***
Детишки играли в мяч напротив сельского клуба, изредка поглядывая на мужчину, замершего возле стенда с прессой. Они привыкли, что взрослые стоят и долго вчитываются в узкие мелкие колонки с серыми печатными картинками. Ничего необычного, по их мнению, не происходило. Ведь как говорила их учительница Марья Ильинична, чтение — это процесс, требующий тишины и сосредоточенности. Вот дядя и смотрит в газету, не моргая и не отрывая глаз, наверное, потому, что читает очень внимательно. Мяч отлетел прямо к стенду, и маленький Егорка побежал следом. Однако, подняв мячик, он не спешил возвращаться к ребятам. Вместо этого он осторожно потянул мужчину за рукав и с любопытством спросил: — Дядя Толя, а что интересного пишут? «Дядя Толя» долго не отвечал, а потом все же отвел взгляд от газеты и произнес: — Сейчас правда тысяча девятьсот семьдесят первый год и я в СССР? — Не знаю, — пристыдился Егорка, — такие длинные цифры мы еще не проходили. Но отец говорит, что мы живем в лучшей стране на свете. В школе тоже так говорят. — Да неужели… — Ага, — закивал мальчик и стал перечислять: — У нас самые большие посевы пшеницы, самые большие надои молока, самые большие… дядя Толя, вам нехорошо? Почему вы стали таким белым? — Ничего, — угрюмо ответил тот, — просто вспомнил одного парня, тоже самого большого. Похоже, что сейчас он спит, замороженный глубоко в океанических льдах. И спать ему там еще очень долго. — Он тоже тракторист? — Нет. Он… не здешний. Егорка задумался. — Отец рассказывал, что, когда пропали бельгийские полярники, советские летчики их нашли. Там даже принц был! Настоящий принц! Может… может, наши летчики и твоего друга найдут? — Не дай бог! — выпалил мужчина и, словно гонимый роем пчел, умчался прочь. — Только не кэпа… Проводив взглядом странного дядю, Егорка пожал плечами и вернулся к ребятам, которые уже вовсю звали его обратно играть. — Это кто? — спросил другой мальчик постарше. — Дядя Толя, тракторист. Он грустит, потому что его товарищ замерз. — Как это замерз? Сейчас же лето. — Не знаю. Это случилось где-то во льдах. Наверное, в Антарктике…***
К облегчению Тони, когда он добрался до места, где проснулся этим утром, там уже никого не было. Один только старенький, выкрашенный в ядовито-зеленый цвет трактор сиротливо смотрел на своего хозяина. — Дежавю, — хмыкнул Тони и погладил большое ребристое колесо «Кировца». — Что мне теперь делать, не подскажешь? Как и следовало ожидать, трактор ответил ему грустным механическим молчанием. Тони решил осмотреться и вскоре в глубине сарая нашел дверь, ведущую в крошечное подсобное помещение. В этой темной грязноватой каморке стояли односпальная койка, печка «толстобрюшка», комод с вещами и столик с кухонной утварью. На стене на ржавых гвоздях висела одежда, нанизанные на веревку засушенные фрукты и грибы, круглые мучные изделия, банные веники и одиночные слесарные инструменты, там же рядом были прибиты пожелтевшие фотографии, мотивационные плакаты и даже наградные листки. — Я не только советский фермер, — проинспектировав скромное жилище, заключил Тони, — я еще и нищеброд. Впрочем, жилищный вопрос его беспокоил меньше всего. Куда важнее было узнать, как он выглядит, восстав из мертвых в этом социалистическом кошмаре. Если это все уготовано ему в качестве персонального чистилища, то за какие такие грехи, позвольте спросить? За то, что он был гениальным, свободным и сказочно богатым американцем? Право, это не смешно! Порывшись в комоде, Тони нашел зеркальце для бритья и стал придирчиво рассматривать свое лицо. Из плюсов он сразу отметил, что является помолодевшей копией самого себя, хоть существенные отличия нельзя было не заметить: опаленная солнцем чрезмерно смуглая кожа, голубые глаза и, кажется, теперь он без стеснения мог называться брюнетом. Минус был всего один, но он перевешивал все хорошее — Тони с первого взгляда возненавидел не только эту новую жизнь, но и это лицо. — Лучше б совсем был не похож, — с досадой покачал он головой. Где-то за океаном годовалый Энтони Эдвард Старк, ничего не подозревая о будущем, мирно спит в своей колыбели. И если тот малыш — настоящий Тони Старк, то кто же теперь он? — Толян! — закричали на улице. — Ты здесь? Чертыхаясь, Тони выбрался из подсобки и увидел своего недавнего знакомого Василия, благодаря которому он узнал, что не только телефонов, но и кока-колы с двойными чизбургерами здесь в помине нету. Не нужно говорить, что это оказалось для него сильнейшим ударом. — Тебе чего? — мрачно спросил Тони, намереваясь выпроводить «гостя» прочь. — Как чего? Меня Петрович послал, — растерялся Василий. — Говорит, заедь к Толяну. Скажи, пусть он топает в сельсовет, объяснительную пишет. — Какую еще объяснительную? — За прогул. Тони поморщился. Верно, он же на работе. Не то чтобы его волновала эта неожиданная часть его второй жизни, но было бы большой глупостью остаться без средств к существованию и какого-никакого жилья, пока он не придумал, что делать дальше. — Я болею, — не моргнув глазом, соврал Тони, — мне нужно к фельдшеру. — Да? — еще больше удивился Василий. — Ну тогда… давай я тебя подвезу. — Далеко? — Нет. — Ну поехали. Забираясь в кабину «навозного» грузовика, Тони заключил, что, возможно, не все так плохо, как ему виделось поначалу, — никто его не разоблачит. Люди здесь глуповатые, но не злые. Если у них перед носом собрать «Иерихон», то все подумают, что это зерноуборочная машина. Как бы там ни было, в этом временном периоде он находился на самой верхушке интеллектуальной эволюции, обладая знаниями и опытом на полвека вперед. Поэтому с кучкой недалеких фермеров-коммунистов он как-нибудь справится.***
Беззаботно насвистывая, Тони вышел из ветхого домика, на двери которого гордо висела табличка «медпункт». При себе у Тони была справка для отдела кадров и две пачки аспирина. Ранее приготовившись активно симулировать, он не ожидал, что фельдшер — молоденькая девушка лет двадцати, вероятно, практикантка в этом захолустье — без лишних расспросов назначит ему медовые соты натощак, чай с лимоном и крепкий отвар ромашки. При этом девица откровенно смущалась, разглядывая Тони исподтишка, словно тот стоял не в грязных сапогах и пропахшей машинным маслом рубахе, а в лучшем своем костюме-тройке в холле отеля Риц. — Еще на что-то жалуетесь? — робко спросила девушка, закончив заполнять бланк. — Депрессия, апатия, бессонница, головные боли, — по привычке стал перечислять Тони. — Мне бы валиум или ксанакс к отвару ромашки. Девушка-фельдшер удивленно округлила глаза, потом открыла медицинский шкаф, порылась на полках и рассеянно произнесла: — Есть только валериана и аспирин. — Сойдет-сойдет, — поспешил успокоить ее Тони и, улыбнувшись, распихал таблетки по карманам. Затем, получив справку о временном недуге, распрощался с любезным эскулапом. По дороге в сельсовет у Тони случилось еще несколько забавных встреч. Одна миловидная селянка настойчиво подозвала его и вручила небольшой бидон со свежим молоком, сказав, что ей, как вдове, скучно, хоть с обрыва кидайся — ни одного нормально мужика за версту нет. Другая шустрая селянка тоже оказалась очень опечаленной демографической ситуацией вдовой и, подловив его, сунула ему за пазуху сверток с горячими пирожками. — Похоже, ты здесь местный Казанова, Толян, — присвистнул Тони, намереваясь ускользнуть от назойливого внимания местных вдовушек, однако, несмотря на прилагаемые усилия, только к часу дня он смог попасть в приемную сельсовета. — Все ушли на обед, — не глядя на него, отчеканила секретарша — дама порядком в возрасте, с проседью в зализанных в пучок волосах. — Ожидайте. «Ну хоть кому-то я тут не нравлюсь», — усмехнулся Тони и вежливо произнес: — Мне справку от фельдшера отдать… Ни с того ни с сего секретарша впилась в него гневным взглядом, едва не метая молнии за толстыми линзами очков. — Доиграешься, Анатолий! — строго сказала она. — Весной мы по твоей милости новый трактор списали, председатель тебя на поруки взял, но ты, как всегда, неисправим. Выгонят тебя из бригады, а после на товарищеский суд разбирать — заметь, третий за полугодие! — А при чем здесь трактор? — не ожидая такого напора, опешил Тони. — Как при чем? Кто некоммунистически божился, что увеличит тягу Т-шестнадцатого втрое, и в процессе устроил пожар, в котором сгорел не только трактор, но и частный дом, три сарая и тонна колхозного сена? Так вот как он стал бездомным! Не повезло тебе, Толян. — Это был несчастный случай, — попытался оправдаться Тони. — За такое вредительство раньше расстреливали! — воскликнула секретарша и с благоговением взглянула на портрет усатого мужика в позолоченной раме. — Вот при товарище Ста… — Тогда мне повезло, что я оказался здесь не раньше, а сейчас, — подмигнул Тони и, не дожидаясь гневной отповеди, положил справку на стол и пулей вылетел из кабинета. Делать было нечего, кроме как вернуться в сарай и составить план действий хотя бы на ближайшую неделю. Вечером, измотанный неизгладимыми впечатлениями, Тони валялся на койке и с удовольствием жевал вдовий пирог. У него уже вовсю зрел в голове грандиозный замысел, который либо изменит его пребывание здесь к лучшему, либо перевернет эту временную линию вверх дном. Бедняга Толян всего лишь сжег дом и колхозный трактор, Тони, совершенно между прочим, мог уничтожить целую реальность. И, вероятно, ни один человек в мире не смог бы его остановить.***
— Толян, тебя вызывают к председателю! Тони едва успел спрятать под тент то, что стоило ему двухнедельного труда, включая ночные вылазки на свалку. — Иду-иду, — наскоро убрав выпавшие запчасти, Тони вышел из сарая. — Что там опять случилось? Как выяснилось, шофер грузовика Василий приходился ему троюродным братом и единственным в селе родственником, поэтому в руководстве считали, что тот должен за ним присматривать и положительно влиять. — К председателю зовут, — повторил Василий. — Дело срочное. Сказали все бросать и идти. — Зачем это? — удивился Тони. — Я свою смену отработал. Ничего не нарушал. Тони не соврал. Положенное законом время он добросовестно наяривал на колхозном поле. Быть трактористом оказалось несложно, местами даже весело. По правде говоря, ему бы намного тяжелее пришлось, переродись он в теле зоотехника или повара. Вот тогда нельзя было бы ручаться абсолютно ни за что! Василий неожиданно сконфузился, затем наклонился к нему и сказал почти шепотом: — Говорят, к нам особист из города приехал. Ищут тут они что-то. — Что ищут? — тоже шепотом спросил Тони. — Человека? — Не-е, — замотал головой Василий. — Инопланетян! — Кого?! — вскрикнул Тони. — Да тише ты! — шикнул Василий и стал рассказывать, что пару недель назад недалеко от их села прогремел взрыв. Перед этим люди наблюдали яркую вспышку в ночном небе. Ходили слухи, что это летающая тарелка приземлилась или вражеский спутник-шпион, конечно же американский. Теперь там раскопки вроде как, и никого не пускают, военных из частей нагнали, все перекрыли — мухе не проскочить! — Не слышал никакого взрыва, — нахмурился Тони. — Понятно, что ты не слышал, — рассмеялся Василий. — Вы в тот день с Вовкой жрали Аксиньин самогон. Ты бы пионерского горна над ухом не услышал! — А ты сам не брешешь? — Вот еще — мне брехать! Бахнуло так, что в домах на окраине все стекла повыбивало! Кого хочешь спроси! Неожиданное поганое предчувствие заскребло у Тони прямо под ложечкой. — Хм… а на какой это было день? — задумавшись, спросил он. — Когда ты меня к фельдшеру возил? — Да, именно тогда. — Охренеть, — растерянно выдохнул Тони. — И что этому приезжему особисту от меня нужно? — Не знаю, — пожал плечами Василий, — но сказали, прямо срочно надо. — Ладно, — смирившись, махнул Тони рукой, — поехали к председателю.***
Кабинет председателя нельзя было назвать особенным местом — комната как комната, с дубовой громоздкой мебелью, советскими флагами и надоевшими портретами вождей. Ничего примечательного, кроме того, что самого хозяина кабинета там не было. За столом сидел мужчина в военной форме, лет тридцати пяти, и, не отвлекаясь на посетителя, листал толстую папку. Он молча указал Тони на стул и продолжил читать, медленно переворачивая печатные листки. — Кхм-кхм, — скучая от ожидания, прокашлялся Тони. То, что рассказал ему Василий, никак не выходило из головы. Чересчур много всего и сразу, чтобы считать произошедшее в тот день случайным совпадением. Но как это внезапное НЛО связано с его «советским» перерождением, пока оставалось загадкой. Не хватало информации. — Прежде чем я представлюсь и мы начнем, попрошу подписать, — сухо начал военный, подсунув ему под локоть какую-то бумагу. — Обязательство о неразглашении? — насторожился Тони. — Зачем? — Вы ведь честный труженик и патриот? — получил он вопросом на вопрос. — Конечно. — Тогда подписывайте. Тони едва не расчеркнул на документе «Tony Stark», вспомнил, что так и не удосужился узнать свою теперешнюю фамилию, поэтому просто поставил внизу неведомую закорючку. — Отлично, — забрав у него бумагу, сказал военный, — можете меня называть товарищ Карпов. Не сдержавшись, Тони зашелся в приступе неподдельного кашля. Более того, от неожиданности он чуть не рухнул на пол. — Вы что, больны? — Нет, слюной подавился, — утерев выступившие слезы, ответил Тони. — Секретарша из столовой принесла обед. Чувствуете, вот сейчас, кажется, борщ говяжий, чеснок и сало? Карпов посмотрел на него как на дурачка, чему ошарашенный Тони только обрадовался. Он мечтал поскорее сделать отсюда ноги. Если это действительно тот самый Карпов, а по всем признакам выходило, что это был именно он, то меньшее, что оставалось сделать — притвориться идиотом. — Ничего не чувствую, — буркнул Карпов и снова уткнулся в папку, пройдясь глазами по какой-то записи. — В вашем личном деле написано, что у вас есть опыт работы с буровым оборудованием. В частности с буровыми машинами НКР-100. — Э-э-э, — скривился Тони, — раз там так написано… — Вы издеваетесь? — позеленел от ярости Карпов. — Никак нет! — отчеканил Тони. — Все верно, у меня есть такой опыт. — Хорошо, — процедил Карпов, откладывая папку в сторону. — В десяти километрах от вашего колхоза недавно произошло ЧП. Необходимо извлечь один важный объект, который сейчас находится глубоко под землей. Для этого мы ищем на местах узкопрофильных специалистов, обладающих нужными навыками и готовых сотрудничать ради блага советского государства. Другими словами, подумал Тони, они не знают, что там, и им нужно пушечное мясо, которое можно пустить в расход, и никто в верхах об этом не обеспокоится. Что ж, умно. — Если вы согласитесь, то… — Я согласен, — не колеблясь, ответил Тони. — Когда приступать? — Завтра в семь утра за вами заедет машина, — удивленно сказал Карпов, явно не ожидавший такой сговорчивости. — Инструкции получите от куратора. — Куратора? — Да, он будет за рулем, — отрезал Карпов, нетерпеливо указав на дверь. — Свободны. Тони вышел на улицу, уминая стыренную в приемной чесночную пампушку. Все пока складывалось как нельзя удачней. Конечно, такое рискованное предприятие может обернуться для него самыми неприятными последствиями, но если у него под носом лежит то, о чем он догадывается, то он должен обойти шайку Карпова и забрать это себе. Предвкушая светлое капиталистическое будущее, он мечтательно посмотрел в голубое, как глаза одного капитана, небо и, улыбнувшись, направился домой.***
Тони проснулся оттого, что кто-то настойчиво колотил в двери. Окон в его каморке не было, однако это не мешало ему хорошо ориентироваться во времени. Он мог поклясться, что даже зловредный соседский петух еще не высовывал клюв из своего курятника. А это значит, что какой-то наглый идиот прямо сейчас хочет выдернуть его из постели посреди ночи. Правда, в пространстве рабочего сарая Тони пока ориентировался не так ловко, как в других тонких материях. По пути он опрокинул коробку с гвоздями, чудом не проколов себе ногу, и, почти дойдя до двери, до звездочек из глаз стукнулся лодыжкой о возникшее будто бы из ниоткуда тракторное колесо. — Кого там черти принесли? — зло рявкнул Тони, потирая ушибленное место. — Нет бы подождать до утра… — Я от товарища Карпова, — тут же ответили ему. — Мне велено доставить вас на объект. — Ты знаешь, который час?! — еще сильнее распалился Тони. — Ты должен быть в семь! Ответа не последовало. Казалось, нежданного визитера порядком озадачила подобная наглость от штатского и у него не было инструкций на такой вопиющий случай. — Планы изменились, — наконец ответили за дверью. — Нужно выехать раньше. Тони прикусил язык и из упрямства не собирался открывать. А вот шиш тебе, чекистская рожа! Будешь знать, как порядочных людей почем зря будить! — Если не откроете, — суровее прозвучал голос, — я выломаю дверь. Тони хотел рассмеяться, но, когда взглянул на прогнившие и проеденные термитами доски, которые, пожалуй, он бы и сам легко выбил одним ударом ноги, веселье сразу испарилось. Драться посреди ночи с человеком Карпова, как ни посмотри, было не лучшей идеей, поэтому Тони, скрепя сердце, решил заключить мировую. — Я выйду через пять минут, — буркнул он в дверную щель. — Только оденусь потеплее. Посылая проклятия руководству колхоза, всем совкам и лично товарищу Карпову, Тони зажег настольную лампу. Кое-как в закромах сарая он отыскал резиновые сапоги, кожаные перчатки и легкий вязаный свитер — лето летом, но в такую рань в этих краях запросто можно было продрогнуть до костей. Через пятнадцать минут вместо заявленных пяти Тони вышел на улицу. Надо отдать должное посланцу Карпова — его не стали торопить, а все это время терпеливо ожидали возле машины. — Может, зайдем ко мне, чайку с бутербродами попьем? — предчувствуя, что до обеда останется без жратвы, предложил Тони. В темноте он почти не видел лица этого таинственного куратора, но его голос и силуэт почему-то не внушали опасений, а несли в себе что-то раздражающе знакомое, словно какие-то отрывочные воспоминания о людях из прошлой жизни. — Не положено, — властно произнес куратор и сел за руль. — Надо ехать. — Надо так надо, — горестно вздохнул Тони и спросил: — Тебя как зовут? Но, похоже, его не расслышали. Повесив на сарай замок, Тони залез в армейский УАЗик. Тот мгновенно дал газу и поехал, оставляя после себя лишь серое облако из песка и пыли. В тесной кабине водитель почему-то не зажег свет, из-за чего сложно было сосредоточиться и не задремать. Отчаянно зевая, Тони не заметил, как опустил голову на грудь и погрузился в сон, так и не найдя темы для разговора с новым безымянным знакомым.***
Солнце поднималось над горизонтом. В полусне Тони открыл глаза и разглядел четкий профиль Баки Барнса. Не мигая, тот задумчиво смотрел куда-то вперед, так обыденно и непринужденно, будто его присутствие здесь — это нормальное явление. — … да не, херня какая-то, — видя столь странный сон, промычал Тони и, отвернувшись к окну, продолжил спать дальше.***
— Вы новый бурильщик? На УРБ-850 работали? — Вы кто? — Тони проморгался и подскочил на сидении. — Где этот… мать его… куратор? — Почем мне знать, где ваш куратор, — пожал плечами разбудивший его рабочий. Впрочем, на обычного рабочего он не был похож. Это был низенький полный мужчина средних лет, в круглых профессорских очках и с забавной лысиной. В маленьких пухлых ручках он держал свернутые в рулоны чертежи — должно быть, карты или планы местности. — Я геолог из Москвы, — представился он. — Моя фамилия Золатущенко. — Толян, — протянул ему руку Тони и, крепко сжав ладошку не ожидающего подвоха мужичка, спросил: — Какого черта здесь происходит? Мне Карпов сказал, что объект в десяти километрах от нашего колхоза, но мы добирались сюда два часа. — У меня нет полномочий… — испуганно пролепетал Золатущенко. — Ай-ай! Моя рука… отпустите! — Так в чем дело? Где я? — грозно повторил Тони. — Говорите, быстро! — Я не… — Ну!? — Объект перемещается под землей! Он живой! — присев от страха, выпалил Золатущенко. — Ой, я не должен был… — Вот как, — отпустив его, задумался Тони. Выходит, он не ошибся в своих предположениях — это оно самое! Осталось грамотно взять то, что принадлежало ему по праву, в этом мире — так точно… — Солдат, солдат! — вдруг заголосил геолог, который, как сообразил Тони, вовсе был не геологом. — Это никакой не тракторист, это шпион! Арестуй его! Сейчас же! Да еб вашу мать! Тони приготовился удирать, присмотрев неподалеку плотный, густой лесок, но в последний момент остался стоять на месте, удивленно вытаращив глаза. Из деревянной бытовки тяжелой поступью вышел сержант Джеймс «Баки» Барнс. Он хмуро поглядел на вопящего Золатущенко и спросил: — Что здесь происходит? — Ты притащил сюда шпиона! — взвизгнул тот. — Он сразу начал все тут вынюхивать и чуть руку мне не сломал! — Не может быть, — покачал головой Барнс. — Его назначил лично товарищ Карпов. Этот человек не шпион. — Значит, Карпов ошибся, — не сдавался Золатущенко. — Как бы то ни было… я этого проходимца к моему объекту на версту не подпущу! — Да я просто пошутил. Профессура совсем шуток не понимает, — попытался разрядить обстановку Тони. Золатущенко почернел лицом. — Увези его отсюда, — прошипел он. — Найди другого рабочего. — Не думаю, что Карпову это понравится, — еще больше нахмурился Барнс. — А ты не думай, солдат, а выполняй приказ, — прикрикнул Золатущенко и, бросив на Тони опасливый взгляд, скрылся из виду. — Ладно, — скривился Барнс. Затем повернулся к Тони и наградил его неприязненным прищуром. — Ты, смутьян… быстро в машину! — Вот уж нет, — злорадно ухмыльнулся Тони, — вначале мы поговорим по душам, сержант Барнс. Он намеренно сделал ударение на последних словах, ожидая в ответ бурную реакцию. Но ее не последовало. Вместо этого Тони самым возмутительным образом взяли за шкирку металлической рукой и силком потащили к автомобилю.***
Езду по ухабистой проселочной дороге в армейском УАЗике нельзя назвать приятным времяпрепровождением, однако этот путь неприятен вдвойне, если обе твои руки крепко связаны за спиной, а голова то и дело норовит стукнуться о твердый потолок салона. — Будь человеком, Барнс, — совсем отчаявшись, заныл Тони, — развяжи. Обещаю, я больше не попытаюсь открыть дверь и выпрыгнуть из машины. Потом он задумался и уточнил: — Выпрыгнуть на ходу. — Нет, — лаконично ответил Барнс, давая понять, что этот вопрос не обсуждается. Каким-то внутренним чутьем солдат осознавал, что развязывать этого человека никак нельзя — преимущественно для его же блага. — Чертов комми, — в попытках хоть немного ослабить веревку на запястьях, прорычал Тони. — Ничего святого! В машине наступило безрадостное молчание, прерываемое горестными вздохами не желающего смириться со своим незавидным положением Тони. Чем больше они отдалялись от изначального пункта, тем поганее становилось у него на сердце. Нужно во что бы то ни стало вернуться на раскопки — хоть пешком, хоть ползя на четвереньках… — «Сержант Барнс», — солдат неожиданно первым вступил в неуставной разговор. — Откуда тебе известно это имя? Ты не похож на человека, который мог бы что-то знать. — А на кого я похож? — с любопытством поинтересовался Тони. Солдат окинул его коротким оценивающим взглядом. — На смазливого и слишком болтливого тракториста. Тони сдавленно прыснул и разразился хохотом. — Удивительно, — отсмеявшись, произнес он. — Я раньше думал, что тебя почти сразу мозгов лишили, а ты, видать, еще что-то соображаешь. И, наверное, помнишь. Барнс резко помрачнел, и Тони догадался, что попал прямо в точку. — Я мало помню. — Насколько мало? — поймав рыбку на крючок, не отступал Тони. — Помнишь родной Бруклин, ревущую команду, Стива Роджерса? — Стив давно умер. — Ха-ха, а вот и нет! — Откуда тебе все это известно? — холодно спросил Барнс, сжав руль с такой силой, что тот громко хрустнул. — Тебя кто-то специально натаскал? Это проверка от Карпова? — Ха-ха, — снова рассмеялся Тони. — Никто меня не посылал проверять твою благонадежность, солдат. Трудно поверить, но причина, по которой я так много знаю, совсем другого рода. — Какого именно? — Дело в том, — почти торжественно начал Тони, — что у меня, как и у тебя, случилось две жизни. Только моя первая жизнь осталась не в прошлом, а в будущем. Я погиб, будучи мультимиллиардером и гениальным изобретателем, в двадцать первом веке. И я знаю всю эту дерьмовую историю наизусть. Тони немного помолчал и нехотя добавил: — А еще я знаю, что спустя лет десять в рамках экспериментальной программы тебе окончательно промоют мозги, и ты пойдешь совершать воистину чудовищные вещи. Как тебе такое, солдат? Барнс долго не отвечал, смотря только на дорогу, а потом внезапно произнес: — Это смешно. — Что смешного? — досадливо хмыкнул Тони. — То, что я из будущего? — Нет, — расплылся в улыбке Барнс, — то, что ты из гениального мультимиллиардера превратился в нищего колхозника. Задетый до глубины души, Тони покраснел от возмущения и уже готов был вернуть остроту сторицей, но в последний момент резко сдулся. — Ты прав, — тоскливо согласился он. — Это действительно смешно.***
Разговорившись с солдатом по душам, Тони не заметил, как они подъехали к его «сарайной» жилплощади. Он ни разу не спросил, куда его везет Барнс, но подозревал, что прямиком в лапы Карпову, поэтому когда увидел знакомую ветхую постройку, очень удивился. — Почему ты… — Иди, — пресек вопросы Барнс и, развязав ему руки, открыл дверь машины. — Пока что ты свободен. Тони с облегчением вздохнул и потер затекшие кисти, однако выходить из УАЗика не спешил. — Ты на меня доложишь, — это было утверждение, а не вопрос. — Когда будешь докладывать, скажи, что я оказался обычным сельским дурачком. Пожалуй, в наших общих интересах, чтобы Карпов с Золатущенко до меня не добрались. — Все может быть не так просто, — совершенно серьезно сказал Барнс. — Я не могу ничего гарантировать. Тони понимающе кивнул и спрыгнул на землю, но не ушел, а остался стоять возле машины, о чем-то усиленно раздумывая. — Эй, — заговорщицки зашептал он к солдату, — я знаю, что ищет Карпов. Они не подозревают, что там, но мне это известно. — Лучше тебе об этом… — Артефакт невиданной силы! — никак не хотел униматься Тони. — Он ни в коем случае не должен попасть в руки ни одной из враждующих сторон. Иначе вы здесь не доживете до расцвета коммунизма. Хотя… вы и так до него не доживете, но станет в разы хуже. — Ты и правда сумасшедший, — сердито ответил Барнс и захлопнул перед его носом дверь. — Вали домой! — Но... УАЗик двинулся с места, и Тони окатило поднявшимся столбом пыли. Довольно скоро автомобиль с солдатом из прошлого исчез, свернув где-то вдалеке за бескрайними колхозными полями. — Ну и ладно, — почесав переносицу, сказал Тони, — тогда задействуем план «Б». Он открыл двери, зажег свет и подошел к чему-то массивному и громоздкому, надежно спрятанному в самом темном углу сарая. Брезентовый тент, негромко шурша, упал на пол. Под ним оказались грубо спаянные из кусков разноцветного металла, проводов, резины и шестеренок доспехи, отдаленно напоминающие первую броню Тони, как если бы ту собрали из кучи мусора и негодного старья. Что, откровенно говоря, было недалеко от истины. — Привет-привет, Толян-1, — ласково, по-отечески улыбнулся Тони. — Пришло время нам с тобой поработать.***
Ночь была тише обычного. В воздухе витал запах чайной заварки, разлитого керосина и несвежего постельного белья. Последнее раздражало сильнее всего, напоминая о том, что прежнее процветание и благоденствие, возможно, утрачено навеки. Впрочем, это не было проблемой, с которой Тони не смог бы жить или из-за чего его существование стало бы невыносимым. А вот взять и потерять самого себя, неважно, под какой личиной — нищего тракториста или властелина вселенной, — было тяжелее всего. Тони не хотел быть кем-то другим. Чего бы ему это ни стоило, он обязан сохранить свою личность. Два дня Тони потратил на составление подробной карты, отметив с десяток вероятных перемещений артефакта, а также где именно тот должен оказаться в конкретный день и час. Оценив свои скромные мощности, он знал, что у него не будет возможности пострелять наугад, поэтому к составлению плана подошел очень тщательно. Звук подъезжающих машин заставил Тони насторожиться. Сарай находился недалеко от дороги, поэтому автомобили хоть и не ездили по ночам, но были здесь не редкостью. Однако звуки не стали постепенно отдаляться и затихать, как это происходило обычно, а, наоборот, приблизились. Тони вскочил с кровати и, погасив настольную лампу, припал глазом к щели. Военный автобус КАвЗ с цельнометаллическим кузовом остановился в полсотни футах от него и медленно погасил фары. Рядом притормозил армейский УАЗик, но вовсе не тот, который его сюда привез. Тони запомнил номера. С первого взгляда было понятно, что дело принимает весьма скверный оборот. И теперь, если ничего не предпринять, даже сам Тони не поставил бы на свою жизнь и советского рубля. Включить свет означало тут же себя выдать, поэтому натягивать перчатки, тяжелый нагрудник и шлем пришлось в полной темноте. Не оставалось сомнений, кто стоял за этим поздним визитом, но вот предсказать число людей, что к нему ворвутся, а также количество оружия у них было задачей посложнее. Тони притаился недалеко от двери, активировав источник питания на нагрудной пластине. Раздался треск, словно при зарядке умершего аккумулятора, чего, к сожалению, нельзя было избежать. К счастью, никто его не услышал — улицу, как и прежде, окутывала ватная тишина. Однако это обманчивое затишье продлилось недолго. Вскоре до слуха Тони донеслись хлопки открываемых дверей, а потом скрип армейских сапог на засыпанной щебнем дорожке. Атмосфера незримо накалилась, и, когда Тони, стиснув зубы, приготовился к сражению, во дворе раздались выстрелы. Первой мыслью было: по его сараю открыли огонь. Но, прислушавшись, Тони с удивлением отметил, что пули не достигают строения, а летят прямо в людей снаружи. Крики стихли так же быстро, как и начались. Спустя несколько секунд так толком и не разгоревшаяся перестрелка закончилась. Как это понимать, Тони не знал, но пока что повременил выходить. Вдруг стрелок еще там. Не зная, с какой стороны ожидать удара, можно оказаться в невыгодном положении. Кто-то постучал в двери и, не дождавшись ответа, сразу их вынес. Тони вытянул правую руку и приготовился атаковать. — Псих… Ты здесь? — услышал он знакомый голос и от неожиданности чуть не свалился под весом своих доспехов. — Барнс? Ты?! — Ага, я. Барнс прошелся по комнате и зажег на столе ночник. Тони опустил руку, но так и остался стоять как вкопанный и никак не мог решить, какой вопрос хочет задать первым. — Ты зачем себе ведро на голову надел? — опередил его солдат. — Это не ведро, — моментально ощетинился Тони. — Это шлем. — Как скажешь, — спокойно произнес Барнс и добавил командным тоном: — Мы должны уходить отсюда. Собирай манатки. Тони стянул шлем и, подойдя к обломкам двери, осторожно выглянул на улицу. Как он и ожидал, там было грязно. — Что случилось? — Карпов послал спецгруппу тебя ликвидировать. — Шесть человек? — еще раз пересчитав трупы, засомневался Тони. — Ну, — без шуток ответил Барнс, — тебя еще закопать нужно было где-то. Группа справится с таким на порядок быстрее. — Логично, — заключил Тони и, скинув нагрудник, молча направился в каморку заталкивать пожитки в чемодан.***
— Нам обязательно было брать этот мусор? — пробурчал Барнс, оглянувшись на заднее сидение автомобиля. — Рухлядь какая-то. — Что ты понимаешь, — ответил Тони. — Если бы ты не явился, то с помощью этого «мусора» с вероятностью в семьдесят пять процентов я бы справился сам. — Хм, — задумался солдат, — сожжем все возле леса вместе с машиной. Тони насупился, но вскоре расслабился и беспечно махнул рукой. — К черту его, новый сделаю. Все равно без дугового реактора он никуда не годится. Солдат молчал, и сгорающий от любопытства Тони наконец созрел задать самый главный вопрос: — Как так вышло, что ты на такое решился? — Сам не знаю, — нахмурился Барнс. — После того случая на раскопках Золатущенко как с цепи сорвался. Несмотря на мой доклад Карпову, требовал «все зачистить на местах», а меня засунуть в какую-то экспериментальную криокамеру для рекалибровки. Я не знаю, что это значит, но я туда не хочу. Так им с Карповым и сказал. — А они? — А что они? — посмотрел на него Барнс. — Неподалеку тут в воинской части с дырками в головах лежат. — О… — Я собрался было в бега, — продолжил солдат, — но тут про тебя вспомнил. Правда, пока не уверен, что не зря. — Вовсе не зря! — постарался уверить его Тони. — Теперь мы вдвоем точно отыщем камень души, и тогда, распределив правильно космическую энергию, сможем не только получить идеальное оружие, но и отправиться куда захотим. — Что еще за камень? — не понял Барнс. — Артефакт, который искал Золатущенко. Думаю, именно вместе с камнем я оказался в этом временном отрезке, а он приземлился неподалеку и теперь дрейфует рядом по кругу. Моя душа для него что-то вроде якоря. Тони достал схему и развернул ее на коленях. — Вот здесь, — показал он отмеченную точку, — к утру он должен быть в этом радиусе. — Хм, — засомневался Барнс, — это не так далеко, но… — Никаких «но», — поднял палец вверх Тони, — теперь только вперед! Хватит с меня борща и чая с лимоном, я хочу завтракать чизбургерами с кока-колой. Я хочу… Тони вдруг запнулся, словно не мог подобрать слова, и сказал очень тихо: — Я… на самом деле ужасно хочу домой. Барнс не отвечал так долго, что Тони уже начал за него переживать. Но потом солдат будто очнулся, бросил короткий взгляд на карту и спокойно сказал: — Домой так домой.