Только другим больно сделаешь

Шиде подходит ближе, аккуратно вставая между разведенных ног и опирается руками о столешницу, приближаясь к чужим губам. Шоуи щурится, будто пытаясь разглядеть в его мыслях причины, но лишь бросает короткое: — Хреновая идея, - выдыхает дым почти Шиде в губы и стряхивает пепел, краем глаза следя, чтобы не угваздать стол и попасть в пепельницу. Шиде почти непозволительно близко. Он ввалился вечером в квартиру, смотрел волком, молча сидя на диване в гостиной, слово за слово - и вот они здесь. Шоуи и рад бы сказать, что не чувствует ничего, но пакостливый вкус на парней помладше щекочет коготками загривок. Шиде симпатичный, острый на язык. Шоуи сказал бы “да”, но что-то внутри вопит о заботе к младшему, о каких-то братских чувствах, хотя как распознать их - Шоуи не имеет ни малейшего понятия. А ещё о том самом, что за семью печатями и чугунной дверью, о том, у кого Шоуи спрятал собственное сердце. Шиде же рядом, совсем близко, такой нуждающийся и требовательный одновременно - едва ли кто-то может сопротивляться. “Чжоу Шуи может,” - подкидывает ядовитое сознание и Шоуи вновь пытается остановить все это. — Я не он, - напоминает Шоуи и затягивается снова, выжидая. Шиде лишь измученно хмыкает и отворачивается. Его болезненная улыбка почти делает больно, но Шоуи отгоняет это чувство подальше - не его забота. Тяжелая влюблённость - определённо конёк обоих братьев. Шоуи хотел бы над этим посмеяться, да только сглатывает горечь, следя за вздувшимися венами на шее Шиде. — Знаю, - тихий шепот въедается под кожу, но Шоуи сопротивляется. Знает, что добром не кончится. Последняя затяжка и он выдыхает дым прямо в лицо только повернувшему голову Шиде. — Это тебе не поможет, - проявляет остатки рациональности Шоуи, чувствуя как на бедро ложится чужая ладонь, - легче не станет. Шиде не реагирует, продолжая поглаживать чужие бедра. Вверх и вниз большими пальцами, мягко, осторожно, будто спрашивая разрешения. "Почти как тогда, " - вновь ядовито шепчет сознание и Шоуи отмахивается, пытаясь не сравнивать, не вспоминать. Но Шиде настойчив, требователен. Тянется ближе, заглядывает в глаза, охотясь за отголосками возбуждения. — Милый, - едко тянет Шоуи, фиксируя ладонью голову Шиде в паре сантиметров от своей, - поверь мне, станет только паршивее. — Готов рискнуть, - шепчет Шиде с болезненной ухмылкой. Он сжимает руку на бедре сильнее и увереннее ведет ладонью вверх, цепляясь пальцами за шлевку на джинсах. Другой ладонью ныряет под рубашку, проходится кончиками пальцев по коже рядом с поясом, вызывая мурашки и прижимается губами к чужим, проверяя. Шоуи и рад бы дать по наглой морде, но чужая близость слишком соблазнительна, и он расслабляется, позволяя больше. Встать ближе, вжаться пахом. Поднять рубашку выше и, только что не станцевав победный танец, дать волю рукам, сминая упругую кожу под пальцами. Целовать, при этом едва-едва отвечая, отклонить в сторону голову и дать влажно пройтись по напряженной шее. Шоуи позволяет. Позволяет наиграться, проверить, попробовать и отпустить. Он готов дать мальчишке многое, в том числе и это. Вот только Шиде думает иначе. Будь ему нужна игрушка - нашел бы кого-нибудь другого, но здесь, сейчас, он тут, потому что нужен был именно Шоуи. Со всем своим сарказмом и язвительностью, сильными руками и горечью от сигарет на языке. Шиде наивно пытается поверить, что переклинит, перекроет и отпустит. Что Шоуи сможет сделать это для него - и потому его не устраивают вялые ответы и тихое отсиживание словно на скамейке запасных. Укус в плечо, второй, Шиде широко лижет чужую шею от основания до нежного кусочка кожи за ухом. Грубо сжимает чужой член и вцепляется зубами в ухо. Шоуи пытается увернуться, рычит, реагируя на болезненные укусы, но Шиде не позволяет отстраниться. Царапает ногтями шею и вцепляется зубами в губы. Шоуи сдается через пару минут. — Совсем ребёнок, - выдыхает в ухо, резко перехватывая контроль и вжимая Шиде лицом в стену. Тот играется, словно мальчишка, а Шоуи не может-не хочет. Врет себе напропалую, особенно про "не вспоминает". Как однажды также вжимал в стену другого за те же провокации. Биться о жёсткую поверхность наверняка неприятно, но Шиде лишь усмехается криво и косит взгляд в сторону, следя за теряющим контроль Шоуи. — Тогда мне стоит называть тебя папочкой? - отчаяние сплетается с истерикой и Шиде перестаёт контролировать язык. — Рискни, и я позабочусь о том, чтобы тебе было больно, - фыркает Шоуи, позволяя Шиде развернуться. Убирает руки с крепкой спины, опирается о стену. — Жестокий, - Шиде смеётся, сцепляя руки на его шее, но улыбка кривая, фальшивая насквозь. Он мог бы выглядеть почти довольным, если бы не почти обдолбанный взгляд и покрасневшие глаза на мокром месте. Шоуи плевать настолько, насколько позволяет его загнанная в самый дальний угол совесть, и он вжимает Шиде в стену. Впервые за долгое время в нем теплятся отголоски тех самых эмоций и теплых чувств и он не намерен упустить ни крошки. Проходится пальцами по бокам, оглаживая крепкое тело, наслаждаясь, и утыкается носом в чужой, соприкасаясь лбами. — Ты сам ко мне пришёл, - шепчет Шоуи в губы последнее предупреждение-возможность и медленно кладёт раскрытую ладонь на вздымающуюся грудь. Смотрит в глаза, следя за реакцией и ведёт руку выше, большим пальцем нежно оглаживает кадык и мягко сдавливает ладонью горло. Шоуи хотел бы сказать, что ему плевать. Что совсем не трогает распластанное у стены тело, что эта ядовитая близость ему нипочём. Но сейчас, стоит услышать едва заметный скулеж, и Шоуи впивается в чужие губы, посылая все к черту. Проталкивает язык в доверчиво раскрытый рот, давая горечи растечься у обоих на языке. Шиде едва ли соображает, когда скидывает футболку и помогает расстегнуть свободную рубашку. Едва ли понимает что происходит, когда Шоуи разворачивает его обратно, укладывая на стол. Он плавает будто в тумане, пока его поглаживают грубые ладони, а язык сплетается с чужим. Шоуи жаркий и любит контролировать. Не дает двинуться и сделать лишнее движение, потому Шиде приходится побороться за любой лишний шаг навстречу, почти воруя прикосновения. Шоуи расстегивает молнию на брюках на автомате. Тело горит от прикосновений и укусов. Под руками мечется распаленный Шиде, пытаясь урвать больше. Тратить время на растяжку нет ни сил, ни желания, да и смазки на кухне не водится, успокаивает всплеск вопросов в своей голове Шоуи, когда спускается вниз и, подцепив чужие брюки, стягивает их вниз вместе с трусами, чтобы взять в рот. Шиде шипит и бьется затылком о столешницу, на что Шоуи лишь хмыкает, старательно добавляя слюны и обводя языком каждую венку. И если следя за тем, как сокращаются мышцы на животе и бедрах, а руки буйно мечутся по сторонам, не зная за что ухватиться - Шоуи сжимает член, пытаясь сбавить резко нарастающее возбуждение… он никому об этом не расскажет. Шиде бьет его пяткой в спину, подзывая обратно, выше, и Шоуи послушно выпрямляется, целует жадно, улыбаясь насмешливо, передавая легкий солоноватый вкус и прижимает свой член к чужому, обхватывая рукой. Жарко и слишком близко. Слишком правильно и нужно прямо сейчас. Шиде жмется теснее, обхватывает руками за плечи, кусает губы, а Шоуи краем сознания пытается помнить, что нужно двигать рукой, если они хотят сегодня кончить. Он сдается первым, спуская на живот, и, вцепившись рукой в бедро Шиде, которым он так доверчиво жался к боку, стонет низко, вызывая мурашки. Шиде же хватает пары движений и едкого грязного шепота на ухо, чтобы кончить следом. // — Рассказывай, - командует Шоуи, ставя перед Шиде стакан с виски на два пальца и кидая в голову полотенце. Шиде смущен. Отводит взгляд словно нашкодивший пёс. Шоуи следит, стараясь не давить на больное, не резануть сильнее чем нужно. Шиде может быть сколько угодно сильным, вот только в отличие от Шоуи он все ещё чувствует. Почти год без Чжоу Шуи дался ему нелегко. Каждый день. Каждый час - Шиде едва ли помнит момент, когда не задумывался о нем. И сейчас, когда навалились обязанности и экзамены - Шиде сорвался. Ему хотелось быть с ним, рядом. Хотелось видеть его каждый день. Его хотелось. Шоуи слушает внимательно, давая делать паузы и путаться в словах. Не меняется в лице, только смотрит пристально, следя за каждым движением. — Переведись к нему, - выдает после долгой тирады, встречая недоуменный взгляд. — Что? Нет. Я. Нет. Я ему не нужен, - фыркает Шиде, накидывая полотенце на плечи, горбясь и отворачиваясь. Шоуи почти смешно. — Нужен, не нужен - ты и понятия не имеешь, никогда же на самом деле и не пытался узнать, - фыркает он, пока разминает зажатые после неудобной позы мышцы и чувствует внутри легкое как перышко спокойствие. Чего бы от него не хотел сегодня Шиде - получилось абсолютное ничего. Все стало только яснее. Чжоу Шуи - константа в мире чувств Гао Шиде. Пей Шоуи - бессердечная сволочь без сострадания. И хотелось бы оспорить, да только Шоуи лишь хмыкает про себя, замечая как легко отпускает возбуждение, томящее буквально двадцать минут назад. Будто страницу перелистнул. И вдруг Шиде уже он сам, а не те жалкие клочки воспоминаний, которые всколыхнули на один момент в груди Шоуи пыль. И снова тишь да гладь без намека на сердцебиение. Шиде хмурится, анализирует, пытается выдать другое решение. Вот только ответ один, и известен обоим. — Пока сам не решишь его отпустить - никто не поможет, только другим больно сделаешь, - ворчит Шоуи вполголоса, поджигая очередную сигарету. - Суши волосы и ложись спать, мелочь.