают к нему по пути из Южной Дакоты в Миссури — не спрашивай, — и Джимми не знает, кто больше удивлен, он или Винчестеры. Честное слово, он не рассчитывал увидеть их снова, а они не ожидали увидеть, что он шатается по дому в трениках и c недельной щетиной на лице — Кастиэль никогда не падал духом, язвительно думает Джимми, а потом сам же хочет отвесить себе пинок. Нет, он не упал духом, он просто жалкий. Однако и от этой неразберихи есть плюсы: в твердолобой башке Дина наконец улегся тот факт, что Джимми не Кастиэль, и с ним стало гораздо проще общаться. Особенно когда Дин внезапно решил, что должен растормошить его, то есть затащить в бар и заставить напиться. Целый вечер с мукой на лице он отправляет к нему девушек и с облегчением выдыхает, когда Джимми их всех отшивает. Ему не станет лучше, если он переспит с незнакомкой. Но Джимми ценит его жест — по крайней мере до тех пор, пока не просыпается на следующее утро с гудящей головой и неприятным привкусом во рту. Он сонно добредает до кухни и терпит слишком громкие комментарии и смех Дина до тех пор, пока Сэм над ним не сжалился и не отвлек Дина разговором о предстоящей охоте. А потом, наблюдая, как они уезжают, уже во второй раз, Джимми чувствует себя гораздо лучше. Есть люди, которым на него не плевать, есть Клэр, и нужно привести свою жизнь в порядок. Джимми начинает искать работу и наконец устраивается в местную газету. Продавать места под рекламу не самое волнующее занятие, но ему нравится. А приключениями он сыт по горло. И когда звонит Амелия и говорит, что с ним хочет встретиться Клэр, Джимми воспринимает это как знак свыше, что он на правильном пути. Он мысленно благодарит и волнуется, как пройдет встреча. Но его волнения напрасны: Клэр ужасно рада, что он вернулся. Она была весселем Кастиэля и понимает, что с ним случилось, а вот Амелии этого никогда не понять — в нее же вселился демон. Джимми слушает ее болтовню о школе, о друзьях и — о ужас! — мальчиках и не может поверить, что за эти два года она так выросла. Его переполняет гордость, и он боится, как бы сердце не разорвалось в клочья. Он уверен, как бы у них все ни получилось с Амелией, с Клэр будет все в порядке. Они продают дом через три месяца после его возвращения. Амелия предлагала его оставить, но Джимми отказался: он хочет начать все сначала. Он переезжает в маленький дом с тремя спальнями в другом конце города: достаточно близко, чтобы Клэр могла заходить, но достаточно далеко, чтобы не сталкиваться с Амелией в магазине. Они подписывают бумаги на развод через месяц. Грусти Джимми не чувствует, только облегчение. По воскресеньям он ходит в церковь, но теперь это не приносит удовлетворения. Он видел ангелов, демонов, конец света и то, как обычные люди — необычные люди — сражались в гуще событий, пытаясь сделать мир лучше. Через некоторое время он перестает ходить на службы. Священник, когда они случайно встречаются, спрашивает, почему, а у Джимми не хватает духу сказать ему, что он не в силах слышать, как тот разглагольствует о том, что Джимми пережил. Он по-прежнему верует. По-прежнему молится. За Амелию и Клэр. За Сэма и Дина, и за всех охотников, которые им помогают. Он знает, что Кастиэль слушает. И однажды Кастиэль отвечает. День был совершенно непримечательным. Холодная погода, зима уже на пороге, и в воздухе уже пахнет снегом — Джимми любит это время года. Он идет с работы домой и ведет односторонний мысленный разговор с Кастиэлем: привычка, выработавшаяся за то время, пока он был весселем, чтобы не лишиться разума, а потом он так и не смог от нее избавиться. И тут… «Джимми», — шепчет ветер, и Джимми едва не врезается в дерево. *** Джимми подбегает к двери, едва слышит на улице шум Импалы. Они ехали четыре часа — как раз заканчивали дело в Де-Мойне, когда он позвонил, а Джимми по-прежнему не знает, как сообщить им последние новости. Ну ладно. Вперед. Джимми берет себя в руки и открывает дверь еще до звонка. И запоздало понимает, что так и не сказал Сэму и Дину свой новый адрес. Черт! Но, очевидно, они и так его нашли. — Что случилось? — спрашивает Сэм. — Ты сказал, дело срочное. — Да, — он проводит их в гостиную, пытаясь оттянуть неизбежное. Нужно было действительно все сказать по телефону. Правда, он боялся, что Дин съедет в какой-нибудь кювет. Ну ладно, пан или пропал. — Со мной говорил Кастиэль. Он пытается не смотреть на Дина, но краем глаза замечает, что тот затихает на стуле, а на лице бушует целый вихрь эмоций. Потом оно опять становится бесстрастным. — Он в порядке? Что с ним случилось? — спрашивает Сэм, когда становится ясно, что Дин ничего говорить не собирается. Джимми понимает, что сжимает руки, и заставляет себя прекратить. Сейчас он должен сказать то, что не особенно хочется. — Вроде да. Он попросил передать, что демон, которого вы ищете, сейчас в Пайк Вью, Кентукки. Молчание, а потом: — И это все? — Дин наконец вскакивает со стула, и Джимми не может посмотреть ему в глаза. — О, сведения просто… бесценны. Он выбегает из комнаты, а потом и из дома, хлопнув за собой дверью. Джимми морщится и смотрит на Сэма, который, кажется, не может решить, идти за братом или нет. А потом до них доносятся обрывочные крики и проклятия, обращенные к небесам, и Джимми надеется, что соседи не вызовут копов. «Дин», — говорит Кастиэль, и в его голосе столько грусти, что у Джимми сжимается в груди, а на глазах выступают слезы. — Я просто… — он замолкает, указывая жестом на дверь, в которую вышел Дин, и наверх. Сэм, кажется, все понимает и остается на месте — хотя Джимми даже не приходит в голову на него посмотреть. Оказывается, Кастиэлю есть еще что сказать. Дин все еще кричит, когда Джимми выходит на улицу. Пару секунд он нерешительно топчется на месте — черт, холодно, надо было захватить плащ, — а потом делает неуверенный шаг вперед. — Не мог бы… перестать кричать? — просит он, потому что не в силах сосредоточиться одновременно и на Дине, и на Кастиэле. Удивительно, но Дин затыкается, поворачивается и впивается в него свирепым взглядом. И Джимми начинает говорить. Он рассказывает Дину все, что хочет сказать Кастиэль, но не может. Совершенно очевидно, что Дин сначала ничего не хочет слушать, но раз уж Джимми приходится говорить, то он будет слушать, как бы неприятно ему не было! Вряд ли ему хуже, чем Джимми: ужасно неловко быть посредником в личном разговоре. Он говорит, потому что Дин заслуживает знать правду. Он заслуживает знать, что Кастиэль не хотел уходить — и никогда бы не ушел, будь у него выбор. Нет, он бы остался, остался до тех пор, пока бы Дин не постарел и не поседел, пока бы он не умер и Кастиэль не похоронил бы его, а потом бы они снова встретились в Царствии небесном. Но его силой вернули в Рай и запретили возвращаться, и если он снова ослушается, то падет и, скорей всего, больше никогда не увидит Дина. Даже когда Кастиэль замолкает, Джимми по-прежнему говорит. Он рассказывает о том, как Кастиэль думал о нем. Восхищался им, сколь бы богохульным это ни было. Как бы ради его он прошел до края Земли и обратно. Что чувствовал, когда Дин был рядом. Счастье. Умиротворенность. Раздражение и злость тоже, потому что иногда Дин так бесит! Но душа Дина сияет ярче остальных, и это прекрасно, и Джимми думает, что, глядя на Дина глазами Кастиэля, возможно, тоже немного в него влюбился. Было просто невозможно не влюбиться (но об этом он Дину не рассказывает, незачем ему знать абсолютно все). Джимми замолкает. Он уже замерз, но Дин так и не двинулся. Несмотря на отражавшуюся на лице боль, он уже успокоился, а сам Джимми внезапно смущается. — Я очень сожалею, — тихо говорит он и действительно сожалеет, как бы лицемерно это ни звучало. Кастиэль ушел, и Джимми вернул свою жизнь — ну, или ее осколки. Тут было либо одно, либо другое — потеря Дина принесла Джимми выгоду. Дин не отвечает, и Джимми уходит обратно в дом. Тепло обволакивает его, как только он переступает порог, тело пробивает дрожь. Он оглядывается: Дин смотрит на небо. Его губы шевелятся, а тихие слова не предназначены для ушей Джимми. И когда с ночного неба начинают падать звезды, Дин улыбается. *** Кастиэль продолжает говорить с ним — через него, давая Винчестерам советы и время от времени убеждая Дина быть осторожным. Он больше не изливал душу, и Дин снова смог смотреть Джимми в глаза. Теперь они заезжают к нему чаще — за посланиями от Кастиэля, и Джимми рад. Они могли бы этого не делать — ведь существует телефон, но Джимми не жалуется. Если честно, он скучал по ним. В конце концов он провел лучшую часть тех трех лет с ними, привык к их присутствию, что было немного странно, ведь на самом-то деле его с ними не было. Но иногда ему кажется, что он бы с легкостью написал сочинение про любимую еду Дина и его музыкальный вкус, а вот они знали только Кастиэля. Между тем, жизнь Джимми продолжается. Клэр приходит раз в пару недель или чаще, когда соскучится или нужна помощь с домашней работой. На работе все хорошо. Джимми даже пару раз пытается сходить на свидания, но заканчивается все полным провалом. Его это не слишком волнует, хотя он не хочет разбираться, почему. Почти через год после появления Кастиэля Джимми приходит домой и видит Дина, привалившегося к капоту Импалы. Выглядит он дерьмово. Сэма рядом нет. — Привет, — говорит Дин, а Джимми спрашивает: — Где Сэм? Да, очень прямо, но, судя по тому, что Джимми слышал, в последний раз, когда с Сэмом что-то случилось, Дин продал душу и запустил Апокалипсис. Так что можно немного побеспокоиться. — Сэмми встретил девушку, — объясняет Дин, изо всех сил показывая, что в этом нет ничего особенного, но под слоем напускного безразличия Дин кажется усталым и немного грустным. И очень одинокое сердце Джимми сжимается от сочувствия. — У меня есть комната для гостей, — вдруг говорит он. Дин уже об этом знает — он довольно часто останавливался у Джимми. Но сейчас Джимми предлагает нечто другое, Дин понимает это и раздумывает над предложением. Джимми не Сэм. И не Кастиэль. Но Дину одиноко. Одиноко и Джимми, когда нет Клэр и Винчестеров. Будучи весселем, он привык к постоянной компании. Кастиэль всегда был рядом, когда Джимми приходил в сознание, и теперь ему этого не хватает. — Классно, — говорит Дин и хватает свой рюкзак. «Хорошо», — соглашается Кастиэль, и Джимми улыбается. Он дает Дину устроиться — что значит просто бросить рюкзак в комнате — и достает пиво. Он должен ему, и Дину это нужно. Кастиэль неодобрительно причитает на задворках сознания, но на этот раз Джимми отмахивается от него — не ему разбираться с этим бардаком. — Ты просто прочитал мои мысли, — говорит Дин, плюхается на стул рядом и с благодарностью делает глоток. Ее зовут Лиза, наконец начинает Дин. Она живет в паре сотен километров к западу, и она врач. Они познакомились пару месяцев назад после осложнений на охоте, и ему не нужно было в больницу, но Сэм — эта гигантская девчонка — настоял. Лиза дежурила в операционной и не сводила глаз с него, что, если подумать, было немного нечестно. В конце концов, это у Дина были боевые раны! Черт, Сэм даже не протестовал, когда она предложила оставить Дина на ночь, для наблюдения. — Пришлось выбираться через окно, — смеется Дин и тянется за еще одним пивом. Он случайно задевает Джимми, и того словно обдает жаром. Все дело в алкоголе, решает он, намеренно игнорируя тот факт, что весь вечер сидит с одной бутылкой пива. Через некоторое время Дин начинает говорить невнятно и не может усидеть прямо, и Джимми понимает, что ему достаточно. Теперь перед ним встает задача уложить Дина в кровать, не самая, прямо скажем, легкая, учитывая, что Дин спать не хочет, а хочет еще пива. В конце концов Джимми удается оторвать его от бутылок и отвести наверх — повезло, что Дин слишком пьян, чтобы затеять драку. — Сэмми уехал в Стэнфорд, слышал? — бессвязно бормочет Дин, пока Джимми пытается втолкнуть его в комнату. И нет, Джимми не слышал. — Вот какой умный у меня брат. Его уход был лишь вопросом времени. Он отнекивался, но я знал. Дин выжидающе смотрит на него, будто ожидая, что он согласится. Да, очевидно, все его проблемы начались не с Кастиэля. Джимми не знал, расстроиться или вздохнуть от облечения. Так что он просто вталкивает его в дверной проем — и действительно, в следующий раз Дин поспит на диване, от этого еще никто не умирал. Дин запинается, валится на кровать и смотрит на Джимми мутным взглядом. — Меня всегда все бросают, — так буднично говорит он, что у Кастиэля впервые не находится мудрых слов для них обоих. — Ну, я никуда не собираюсь уходить, — осторожно начинает Джимми и удивляется, увидев на лице Дина дурацкую улыбку. — Ты милый парень, Джимми, — сообщает он и вытягивает руку, чтобы погладить его по плечу — по крайней мере, Джимми думает, что он пытается сделать именно это, так как промахивается, гладит воздух и в процессе едва не падает с кровати. Джимми перехватывает его и заталкивает обратно. — Ты мне нравишься, — откровенно заявляет Дин, и Джимми почему-то доволен. И когда Дин начинает храпеть, Джимми вспоминает, что тот пьян, и пытается подавить разочарование. *** Сначала Дин проводит с ним не очень много времени, разрываясь между охотой и Сэмом. Но через пару месяцев дел становится меньше — они уже почти избавились от остатков армии Люцифера. Даже призраки, оборотни и другие сверхъестественные создания, о существовании которых Джимми даже не подозревал, ведут себя заметно тише, и Дин возвращается домой все чаще и чаще. Не всегда все идет гладко — Дин не привык к оседлой жизни, а последним человеком, с кем Джимми делил кров, была его жена, так что им пришлось друг к другу притереться. Но через некоторое время они привыкают. Джимми вылезает утром из кровати и обнаруживает на кухне полусонного Дина, который бормочет кофемолке: «Ну давай же, блин!» Или приходит домой и выясняет, чем закончилась очередная попытка Дина что-то приготовить. Их быт почти семейный, Джимми от Дина такого не ожидал, и у него всегда теплеет от этого на сердце. Кастиэль доволен. Однако есть и подводные камни. Например, Дин любит выходить из душа в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг талии. Маленьком полотенце, которое всегда соскальзывает. Кастиэль очень доволен. Джимми советует ему заткнуться. Однажды Дин устраивается на работу в автомастерскую в пяти кварталах отсюда — он уже две недели никого не убивал и ему ужасно скучно, и Джимми наконец понимает, что Дин не хочет никуда уезжать — если только на охоту по выходным. И он рад. В тот же день он понимает, что влюбился в Дина и… Что ж, возможно, по уши влип. *** Покоя нет даже во сне. После снов о Дине Джимми просыпается потным и возбужденным, и он не дрочил столько с подросткового возраста, когда не мог понять, что его больше возбуждает: сиськи чирлидерши или задница футболиста. Он даже не знает, являются ли сны воспоминаниями Кастиэля или его собственными фантазиями, но его члену, кажется, все равно. Дело принимало нежелательный оборот, и в присутствии Дина — без рубашки или штанов — ему становилось неловко. Кастиэль советует поговорить с Дином, но Джимми просто не обращает на него внимания — в последнее время он очень в этом преуспевает. Клэр проводит с ними две недели во время своих летних каникул. Джимми берет отпуск, а Дин, пока она здесь, хочет смотаться проведать Сэма. Джимми едва не соглашается — больше ради себя, чем ради Клэр, — но это и дом Дина тоже, и Джимми не хочет, чтобы тот думал, что должен уехать, чтобы дать Джимми возможность побыть с дочерью. Дин очень остро воспринимает такие вопросы. И в каком бы затруднительном положении Джимми ни оказался, — надо смотреть правде в глаза: влюбиться в человека, который не сможет забыть о том, что когда-то ты был весселем для ангела, которого он любит, вот черт, — мысль о том, что Дин уедет, причиняла еще больше боли. Кроме того, Клэр нравится Дин — вообще-то, Джимми думает, что она была в него сначала немного влюблена (и слава богу, что все закончилась), и она всегда очень рада его видеть. И в конце каникул, когда Джимми везет ее домой, она поворачивается и спрашивает: — Дин — твой парень? Джимми изумленно хлопает глазами, переводит на нее взгляд и запоздало вспоминает, что надо смотреть на дорогу. Но Клэр, покраснев, упрямо продолжает: — Все в порядке. Я не против. У моей подруги Келли две мамы, и они классные! — Я… эээ… то есть… — Джимми прокашливается, чувствуя, как лицо заливает румянцем. — Нет, он не мой парень. — О, — Клэр отводит взгляд, и в голосе слышится странное разочарование. — С чего ты взяла? — спрашивает Джимми, убедившись, что голос у него насколько возможно нейтральный. — Ну, вы все время так себя ведете, пялитесь друг на друга и все остальное, — она пожимает плечами. — И вы живете вместе уже несколько месяцев. — Ну, он просто друг, — говорит Джимми и своим тоном дает понять, что разговор окончен. Следующую милю они проезжают молча, Джимми только начинает расслабляться, как: — А ты бы хотел, чтобы он стал твоим парнем? — Клэр! — рявкает он, возбуждаясь гораздо больше, чем хотелось признавать, и на этом разговор действительно заканчивается. Предательская часть его мозга не может перестать задаваться вопросом: правда ли Дин все время на него пялится — и почему. *** Однажды в четверг Джимми готовит ужин и гадает, вернется ли сегодня вечером с охоты Дин, как кухню вдруг заливает светом и в него входит знакомая сущность Кастиэля. Что… Следующее, что он видит, — они стоят среди золотых деревьев, и перед ними припадает к земле самое ужасное создание, которое он когда-либо видел. И Джимми не успевает запаниковать, как Кастиэль поднимает руку, и чудовище исчезает в огне, и его крики отдаются в ушах, и от запаха паленой плоти щиплет в носу. Дин лежит на земле в паре футов, с глубокой раной на боку и еще одной на лбу, и он настолько неподвижен, что целую секунду Джимми кажется, будто Кастиэль опоздал. Но потом Кастиэль опускается на колени рядом с Дином, кладет руку ему на грудь, и ослепительный свет заливает лес. Дин приходит в себя, жадно вдыхает и выгибается. Он машинально шарит вокруг в поисках оружия, и Кастиэль успокаивающе кладет свою ладонь на его руку. — …за черт? — тяжело выдыхает Дин, а потом широко распахивает глаза. — Дин, тебе нужно быть осторожней, — говорит Кастиэль, нежно гладя его по щеке. — Кас… А потом они снова оказываются в гостиной, и Джимми стоит на коленях, придерживая голову Дина, а Кастиэль опять исчез. Он смотрит на Дина, и Дин смотрит на него, и Джимми понимает, что рассеянно гладит его по волосам. Он отдергивает руку, и лицо заливает жаром. Во всем виноват Кастиэль. Дин моргает. — Чувак, почему на тебе фартук? Черт. Ужин. Джимми вскакивает так стремительно, что Дин с громким стуком бьется головой об пол. — Ой, — жалуется он. — Прости, — кричит Джимми, спеша на кухню. Конечно, выключить плиту Кастиэль не додумался. «Прошу прощения, — говорит Кастиэль. — Не было времени думать о бытовых приборах». — Все в порядке, — отвечает он. — Нас не так уж долго не было. — И лучше спасти Дина, чем ужин. Кастиэль всецело с ним соглашается. Дин заходит на кухню вслед за ним, одежда на нем вся рваная, и Джимми внезапно осеняет: Дин сегодня едва не погиб. Сначала у него кружится голова, а потом приходит злость: что, если бы Кастиэль не успел? Что, если бы вообще не пришел? Дин бы умер и, возможно, был бы с Кастиэлем, а Джимми остался бы один. Черт возьми, Дину нужно быть осторожнее! — Мне нравилась эта кожаная куртка, — ноет Дин. — Сможешь зашить ее? — спрашивает он потолок, и Кастиэль резко отвечает: «Нет». — Нет, — коротко сообщает Джимми. — И твоя машина на улице, — добавляет он, предвосхищая следующий вопрос. — Круто! Он хватает кусочек помидора из тарелки, и Джимми бросает на него свирепый взгляд. — Я думал, с тобой поедет Сэм, — говорит он, а Дин пожимает плечами. — Он не смог. В последний момент приехали родители Лизы из Флориды, чтобы с ним познакомиться, — Дин содрогается от мысли о знакомстве с будущими родственниками, и у Джимми кончается терпение. — Дин, ты чуть не умер! — взрывается он, и у Дина хватает наглости выглядеть удивленным тем, что Джимми не все равно. — Чувак, я в порядке. — Да, но, возможно, в следующий раз не будешь! Дин смеется. — Со мной всегда будет все в порядке. Взгляд Джимми становится еще свирепее, и Дин поспешно продолжает: — Кас всегда появится и спасет меня. Это его обязанность, помнишь? Он обещал. Погодите-ка, что? «Он прав, — говорит Кастиэль. — Дин и его семья в безопасности, как и твоя. Господь не забывает тех, кто служил ему верой и правдой, и мое наказание не отменяет моего слова. Вы по-прежнему под моей защитой, и я могу вернуться на землю только тогда, как буду нужен вам. И только тогда». Ого. — И все равно! Будь осторожнее, — уже более спокойно повторяет Джимми, и сейчас Дин представляет собой олицетворение оскорбленной невинности. Молчание, а потом: — А что у нас на ужин? Джимми качает головой и не может удержаться от улыбки. *** — Клэр? — зовет Джимми, закрывая за собой дверь. В гостиной горит свет, Импалы на обычном месте нет, значит, Дин еще не вернулся. — Мы в моей комнате, — отвечает она, и Джимми поднимается по лестнице, молясь, чтобы она была там не с парнем. Ей скоро семнадцать, о некоторых аспектах жизни своей дочери он бы предпочел не думать. Совсем. В конце концов, ему известно, где Дин хранит оружие. — Привет, пап, — говорит она с улыбкой, когда он заглядывает в ее комнату. Отлично. Никаких парней. Только подруга, и они обе вооружены карандашами и бумагой. — Здравствуйте, мистер Новак, — говорит девушка, отрываясь от своей работы. — Привет, Эмили, — отвечает он, а потом переводит взгляд обратно на Клэр. — Все нормально? — У нас завтра тест по истории, а я в прошлые выходные оставила у тебя учебник. — Ты сказала маме, что ты здесь? Клэр закатывает глаза. — Конечно. — Отлично. Вас надо будет потом отвезти домой? — спрашивает он, и Клэр качает головой. — Нет. Мама Эм заедет за ней и заодно подбросит меня. — Ну ладно, тогда удачи! Он закрывает за собой дверь и идет переодеваться. Раньше он всегда с удовольствием носил костюмы, но теперь не может дождаться конца дня. Возможно, все это оттого, что он застрял в одной одежде на три года. Он надевает джинсы и свитер и спускается, чтобы сварить кофе; садится с книгой на диван, наслаждаясь тишиной, и медленно прихлебывает из кружки до тех пор, пока в дверь не звонят. Он встает и впускает мать Эмили в дом. — Синтия, входите, — улыбается он, — я позову девочек. Он подходит к основанию лестницы и кричит, что за Эмили приехала мама: не самый цивилизованный способ, но, как он выяснил, с подростками работает. — Еще пять минут! — доносится в ответ, Джимми закатывает глаза и возвращается к Синтии. — Вам лучше присесть, — говорит он, потому что они знают, что такое эти «пять минут». — Хотите кофе? — Если вам не трудно, — говорит она, и Джимми заверяет, что совсем нет. Они оживленно болтают в ожидании девочек. Синтия с дочерью переехали в Понтиак несколько лет назад после развода, Клэр и Эмили быстро подружились, и Джимми видел Синтию уже несколько раз. Они милая, с ней всегда приятно разговаривать, хотя у Джимми всегда возникает ощущение, что она с ним флиртует. Довольно сдержанно, но все-таки… Ну, это мило. Большинство людей считают, что они с Дином вместе, и ради Клэр Джимми радовался, что никто не спрашивал об этом напрямую. Его это не беспокоило — в конце концов, ему было что ответить, будь это правдой, но в то же время уже никто не проявлял к нему интерес как к мужчине около года. Синтия или не слышала слухов, или не поверила в них, и это было уже хорошо. Может, им сходить поужинать? Раз уж с Дином ничего не получится — бестелесный дух Кастиэля всегда будет стоять между ними. Даже если Дин хоть немного им заинтересуется, как Джимми понять, что он не пытается воссоздать то, что у них было с Кастиэлем? Они же похожи как две капли воды! Да, нельзя сохнуть по Дину всю оставшуюся жизнь. Нужно попытаться жить дальше. И как раз в этот момент Дин появляется на пороге с громким: «Солнышко, я дома!» Джимми мысленно стонет. — Дин, — начинает он холодно, и Дин кажется немного потрясенным его тоном. Впрочем, он быстро приходит в себя; вскинув бровь, смотрит на них и совсем неискренне говорит: — Простите, не хотел помешать. Клэр дома? — Да, она готовится к тесту с Эмили. Синтия отвезет их домой. — Круто. Дин исчезает на кухне, и Джимми с облегчением выдыхает и виновато пожимает плечами, глядя на озадаченную Синтию. — Итак, — начинает он, пытаясь продолжить разговор. Почему-то он не может вспомнить, о чем они говорили, и нервничает, будто его поймали за чем-то постыдным. Дин решает все испортить окончательно. Джимми замолкает, когда он вновь появляется на пороге, и хмурится. Дин не любитель общества школьных мамаш — наоборот, он всегда избегает их, как чумы, и Джимми удивляется, когда Дин плюхается рядом с ним на диван с пивом и широченной улыбкой. Он сидит ближе, чем обычно, и Джимми ерзает и краснеет, когда их бедра соприкасаются. Синтии немного неловко, и Джимми прокашливается. — Вы знакомы с Дином? — спрашивает он, чтобы завязать разговор, и задается вопросом, когда же атмосфера в комнате успела стать настолько напряженной. Она качает головой, и Дин с обаятельной улыбкой пожимает ее руку — и шепчет «Кристо», скрывая это под приступом кашля. Джимми ему одурачить не удается, и он бросает на него свирепый взгляд. Дина это совсем не смущает, и когда он уютно устраивается на диване, то небрежно закидывает руку на спинку, слегка задевая пальцами плечо Джимми. Что за черт? У Синтии такой вид, будто она догадалась, в чем дело, и Джимми хочется, чтобы она поделилась с классом, потому что лично он не может понять, в какие такие игры играет Дин. Тут девочки спускаются по лестнице и спасают его от всего этого безумия. Джимми обнимает Клэр на прощание и машет ей рукой. Когда он наконец закрывает дверь и поворачивается, Дин как раз исчезает на втором этаже. — Это что вообще такое было? — кричит он ему вслед, но ответом ему служит захлопнувшаяся дверь. Супер. «Он ревнует», — объясняет Кастиэль. Джимми фыркает и качает головой. — Ну да, — горько шепчет он. «Ты боялся потерять его, когда его ранили. Почему ты не можешь представить, что он тоже боится тебя потерять?» Джимми вздрагивает и пытается заглушить чувство вины. Это не одно и то же, хочется поспорить ему. Он любит Дина, а Дин любит Кастиэля — в самом деле, нельзя винить Джимми за то, что он хочет жить дальше. Джимми не виноват в том, что Кас бросил Дина, так ведь? И он не собирается жениться на Синтии во время первого же свидания и выгонять Дина из дома. И вообще, это и его дом тоже, Джимми никогда бы не попросил его съехать. «Ты значишь для Дина гораздо больше, чем думаешь», — говорит Кастиэль, и Джимми мечтает, чтобы Кастиэль перестал читать его мысли, или что он там делает, потому что обсуждать свои чувства к Дину с ним ему неловко. — О чем ты? — спрашивает он и трет лицо руками. Боже, как он устал. Все так запуталось. «Мне нельзя спускаться на Землю, а Дин проживет долгую жизнь, — говорит Кастиэль, и Джимми чувствует его любовь и горе. — Он заслуживает счастья, как и ты». Погодите-ка… он что, правда предлагает… Он удивляется, одновременно чувствуя, как теплеет на сердце, а Кастиэль продолжает: «Я знаю тебя, Джимми Новак. Ты был моим весселем три года, и ты прекрасный человек. У тебя уже есть моя благодарность — будет и моя любовь, если захочешь. Дин хочет именно тебя, как бы упорно вы двое не старались убедить себя в обратном». Джимми тяжело опускается на ступеньку, и Кастиэль вежливо дает ему собраться с мыслями. Это… неожиданно, мягко говоря. И ему нужно поговорить с Дином. Дин, разумеется, не собирается упрощать ему жизнь. Он знает, что Джимми хочет с ним поговорить — непрерывный стук в дверь должен был натолкнуть его на эту мысль, — и поэтому избегает его. Если Джимми что и узнал о Дине Винчестере с тех пор, как он переехал, так это то, что он не любит говорить о своих чувствах. Джимми тоже от этого не в восторге — он же мужчина, в конце концов, но он был женат пятнадцать лет и у него дочь подросток, так что он привык. Вечером Дин так и не выходит из своей комнаты, а утром уезжает до того, как Джимми успевает проснуться. Сначала тот паникует, думая, что Дин уехал навсегда, но нет, все его вещи остались в комнате. Джимми пребывает в смятении весь день и, придя домой, обнаруживает на автоответчике сообщение: Дин уехал к Сэму на выходные. Джимми поджимает губы и говорит Кастиэлю, что Дин просто невыносим. Кастиэль даже не думает с ним спорить. *** Вечер воскресенья. Джимми сидит на диване, когда слышит, как Дин паркуется на подъездной аллее. Двигатель затихает, и Джимми напрягается, ожидая услышать, как откроется и закроется дверь. Однако ничего не происходит, и Джимми представляет, как Дин сидит в машине, пялится на дом и решает, заходить или нет. Свет в гостиной включен, так что Дин знает, что его ждут. Теперь шаг за ним. Секунды тянутся, складываясь в минуты, и Джимми наконец слышит красноречивый звук захлопываемой двери; глубоко вдыхает и вытирает вспотевшие руки о джинсы. Он слышит, как Дин заходит, снимает куртку и через пару футов разувается. Увидев Дина, он встает — они все-таки поговорят об этом, — но Дин останавливает его, поднимая руки в защитном жесте и не давая Джимми ничего сказать. — Слушай, я понял, ясно? Это было не мое дело. Можешь встречаться с кем хочешь, это здорово. Я не буду тебе мешать. С этими словами Дин поворачивается пятках и поднимается по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз и думая, что разговор закончен. — Дин, подожди! — кричит Джимми вслед и устремляется за ним, но Дин даже не думает останавливаться. Он догоняет его в коридоре, хватает за руку… — Дин, может, просто… И Дин машинально впечатывает его в ближайшую стену, вышибив из него весь дух; перед глазами все плывет. — Черт, прости, — мямлит Дин и пытается сделать шаг назад, вот только Джимми… Джимми его целует. Несильно, легчайшее прикосновение губ к губам, и тут Дин приходит в себя и прижимает его к стене и углубляет поцелуй. Горячо, влажно и грубо, на грани отчаяния и намеком на безысходность, и Джимми задумывается, был ли с кем-нибудь Дин после Кастиэля. От этой мысли он стонет, и Дин отшатывается от него с таким видом, будто его ударили. Джимми инстинктивно вытягивает руку, чтобы не дать ему упасть, и кладет на отметку Кастиэля на плече Дина, и судорожный вдох Дина, раздавшийся в тишине, кажется оглушительным. — Дин, — в унисон начинают они с Кастиэлем, и Дин замирает, вынуждая Джимми его резко отпустить. — Кас? — тихо спрашивает Дин, с подозрением и надеждой, и… черт. Черт. — Ты тоже слышал? — вслух удивляется Джимми. «Да», — подтверждает Кастиэль, внушая трепет, и Джимми долго не думает — он просто снова хватает Дина за плечо, оттягивая одежду, чтобы добраться до кожи, а Дин не сопротивляется. Джимми специально не думает о том, что, возможно, только что упустил все свои шансы с Дином — или о том, что Дин минуту назад отвечал на его поцелуй, — иначе он может снова сдаться, а этого ему совсем не хочется. «Спасибо, — говорит Кастиэль, — теперь все будет хорошо». Потом он обращается к Дину, и Джимми чувствует себя ужасно неловко, вот так, стоя перед Дином, касаясь его, пока Кастиэль с ним говорит. Он пытается не подслушивать — правда, пытается, но это тяжело, ведь слова Кастиэля отдаются в голове, — а потом улавливает, что Кастиэль пытается убедить Дина, что его чувства к Джимми никакое не предательство, и что он может и должен быть с ним, это не означает, что он стал любить Кастиэля меньше. Джимми слышит лишь то, что говорит Кастиэль, но, судя по тому, как резко смеется и качает головой Дин, — он упрямится. И чувствует себя виноватым, потому что смотрит не на Джимми, а в пол. Но постепенно Дин начинает успокаиваться, Кастиэль с любовью говорит: «Я вас благословляю», и наконец Дин поднимает голову, ища губами губы Джимми, и Кастиэль ликует. Поцелуй медленный и нежный, почти ленивый, изучающий, и Джимми лишь смутно припоминает, что он все еще держится за отпечаток ладони Кастиэль, но ему все равно, особенно когда Дин за волосы откидывает его голову, углубляя поцелуй… — Погоди! — говорит Джимми, отстраняется и убирает руку. Он судорожно дышит, и сконцентрироваться на том, что он должен спросить, очень сложно. — Ты кого целуешь? — Чувак, — стонет Дин, — ты что, тоже хочешь поболтать? Джимми пронзительно на него смотрит, скрестив руки на груди, и Дин страдальчески вздыхает. — Ладно, раз уж ты хочешь знать. Ты ведешь себя по-другому. Ты говоришь по-другому… черт возьми, да большую часть времени ты даже выглядишь по-другому! Так что да, целую я тебя! Да, Дин не самый большой романтик на земле, но он сказал это, это важно, и Джимми знает это. На сей раз он кладет руку Дину на затылок, ерошит короткие волосы, а потом притягивает себе, вовлекая в новый поцелуй. Дин с готовностью отвечает, и скоро поцелуй перерастает в нечто большее: их руки блуждают, сжимают, ласкают. Джимми возбуждается и чувствует, как член Дина упирается ему в бедро. От довольно яркого воспоминания о том, как он трахает его этим членом, его пробивает дрожь, и он так заводится, что едва может думать и… Да. В постель. Немедленно. Дин, кажется, с ним полностью согласен, и они медленно, не разрывая поцелуя, идут в спальню. По пути скидывают свои рубашки, а Джимми пару раз едва не запутывается в собственных ногах. Он чувствует, как Дин улыбается от такой неуклюжести, и думает, что Кастиэль, наверное, всегда владел собой. Удивительно, но эта мысль не причиняет боли. Они падают на кровать, и Дин оказывается сверху, от прикосновения груди к груди у Джимми от возбуждения начинает кружиться голова. Он так долго этого ждал, и, судя по лихорадочным поцелуям, не он один. Они целуются и ласкают друг друга, Дин касается его везде: на некоторые ласки он отзывается стоном, на некоторые нет. Он гордится из-за первых и удивляется вторым, и почему-то странно доволен. Видимо, Джимми и Кастиэль не похожи даже в постели, так что Дин собирается заново выяснить, что заставляет тело Джимми отзываться. Джимми тоже ласкает Дина, сначала нерешительно, затем все более и более уверенно, и Дин дрожит и выгибается от его прикосновений. Он считает шрамы и веснушки на его теле, и думает, что неплохо справляется, когда Дин обо всем забывает и трется об него своим возбужденным членом. Черт, нужно снять эти дурацкие штаны. Он неловко возится с пуговицей на джинсах Дина и злится, что ничего не получается, но, к счастью, Дин более чем рад помочь, отстраняя его руки и расстегивая ее сам. Это позволяет Джимми заняться собственными брюками и, когда он снова поднимает взгляд на Дина, тот уже голый — и черт, отрывочные воспоминания, оставшиеся от Кастиэля, совсем не воздали ему должное. У него нет времени пялиться, потому что Дин обхватывает его член, и Джимми закрывает глаза — на секунду или десять, и открывает их, когда Дин начинает прокладывать дорожку поцелуев от груди вниз по его телу. О Боже… «Он так хорош в этом», — говорит Кастиэль почти самодовольно, и Джимми громко ругается. — Кастиэль… — предупреждает он, потому что изо всех пытается не кончить сию же секунду, а Кастиэль только мешает. — Он все еще здесь? — спрашивает Дин и слегка прикусывает кожу у тазовой косточки. У Джимми все плывет перед глазами, и он хватает Дина за волосы и не дает отстраниться, чтобы получить больше. Он и не знал, что ему это нравится. Он пытается перевести дух и смеется, но смех тут же переходит в стон, кода Дин проводит языком по его члену. — Он всегда здесь. — Ты против? — Нет, — искренне отвечает Джимми, и Дин ослепительно улыбается. — Пикантно, — говорит он и вбирает член Джимми в рот. Он стонет и беспомощно толкается в рот Дину до тех пор, пока тот не берет его за бедра и чуть не отстраняет, нежно гладя по бокам. И Джимми пытается притормозить, правда, но все так прекрасно, что когда Дин начинает посасывать головку, то он до постыдного быстро кончает. Он все еще пытается восстановить дыхание, когда Дин подается назад и выпускает его член изо рта. Губы припухли, а член возбужден, и Джимми хочет большего. «Ты хочешь, чтобы он взял тебя, — шепчет Кастиэль, — хочешь почувствовать его внутри. Я знаю». — Да, — стонет Джимми и широко разводит ноги. Он краснеет под взглядом Дина и под шепот Кастиэля «Да, вот так» и знает, что позже ему будет стыдно за свое непристойное поведение, но сейчас ему все равно. — Черт, только глянь на себя, — хрипло говорит Дин. Он обводит пальцами вход, и Джимми дрожит — о господи, Дин собирается его трахнуть. Он собирается трахнуть его. — Смазка? — Джимми указывает на тумбочку. Он купил ее вчера в припадке мужества и оптимизма и краснеет еще жарче, когда Дин дразняще поднимает бровь и открывает новый пузырек и пакетик с презервативом. Он зачарованно наблюдает, как Дин наносит немного на пальцы. Он не слишком знает, чего ожидать — пусть Кастиэль этим уже занимался, но он-то нет, и совсем не из-за недостатка желания, — и вздрагивает, когда Дин вводит в него палец. Ощущения… странные. Не больно, мышцы расслаблены после оргазма, но и приятного мало. Дин подается назад и добавляет еще один палец, и у Джимми перехватывает дыхание — становится немного неудобно, только вот Дин дотрагивается до точки внутри, и Джимми распахивает глаза. — Дин, — говорит он, и Дин повторяет это снова и снова, заставляя его стонать от возбуждения. Дин растягивает его изнутри, и его член снова встает. Оба тяжело дышат, и Дин наклоняется, чтобы поцеловать его: глубоко, грубо и так хорошо. Кажется, это продолжается вечность, но все же слишком быстро заканчивается. Дин отстраняется, надевает презерватив, добавляет на него немного смазки трясущимися руками и подается вперед, и Джимми инстинктивно зажимается, сопротивляясь вторжению. — Шшш, расслабься, — хором говорят Дин и Кастиэль, и Джимми хочет спросить, каким это образом — с членом-то в заднице, но вместо этого просто стонет. Больно. Дин замирает, и наконец тело вспоминает о том, как делало это прежде, даже если Джимми не помнит. Оно помнит, как растягивалось, принимая Дина, позволяя ему войти, и Дин, пользуясь этим, входит глубже. Он входит медленно, отстраняясь и вновь толкаясь, давая Джимми достаточно времени, чтобы привыкнуть. Боль постепенно уходит, и Дин подается вперед и входит до конца. — Джимми, — стонет Дин и начинает толкаться, медленно, осторожно, задевая ту самую точку, и у Джимми перехватывает дыхание. — Дин, Дин, Дин, — выдыхает он, подаваясь навстречу, желая еще. — Господи, только глянь на себя, — стонет Дин и целует его в том же ритме, что и трахает. Джимми снова возбуждается и хватается за него, впиваясь ногтями в спину, задницу, руку, везде, докуда может дотянуться, притягивая его к себе. Потом он задевает плечо Дина, то самое, с меткой Кастиэля, и Дин стонет, а Джимми ухмыляется и кладет на плечо ладонь. Кастиэль фыркает, а Дин ругается. — Блядь, — говорит он и толкается сильнее, нарушая ритм. — Да, — Джимми стонет и невольно сжимает руки, вынуждая Дина потерять контроль. Он толкается в Джимми, не сдерживаясь, и с губ срываются то ругательства, то «Джимми», то «Кас». От возбуждения он весь покраснел, зрачки расширились, губы припухли — Господи, как же он прекрасен. Джимми обхватывает свободной рукой свой член и дрочит столь же яростно, как Дин его трахает, шумно вздыхая, каждый раз, когда Дин задевает простату. Второй оргазм практически застает его врасплох, он вскрикивает, сжимаясь вокруг Дина, который тоже кончает, посасывая запачканные спермой пальцы Джимми, его тело напрягается, а бедра все также толкаются вперед. Они так и лежат, не отрываясь друг от друга, минуту или две, пульс успокаивается, дыхание выравнивается, и тогда Дин медленно выходит, и Джимми чувствует болезненную пустоту. Дин выкидывает презерватив и устраивается на кровати рядом с Джимми, перекатывается, чтобы уткнуться носом в его шею. Он влажный и теплый, и… «Он счастлив», — говорит Кастиэль, и Джимми кивает. Он знает. — Вы снова говорите обо мне? — сонно и очень довольно спрашивает Дин, и Джимми обводит отпечаток ладони пальцем, давая почувствовать, что Кастиэль тоже доволен. Дин что-то невнятно шепчет, сонно улыбается и закидывает руку на грудь Джимми, и тот закрывает глаза, чувствуя себя столь же счастливым. Приятная тяжесть Дина и ровное дыхание убаюкивают его. Они спят с улыбками на лицах, а Кастиэль наблюдает за ними с Небес. Конец