Персональное наказание Северуса Снейпа

Северус Снейп никогда не считал себя самодуром. Будучи шпионом, он просто не мог позволить себе подобную роскошь: когда изо дня в день приходится ужом виться меж двух хозяев, честность с самим собой становится одним из основополагающих факторов выживания. Именно честность позволяла вовремя выявить собственные желания и потребности и либо удовлетворить их, либо жестко подавить, чтобы не отвлекаться от основных задач. Но все выходило из-под контроля, стоило лишь появиться в зоне видимости его главному раздражителю – Поттеру. Его персональному наказанию. Его плате за ошибки молодости. Когда Поттер оказывался рядом, Северусу хотелось рычать от бессильной злобы. Сердце гулко стучало где-то в самом горле, кончики пальцев мелко подрагивали, сама магия начинала вихриться и закручиваться вокруг него в тугие спирали. И никакая окклюменция не спасала. Поттер бесил одним своим присутствием. Он вызывал гнетущую тревогу своим отсутствием. За несколько лет вся жизнь Северуса стала неизменно крутиться вокруг дракклова мальчишки, поэтому, когда его горло разорвало от всепоглощающей боли, когда по венам заструился сжигающий саму его суть яд, краем сознания Северус порадовался, что его повинность закончена. Больше никаких треволнений за судьбу этого исчадия ада. Покой. Ведь за столько лет, посвященных исключительно спасению Поттера из бесконечных передряг, он заслужил немного покоя? Один Мерлин знает, как мальчишке удалось его вытащить. Сначала из цепких когтей смерти, затем – из вороха обвинений, но результат – Орден Мерлина – в будущем принес Северусу свои дивиденды. Северус был слаб, абсолютно разбит, разорван в клочья. Лишь этим он мог объяснить то, как в итоге сложились обстоятельства. Почему, лежа на продавленной койке в Мунго, слабо шевельнул пересохшими губами в ответ на неумелый поцелуй, почему в конце концов начал впускать в свой дом в Тупике Прядильщиков настойчиво являющегося каждое утро Поттера. И сердце, и магия в его присутствии по-прежнему сбоили, а в душе поднималось что-то темное, снова и снова толкая Северуса на жестокость, пусть лишь в словах. Но Поттер терпел и возвращался. Провоцировал самим своим существованием. А когда набрался наглости – и действиями. Смирившийся в глубине души с тем, что мальчишка является тем ярмом, что он вынужден нести во искупление собственных грехов, Северус отстраненно, с исследовательским интересом наблюдал за несмелыми поначалу попытками сблизиться. У Поттера все на лице было написано, оставалось лишь гадать, как мальчишка дошел до такого абсурда, как умудрился влюбиться в того, кого столько лет ненавидел? Северус поддался, зная, что Поттеру проще уступить, и тот отстанет. Он милостиво терпел чужие прикосновения, не обращая внимания на глупое сердце, заходящееся в рваном ритме. Лениво отвечал на все более глубокие поцелуи. Терпеливо направлял, когда Поттер решился на первый минет. И не переставал задаваться вопросом: когда же тому надоест? Неужели Национальному Герою больше некуда пойти? Где же его друзья? Почему он с завидной регулярностью появляется именно на его пороге, заглядывая в глаза, как побитый щенок? О, как же Снейп ненавидел его глаза! Когда вихрастая голова ритмично двигалась в районе его паха, мужчина неизменно отворачивался, лишь бы не видеть этого искрящегося, повлажневшего взгляда. Какая ирония судьбы – ненароком сталкиваться взглядом именно с этими, вызывающими глухую горечь зеленющими глазами на невыносимо отвратительном лице. Гораздо позже, когда Северус окончательно сдался под неиссякаемым напором вездесущего мальчишки, он регулярно втрахивал его в скрипучий матрац, беря исключительно сзади, чтобы не видеть – так было проще. Понедельники и четверги – именно в эти дни Северус дозволил Поттеру отвлекать его своим телом от прочих забот. Они почти не разговаривали; поначалу, пока поврежденные острыми зубами Нагайны связки мучительно срастались, восстанавливаясь, Снейп и не мог, лишь старался не обращать внимания на фоновую болтовню Поттера, – после стольких лет работы в наполненной постоянным гамом школе это не составило большого труда. Он даже не замечал, как разговоров становилось все меньше, пока они вовсе не сошли на нет. Их короткие встречи проходили по одному и тому же сценарию: Поттер приходил, тихо здоровался, изредка удостаиваясь скупого ответного кивка, и они шли прямиком в спальню, где Северус властно разворачивал худощавого паренька к себе спиной и невербальным заклинанием обнажал. Никаких прелюдий. Никаких ласк. Снейп просто исполнял свой долг, отрабатывал повинность, стараясь не прислушиваться к тихим стонам, переходящим в скулеж, и не позволяя вечно холодным ладоням парня прикасаться к себе. Порой после, когда Снейп мучительно пытался выровнять сбившееся дыхание, которое теперь уже всегда будет раскаленным прутом обжигать глотку, Поттер подкатывался к нему под бок и все же говорил что-то, тихо-тихо. За собственными сипами Северус не слышал ни слова, да и не хотел слышать. А после мальчишка молча одевался и уходил. Поттер вообще был не в его вкусе. Щуплый, даже костлявый, угловатый, низкий. Без тренировок по квиддичу он совсем потерял форму, больше походя на нескладного подростка, нежели на взрослого парня. Дерганный, скованный до неловкости, рвано двигающийся – являющий собой абсолютный диссонанс. В то время как Северус всегда предпочитал уверенных и ярких, знающих себе цену, высоких и равномерно развитых – гармоничных. Порой, в свободные от Поттера дни, он не отказывал себе в удовольствии провести ночь с одним из таких красавчиков; многие молодые маги были не прочь отдаться герою войны. Единственное, что омрачало эти встречи – понимание, что они ничего не значат. Северус все еще был честен с собой и признавал, что в душе желает чего-то большего. Смысла, который он потерял, когда сгинул Волдеморт. И вновь в его жизни оставался один лишь Поттер, порой заставляя Северуса ощущать себя каким-то безвольным придатком к этому паршивцу, словно ему не положена была собственная жизнь. Он злился и бросался в парня чем ни попадя, шипел и прогонял, но в следующий понедельник снова методично трахал, за лохматые вихры прижимая его голову к кровати. Месяцы складывались в годы, а заведенный порядок не менялся. Поттер беспрекословно сносил все его придирки, слабо улыбался и по первому же требованию подставлялся. И возвращался. В один из «дней свободы от Поттера» Северус, покинувший свою обитель, чтобы посетить аптеку Малпепера, встретил Аурелио. Войдя в наполненное не самыми приятными, но за столько лет работы с зельями ставшими привычными ароматами, Северус сразу обратил внимание на изящного юношу, склонившегося над бочонком с глазами жука-носорога. Пока взгляд жадно ощупывал каждый изгиб стройного тела, скользил по золотисто-бронзовым локонам, собранным в аккуратный хвост, открывающий вид на смуглую шею, которую сию же секунду захотелось слегка сжать, наслаждаясь чужим сбившимся дыханием, по тонким загорелым запястьям, что должны так правильно контрастировать с его бледной кожей; разум скрупулезно составлял список зелий, в состав которых входил этот достаточно непопулярный ингредиент. А зелья оказались интересные: каждое из них было призвано разнообразить сексуальную жизнь. Вызвать удовольствие или продлить его, повысить чувствительность нервных окончаний или слегка простимулировать эмоциональное состояние – проще говоря, самые разные виды афродизиаков. Словно почувствовав его внимание, юноша обернулся и, снизу вверх мазнув взглядом по высокой фигуре Снейпа, непроизвольно скользнул юрким язычком по губе. Проследив движение, Северус понял – эту ночь он проведет крайне занятно. Аурелио оказался интересным собеседником. Он изучал зелья в Сорбонне, а в Лондон приехал на каникулы: спастись от испанского зноя и подтянуть английский. Глядя в темно-карамельные глаза, на то и дело мелькающие меж капризно изогнутых пухлых губ жемчужно-белые зубы, Северус думал, что с удовольствием позанимается с юным испанцем. Изучением английского языка, да. А парень так откровенно флиртовал, что не оставалось никаких сомнений ни в его способностях, ни в намерениях: язык тела и то, что Аурелио был приезжим, указывали, что он действительно хочет Снейпа. Как мужчину, а не героя войны и кавалера Ордена Мерлина первой степени. Несколько проведенных совместно часов не были свиданием. Исключительно прелюдия. Парная аппарация – и вот они уже в тесной прихожей в Тупике Прядильщиков: Северус властно прижал к себе податливое, нетерпеливо извивающееся тело, впился в соблазнявшие его с самого момента встречи губы. Пухлые, влажные, опытные, они были так не похожи на вечно обкусанные тонкие губы Поттера, так непривычны, что на секунду Северусу показалось, что их слишком много, что эти две блестящие от слюны половинки душат его. Мысль была столь абсурдна, что поцелуй, споткнувшись о нее, прервался, но Аурелио, обольстительно мурлыкнув, принялся жарко вылизывать шею Снейпа. Северус тряхнул головой, недоумевая, как в такой момент мог вспомнить о чертовом мальчишке? Постаравшись отогнать образ своего персонального наказания, он с трудом сдержал болезненный стон, почувствовав особенно мощное всасывающее движение у кадыка, и поспешил оттянуть увлекшегося юношу от испещренной шрамами шеи. Прямо на него уставились затуманенные желанием глаза. Их цвет в полумраке прихожей больше не напоминал карамель, и снова на краю сознания всплыл Поттер, на этот раз старший, кареглазый. Чтобы отвлечься, Северус склонился к лицу Аурелио, но Поттеры в его голове окончательно разогнали морок похоти, и Снейп недоуменно замер, не в силах решить: верхнюю губу поцеловать или нижнюю? Они были действительно толстыми, не то что у… – Желаешь кофе? – не дожидаясь ответа, он приобнял парня за талию, довел до кухни, усадил на тонконогий стул и, отвернувшись, захлопотал у плиты. Северус хорошо знал себя, знал он и то, что зельеварение и готовка успокаивают. Пока руки проворно отсыпали в турку необходимое количество кофе, заливали его Агуаменти и, кинув пару соцветий гвоздики, включали медленный огонь, он пытался осознать происходящее, приходя к неутешительному выводу: Поттер, как сорняк, настолько глубоко пророс в его жизнь, что заполонил собой все мысли. Это открытие не на шутку взбесило. В школе Помона не раз повторяла, что сорняки необходимо своевременно выпалывать, пока они не заглушили более благородные растения. – Все в порядке? – раздался певучий голос Аурелио. Ранее его легкий акцент казался Северусу очаровательным, навевая мысли о солнце и море, но сейчас не вызвал ничего, кроме глухого раздражения. Помешав кофе специальной ложечкой на длинной ручке, Снейп положил ее на блюдце и развернулся, привалившись к столешнице бедром. Аурелио явно не был в восторге от того, где оказался. Вальяжно развалившись на неудобном стульчике, он с кислым выражением осматривал убогую обстановку кухоньки, но, когда их взгляды встретились, улыбнулся и, сдвинувшись на краешек стула, призывно развел колени. В дверь постучали. – Ты кого-то ждешь? – напрягся Аурелио, садясь ровнее. – Нет, что ты, – сдержанно ответил Северус, хотя внутри у него все перевернулось от злости. Этот стук он узнал бы из тысячи: удар-пауза-удар-удар-пауза-удар. Поттер. Какого лысого драккла его принесло? Снейп был абсолютно уверен, что сегодня вторник. Сбоку раздалось шипение, и на этот раз он выругался вслух, подхватывая турку и убирая подальше от огня, но было поздно: кофейная шапка вспучилась, и мутно-коричневая жижа выплеснулась через край турки, оставляя на ее боках некрасивые подтеки и капая на плиту. Стук повторился, на этот раз самый обычный, без какого-либо ритма. Снейп, с трудом сдерживая разъяренное шипение, с размаху поставил перед Аурелио турку и чашку и метнулся в прихожую, на ходу буркнув: – Налей сам! На пороге неуверенно переминался Поттер, сжимающий обеими руками пузатую бутылку. – Ты что здесь забыл? – Снейп почувствовал, как вместе с шипением изо рта вылетело несколько капелек слюны, но ему было все равно – с Поттером можно было не церемониться. – Я… вот… – тихо проблеял мальчишка и протянул ему бутыль. – И что это?! – Ну, у меня день рождения, и я подумал… В голове зазвучал участливый голос Помоны, перечисляющий методы искоренения сорняков. Северус скрестил руки на груди и угрожающе навис над щуплым парнишкой: – Подумал?! Поттер, уверяю, та единственная извилина, что функционирует в твоей твердолобой черепушке, не в состоянии обеспечить мало-мальски стабильный мыслительный процесс. Круглые очки не скрыли расширившихся глаз Поттера, когда тот опустил взгляд на его шею. Догадавшись, что Аурелио мог оставить следы своей страсти, Снейп задрал подбородок, давая лучший обзор – может быть, хоть так чертов мальчишка наконец поймет, что ему не место в этом доме, в его жизни. – Убирайся, – рыкнул он. – Я занят. – Но… – Пошел вон! Захлопнув дверь, Северус заглянул в мутное зеркало и с досадой поморщился: шею покрывали багровые засосы. Зрелище вызвало отвратительное чувство клейменности, будто бы на его теле и без того было мало меток. А Поттер никогда не позволял себе… Вихрем влетев в кухню, он, приметив по-прежнему чистую чашку и нетронутую турку, максимально ровным голосом поинтересовался: – А что кофе? Не любишь? – От него зубы темнеют, – Аурелио соскользнул со стула и, проведя по груди Северуса снизу вверх, обнял его за шею, проворковав: – Люблю кое-что другое. Пойдем в спальню? Или ты передумал? – Пойдем, – решительно ответил Снейп, желая как можно скорее вытравить из себя Поттера, забыть о его существовании. И все же, проходя мимо окна, украдкой бросил взгляд на опустевшее крыльцо. Впустив Аурелио в спальню, он ненадолго замер на пороге. Ощущение неправильности происходящего никак не давало приступить к активным действиям. Впрочем, молодого человека это, кажется, ничуть не смущало: завидев кровать, тот с улыбкой обернулся и, соблазнительно покачивая бедрами, начал раздеваться. Наблюдая за тем, как плавно стекает с плеч модная голубая мантия и по мановению руки аккуратной вуалью оседает на спинке стула, как кокетливо поглядывает на него, встряхивая золотистой копной волос, Аурелио, Северус недоумевал – почему он ничего не чувствует? Почему соблазнительные движения вызывают в нем отнюдь не возбуждение, а нечто сродни досаде и, подумать только, чувство вины? Тем временем Аурелио приступил к более активным действиям: одним текучим движением он оказался рядом, лизнул его губы и, подцепив наманикюренными ноготками лацкан его мантии, потянул к кровати. – В чем дело? – проворковал юноша, заметив сопротивление. Северус и сам себе напоминал упирающегося лапами щенка, которого за шкирку тащили к напруженной луже, чтобы потыкать в нее мордой. – На тебя так твой гость подействовал? Кто это был? – Да, сбил настрой, – пробормотал Снейп, проигнорировав последний вопрос. – Значит, будем его возвращать, – мурлыкнул Аурелио и, подтолкнув его к краю кровати, ловко щелкнул пряжкой ремня, опускаясь на колени. Северус только и успел подумать, что поглаживающие внутреннюю сторону его бедер руки ведут себя слишком фривольно, и вообще, они слишком бронзовые от загара, неправильные, чужие, как его промежность сквозь тонкую ткань белья опалило жарким дыханием, а до слуха донесся благоговейный шепот: – Кто бы мог подумать, я в постели самого Северуса Снейпа… От услышанного Северус дернулся и вскочил, отталкивая Аулерио так, что тот неловко плюхнулся на задницу, недоуменно хлопая глазами. – Извини, ничего не выйдет, – объявил он, застегивая брюки и оправляя сбившуюся одежду. Он бросил быстрый взгляд на Аурелио, который обиженно хмурился, по-прежнему сидя на полу, и вид при этом имел крайне глупый. – Может, зелье? – Нет, не стоит, – отрезал Снейп. На языке крутилась пара язвительных комментариев относительно того, что, судя по тому, какими именно ингредиентами интересовался в аптеке Аурелио, провалы в постели не были для него редкостью, но Северус сдержался. В конце концов, парень же не виноват в своем желании переспать со «знаменитостью». – Тебе лучше уйти, у меня дела. Не дожидаясь ответа, он скрылся в ванной, где, вновь осмотрев шею, тщательно свел все следы. Хмыкнул, когда услышал хлопок входной двери, и, судорожно вздохнув, заглянул в глаза своего отражения. Северус никогда не считал себя самодуром. Обоснованно ли? – Площадь Гриммо, двенадцать, – рявкнул он пустой пасти камина, которая в тот же миг озарилась изумрудным пламенем. – Идиот, он что, даже не настроил защиту камина? – проворчал, вываливаясь в мрачной гостиной Блэк-хауса. – Хозяин настроил, – ответил появившийся с тихим хлопком домовик. Северус прищурился: перед ним, вне всяких сомнений, был Кричер, но очень уж изменившийся – наволочка чистая и аккуратно повязана на манер тоги, волосы, ранее беспорядочными пучками торчащие из ушей, ровно подстрижены, взгляд ясный и цепкий. Одно лишь осталось неизменным – полное отсутствие вежливости. – В дом беспрепятственно может войти лишь один человек. – И, надо понимать, это не Уизли или Грейнджер? – Северус вздернул бровь в надежде, что эльф не заметит его замешательства. – Надо же! Как вы догадались? – издевательски вылупил огромные глаза Кричер, отчего показалось, что те вот-вот вывалятся из глазниц. Снейп хмыкнул. Этот домовик вполне мог дать ему фору в язвительности. Становилось ясно, почему Поттер перестал реагировать на его выпады – он просто привык. – У меня нет времени, где Поттер? – На работе, – послушно ответил эльф, потупив очи долу. Северус скрипнул зубами. В нем смешались бешенство, вызванное клоунадой домовика, и подгоняющее в спину иррациональное чувство вины – не только за то, что вышвырнул мальчишку из дома, но и за то, что совсем его не знал. Поттер работал! Но кем? Он, кажется, собирался стать аврором? Снейп прокрутил перед внутренним зрением образы Поттера и сделал вывод, что это невозможно: для аврора тот был слишком мелким и зашуганным. – Конкретнее! – рявкнул он на смиренно застывшего Кричера. Тот даже лапки перед собой чинно сложил для поддержания образа! Фигляр! – Достопочтенный господин не знает? – наигранно удивился он, и Снейп дернул пальцами, отчего в ладонь скользнула волшебная палочка. – Не надо так нервничать! Кричер сейчас все расскажет. И даже покажет! Следуйте за мной, мистер Снейп, – и он, согнувшись в полупоклоне, попятился к выходу из гостиной. Шагая вслед за домовиком, который через каждые несколько шагов останавливался лишь ради шутовского поклона, Северус с трудом сдерживался от того, чтобы как следует его пнуть. – Ты что, так выпроваживаешь меня из дома? – прорычал он, когда они подошли к входной двери. – Кричер показывает дорогу. – Представь себе, я и сам догадался, что Поттер работает вне дома! – Надо же! Господин очень сообразительный! – дверь распахнулась по щелчку пальцев домовика, и он вышел на залитое светом крыльцо, выжидательно поглядывая на Снейпа. В этот момент мужчине как никогда захотелось столкнуть мелкого мерзавца со ступенек и уйти восвояси, но он пересилил себя и, шагнув вперед, замер в дверях. – Господин видит вон тот раскидистый ясень в конце улицы? – Северус сделал еще пару шагов и вытянул шею, чтобы найти указанное дерево. – От него следует повернуть направо и пройти один квартал. Бар «Белая сова». – Ты же сказал, что он работает, а не… – он обернулся было к Кричеру, но увидел лишь стремительно закрывающуюся дверь. – Вот же зараза. Делать было нечего, и Северус, сняв мантию и перекинув ее через руку на манер плаща, зашагал в указанном направлении, вполголоса понося вредного эльфа. На него то и дело оборачивались редкие прохожие, что раздражало еще пуще, и он накинул на себя чары отвлечения внимания. Искомое заведение и впрямь обнаружилось в конце квартала. Минималистичная вывеска, покрытая белой краской и искусственно состаренная, узкие окна и приоткрытая дверь, из которой слышится приглушенный голос: – …ведь были планы, а тут я со своими проблемами. – Не бери в голову, – Поттер. – Иди, передавай привет Нике. – Но… – Все равно мои планы сорвались. А так хоть отвлекусь. – Спасибо. До завтра! Северус прислонился к шершавому камню стены, притаившись между дверью и окном. Мимо него снитчем пронесся пухлый парнишка и скрылся за поворотом, а Снейп все стоял, не решаясь войти. Его смутил голос Поттера. Уверенный, даже немного властный, он был так не похож на то невразумительное мямленье, что он слышал последние годы. Мимо, не замечая его, прошла компания молодых мужчин в деловых костюмах. Галдя и посмеиваясь, они ввалились в бар, невпопад, один за другим, поздоровались и попросили «как обычно». Северус украдкой заглянул внутрь и увидел, как Поттер с легкой улыбкой крутит в руках несколько бутылок, выверенными движениями наливая что-то то из одной, то из другой, смешивает, добавляет дольку лимона… Нескладный? Скованный и неуклюжий? Сейчас движения Поттера были столь отточены и изящны и, Мордред задери, гармоничны, что Северус невольно залюбовался. – Долго собираешься там стоять? – вдруг спросил Поттер, заставив его отпрянуть. – Я вижу твой нос. С тихим вздохом Северус все-таки проскользнул в помещение и осмотрелся. Несколько столиков, длинная барная стойка, вся стена за которой уставлена разномастными бутылками. Все элементы декора выполнены в дереве и освещены мягким светом. Очень уютно. – Нравится? Северус остановил взгляд на Поттере, что как раз выставлял на стойку высокие стаканы. Один из недавно вошедших мужчин подошел, чтобы забрать их. – Ты ведешь себя иначе, – зачем-то сказал он. – Я на своей территории, – Поттер сделал приглашающий жест, указав на один из высоких стульев у стойки. Северус медленно приблизился и, отметив, что Поттер словно бы стал выше – перестал ссутулиться, – заключил: – Ты хозяин. – А еще тебе вряд ли удастся обидеть меня еще больше. Так зачем ты здесь? – Поттер на мгновение скрылся из виду, хлопнула какая-то дверца, и вот уже перед Снейпом стоит толстодонный стакан, а Поттер откупоривает ту самую пузатую бутылку. – Я виноват, – тихо признал Северус. Он посмотрел на лежащую на столешнице тонкую руку, пробежал взглядом до закатанного до локтя рукава, на мгновение остановился на виднеющемся в вырезе разлете ключиц. – Угу. Не будь Снейп окклюментом, едва ли он заметил бы беснующееся пламя на дне серьезных глаз. Он заметил. Махнул рукой, обновляя чары отвлечения внимания, потянул лежащую на стойке ладонь на себя и, перегнувшись через стойку, впился в губы Поттера. Тот протестующе замычал, но Северус, воспользовавшись этим, уже жадно вылизывал его рот. Впервые, пожалуй, ведь на заре их недоотношений лишь позволял Поттеру целовать его, а после и вовсе делал все, чтобы не видеть его лицо, держаться от него как можно дальше. Дурак, думал Северус, поглаживая разрумянившиеся острые скулы. Идиот, признавал он, легко взлохмачивая непослушные волосы. – Профес… Се… Ты чего? – Я так виноват перед тобой. Гарри. И как ты терпел все эти годы? Я же… Я же хуже твоего невоспитанного домовика, да? – Поттер прыснул, и Северус уткнулся лбом в его лоб, так, что все обозримое пространство поглотила зелень его глаз. – Пойдем домой? – Нет, я… я же на работе. – Тогда могу я побыть здесь до закрытия? – неуверенно предложил Северус. Он отстранился, садясь ровно, но не выпустил руки Гарри, переплетая с ним пальцы, смотря на них, думая, как же идеально смотрятся их руки вместе. – Я слышал, что бармены хорошие слушатели. Молчание заставило его обеспокоенно вскинуть голову. В уголках глаз Гарри стояли слезы. Одна из них сорвалась вниз, расчерчивая впалую щеку, и прогремел, круша что-то в груди Северуса, недоверчивый шепот: – Ты... ты действительно со мной поговоришь?